Одиссея капитана Джека. Общий файл

— Попробую, — пожал плечами Зайцев, — только постарайся избегать слишком сложных предложений и двусмысленных фраз.

— Хорошо, — кивнул Гринёв, — но сперва присядем.

Высота помещения, была всего метр семьдесят, Франсиско едва не касался потолка макушкой, Паша стоял, ссутулившись и слегка пригнув голову, а высокому Джеку — приходилось хуже всех.

— Сеньор Санчес, — начал Гринёв, после того, как они расселись за узким столом, — я должен сообщить вам нечто важное.

— Слушаю вас, сеньор, — подобрался Франсиско.

— Мир, в котором мы сейчас находимся — не единственный. Обитаемых миров, по меньшей мере — два.

Ожидая перевода, Джек внимательно следил за реакцией испанца, и она не заставила себя ждать.

— Сеньор, Гонсалес, вы хоть понимаете, что сейчас сказали?! — глаза Франсиско сузились, а рука легла на пояс, поближе к кинжалу, с которым испанец никогда не расставался, — это же ересь!

Гринёв вздохнул и провёл ладонью по лицу.

— А почему вы так считаете? — посмотрел он на собеседника, вопросительно подняв брови.

— В Священном Писании всё сказано! — вскинул голову Санчес.

— Хорошо, сеньор, — выставил ладони Гринёв, — давайте разберёмся. В каком месте библии говорится, что мир может быть только один? Вы можете назвать причину, мешавшую создателю сотворить великое множество обитаемых миров?

Франсиско задумался. Ветхий Завет описывал, как творец создал всё сущее, включавшее не только видимый мир, но так, же духов, демонов и прочих сущностей. О каких либо других мирах, в Писании не говорилось. Но из этого, строго говоря, не следовало, что их не могло быть. "А не впадаю ли я сам в ересь, дерзая рассуждать о подобных вещах?", — испугался Санчес. С другой стороны, он только недавно покинул Испанию и был в курсе всех важных событий происходивших в католическом мире. Франсиско знал, что около двадцати лет назад римский папа Климент седьмой весьма благосклонно отнёсся к гелиоцентрической модели мира, разработанной Николаем Коперником. В то время как вожди реформации: еретики — Мартин и Лютер, встретили её крайне враждебно, поскольку она, по их мнению, противоречила библии. И здесь было над, чем задуматься. Ересь это или же нет — Санчес разобраться не мог, поскольку был не силён в богословии, но то, что бог сотворил не одну вселенную, только возвеличивало его, и служило к вящей его славе. "И... да, неисповедимы пути господни", — подумал Франсиско, у которого просто закружилась голова, от мысли, что существует великое множество обитаемых миров.

Джек, наблюдавший, как меняется выражение лица испанца, отражая ход его мыслей, решил, что настало время бросить на колеблющиеся весы последний аргумент.

— Сеньор Санчес, — сказал он, — мы пришли из другого мира но, да будет вам известно, что у нас тоже веруют в бога отца, его сына Иисуса и Деву Марию.

— И где же находится ваш мир? — спросил после паузы Франсиско.

— Мы не знаем, — развёл руками Гринёв, — наше судно занесла сюда буря.

— Вы приплыли на корабле?! — удивился испанец, — но сеньоры! Почему же вы тогда решили, что прибыли из другого мира? — спросил он с недоверчивой улыбкой. Разумнее было бы предположить, что вы уроженцы каких-то новых, ещё не открытых земель.

"А не допустил ли я ошибку? — подумал Джек, — быть может, следовало сказать, что мы приплыли из Австралии? А теперь уже поздно, брать свои слова назад, или ещё нет?"

— Сеньор Санчес, — решил он оставить тропинку для отступления, — я не берусь утверждать наверняка, но всё здесь увиденное, подтолкнуло нас к предположению, что это другой мир.

— Ну-у, сеньоры, — ещё шире улыбнулся испанец, — про Китай рассказывают такие чудесные вещи, что, думаю, окажись я там, то мог бы посчитать и эту страну другим миром. Но в любом случае, — улыбка Санчеса исчезла без следа, — вам следует рассказать всё это дону Пересу де Ангуло.

