Александр. Великий поход - 3

Встреча с грозным царем закончилась для жителей города хорошо. Ибо кроме паретонийцев, здесь Александра уже ждали послы из Кириены крупного морского порта, служившего перевалочным пунктом между Египтом и Финикией на пути в Карфаген.

Долгие годы эта колония была независима, лишь номинально признавая владычество Египта или Персии. Теперь Кириена желала заключить союз с Александром, для чего прислала ему великолепные дары, в том числе триста боевых коней и двадцать лошадей для колесниц. Столь щедрое подношение и поспешное признание его власти тронули сердце македонца, и он с радостью заключил дружественный союз с кириенкскими послами.

Далее двигаться на запад уже не было смысла и поэтому, Александр резко развернул свое воинство на юг, на встречу с таинственным Амоном.

Глава VI. Знакомство с великим оракулом и его предсказания.

Длинной разноцветной вереницей, двигалось македонское войско по песчаной равнине. Впереди него ехал маленький конный отряд, возглавляемый проводником с закрытым белой хламидой лицом. Сидя на коне, он неторопливо вел за собой македонцев, уверенно выводя их к концу дня к удобным местам стоянок для ночлега, имевших колодцы с питьевой воды.

Вначале солдаты потешались над своим проводником боявшегося показать свету свое лицо, но вскоре их шутки прекратились. Вместо насмешек они с завистью смотрели на проводника, после того как нещадно обгорели от жарких лучей палящего солнца.

Под хламидой бедуина ведущего македонцев через пески пустыни скрывался Нефтех. Он не желал выставлять напоказ свое сотрудничество с македонцами, предпочитая до поры до времени скрывать этот факт от своих соплеменников.

К самому оазису, македонцы вышли рано утром на четвертые сутки своего пути. Египтянин специально искусственно притормозил продвижение отряда, дабы пришельцы смогли в полной мере оценить красоту храма при свете утренней зари.

Перевалив через очередные песчаные дюны, македонцы застыли в удивлении, потрясенные открывшейся им картины. Перед их глазами располагалось большое белое здание, украшенное дивными белыми пилонами, фронтоны которого были выкрашены различными цветами в определенном порядке. Больше всего доминировал зеленый цвет, который пленил и притягивал к себе взоры путников порядком уставших от однообразного желто-белого одеяния пустыни.

Остальные цвета удачно дополняли этот фон, создавая приятную гамму, которая в свою очередь внушала приходящим к оазису Амона, чувство восторга и вместе с ним доверия к обитателям столь чудного творения посредине пустыни.

Храм Амона существовал много сотен лет и был знаменит среди людей многих стран Ойкумены. Вначале в оазисе поселились жрецы астрономы, исчислявшие движение солнца и наблюдавшие за Сириусом. Затем благодатный оазис обнесли стеной и по приказу великого Рамсеса основали культ Амона, к которому это фараон, был особо расположен.

После еретика Эхнатона покусившегося на священный культ солнца, поддержка Амона была крайне необходима и фараон не пожалел денег. Благодаря этим вливаниям оазис расцвел, приобрел мировую известность и теперь активно выкачивал деньги у паломников, приходивших в его стены.

При иноземцах захватывавших власть в Египте в разные годы доходы храма сильно падали, особенно сильно они упали при персах, которые обложили храм налогами и ревностно следили за их выплатами. Теперь же у амонийев появилась возможность вернуть себе былое могущество.

Едва первые македонцы показались из-за дюн, как сразу же на стенах оазиса началась суматоха, которая проявилось в торжественном выходе жреческой делегации из ворот крепости. Под громкие крики, стук в барабаны и зов труб, египетская процессия торжественно вышла перед оазисом и застыла в ожидании царя.

— Как они узнали о моем прибытии? — с удивлением спросил Александр, обращаясь к своему жрецу Арисандру.

— По милости богов, жрецы знают о многом — глубокомысленно ответил тот, что вызвало внутреннюю усмешку у Эвмена, который прекрасно знал, что у храма имеется отличная голубиная почта. Царь принял подобную трактовку событий и отдал приказ щитоносцам выдвигаться навстречу процессии.

В один момент македонцы выстроили сомкнутые ряды своей фаланги, и мерно стуча древками своих копий, стали спускаться на плато перед оазисом. Сам храмовый комплекс имел четырехугольную форму в свою очередь разделенный внутри на три неровные части. Большую, центральную часть занимал сам храм с множеством различных пристроек по бокам в виде домов для особо важных гостей. Две другие части комплекса были отведены воинам и слугам живущих в оазисе и женской половине, где обитали жены и наложницы жрецов.

Основная часть прибывавших паломников располагалась за воротами храма, в небольших домиках под сенью пальм, которые жрецы специально высадили за стенами оазиса для создания удобства прибывшим людям. Этим жестом амонийцы демонстрировали свое могущество и силу, ибо содержание городка паломников обходилось не дешево.

Две процессии встретились в заранее выбранном жрецами месте, при этом египтяне чувствовали себя вольно, а македонцам приходилось тесниться. Александру сразу не понравилось подобное положение и, не слезая с коня, полководец вплотную подъехал к жрецам, спешившись в самую последнюю очередь.

