Часть 1. Трое в лодке

— Отходим! — Повернувшись спиной к грузовику, я рванул к разбитой витрине, пытаясь попасть внутрь магазина как можно скорее. Избегая мыслей о себе как об удачной мишени, я старался на бегу казаться меньше, чем есть на самом деле.

Оттолкнувшись в очередной раз ногой, я внезапно взлетел ярдов на пять и, кувыркаясь, пронесся мимо витрины, каким-то образом отметив ошарашенные лица своих подчиненных. Глаза ослепила вспышка, а в уши ворвался шум грома и звон, словно молния ударила рядом со мной. Мой безудержный кувыркающийся полёт остановила крыша соседнего строения, с которой я благополучно скатился на балкон, ничего не соображая, не слыша и почти ничего не видя.

Ошеломлённо тряся головой, я поднялся на четвереньки. Сквозь звон в ушах просачивались крики моих друзей, звук близких взрывов и перестрелки. Разведка ошиблась. Нас ждали. Времени для подготовки у повстанцев было более чем достаточно.

Аптечка уколола в плечо, впрыскивая стимулятор, который очень скоро прояснил сознание. Чего-чего, а дури на нас правительство не жалело, солдат должен выполнить боевую задачу даже в полумёртвом состоянии. Дёшево и эффективно. Хотелось бы надеяться, что армейская страховка покроет очистку организма от всей той химии, что в нас осядет.

Выбив балконную дверь, я на четвереньках проник в дом и практически уткнулся в огромное зеркало на стене. Жуть. Поначалу чуть не шмальнул в него от неожиданности, не признав своё отражение. Вот бы народ ржал потом, просматривая кино. Кто вообще зеркала во всю стену в спальне устанавливает?

Продрав глаза огляделся, куда это я попал? Детали женского гардероба, разбросанные подушки и кровать с пушистыми наручниками. О, на потолке тоже зеркала, а тумбочка и комод заставлены причиндалами из фильмов для взрослых. Непонятно, то ли бордель, то ли у кого-то передоз порнухи. Это хорошо, что я в герметичной броне с головы до ног.

Встав на ноги, я подошёл к зеркалу. Думаю, эта комната такой картинки ещё не видела: взрыв и полёт не прошли бесследно, забрало шлема покрылось сеточкой трещин, а электронная начинка наведения отключилась. На бронекостюме частично оборвано подвесное снаряжение, а кое-где на пластинах брони появились царапины от осколков.

Повезло, надо отметить, без доспехов меня бы размазало по всей крыше, если бы я вообще до неё долетел целиком.

* * *

Обрез, он же рядовой Лидерман, заместитель командира отделения, он же Берни Голова, от всего произошедшего был на грани того, чтобы кинуться в панику. Сделать это не давал только долг перед товарищами по оружию, кто-то должен в экстремальной ситуации оставаться спокойным.

Сын известного ювелира с благополучной системы близ центральных миров, не был готов к столь экстремальным испытаниям, даже имея успехи в армейской подготовке. Учиться Берни любил и умел, но учебники и тренировки, это совсем не то же самое, что кровь и смерть.

Всё что происходило до дня высадки на Йоту, Лидерман предпочитал рассматривать как неизбежную часть программы учений и терпеливо отсчитывал дни до окончания срока минимального контракта.

По плану, служба в захиревшей артиллерийской бригаде должна была спокойно и безмятежно закончится уже через год, а славный солдат Бернард Лидерман вернуться домой и получить заслуженное место в торговом совете с замечательной перспективой стать миллионером в неполные тридцать.

Где же он просчитался? Если начинать сначала, то идея была выдвинута на встрече глав маленького анклава семей Лидерман и Хейфец. Сейчас уже не упомнить кто именно указал на Берни, кто бы это ни был, путь бы он болел в своё удовольствие.

Если уж быть с собой честным, виноват только сам Берни, как тот самый осёл, с морковкой. Только, он ещё хуже, соблазнился даже не самой морковкой, а лишь намёком на неё. Не зря мама была против армейской службы, женщины всегда чувствуют опасность, которая грозит их детям. Стоило её послушаться.