— Именно так мы и собирались поступить по возращении, заверил его Гринёв.

А из чего сделана эта лодка? — сменил тему Франсиско.

— Из ткани, — пожал плечами Джек.

— Вы верно, шутите? — Санчес постучал пальцем по выступу, на котором сидел.

— Ну, от чего же? Бумагу ведь тоже делают из старых тряпок, — парировал Гринёв, — а здесь, просто добавлен очень прочный клей.

— Да, на бумагу действительно похоже, — согласился Франсиско, проведя рукой по белой, слегка шершавой поверхности.

— Сеньор Санчес, — решил Джек подвести итог беседе, — я затеял этот разговор, потому, что заметил ваше удивление, при виде нашего судна. Но ведь это только начало. Дальше, вам предстоит лицезреть ещё более чудесные вещи. Поэтому у меня к вам просьба: не спешите с выводами, и не торопитесь обвинять нас во всех смертных грехах. Договорились? — улыбнулся Гринёв.

— Будь по вашему, сеньор Гонсалес, — кивнул Франсиско, — я постараюсь смотреть на вещи, которые вы собираетесь мне показать, трезво и непредвзято, вот только, есть у меня сейчас один вопрос: что это за знак? — испанец указал на красный крест в белом круге.

— Так у нас отмечают ящики с лекарствами. Что-то ещё? — поднял брови Джек, прочитавший по лицу Санчеса, что вопрос у него явно был не один.

— Э... нет, сеньор, — сдержался тот.

— Ну, что? Я сейчас нырну и достану пару авээсов? — спросил Паша, когда они вернулись в каноэ.

Вопрос был из разряда риторических, поскольку было очевидно, что без дыхательных аппаратов АВС-2, применявшихся при тушении пожаров и для подводных судовых работ, об осмотре внутренних помещений корабля — нечего было и думать.

— Угу, давай, — рассеянно кивнул Гринёв, — у которого радостная эйфория по поводу находки сухогруза, начала сменяться мрачной задумчивостью.

Аппарат АСВ-2 отличался от акваланга тем, что его нельзя было надеть под водой. Потому что воздух в нём подавался под панорамную маску, похожую на противогаз, со стеклом на всё лицо.

Когда дыхательные приборы оказались в лодке и Зайцев принялся протирать маски изнутри, озабоченно поглядывающий, то на низко висящее солнце, то на часы Джек, решил поделиться неприятными мыслями с другом.

— Слушай Паш, а на корабле ведь могли остаться тела погибших, — мрачно заметил он, — и они там уже больше десяти дней. И наш с тобой долг, поднять останки и предать земле как полагается. Ты вообще как, насчёт трупов?

— Ой, Джек, я даже и не знаю, — покачал головой Зайцев, — ничего такого у меня в жизни ещё не было.

— Ну, тогда мы и не будем сегодня испытывать твою нервную систему, — махнул рукой Гринёв, — я займусь этим со слугами, а ты проверишь — на месте ли дежурная шлюпка. Если её не смыло, то обрежешь найтовы. В корпусе есть пенопласт, так что она сама должна всплыть. Потом надо будет вычерпать воду, и вы с Санчесом переберётесь в неё.

— Послушай Джек, я ... — хотел что-то сказать Павел.

Но Гринёв только рукой махнул: "брось, не в чем здесь оправдываться, — остановил он друга, — помоги лучше аппарат надеть".

Вода была приятно прохладной, и проведший весь день на жаре Джек, испытывал настоящее блаженство, усиленное невесомостью. Он плавно "парил" чуть в стороне от белой судовой надстройки, медленно приближаясь к кораблю, который лежал на небольшой глубине. Солнечный свет пронизывал всю толщу воды, и сквозь лёгкую зеленоватую дымку, Гринёв отчётливо видел не только верхнюю палубу, но и дно океана, покрытое разноцветными корралами и водорослями, над которыми проносились стайки рыб.