— Фараон Александр приветствует своих подданных — зычно, по-египетски произнес царь, желая ошеломить встречающих. Экспромт вышел удачным. Жрецы замешкались, потеряли свою былую гордость и нестройно приветствовали своего нового владыку.

Вышедший вперед один из помощников верховного жреца Пентуэр возвестил: —

Слуги фараона рады приветствовать божественного наследника великого Ра и приглашают его к великому оракулу.

Македонец с благодарностью принял приглашение и приказал разбить походный лагерь у стен храма. Утомленные переходом воины с радостью принялись выстраивать свои палатки, под сенью пальм наслаждаясь их прохладой и водой источника специально проведенного сюда жрецами от основного родника оазиса. Все спешили поскорее смыть в прохладных водах бассейна пот и песок, изрядно надоевший паломникам по неволи во время их похода.

Сам Александр быстро преобразился с помощью своих слуг, и тщательно выбрав себе свиту, двинулся к стенам храма. Центральные двери крепости были деревянные полностью покрытые железными и бронзовыми листами. На них были выбиты образы, символизирующие силу и величие великого Амона, одерживающего вверх над всеми своими врагами.

Молча и величаво, раскрылись они перед великим завоевателем на хорошо промазанных петлях, впуская внутрь очередных искателей правды у грозного бога.

Александр взял с собой около пятидесяти человек, треть которых составляли слуги, несшие прекрасные дары храму из персидской добычи царя. В полном молчании прошли они часть площади перед храмом в сопровождении Пентуэра.

— Слуги не входят в главный храм, господин, — предупредил жрец македонца, — все твое великодушное пожертвование Амона они могут положить справа от входа.

Действительно там, куда указывал жрец, располагался мощный каменный пьедестал, отполированный до блеска многочисленными подношениями тех, кто посетил Амона раньше.

По знаку царя слуги поспешно сложили золотые чаши и серебряные кувшины, богатую одежду и драгоценные ларцы с миррой и ладаном. Жадный блеск глаз стоящих рядом жрецов подтвердил Александру значимость и ценность его подношений для храма.

— Амон благодарит тебя великий царь за пожертвования великому богу — торжественно произнес Пентуэр, не отрывая своего алчного взгляда от груды золота и прочих богатств расположившихся у его ног. Давно бог Амон не получал столь дорогих подарков, и это только разогревало жадность в душе у египтянина.

По знаку Пентуэра македонцы взошли на ступени и, миновав колоннаду, состоящую из причудливых для глаза эллинов колон, вошли в святилище. Как по невидимой команде гейтеры отстали от царя, непроизвольно выделив его из всех вошедших. Темное чрево храма скупо освещалось чадящими светильниками в форме причудливых чаш расположенных вдоль стен.

— Приветствую тебя сын бога — громко и внятно произнес на греческом языке верховный жрец Херкорн, величественно стоящий перед алтарем Амона. От подобного признания кровь отхлынула от лица македонца, его сердце прерывисто застучало, ибо жрец произнес то, зачем македонец и явился в этот храм.

— Значит, моя мать было права, рассказывая мне о своих свиданиях проведенных с богом в отсутствии моего отца, и я действительно полубог, — радостно стучали мысли в юной голове, которая залилась красным цветом от осознания столь важной для себя информации.

Сзади кто-то насмешливо гукнул, и гневно скосив глаза, Александр увидел Филоту, снисходительно улыбающегося стоящим рядом гетерам. Момент величия был навсегда испорчен, но ученик Аристотеля продолжил играть свою роль перед всеми собравшимися в этом храме.

— Амон признает свое родство со мной? — вопросил Александр, что бы ни у кого из присутствующих не было сомнения в его божественном рождении.

— Да великий царь. Сегодня рано утром мне был голос от Зевса Амона. Он повелел с почетом принять своего сына в этих стенах и ответить на любой вопрос, который он задаст.

В храме повисла тишина, в которой было отчетливо слышно, как скрипят подошвы сандалет кого-то из свиты царя. Все ждали, что Александр спросит оракула о своей матери, но слушатели ошиблись. Иные думы владели душой царя.

— Всех ли убийц своего отца Филиппа я настиг и покарал?

— Смири свою гордыню мщения сын божий, ибо нет ничего опасней и отвратительней чем неуемная жажда крови у человека. Основные зачинщики смерти твоего земного отца уже получили свою кару и пали от руки правосудия, но остались еще вдохновители этого заговора.

— Дарий!?

— Не столько персидский царь Дарий, сколько его слуги из ближнего окружения. Наступит время, и все они будут поражены твоей рукой.

— Поддержит ли бог мой новый поход против персов?

— Зевс Амон не только поддержит во всем твои военные начинания, но и даст верховную власть над всей Азией. Только потомку божьего семени и девы крови Ахиллеса дано сравняться и превзойти подвиги Геракла в создании огромного царства, которого не ведали простые люди.

