Заклинатели Бер-Сухта

Повела нас на небольшой мосточек.

— Покормите. Покрошите немного. Но пока не трогайте их.

Как можно трогать алые кораблики? Если человек случайно упадет в воду, кораблики тут же облепят его, обглодают, буквально за минуту, оставляя одни белые кости. Вырваться невозможно. Я даже к морю подойти близко боялась, не то, что кормить.

Кораблики покачивались на волнах, крошечные алые паруса трепетали, играя в лучах солнца.

Джара не боялась. Она быстро забежала на мостик, села скрестив ноги, принялась крошить лепешку и бросать в воду. Сначала, кораблики брали угощение неохотно, словно присматривались к ней, потом осмелели. Даже радостно выпрыгивали из воды, ловя угощение. Старушка подошла, села рядом, потом и остальные наши: Микас, Ина и Регар, Дарек...

— Ну-ну, мои хорошие, — говорила старушка, словно это были не хищные кораблики, а голуби в парке. — Кушайте, кушайте... Не бойтесь...

Я осторожно подошла поближе.

Кораблики собирались у мостика, все больше и больше, они кружили, ныряли, подхватывали хлебные крошки, обволакивая их своим тонкими телами. Некоторые даже начали ловить угощение на лету.

— Цыпа-цыпа-цыпа! — Ина радовалась, словно ребенок.

Я тоже оторвала небольшой кусочек, размахнулась, бросила в воду.

— А теперь, кто смелый? Протяните руку, погладьте. Только тихонько, не машите руками и не дергайтесь.

Джара осторожно протянула. Я видела, что и ей тоже страшно, она тянется, но долго не решается дотронуться. Наконец, крупный кораблик сам подплыл прямо к ней, ткнулся круглым боком в пальцы. Джара вздрогнул. Я видела, что не отдернуть руку ей стоило больших усилий.

— Он такой теплый, — шепнул Джара.

Провела пальцами по парусу снизу вверх, почесала, словно котенка. Засмеялась.

Другие тоже погладили, а я так и не решилась. Пока я обиралась с духом, старушка позвала нас в дом.

— Ладно, хватит, — сказала она. — Не надоедайте им. И никогда не пытайтесь сделать это сами, они добрые только рядом со мной.

— Как вы это делаете? — спросила Джара.

Старушка пожала плечами.

— Никак. Я просто люблю их. Вся моя магия — это любовь.

Ил-Танка, как и Лан, стоял в стороне, глядя издалека, тихо разговаривая о чем-то. Со стороны казалось, они давно знакомы, скорее друзья, чем преподаватель и ученик.

* * *

День зимнего солнцестояния в Эторе традиционно отмечался как главный праздник — солнце поворачивает на весну, день становится длиннее, начинается новый год.

На площади горели костры. Играла музыка.

Я танцевала джигу с Ланом, на этот раз легко, не пугаясь... привыкла, наверно. Ко всему привыкаешь... Но почему-то все не давала покоя мысль, что лучше всего танцевать мне было не с ним.

Хаген не пришел. Даже не стал ничего объяснять, просто остался один.

Мастер Патеру сидел у огня, завернувшись в шубу такую огромную, явно с чужого плеча. Сжавшись, сгорбившись. Он казался еще старше и еще меньше, словно высох... шея чуть-чуть подрагивала. Ему ведь страшно много лет, едва ли не последний маг Тарра.

— Плохо, — шепнул Лан. — Без Патеру Бер-Сухт скоро закроют, никто не сможет удержать... даже этот.

Рядом с Патеру стоял мастер Ил-Танка. Как приемник. Но даже он не сможет. Он силен как маг, но влияния и связей ему не хватало, с ним просто не станут считаться. Он молод, он отступник, его положение и так шатко... Кожаный Человек...

Я видела, как к нему подошла Джара, протянула руку.

— Вы танцуете, мастер?

Кожаный Человек не ожидал, он озадачено огляделся по сторонам, словно Джара могла обращаться к кому-то другому, потом, ища поддержки, посмотрел на мастера Патеру. Тот рассмеялся.

— Танцует он, танцует. Бери его.