Ярко оранжевая дежурная шлюпка, закрепленная чуть ниже ходового мостика — осталась на месте, и Павел направился к ней, а Джек усилено заработал руками и ногами, погружаясь глубже. Вода выдавила стёкла только на нижнем этаже надстройки, поэтому осмотр, следовало начинать отсюда. Гринёв двинулся вдоль стены, заглядывая в выбитые окна и освещая помещения мощным фонарем. Завершив круг, он проник в коридор сквозь кормовую дверь, проплыл вдоль него и поднялся на следующий этаж. Здесь он сразу же увидел первое тело, висящее под потолком лицом вниз. Внутренне передёрнувшись, Джек приблизился и с трудом опознал старшего механика. Дальше, он начал осматривать каюты и в одной из них, обнаружил тело капитана, а последней по коридору, труп единственного пассажира сухогруза. Его фамилии Гринёв не знал, он только, пару раз слышал, как к нему обращались по имени отчеству. Этот мрачный мужчина вообще был малоразговорчив, необщителен и вызывал у Джека вполне определённые ассоциации, с бывшим сотрудником спецслужб, работавшим в частной компании. Не исключено, что он и вовсе, мог быть связан с криминалом. Ещё в Питере, когда Гринёв узнал что этот гражданин идёт с ними в плавание в качестве экспедитора, от некоего АОО "Стикс", то сразу подумал, что он вполне бы подошёл на роль Харона.

В трюмах "Сергея Кирова" находился груз двух компаний, уже упомянутого АОО и крупного совместного предприятия, занимавшегося поставкой сырья в Колумбию. Это южноамериканское государство было достаточно развитым в промышленном отношении и имело большие запасы различных полезных ископаемых. Вот только алюминий и марганцевую руду Колумбия до недавнего времени закупала у США. Ну, а после девяносто первого года, "подсуетились" "новые русские", и начали сбывать это сырьё по демпинговым ценам. В этом рейсе сухогруз вёз пять с половиной тысяч тон этого металла в длинных пятнадцати килограммовых слитках и десять ISO контейнеров с пиролюзитом — очищенной и перемолотой марганцевой рудой, принадлежавшие "Стиксу".

В каюте экспедитора Гринёву попался на глаза металлический чемоданчик с кодовым замком, валявшийся на полу. Точно такие же, он видел в сериале "Спрут", там в этих кейсах итальянские мафиози перевозили крупные суммы денег. И хотя момент был самый неподходящий, Джека разобрало любопытство, по поводу того, что же могло находиться в железном чемодане. Отложив этот вопрос на потом, он продолжил осмотр надстройки, затем спустился в машинное отделение, но больше никого не обнаружил. Первым он поднял наверх тело капитана, затем механика, а когда очередь дошла до представителя "Стикса", то попутно, Гринёв прихватил и кейс.

— Кажется, всё, — крикнул он другу из каноэ, — больше никого не нашёл. Теперь, давай нырнём вместе, ты за лопатами, а я в медпункт наведаюсь.

— Ещё надо на камбуз, — сразу сообразил, о чём речь Павел, — там огурцы и помидоры в банках, ещё тушёнка и сок консервированный.

— Я помню, — кивнул Гринёв, — возьму в каюте спортивную сумку и всё, что нужно в неё загружу.

Закончив с погружениями, друзья связали все лодки пеньковым тросом, потом завели двигатель дежурной шлюпки и отбуксировали получившийся караван к берегу. Могилу решили копать братскую — одну на всех, под высокой пальмой на окраине леса. Рыть совковыми лопатами было неудобно, а других на судне не имелось. Двигатель друзья оставили включённым и поставили на подзарядку аккумуляторы переносного прожектора. Работу начали уже на закате. К этому времени небо утратило свою яркую синеву и приобрело малиновый оттенок, солнце спустилось к самому океану, и от него по воде протянулась, сверкающая червонным золотом дорожка. Темнота, как это всегда бывает в тропиках, наступила быстро, сумерки сгустились сразу, едва только скрылось солнце. Освещая себе путь электрическими фонарями, друзья принесли прожектор. Работали сменами по три человека, и дело двигалось быстро. Санчес постоянно напоминал, что надо непременно закончить до полуночи. Уложились в срок с большим запасом, у набожного испанца был с собой молитвенник и он прочёл всё, что в таких случаях полагается. Крест соорудили временный.