Вынырнув из сумбура переживаний, Берни уронил пустой инъектор и подвинув Эванса с аптечкой принялся освобождать затихшего Верзилу от брони. Раневой участок следовало скорее обработать, чтобы товарищ смог протянуть до прибытия медиков.

Рана была ужасной. Сгусток плазмы прожег броне пластины и оставил после себя обугленную дырку в груди с кулак величиной. Через дыру Лидерману были видны рёбра и какие-то тошнотворно подергивающиеся внутренности. В другое время он бы блеванул, но сейчас, на пике адреналина, что-то переключилось в организме. Наиболее вероятно, повлияло то, что Грико несколько раз водил взвод в армейский морг, заставляя простоять весь сеанс вскрытия.

— Верзила, ты меня слышишь? Держись друг, не теряй сознание. — Тусклый взгляд Верзилы, превозмогая действие впрыснутых препаратов, на некоторое время прояснился.

— Тебе очень больно? — Спросил участливо Эванс, держа пакет с физраствором и пытающийся не смотреть на дырку в грудине товарища.

— Только когда смеюсь. — Прохрипел негр, закатив глаза. Франсуа никогда не умел шутить.

Старательно играя спокойствие, Обрез вколол раненому еще одну дозу и, освободив того от остатков пробитых пластин и оплавленной ткани, оросил рану регеном. Теперь сверху биопласт и фиксация гидроплёнкой. Берни отобрал капельницу у помощника и отрегулировав давление, положил себе под колено, так будет надёжнее. Не бог весть какая помощь, но это все доступные действия, что Лидерман мог сделать на месте, чтобы стабилизировать состояние раненого и выиграть немного времени.

— Где Умник? Слышишь, Эванс? Самурай пни его в презрительную жопу, которой он нас провоцирует. — Берни хотел сымитировать брутальный начальственный рык, но получилось слабовато.

— Умник подорвался. Тела не вижу, но вижу его винтовку возле горящей кучи, что была грузовиком. Вся кабина в клочья, вряд ли Мартин уцелел.

— Не верю. Он слишком туп, чтобы так просто сдохнуть. — Немедленно откликнулся Лидерман, но уверенности в его голосе не было.

— Что притихли сосунки? — Раздалось одновременно с удивленным возгласом Самурая, стуком двери во внутренние помещения и выстрелом из импульсника.

— Эванс! Скотина ты членоголовая. Что ж ты сука на учениях то постоянно мазал? — Раздался стон из смежной комнаты, куда Умника откинуло попаданием из импульсника.

— Думаю, тебе лучше самому застрелиться. — Доверительно сообщил азиат побледневшему товарищу, бросаясь в соседнюю комнату проверить, что с командиром отделения.

* * *

Это млять просто переходит все границы. Пережить взрыв и десятиярдовый полет, чтобы умереть от выстрела не самого меткого сослуживца. Надеюсь, что уже достиг верха невезения, предназначенного мне в этот погожий денёк, потому что дальше уже некуда.

Всё болит, прямо, как лошадь лягнула. Хорошо ещё этот кретин, не перевел импульсник на максимум, а то валяться бы мне рядом с Верзилой.

Доспех опять спас, но активные пластины точно придётся менять и это будет непросто. Интендантская служба меня не любит, особенно после того случая с пропажей армейских ботинок.

Интересные такие, они что же думали, что с моего отделения можно невозбранно списывать новые вещи? Пришлось развенчивать опасные заблуждения, в меру скромных сил. Попутно конечно много всего ушло со склада, но тут уже ничего не попишешь, пришлось делиться с другими заинтересованными лицами. Меня в последствии пытались пугать трибуналом, мыслимыми и немыслимыми карами, но доказательств так и не нашли. После того как Верзила на глазах у тряпошников скрутил вокруг руки металлическую стойку палатки в дюйм толщиной, отказались и от физической расправы.