Джара уверенно взяла за руку, повела в круг, Ил-Танка послушно пошел за ней. Удивительно, но рядом с Джарой он не выглядел чудовищем. Он был почти одного с ней роста, может совсем чуть-чуть выше, худой, слегка неуклюжий. Можно было подумать даже, что он одет в какой-то нелепый карнавальный костюм... если бы не глаза. Но Джара спокойно глядела в эти глаза и улыбалась. Ил-Танка неплохо танцевал.

Может, что и выйдет...

Когда мы только вернулись от ведьмы, Джара отвела меня в сторону.

— Ты знаешь, — тихо сказала она, — что Юнани не просто кормит кораблики. Она лечит людей. Ее кораблики лечат.

Джара была так взволнована, щеки горели.

— Я что-то слышала...

— Кораблики лечат, — повторила Джара. — Они могут не только убивать, но и помогать. Магия земли. Просто не нужно бояться, нужно знать подход. И не всегда это срабатывает, они не всех принимают... К Юнани привозят больных, часто совсем безнадежных. И она ставит их на ноги.

Я тогда все пыталась понять, к чему это Джара, ведь не спроста же...

— Соле, ты знаешь, она рассказала мне, как однажды к ней привезли мальчика, ему где-то в доках оторвало ногу, что-то упало... не важно. У мальчика уже гангрена началась, думали не выживет, но привезли к ней. Последняя надежда...

— И что? Выжил? — спросила я.

— Выжил, — Джара облизала губы. — Не просто выжил. У него новая нога выросла. Он ушел от нее на своих ногах. Понимаешь?

В глазах Джары горел почти безумный огонь.

Я глупо хихикнула.

— Джар, ты в это веришь?

— Да, — неожиданно твердо и даже со злостью сказала она. — Верю. Когда дело касается магии, самое главное — верить!

Джара верила. Не смотря ни на что. Верила. И сейчас, держа за руку Олиша Ил-Танку, счастливо улыбалась ему.

Я поняла, что завидую.

Джара ничего не боялась. Она готова была сражаться за свое счастье, свою любовь, за человека, который ей дорог. Это не игра, я не сомневалась, такое невозможно сыграть, мастер Ил-Танка чем-то крепко зацепил ее. Все было по-настоящему.

А я...

Я боялась.

Я не могла даже разобраться в себе.

Мы танцевали, а я думала о другом.

Лан обнимал меня.

— Лан, прости, — осторожно сказала я. — Ты знаешь... я что-то очень устала... я пойду, ладно? А то голова болит, и вообще.

— Устала? — сказал он. — Ну, давай, пойдем, посидим где-нибудь в тишине.

— Нет, Лан... Я одна. Хорошо? Я просто посплю... а ты веселись тут.

Я почти ненавидела себя. Я врала, выкручивалась. Боялась сказать прямо.

Мне нужно поговорить с Хагеном. Наедине. Пока все здесь, а он там, пока нам никто не может помешать.

— Я пойду, ладно? Лан, пожалуйста...

— Хорошо, — сказал он. — Отдыхай.

В нашей комнате было темно, и даже холодно, печку давно не топили.

Хаген лежал на кровати, глядя в потолок. Когда я вошла, он чуть повернул ко мне голову, потом отвернулся снова. Я видела, что он не спал.

Нерешительно постояла в дверях.

Прошла, села на Инину кровать.

— Хаген... — тихо позвала я.

Он не ответил.

Я не знала, что сказать. Пока шла — знала, а теперь все слова куда-то пропали, стали казаться какими-то пустыми и неправильными. Все нужные слова потерялись.

— Хаген... Как ты? Как у тебя дела?

Я даже сама зажмурилась — так по-дурацки это вышло.

— Хорошо, — глухо ответил он.

Все. Что еще сказать?

Я готова была расплакаться. Залезла даже наверх, к себе. Проклиная собственную глупость и беспомощность.

Может и лучше — заплакать? Хаген придет меня утешать, разговор завяжется сам собой. Да, надо заплакать. Я громко всхлипнула... получилось так ненатурально, что я даже испугалась. Нет, так не надо, это еще хуже. Надо по-настоящему...

Но от этих мыслей слезы высохли, застряли и никак не шли. Я даже на это не способна.