— Потом что-то более основательное установим, — сказал Джек, когда разводил медицинский спирт водой. — Консервы открой, — добавил он, заметив, что эти ночные, торопливые похороны произвели на Зайцева гнетущее впечатление и тот стоит в полной растерянности.

К алкоголю Гринёв относился отрицательно, и крепкие напитки употреблял только в особых случаях, таких как сегодняшний. Даже если его приглашали куда-нибудь на день рождения, Джек ограничивался бокалом сухого вина или шампанского. Поминки проходили под длинным и низким навесом, покрытым огромными листьями зонтичной пальмы, который успели соорудить африканцы.

— Паш, ты их проинструктируй, как водку-то пить, — забеспокоился он, налив по половине стакана всем, включая и негров, которые сегодня неплохо потрудились. Стаканы Гринёв прихватил на камбузе, вместе с продуктами.

Инструктаж помог слабо — Санчес выпучил глаза и не мог отдышаться.

— Я что, мало разбавил пробормотал Джек и громко сказал Зайцеву: — Паш! Да подай ты ему огурец, пусть закусит.

Выпив свою порцию, Гринёв съел маринованный помидор и закурил.

— Всё, — сообщил он, хлопнув себя по шее, — надо разводить костёр, и чтобы дыма было побольше и гасить прожектор, иначе нас здесь съедят.

Вскоре после того как стемнело, из леса появились целые тучи насекомых. Пока все работали, эти маленькие вампиры досаждали не сильно, но теперь, почуяв лёгкую добычу, они слетелись к навесу со всех сторон. Среди этих мерзких кровососов были и обычные комары, и различные виды москитов. Вся эта нечисть мельтешила в свете прожектора и зудела так, что в ушах у Джека стоял сплошной гул.

Глава 11

Непривычные к алкоголю африканцы очень быстро опьянели и завалились спать, хотя и выпили по русским меркам — "всего ничего". Гринёв не собирался никого спаивать, поэтому налил ещё только один раз, грамм по сто пятьдесят и сказал что на этом достаточно. Свой стакан он во второй раз пропустил. После полуночи со стороны океана подул свежий бриз, и насекомые исчезли. Санчес улёгся вслед за слугами, а друзьям, несмотря на усталость не спалось. Настроение у обоих было неважное, Зайцев думал о людях, вместе с которыми он проплавал пять лет. Гринёв не знал членов экипажа так хорошо, как друг, но ему тоже было о чём вспомнить. Вот точно так же — кружкой разбавленного спирта, они поминали в Афганистане погибших боевых товарищей.

— Слушай Джек, — Павел решил вернуться к беспокоившей его мысли, — ты, когда с покойниками возился, у тебя такое выражение лица было... — Зайцев повертел пальцем в воздухе, подбирая подходящее сравнение, — ну, словно тебе было без разницы, что таскать — мешки с картошкой или трупы, — наконец, сформулировал вопрос Павел.

— А оно примерно, так и есть, — криво усмехнулся Гринёв.

— Ну, ты блин, даёшь! — укоризненно покачал головой Зайцев.

— Не знаю, нормально это или нет, — пожал плечами Джек, — но не трогают меня подобные вещи. Наверное, я в армии такую "прививку" получил от излишней чувствительности, что теперь у меня иммунитет. — Гринёв задумчиво потёр лоб и после паузы добавил: — Я так понимаю, что здесь самое сложное переступить эту черту в первый раз, а дальше уже проще.

— Ну, и трудно было её переступить? — спросил Зайцев, понимавший, что прожить жизнь в шестнадцатом веке и сохранить в чистоте руки, у него вряд ли получится, особенно рядом со склонным к авантюрам Джеком. — Вот ответь мне честно — каково это, убить человека, и что при этом чувствуешь?

Павел не мог чётко определить настроение друга, потому что плохо видел в темноте его лицо. Они сидели у маленького костра в угольной черноте тропической ночи, вокруг шелестела листва, свежий ветер доносил шум океана, и запах морской соли. Над головой в просветах между кронами деревьев сверкали крупные и ослепительно яркие звёзды южных широт. Заброшенные непонятно, как и невесть куда, одноклассники могли теперь рассчитывать только на себя и друг на друга — больше было просто не на кого.