Ухватившись за руку Самурая, я с хрустом поднялся с пола, пытаясь снова научиться дышать без боли. Завтра, наверное, будет ни согнуться, ни разогнуться. Как хорошо, что здоровья у меня много, другого бы убили давно. Грёбаный Эванс на опасную дорожку встал, чертовски не люблю, когда в меня стреляют, органически не перевариваю. Был на Дикой один невменяемый тип, пару раз стрелял в меня из ревности к дочери кондитера. Плохо кончил.

Опять-таки есть и не менее невезучие товарищи. Кинув взгляд на лежащего на полу Верзилу, я понял, что дело плохо, негр от потери крови и болевого шока, посерел настолько, что стал походить на манекен с двигающимися мутными глазами. Надо что-то делать и быстро, пока мелкий не загнулся.

— Отделение! Перекличка. — Оказалось, что кроме Верзилы, еще двое бойцов отсутствуют. Те, кто на улице, докладывают, что на любую попытку движения, следует выстрел снайпера. Пока больше ни в кого не попал, но стреляет быстро и зарядов не жалеет. Парни ради эксперимента выпихнули манекен из магазина одежды, так он его двумя выстрелами подбил прежде чем тот упал. Остаётся признать, что мы сами загнали себя в ловушку и кажется закрыли за собой дверку.

— Отделение внимание! Я хочу, чтобы эту проклятую улицу было не видно в дыму. Выполнять! Чего ждем? — Рявкнул я на подчинённых мне сослуживцев, злобно на них уставившись.

Командный взгляд и глас вышел как никогда веско, ведь злобы во мне сейчас было на целое гнездо визгунов. Бойцы подорвались выполнять приказ, запинаясь, и отталкивая друг друга от проёма витрины. Всегда бы так исполнительно.

А пока они делают свою работу, начальство будет усиленно думать, Грико говорит, что это полезно и я всё чаще признаю его правоту.

Что больше всего меня огорчает, да, наверное, и любого, это осознание глупейшего просчёта. Именно эта мысль первой посетила мою голову. Кто вообще сказал, что можно доверять выкладкам разведки Скайгейт? Где была моя природная паранойя? Большая ошибка, рекордсменка в категории беспечность. И теперь размер этой ошибки может вырасти на три трупа моих друзей. Кое-кому пора ответить на мои вопросы.

— Гора, здесь звено пять, приём!

— Звено пять, здесь Гора, приём!

— Гора, код восемь браво сто пять, я Умник приём!

— Звено пять, код принят! Где вы находитесь? Доложите обстановку, приём! — Где, где, в ...а то вы не знаете.

— Попали в засаду в секторе си три. Прошу поддержку с воздуха и транспорт для вывоза раненых, приём. — Парни прекратили шевеление, превратившись в восковые статуи, символизирующие ожидание.

— В предоставлении транспорта в ближайшие три часа отказано. Поддержка переведена на основное направление. Ждите или выбирайтесь самостоятельно. Здесь Гора, конец связи.

Вот это новости. Мы что же это на резервном направлении? Что-то здесь нечисто.

Глава 7

Проснулся я по старой привычке за несколько секунд до звука таймера и какое-то время с закрытыми глазами слушал россказни тётушек лотошниц. Меня умиляло как недалёкие гражданские, заикаясь от волнения, заговорщицки обсуждали возможность встретиться с патрулём Меруа, в надежде договориться.

Душка Зигги уже несколько раз сбивался на тихий опасливый фальцет, делая очередные 'комплименты' плохому мне, в отличие от гуманных захватчиков, безусловно (а как же иначе) чтящих конвенции в отношении нонкомбатантов. Да уж, эти две кумушки были полны идей, как дерьма.

Интересно, почему они принимают Меруа за общественный транспорт с добреньким водителем, затеявшим рейд благотворительности?

Это что, разжижение мозгов на почве академического образования или побочный эффект воспитания в высшем обществе? Совершенно не подготовленные к жизни особи. Тьфу, противно слушать эти бабские заговоры!