Так и сидела молча, пока не пришел Лан.

— Соль, мне там скучно без тебя, — шепнул он мне на ушко. — Можно я с тобой полежу?

Я кивнула.

И как-то незаметно уснула, уткнувшись Лану в плечо.

* * *

— Соле! — Хаген осторожно тряс меня.

Был вечер, я только легла, уже почти заснула... Лан еще не вернулся с работы.

— Соле, мне нужно с тобой поговорить, — попросил Хаген.

— Сейчас?

— Да. Оденься, пожалуйста.

Он был необычайно серьезен. Что я могла сказать?

— Хорошо.

На улице холодно, мы пошли в дальнее крыло, подальше от всех. Хаген шел впереди, я за ним, глядя ему в спину. Сердце колотилось.

О чем он хочет со мной говорить? Почему вдруг так — внезапно.

Пустые комнаты с разбитыми окнами, гуляет ветер... От холода и от волнения я начинала дрожать. Что все это значит?

— Соле... — Хаген остановился, повернулся ко мне, начал и умолк, словно собираясь с духом, его тоже ощутимо трясло. — Соле, мне нужно с тобой поговорить. Надо было раньше, наверное... Соле... Ты выслушай. Пожалуйста, только отнесись серьезно. Лан использует тебя. Я не знаю, чего он хочет, но он с тобой играет, крутит тобой, как хочет. Он может заставить тебя делать что угодно, думать — что угодно. Соле...

Такой странный квакающий у Хагена акцент, я так давно не говорила с ним, что уже немного отвыкла... Даже не сразу поняла, что он говорит и зачем.

Лан использует меня?

— Хаген! — у меня вспыхнули щеки. — Это не правда!

— Правда, — сказал он. — Подумай сама, Соле, пожалуйста. Вспомни все, что было.

Я ожидала от Хагена всего, что угодно, любых разговоров, только не этого.

— Нет, — сказала я.

— Соле...

Хеген был не большой мастак говорить речи, у него выходило совсем плохо, он запинался, заикался, неразборчиво квакал и только отчаянно сопел, вместо того, чтоб что-то сказать. Но он был твердо уверен в своей правоте. Он совершенно честно за меня переживал.

— Мы подрались с ним, Соле, помнишь? У нас был уговор — выиграет тот, кто уйдет на своих ногах. Я всадил ему нож под ребра — здоровый кухонный нож. Я две недели провалялся в постели, а ему хоть бы что. Помнишь?

Я мотнула головой. Нет... тут что-то не правильно. Я помню, конечно, я видела шрам, но...

— Ты ошибаешься...

Это не так. Не так должно быть...

— Соле!

Хаген потянулся, хотел взять меня за руку, но так и не решился, только стиснул пальцы в кулак.

— Ты не помнишь? — спросил он.

— Помню.

Я помнила, конечно. Я помнила, какой серый пришел тогда Лан, весь взмокший, едва стоящий на ногах. Ему было очень плохо. Я помнила шрам на его боку — широкий, между ребрами. Но обычный человек бы просто не выжил, такая рана — смертельна.

— Он не просто учился в Литьяте, Соле. Он его закончил. Он маг. Мастер. У него тоже серебряные нити под кожей, но защита куда сильней, чем моя. Его послали сюда. Он все врет.

— Нет... — я не могла в это поверить. Не хотела верить. Это все не имеет значения. — Нет, Хаген! Это не так. А даже если так — неважно! Я люблю его. Понял! Я его люблю!

Я говорила это и чувствовала — внутри меня пустота. Звонкая пустота и больше ничего. Никаких чувств. Зачем я говорю это? Неужели я правда так люблю Лана?

Хаген на минуту закрыл глаза.

— Знаешь, Соле, тогда, в тот раз, я проиграл. Свалился и проиграл. И я обещал, что не подойду к тебе. Не стану ничего говорить. Если бы я выиграл — он бы не посмел сунуться. Но я не смог, не справился... Прости...

Хаген отвернулся.

На этом все.

Но ведь я тоже хотела поговорить, и совсем не о том. Не поговорила.

— Глава 9

На берегу нашли мертвого кита с жуткими ранами на боках. Словно гигантские черви прогрызли в нем ходы, как в яблоке. Никто не видел такого раньше.

