Истории, рассказанные в темноте

— Что за забавное существо! Никогда они не бывают столь смешными, когда выказывают свои чувства. В самом деле, мистер Серый, из уважения к моему сану, вы могли бы воздержаться от подобного поведения. Бедный мистер Серый! Плохо, очень плохо!

Бреддон вернулся на свое место с мрачной улыбкой на губах. Серый кот немедленно успокоился, а затем ткнулся головой, как бы выпрашивая сочувствия, в ладони архидиакона.

Внезапно взгляд архидиакона упал на предмет, который наблюдал кот, ставший видимым, поскольку слуга, разбавляя спиртное, немного сдвинул графин.

— Боже мой! — воскликнул он. — У вас там револьвер?

— Вы не ошиблись, — отозвался Бреддон.

— Но ведь он не заряжен, я полагаю?

— Напротив.

— А это не опасно?

— Нет. Я достаточно долго имел дело с подобными вещами, чтобы не быть с ними небрежным. Думаю, лучше общаться с Серым дьяволом имея его под рукой, чем не имея. Этот кот гораздо более силен, чем любой другой, мне кажется, в его происхождении есть какая-то тайна. Когда ко мне приходит незнакомый человек, я всегда стараюсь незаметно показать коту револьвер, пока не убеждаюсь, что он все понял. Впрочем, следует отдать ему должное: он доброжелателен со всеми, кроме меня. Я единственный, к кому он относится с антипатией. Вот и сейчас, не будь этой штуки, он бы бросился на меня, — Бреддон постучал по револьверу, — но он очень умен.

— Вижу, — серьезно произнес архидиакон, — и думаю, что знаю причину тому. Вы как-то раз напугали его, выстрелив из револьвера; это испугало его настолько, что он не простил вам выстрела и не забыл револьвера. Эти животные обладают замечательной памятью!

— Да, — отозвался Бреддон, — но в остальном вы ошибаетесь. Я никогда, ни намеренно, ни случайно, не давал Дьяволу поводов для вражды. Насколько мне известно, он никогда не слышал звука выстрела, по крайней мере с тех пор, как он находится у меня. Конечно, возможно, кто-то напугал его ранее; более того, я в этом почти уверен, ибо не может быть никаких сомнений в том, что он знает все, что только кошка может знать о револьвере, и боится его.

Наша первая с ним встреча произошла почти что в полной темноте. Со мной случалось разное, и капитан разрешил мне спуститься и взглянуть, что за шум раздается внизу. Эта бестия вылетела из темноты и бросилась на меня. Я и подумать не мог, что это всего-навсего кот, только огромный. Я ударил его по голове, — он отлетел в сторону, — и выхватил револьвер. Он знал, что это такое. У меня и потом были случаи в этом убедиться. Он был бы рад укусить меня, если бы ему представился хоть малейший шанс, — но он прекрасно знает, что я ему такого шанса не предоставлю. Впрочем, меня часто подмывает предоставить ему возможность напасть — спрятав оружие — и тогда... тогда я сломаю ему шею своими собственными руками.

— Полегче, старина, полегче! — произнес архидиакон поморщившись, встал и смешал себе еще выпить.

— Извините за грубость, но, как вам известно, я недолюбливаю кошек.

Архидиакон выразил удивление, почему бы в таком случае Бреддону не расстаться с котом.

— Вы сталкиваетесь с ним на борту корабля, и он нападает на вас. Вы сохраняете ему жизнь, даете ему пищу и приют, тем не менее, он ненавидит вас и не позволяет к себе прикоснуться. Судя по вашим словам, вы питаете к нему такие же чувства, что и он по отношению к вам. Так почему бы вам не расстаться?

— Что касается пищи, то, насколько я могу судить, он не ест ничего кроме того, что добывает сам. Он выходит на охоту каждую ночь. Я держу его только потому, что... я его опасаюсь. До тех пор, пока он со мной, я спокоен. Будь мы в лесах Центральной Африки, я бы, наверное, испытывал ужас перед ним, но здесь... Поначалу у меня была идея приручить его, а кроме того... Кроме того, есть странное обстоятельство. — Он встал и открыл окно; Серый Дьявол медленно, крадучись, направился к нему. Вскочив на подоконник, он на мгновение задержался, и исчез.

— Что за странное обстоятельство?

— Что вы скажете об этом?

Бреддон протянул архидиакону фигурку кошки, взятую с каминной полки. Это была маленькая вещица, около трех сантиметров в высоту. Серого камня, с маленькой головой, огромными лапами и на удивление человеческими глазами, она казалась точной копией Серого Дьявола.

— Сходство просто идеальное. Где вы взяли эту вещицу?