Услышав это, Александр вновь затрепетал, ибо во второй раз жрец попадал в цель самых сокровенных помыслов молодого человека. Власть над всей Азией, вот к чему подспудно стремился его гений и, что обрело реальное озвучание из уст верховного жреца храма Амона.

— С меня довольно этих ответов задорно произнес царь, полностью позабыв, что имеет право еще на один вопрос к оракулу.

— Я хочу увидеть истинное изваяние бога, который признал во мне своего сына.

Херкорн милостиво кивнул царю и, выхватив из рук молодого жреца факел, любезно пригласил Александра в узкий проход, расположенный за алтарем. Македонцы заволновались, но по мановению взмаха руки успокоились и остались ждать своего кумира пропавшего во мраке чрева таинственного храма. Все они вполголоса, стали обсуждать признание Александра сыном бога и то пророчество, которое услышали из уст оракула.

Особо старался высказаться в этом вопросе Филота, который высказывал свою идею в отношении тог, что верховный жрец плохо знает греческий язык и вместо обычного приветствия "сын мой", произнес по ошибке " сын божий". Гефестион гневно глядел на него, буквально прожигая македонца своим взглядом но, не решаясь одернуть говорившего в храме Амона.

Словоизлияния гетайра прервал Пердикка, больно наступивший на ногу Филоте, от чего тот сильно скривился. Позабыв обо всем, он ринулся на обидчика, но налетел на твердое плечо Кратера, к которому незамедлительно подошел Птоломей и Кен. Оценив расклад сил не в свою пользу, сын Пармериона криво ухмыльнулся и отошел в сторону, всем своим видом показывая невинно оскорбленного человека.

Александр уверено следовал вслед за Херкорном по потаенным проходам храма. Без своего попутчика, он затерялся бы в первую же минуту своего путешествия, в этом темном и мрачном переплетении кривых ходов и переходов, которыми храм был буквально нашпигован.

Факел скудно освещал путь, македонцу позволяя только ориентироваться по спине впереди идущего жреца и не более. Вот коридор в очередной раз вильнул, и они очутились в огромном зале ярко освещенный факелами. Двое жрецов в белых одеждах стояли вблизи мраморного постамента, на котором лежало, что-то большое и блестящее. Александр интуитивно понял, что это и есть Амон, которому так усердно поклонялись египтяне.

В глубине души, увиденное породило скрытое разочарование, которое не отразилось на лице у монарха. Он с беспристрастным видом подошел поближе, дабы получше разглядеть творение неизвестного египетского мастера.

Воспитанный греческой культурой, Александр привык, что любой бог имел свое изображение в виде скульптуру, в которой олицетворялось руками мастера понятие и отношении народа к тому или иному богу.

Египетский Амон был очень старым богом, что лишний раз подтверждало его изображение. Перед царем на постаменте в полу наклонном положении располагался огромный кругляш, обильно украшенный изумрудами и жемчугом. Обе эти разновидности были чрезвычайно дорогими во всей Передней Азии, так как доставлялись издалека.

Рядом царь заметил золотую барку, на которую во времена больших празднеств укладывалось изображение великого бога и под женское песнопение выносилось двадцатью жрецами на всеобщее людское обозрение.

Потрясенный Александр во все глаза рассматривал этот старинный артефакт, стараясь понять суть египетского божества. Херкорн не торопил македонца, прекрасно понимая, что твориться в его душе и старался не торопить юношу перед главным событием всего представления.

Амонийцы совершенно не ожидали визита столь грозного завоевателя к себе. Верховный жрец был полностью уверен, что столичное жречество не выпустят Александра из Мемфиса, ибо они сильно конфликтовали с оазисом из-за доходов с паствы.

Еще при египетских фараонах последних династий доходы в храмы резко упали, учитывая катастрофическое положение экономики страны Хапи. Из-за постоянных войн с соседями и отсутствия крепкой власти, в Египет, живущий в большинстве своем за счет военной добычи извне, начался затяжной длительный кризис.

Позабыв обо всем, жреческие кланы только и занимались интригами, с помощью которых возводили на царский трон послушных их воле людей и стремительно обогащались, целенаправленно разоряя страну. Если же у власти появлялся государственный муж, то жреческие кланы объединялись между собой и уничтожали неугодного им лидера, заменяя его более послушным своей воле человеком.

Золотым веком жрецов было время правления Рамсеса Великого, когда могучий правитель откровенно дружил со жрецами храмов, откупаясь от них своими военными трофеями. Ассирийская, нубийская и персидская оккупация ничему не научила служителей культов, алчность и корысть продолжала править бал в их сердцах, передаваясь от одного поколения к другому.

Однако жизнь вносила свои коррективы, и когда персидский гнет был ненадолго, свергнут Нектанебом, который позабыл денежную помощь жрецов, указав им скромное место у своих ног. Тогда часть жрецов решило поддержать власть сильного фараона для того, что бы иметь небольшой, но стабильный доход со стороны государства. Это были служители тех богов, которые за годы правления Дария и Ксеркса вконец опустились и влачили свое жалкое существование за счет своих хозяйств и подаяния граждан.