В городе боялись.

И рыбы стало совсем мало, море пустело.

А я сломала руку. Правую.

Буквально на ровном месте.

Нет, не на ровном, конечно. Мы утром выходили на улицу, на занятия, и я поскользнулась на порожке. Мы шли с Иной, чуть впереди, Лан тут же подскочил, пытаясь поймать, но я уже успела хлопнуться на попу, и на руку заодно. Ужасно больно. Все быстро распухло, пальцы почти не шевелились. Хотя пришедший мастер Сольве, наш врач, сказал, что тут не перелом, а только трещина. Все пройдет. Наложил шину, велел руку беречь, и вообще полежать.

Мы поменялись с Иной кроватями, потому что наверх мне теперь залезать сложновато.

Девчонки суетились вокруг меня, старались помочь, очень переживали, Лан держал за руку, он даже на занятия не пошел, весь день просидел со мной, пытался развлекать и успокаивать, кормил меня из ложечки... хотя есть я могла бы и сама.

В стороне, в углу, молча стоял Хаген. Никогда не забуду его лицо — даже не бледное, а совсем зеленое, враз осунувшееся. Он испугался... Испугался за меня. Словно это не трещина в руке, словно я едва ли не сломала шею.

* * *

Керу досталось еще больше.

Даже не представляю, как ему удалось заползти наверх по лестнице, добраться из города к нам. Весь в синяках и кровоподтеках, со сломанными ребрами. Он был почти без сознания, когда мастер Сольве колдовал над ним.

— Я убью их! — шипел сквозь зубы Регар. — Сволочи. Твари! Я их убью.

Он готов был сразу побежать, мстить за брата, если б не Ина. Она вцепилась в него, повисла на плече.

— Подожди, не надо, не сейчас... — тихо повторяла она, чуть не плача. — Что ты сможешь сделать против них? Один. Не надо!

— Не один, — говорил Микас. — Мы тоже пойдем.

Наши парни — Дарек, Амеш и даже Хаген дружно кивали, да, сейчас они все соберутся, пойдут и набьют морду этим городским. Чтоб знали. Нечего связываться с будущими заклинателями. Нельзя этого так оставлять!

— А ты?

А Лан был против.

— Я не пойду, — говорил Лан. — И вам не советую. Да, его побили, но его предупреждали, чтоб не лез к девке в постель. Ты бы не побил придурка, который лезет к твоей дочери? Или сестре? У тебя есть сестра, Регар? Есть? Если бы я к ней в постель полез, неужели бы ты меня не побил? А? Кер сам виноват, тоже мне, герой-любовник. Это личные дела. Семейные. Пока еще мало имеющие отношения к тому, что нас в городе стали недолюбливать. Пока это так... Это тебе простительно — пойти и подраться, это твое личное дело — за брата. Но если ты пойдешь один, тебя просто убьют. А вместе нам совсем нельзя. Пойти драться всем вместе — значит окончательно испортить отношения. Мы без города не выживем.

— Ты трус! — Регар со злостью сжимал и разжимал кулаки. — Ты испугался, что тебе попортят твою смазливую рожу! Испугался!

Лан не возражал.

— Ты можешь думать, как хочешь, — спокойно говорил он. — Я не пойду.

— Илитрийский ублюдок!

Регар медленно пошел на него. Я понимала, что это копилось давно, и злость на Лана и вообще... нужно было хоть как-то выплеснуть. А Лан все так же сидел на табуретке у стола, мне показалось, глядел на Регара как-то очень пристально.

— Думаешь, ты лучше других? — Регар схватил Лана за шиворот, рывком поднял на ноги, тряхнул с силой. — Думаешь, ты особенный? Да кто ты такой?!

Лан не пытался сопротивляться. И ничего не сказал. Только... Вш-ш-ших!

Короткая ударная волна. Хлопнуло так, что заложило уши, все затряслось, зазвенело... Регар полетел назад через голову. Досталось всем, даже меня впечатало в стену, хоть я и сидела далеко, руку больно дернуло. Ина ударилась головой о стол.

— Ах ты тварь! — Регар поднялся на ноги, ища глазами, что бы такое потяжелее схватить.