Энжел Хилл (Черновик. Общий файл)

— Для Уэлча это ничего не значило. Он просто вышвырнул меня из моего бизнеса. — Смит швырнул недокуренную сигарету в цветы дельфиниума и ушел в дом, а Андрэ поеживаясь от холода спустилась по ступеням вниз и словно зачарованная двинулась к запретной тишине таинственного парка.

Андрэ испытывала то же чувство, какое испытывает ребенок нетерпеливо срывающий с конфеты обертку, чтобы надкусив, поскорее увидеть ее начинку. Она медленно двигалась по дорожке до тех пор пока свет, падающий из окон, освещал ей путь. Она думала о том, что Энжел Хилл богат не денежным состоянием своего владельца, а преданиями которые он хранит, как вдруг за ротондой увитой восковым вьюнком, услышала тихий всхлип.

— Кто здесь? — спросила в темноту Андрэ, остановившись.

— У вас есть сигарета? — Отозвались со скамейки, стоящей у ротонды. Это была женщина.

— Нет.

— Жаль. — Судорожно вздохнул голос, который Андрэ так и не смогла узнать.

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Если бы у вас была сигарета, я бы побыстрее успокоилась. Тогда хоть посидите со мной, — попросил голос.

Андрэ подошла к скамье и села рядом с Камиллой Смит, своим плечом прижавшись к ее, холодному как мрамор, плечу.

— Вы замерзли, — сказала ей Андрэ. — Не вернуться ли нам в дом. К тому же ваша матушка...

— Эдвин позаботиться о ней, — быстро ответила Камилла. — Посидите со мной немного. Завтра мы уедем и опять больницы, врачи...

Женщина глубоко вздохнула, постепенно справляясь со слезами.

— Знаете, — заговорила она, — когда у мамы в прошлом году случился первый приступ, Джеймс сразу же устроил ее в лучшую больницу. Договорился с главврачом и оплатил лечение за месяц вперед, лечение которое я не могла себе уже позволить. И когда мне предложили продлить его еще на месяц, я заколебалась, но не Джеймс. Он поговорил с Уэлчем, чтобы тот выделил нам из их общего счета необходимую сумму на лечение и тот пообещал, что все уладит. Тогда я согласилась на дальнейшее лечение в полной уверенности, что оно уже оплачено Уэлчем. А через неделю имела с мистером Картером, главным лечащим врачом, неприятный разговор. Он вдруг объявил мне, что обещанные мною деньги на счет больницы так и не поступили. Трудно представить мое тогдашнее положение: я была не в праве ни настаивать, ни требовать отчета от Уэлча, ведь он платил деньги за нас. Но и прерывать мамино лечение было уже невозможно. Я позвонила Джеймсу, что бы спросить, что же мне делать? Он выслушал меня и попросил не волноваться. На следующий день, после этого разговора, деньги на счет больницы все-таки поступили. И только какое-то время спустя я узнала, что это были деньги Джеймса. Теперь вы понимаете, что он значил для меня, какую потерю я оплакиваю и не только из-за того, что он помог нам с мамой... — она запнулась и мягко улыбнулась, как будто извиняясь за эту недосказанность. — Пора идти в дом, становится очень холодно, — и встав, быстро пошла к дому не оглядываясь.

Андрэ медленно следовала за ушедшей вперед Камиллой. Она была под впечатлением не того, что Камилла ей только что рассказала, а того о чем умолчала. Андрэ посмотрела на взбежавшую на крыльцо женщинуу, изумляясь своему открытию. Черт побери, а ведь Джемс Холлендер нравился ей и далеко не родственную любовь испытывала она к нему.

"Еще одна версия?" — Вопрошала она взглядом монитор своего ноутбука, сидя перед ним после возвращения с прогулки, так как будто он в состоянии был ответить на все ее вопросы.

А почему нет? Последняя, почти болезненная, тщательно скрываемая от всех, любовь зрелой женщины к человеку много моложе ее и может быть ревность, как и неутоленная безнадежная страсть и стала причиной убийства.

