Черт нас рассудит

Ну, да. "Большие пожары — это попытка советских писателей работать коллективно. Типа писали роман, в котором каждый письменник должен отметиться, создав главу. И ведь там писали не последние люди. Такие как Леонид Леонов,Исаак Бабель,Алексей Новиков-Прибой,Борис Лавренёв,Алексей Толстой,Михаил Зощенко. Список впечатляет. И что получилось? А фигня получилась*.

(* Реальный факт. Кто хочет — может прочесть.)

При том, что в этом мире данная штука была затеяна против РОСТА. Типа вы за коллективизм, так вот вам коллективизм. Мне потом Бабель, как обычный интеллигент, долго и нудно извинялся. Типа предал, но вот так жизнь сложилась... В общем, у Бабеля тут будут проблемы уже от меня. И у Зощенко тоже. (От Конькова, сталинского сатрапа, который давил великие таланты). Предателей я не прощаю.

— Так идем дальше. Каждый писатель имеет очень большое мнение о своем творчестве.

— Это точно — снова влез Миша. — Видали. Человек пишет для цирка шапито* для клоунов Бим-Бом**, но тем не менее считает, что он Толстой или Достоевский. А вот только тяжелая жизнь промешала ему реализоваться.

(* Цирк-шапито. "Палаточный" цирк. Среди цирковых считается "цирком второго сорта". Соответственно, артисты там работают не самые лучшие.

**Дуэт клоунов Ивана Радунского(Бим) и Феликса Кортези (Бом). Они были прекрасными артистами. Презрительное отношение Миши не к ним, а к их бесчисленным подражателям, которые... Ну, понятно.)

— А дальше третье. Литература — она такая. Все мы знаем, что великие люди иногда непросто выбивались. Того же Джека Лондона вспомним. А значит... Вот я такой великий, а у меня кто-то путается под ногами. А почему не сочинить доносик? Я ведь великий, история меня простит. Вот вы видели, как Бабель тут мел хвостом. А у меня есть доносы, которые он на меня писал.

— Да уж, тяжело в этой жизни, — сказала Светлана. — Вот раньше было... Достанешь наган — и всё в порядке. Как мы ездили на бронепоезде...

— Ну, что ж. Не всё стрелять. Придется жить в таком мире, каков он есть.

Кто есть кто?

Статья Сергея Конькова в журнале "Красный журналист", ?2, 1930 год.

Помещенная в "Красном журналисте" повесть Михаила Булгакова "Собачье сердце"* вызвала скандал. Во многих городах прошли диспуты**. Редакция оказалась буквально завалена письмами. Поскольку, санкцию на публикацию этого произведения давал я, то мне и отвечать.

(* В РеИ в СССР повесть не была опубликована. Она появилась на Западе и позже в "перестройку" в искаженном и в сильно "подправленном" варианте. Именно этот искаженный текст так любит наша, извиняюсь за выражение, интеллигенция. Автор читал настоящий текст.

**Двадцатые годы вообще были временем диспутов. До позднесоветского единогласия было очень далеко.)

По сути, большинство возмущенных писем модно разделить на две категории. Первая — почему было напечатано это антисоветское произведение? Вторая — раз уж напечатали, почему не снабдили предисловием или послесловием, где объясняется позиция редакции. Начнем со второй. Наш журнал предназначен для тех, кто должен думать своим умом. Наши противники — совсем не дураки. И у них имеется собственная идеология. Причем, очень грамотно расписанная. Задача журналиста — понять их доводы и уметь их опровергнуть. Поэтому мы публикуем и откровенно антисоветские произведения. Для того, чтобы вы видели врага в лицо.

Но вот вопрос. А является ли "Собачье сердце" антисоветским? Да, я знаю, что некоторые представители интеллигенции с восторгом цитируют высказывания профессора Преображенского. Но они тем самым себя и выдают! Они — потенциальные предатели.

Но давайте рассмотрим книгу с начала. Сразу два вопроса:

— Почему повествование ведется с точки зрения собаки?

— Почему "донор" Шарикова в книге не описан? Что он хулиган мы знаем ТОЛЬКО со слов доктора Борменталя.

А вот теперь поглядим, кто такой профессор Преображенский. На самом-то деле он просто мразь. Мещанин, для которого главное — это своё благополучие. Всех, кто за порогом его квартирки, он считает быдлом. Которые созданы, чтобы ему прислуживать. И что там происходит, и почему происходит — ему не интересно. Но при этом — он "пристроился". Он может хамить представителям домового комитата.

Тут я замечу. Часто говорят, что Швондер и его товарищи не слишком симпатичны. Да, это так. Но! К сожалению, такие тоже есть. А суть сатиры состоит в том, чтобы разоблачать подобных типов. Но вообще-то по сравнению с ними Преображеский выглядит куда хуже. Он представлен спесивым помещиком в разговоре с явившемуся к ним мужичками. А ведь профессор-то дурак. Он не понял простой вещи: не надо плодить врагов на пустом месте. Что ему в итоге и икнулось. Но он в своей спеси таких простых вещей не понимает.

Но вернемся к Преображенскому. Так вот, собачка, у которой одна забота — дожить до утра — видит, что профессор "пристроился". И Шарик видит, что профессор "пристроился". А значит, Шариков ведет себя точно так же. Пристраивается. На своем уровне.

И вот таких господ я лично видел. Тех, кто сидел в Питере, Москве, и в тылу Колчака, в Омске. У них всех в головах были мысли: да пусть мировая война поскорее закончится, а после 'цивилизованные страны' должны быстро объединиться и пойти на Россию. Чтобы перевешать нас и навести порядок. Вот подумайте, приветствовал бы такой вариант профессор Преображенский? Ведь ему какая разница — стоит на улице русский полицейский или немецкий шуцман? А теперь перейдем к "великим" экспериментам профессора. Знатоки литературы сразу вспомнят роман Мэри Шелли "Франкенштейн, или Современный Прометей". Для тех, кто не особо знаком с мировой классикой, поясню: некий английский студент создает из мертвого тела живое существо, которое оказывается чудовищем. А профессор этого не знал? Зато автор, Михаил Булгаков, медик про профессии. К тому же он честно написал, к чему приводят безответственные эксперименты над человеческим организмом*.

(* Имеется в виду рассказ Булгакова "Морфий", опубликованный в 1927 году).

Так что как видим, профессор Преображенский даже не ученый. Он просто спесивый болтун, который считает себя умнее всех. И получает за это... Что должен был получить.

Ну, и наконец, финал. А он страшный. Потому что среди нас вот много тех, кто "пристроился".

А ведь я не зря пропихивал это произведение. Потому как очень хорошо знал, кем оказались вот такие 'профессоры Преображенские'. Мне одна еврейская дама рассказывала, что в августе сорок первого ей вот такой же тип вещал: — Немцы — цивилизованный народ. Они не всех евреев уничтожают. Они, когда придут, нас спросят, кто вел себя при большевиках достойно. Я вот скажу: вы вели себя достойно. И именно такие создали в августе сорок первого 'правительство Санкт-Петербурга'*. (*Реальный факт. Мой двоюродный дед, тогда капитан НКВД, это в 1945 году расследовал. К сожалению, точных данных об этой мрази нет. Блокада никого не пощадила. В том числе и любителей 'цивилизованных немцев'.)