— ...он же всех угробит. Я боюсь подумать, боюсь даже представить, куда нас может завести тупой солдафон, в какие ещё неприятности втравить. — Горячным шепотом вещал Зигги. Ты смотри ка, мстительный гадёныш, совсем как я в детстве.

— Тупой солдафон всё слышал! — С зевком, сказал я. Сладкая парочка аж подпрыгнула.

— Сумки собрали? Не хочется думать, что всё это время вы только меня и обсуждали. А всё, вижу. Надеюсь, вам обоим хватит сил их на себе переть.

— Джим, я у тебя набор гарнитур полевой связи видел. Дашь на пару дней? — Лицо Лебовски выразило недоумённое удивление. Похоже это тело даже не в курсе, что у него в кладовке валяется. — А ладно не парься, сам возьму.

Настройка приемников не заняла много времени, дело нехитрое, теперь три гарнитуры работали в единой сети. Сигнал хоть и с гражданской кодировкой, но достаточно защищённый, чтобы его не смогли читать без специальной аппаратуры. Покрытие чуть больше двух миль по равнине, маловато конечно, но нам должно хватить. Надеюсь никому в голову не придёт заглушить весь диапазон гражданской связи.

— Зигги, держи, это твоя. — Я кинул в руки репортеру горошину приемника, связанную высокопрочной нитью с клипсой передатчика для воротника.

— Позывной Болтун.

— Я бы попросил...

— У меня всего три штуки, обойдешься одним. — Репортёр пафосно закатил глаза.

— Джим, ты кто по профессии?

— Ну, если очень обобщённо, то я занимаюсь исследованиями в области биохимии и ...

— Будешь Химиком.

— Ну почему обязательно Химик?

— Есть еще вариант Ботан.

— Думаю, Химик мне подойдет. — Кивнул Лебовски, давая мне возможность продолжить.

— В общем так бойцы. В этом походе я главный! Слушаться меня как сурового, но справедливого воспитателя в детском саду. То есть писаться и кокаться строго по команде и в отведённое для отправления естественных надобностей время. С тупыми вопросами по возможности не приставать — с намёком в сторону яйцеголового, вести себя стойко и мужественно — суровый взгляд на звезду экрана.

Гарнитурой пользоваться умеете? Хорошо. Тогда одеваем и начинаем привыкать. С этого момента, снимать или выключать прибор запрещаю. Также категорически запрещаю нарушать радиомолчание. Вряд ли конечно кто-то специально будет искать переговоры гражданских, но предупреждён значит вооружён.

Глядя на двух индифферентных гамадрилов, старательно 'ловящих мух', начинаю сомневаться, что меня услышали. Психическую устойчивость мою проверяют что ли? Сидят с занятым видом: один роется в докторском чемоданчике, второй с плохо скрываемой скукой рассматривает ногти.

— Снимать гарнитуру крайне не рекомендую. — Счёл необходимым повторить я, слегка повысив голос. — Пользоваться ей запрещаю до момента зрительного контакта с вооружённым противником.

— Какого контакта!? — Хором спросили, как тренировались прямо. О, смотрю я все-таки сумел привлечь внимание столь занятых личностей.

— Зрительного, блять! Если вкратце, то оба молчите, пока я не скажу можно. — Объяснив направление и порядок следования, грубый и бесчеловечно жестокий я выгнал гражданских на улицу. Пришлось даже подталкивать обоих в спину, иначе они бы ещё долго раскачивались со сборами. Вот так и началась наша душераздирающая эпопея.

Идея взять с собой двух городских болванов была опрометчивой. Кто-то из древних сказал, что деньги не пахнут. Спешу опровергнуть данный факт. Не только пахнут, но еще и ноют, брюзжат и пытаются разжалобить бесчувственного робота в лице меня.

Тут они конечно крупно просчитались. Довести до безопасного места я возможно, и нанялся, а вот таскать чужие шмотки на себе, уговора не было. Поэтому вот уже около часа эти две городские глисты, тужась и потея, тащили свой немалый скарб с кучей ненужных вещей и внушительные запасы еды по ухоженному парку, видимо в качестве иронии обозначенного на карте смешанным лесом.