И может именно так, Камилла решила избавиться, раз и навсегда, от предмета своих мучений, зная что Джеймс никогда не будет принадлежать ей. Поиграв этой мыслью, повертев ее и так и этак, Андрэ решила, что с Камиллой эти убийства не сходятся. Она бы не стала посылать вино на адрес Уэлча или специально приходить к нему, чтобы вручить смертоносный подарок для Джейса. И откуда бы она смогла раздобыть столь редкий яд? Купить? Где? Или взяла у мужа, который по чистой случайности или неведению приобрел его как сувенир в Дели?

И все таки она не напрасно ждала, сидя перед ноутбуком. Он все-таки ответил на один из ее вопросов: в день убийства у Камиллы Смит не было твердого алиби. Этот день она провела в палате возле постели больной матери. Но ни врач, ни медсестра не могли с уверенностью подтвердить находилась ли Камилла при больной неотлучно или все же куда-то выходила. Но и жесткого мотива тоже не просматривалось, если не считать той несчастной любви, больше похожей на грусть, которая померещилась Андрэ. Да и способ убийства никак не вязался с Камиллой Смит.

Эдвин Смит? Вот у мужа было алиби и свидетели, как и страстное желание поквитаться как с Уэлчем, перехватившего его базнес, так и с Джеймсом, приревновав к нему свою жену. И ведь он даже не скрывал своей ненависти к Уэлчу. Но тут существовало одно "но". Во время убийств он был в Германии, пытаясь поддержать дочернюю фирму, чтобы хоть как-то поправить свои дела.

Сделав еще один запрос Бредстэду, Андрэ отправилась в ванну где умылась, переоделась в пижаму и снова вернулась к ноутбуку, надеясь, что Бредстэд даст ей ответ сегодня, хотя бы что-нибудь, с чем можно было работать.

В дверь тихо постучали и после ее приглашения вошли. Андрэ быстро свернула страничку запроса, развернув взамен фамильное древо Холлендеров. К ней молча подошел Рейвор и что-то поставил на стол.

Андрэ минуту смотрела на частичку Белого дворца, поданого на тарелке из охотничьего сервиза. На легком бисквите лежала шапка воздушного крема, политая сверху темным шоколадом, застывшим глянцевыми каплями. Сверху это великолепие венчала засахаренная вишенка с дерзко нацеленным вверх черенком, прозрачным от пропитавшего его сиропа, а рядом поблескивала ледяной сладкой прозрачностью марципановая долька мандарина.

Часто так бывает, что горячо желаемое тобою минуту назад, неожиданно исполнившись, вдруг разом теряет всю свою привлекательность.

— Что это? — равнодушно спросила Андрэ. — На ночь?

— Я решил, что вы захотите попробовать...

Андрэ, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, смерила его недружелюбным взглядом. Пусть ее корабль пошел ко дну в неравной борьбе, это не значило, что она готова опустить свои знамена. Милости победителя ей не нужна.

— Меня не нужно ни жалеть, ни поощрять. Будь последователен до конца и унеси это.

— Слушаюсь, — сказал он забирая тарелку и направился с нею к двери.

Конечно Андрэ, нетерпеливо ожидавшей когда за ним закроется дверь, было не до чувств Рейвора. Но даже если бы она захотела увидеть какое впечатление произвели ее слова, она, обернувшись ему вслед, все равно увидела лишь его прямую спину и могла бы только предположить, что он недоволен ее капризом и сдерживает досаду. Но вот увидеть улыбку на его лице, она никак не ожидала.

"У мудрого глаза его — в голове его,

а глупый ходит во тьме; но узнал я,

что одна участь постигает их всех"

Екклесиаст.

Утром следующего дня Энжел Хилл провожал гостей. Раньше всех, на рассвете, покинул его барон Бэшем так ни с кем, кажется, и не попрощавшись. После завтрака отбыла леди Виктория. Особенно тепло она распрощалась с Андрэ.

— Не унывайте, дорогая, — шепнула она ей напоследок. — Я очень рада, что познакомилась с вами.

Следующими откланялись Камилла, ее матушка и Эдвин Смит, который пожав руку графу и Лоренсу Икли, поцеловал ручки остававшимся дамам. Правда леди Дрейдер, когда ее везли в кресле-коляске к Хонде, вдруг начала капризно спрашивать почему ее не вышел провожать этот негодник Роджер. И даже сидя в машине, Камилла, уже в который раз, продолжала объяснять ей, что Роджер в Лондоне.

Зато неразлучные миссис Отей и миссис Морстон появились на крыльце поглощенные своим разговором, и к удивлению не только Андрэ, все-таки вспомнили, что надо сказать "до свидания" остальным. Прервав свое общение, что бы произнести: "Как мило, граф, у вас в Энжел Хилле" и "До свидание, дорогая. Я так рада, что мы свиделись", они терпеливо прошли всю церемонию прощания. Уехали подруги на одной машине. Другую повел следом слуга миссис Отей, которая села в машину миссис Морстон, что стало поводом для шутливых предположений: отправятся ли они вместе в Японию, или в конце концов вообще позабудут об этой поездке.

Те же, кто не желал покидать гостеприимный кров графа, стояли рядом с ним на крыльце, провожая уезжающих. Оказалось, что кроме Андрэ, оставались леди Камминг с дочерью, Лоренс Икли и Донна.

— Ну вот и славно, хм... — Проговорил граф, улыбнувшись. — А то я испугался было, что все покинут меня.

Андрэ тихонько, с облегчением выдохнула, победно взглянув на Рейвора. Никто не собирался выгонять ее по истечении третьего дня, как он пугал ее.

До ланча все разошлись по своим комнатам, а Андрэ спустилась в парк и пройдя по главной аллее, свернула на одну из тропок, посыпанных гравием. Бредя по ней, она думала об оставшихся в Энжел Хилле. Понятно, что Лоренс Икли был тут из-за Элен, а Донна из-за Икли, но вот почему решила задержаться вечно всем недовольная леди Камминг? Эти вопросы назойливо требовавшие ответа, тем не менее, не мешали получать удовольствие от прогулки.

Некогда аккуратно подстриженные кусты заросли, приняв причудливую форму. Никто не сгребал листья с дорожек, а не скошенная трава в некоторых местах доходила по пояс, и та тропинка, которую выбрала Андрэ, вот незадача, снова вывела ее на аллею. Андрэ, собравшаяся было выйти на дорожку, вдруг услышав чьи-то голоса, осторожно выглянула из-за кустов шиповника и барбариса, и увидела леди Камминг с Элен, беседующих с ее дворецким. Видимо Рейвор о чем-то спрашивал их, потому что дамы растерянно качали головами, озадаченно оглядываясь по сторонам. Рейвор поклонился и решительно пошел по аллее дальше, миновав начало тропинки, где за зарослями затаилась Андрэ. "Вот шпик!" — усмехнулась она, следя из-за кустов за удаляющимся Рейвором. Позлорадствовав немного, она повернула обратно и перешла на другую, пересекающую, чуть заметную тропу, чтобы только подальше уйти от аллеи и, через какое-то время, подошла к заброшенной беседке, укрытой сплошным покровом вьющегося горошка и японского хмеля таким плотным, что не видно было ее ажурной решетки. Обойдя беседку, Андрэ увидела декоративный фонтанчик в виде бронзовой головы девушки, потемневший и позеленевший от времени.

Возле него она остановиться, чутко прислушиваясь. Ей послышалось, что впереди, за ивами, кто-то разговаривал. Дворецкий? Опять кого-то выспрашивает насчет нее? И, кляня Рейвора, вновь полезла в кусты. Но это оказались Икли и Донна. Затаившись в кустах рододендрона, Андрэ наблюдала как эта парочка прошла мимо нее, направляясь к беседке. Она видела, как Икли в нетерпении поведя по бедру Донны, опустил руку ниже и сжал ее ягодицы. Сама Донна в обтягивающим платье леопардовой расцветки с гривой взбитых светлых волос, красным ртом и таким же маникюром, была похожа на пресытившегося хищника. Андрэ иронично покачала головой: Икли оставалось только посочувствовать, бедняга разрывался между хищной искушенностью Донны и лебединой чистотой Элен.

Подождав еще немного после того, как они скрылась из вида, Андрэ выбралась из кустов и торопливо свернула на тропинку, ведущую в противоположную сторону той по которой ушли Икли и Донна.

Поднимая носком туфель прошлогодние листья, Андрэ прошла мимо треснувшей каменной вазы с отцветшими крокусами, а пройдя еще немного, вдруг замерла перед вознесшимся над ней ангелом с опущенными крыльями. Пораженная Андрэ смотрела на каменного ангела, попирающего покосившийся постамент что врос в землю по самую, выбитую в подножье, надпись. Деревья и кусты сплошной стеной обступали его, а над склоненной головой так плотно переплели свои ветви два ясеня, что покрывали ее своей листвой, как покрывалом. Позади статуи, в просвете между ветвями кустов, виднелась часть обвалившейся стены заросшей мхом. С лицом прекрасным и смиренным, с разведенными в сторону руками, ангел всем своим видом, как бы кротко вопрошал: "Что же, я тут могу поделать?". Его печальный взор был обращен к выбитой надписи под которой лежали свежие тюльпаны. Андрэ подошла ближе к потемневшему от сырости, заросшему мхом постаменту и прочла выбитые на нем слова: "Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня". Вот оно что — алтарь тайной любви под ангельским покровом.

— Тайна, — прошептала очарованная Андрэ, невольно перекрестившись, ведь любовь всегда свята.

Она шевеля губами снова прочла, взволновавшую ее фразу чьего-то откровенного признания.

— Это цитата? Но откуда? — тихо произнесла она, стараясь угадать откуда могут быть позаимствованы эти строчки.

— "Песня песней". — Раздавшийся позади нее голос, был так неожидан, что перепугавшаяся Андрэ, чертыхнувшись, схватилась за сердце.

— Ну ты... как же... нашел все-таки...

Рейвор только пожал плечами. Он стоял заложив руки за спину и разглядывал застывшего в вечном смирении ангела.

— Послушай... э... Эрик, да? Слушай, Эрик, ты не мог бы хоть ненадолго оставлять меня одну?

— Я оставляю вас одну на целую ночь. — Последовал невозмутимый ответ, слишком невозмутимый, чтобы в него мог быть вложен какой-то смысл.

Андрэ фыркнула. Будь он мужчиной, она бы, уж конечно, не оставила без последствий эти слова.

— Понятно. Жалеешь наверное, что и ночью не можешь шпионить за мной? — не удержавшись, поддела она его.

— Очень, — склонив голову, вдруг прямо взглянул ей в лицо Рейвор.

Андрэ отвела глаза. Опять мимо. Ее удар не достиг цели и вместо того, чтобы смутить Рейвора, смутилась сама. Кашлянув, она спросила, меняя тему разговора:

— Как давно стоит здесь этот ангел?

— Он здесь сколько я себя помню.

Андрэ разглядывала ангела, а Рейвор смотрел на нее в ожидании новых вопросов и они не замедлили явиться.

— Здесь свежие цветы, но это ведь не надгробие? Этот ангел хранит чью-то тайну, скорей всего завет верности и кто-то все время помнит о нем. А кому в Энжел Хилле непременно нужно скрывать свои чувства? Сейчас ведь не те времена и все запреты давно сняты, так что влюбленные пользуются свободой как пожелают. Икли и Донна? — Андрэ пожала плечами. — Сомнительно. Они скрывают свою связь, которая известна всем и каждому. Элен? Но, по-моему, даже Икли не под силу разбудить ее чувства. Эрик, а ты случайно не влюблен? — отчаявшись сходу взять штурмом бастион неразрешимой загадки, вдруг спросила она.

— Да, — ответил он так невозмутимо, будто она спрашивала о том, смахивал ли он сегодня пыль в ее комнате.

— И ты бы хотел сейчас быть с ним? Прости за неделикатность... — мягко спросила она.

— С предметом моей любви? — рассеяно уточнил дворецкий, глядя на ангела, все так же держа руки за спиной.

— Да.

— Я и так все время с ним.

А чего она ожидала? Неужели всерьез думала, что Рейвор разоткровенничается? Мысли Андрэ лихорадочно заметались вспугнутые его скудным, ничего не объясняющим признанием. Кого он имел ввиду? Может потому и приехал в Энжел Хилл, чтобы украдкой встретиться с любовником? Не из-за этого ли он предложил Брэдстеду свои услуги? Кто этот человек? И ведь Эрик так быстро нашел ее здесь, в этом укромном уголке. И не потому ли метался по парку, чтобы не допустить ее сюда, в святая святых? Кто кладет цветы к подножию ангела? Эрик? И как граф относится к геям? Наверняка нетерпимо, раз молодые люди должны скрываться.