— Я получил изображение до того, как встретился с оригиналом. Маленький еврейский торговец продал мне в ночь перед моим возвращением в Англию. Он полагал, что она происходит из Египта, и описывал как их древнего идола. Во всяком случае, это был прекрасный кусочек нефрита.

— Я всегда полагал, что нефрит имеет ярко-зеленый цвет.

— Обычно да, но может быть и белым, коричневым. По разному. Полагаю, не может быть никаких сомнений в том, что фигурка древняя, хотя и сомневаюсь, что она происходит из Египта.

Бреддон поставил фигурку на прежнее место.

— Кстати, той же ночью еврей пришел просить продать ему эту вещицу обратно и предлагал цену вдвое большую, чем заплатил я. Я подумал, что он, должно быть, нашел человека, которого она очень интересовала. Я даже спросил, уж не коллекционера ли? Еврей так не думал, он утверждал, что это чернокожий господин. Тем дело и закончилось. Я ничего не собирался делать для негра. Еврей уверял, что это прекрасный чернокожий господин, у которого горы денег, который искал эту вещицу много лет, намекал на обычаи этих мумбо-юмбо вести дела — чтобы запугать меня, я полагаю. Тем не менее, я не захотел продолжать разговора и попросту выгнал его. А затем случилось странное. Приобретя изображение, на следующий же день я повстречался с оригиналом. Рому не хотите ли?

В этот момент раздался бой часов, и архидиакон с ужасом подумал, что уже давно прошло то время, когда каждый уважающий себя служитель церкви должен быть в постели и спать сном праведника. Он поднялся и пожелал хозяину спокойной ночи, заметив, что хотел бы возобновить разговор на следующий день.

Крайне неудачное решение для тех, кто хотел бы получить полное представление об этой истории, ибо, как будет видно из дальнейшего изложения, на другой день продолжения разговора не состоялось.

Перед тем как покинуть библиотеку, Бреддон закрыл окно, что заставило архидиакона поинтересоваться:

— А Мистер Серый? Как он попадет обратно в дом?

— Весьма вероятно, что он уже вернулся. Я сделал для него в кухне специальное окошко соответствующего размера, чтобы он мог уходить и возвращаться когда ему вздумается.

— А как же другие коты? Ведь они тоже могут им воспользоваться?

— Нет, — ответил Бреддон. — Другие коты обходят Серого Дьявола стороной.

Когда архидиакон оказался в своей комнате, его охватило странное беспокойство. Он говорил мне, что, чтобы успокоиться, должен был проверить, не прячется ли кто под кроватью или в гардеробе. Тем не менее, он лег в кровать и через некоторое время крепко заснул; огонь в камине ярко пылал, комната была ярко освещена.

Приблизительно около четырех утра его разбудил громкий крик. Полусонный, он никак не мог понять, донесся ли он откуда-то из дома или с улицы. Но почти сразу же раздался револьверный выстрел, затем почти сразу другой; последовала короткая пауза, затем раздался третий. Архидиакон был ужасно напуган. Он не знал, что случилось, и подумал, что в дом проникли грабители. На некоторое время — он полагал, не более минуты — страх совершенно парализовал его. Затем он с усилием встал, зажег газ и поспешно оделся. Пока он одевался, в коридоре раздались шаги, затем стук в дверь. Он открыл и обнаружил на пороге слугу Бреддона. Тот был в синем пальто поверх ночной сорочки, и домашних тапочках. Его трясло от холода и ужаса.

— Боже мой, сэр! — воскликнул он. — Мистер Бреддон застрелился! Вы можете пойти со мной, сэр?

Архидиакон проследовал за слугой в комнату Бреддона. Здесь висел густой пороховой дым. Зеркало было разбито, осколки валялись на полу. На кровати, спиной к архидиакону, лежал Бреддон. Он был мертв.

Его правая рука все еще сжимала револьвер, за правым ухом виднелась почерневшая рана. Архидиакон наконец нашел в себе силы взглянуть в лицо мертвому, затем повернулся и, сопровождаемый слугой, прошел в библиотеку. Графин и стаканы стояли на столе, он выпил немного коньяку. Лицо Бреддона, залитое кровью, выглядело ужасно; все в рваных царапинах и укусах, одного глаза не было.

— Как вы думаете, это сделал он?

— Определенно да, сэр; он вскочил ему на лицо, пока хозяин спал. Я чувствовал, что это когда-нибудь случится. И он это чувствовал; он всегда спал с револьвером под подушкой. Он дважды выстрелил в зверя, но не мог ничего видеть из-за залившей глаза крови. Поэтому в третий раз он и выстрелил в себя.

Казалось вполне вероятным, с его точки зрения, что, терзаемый, от ужасной боли, полагая, что тем избегает больших мучений, Бреддон мог обратить оружие против себя самого.

— Что же нам теперь делать? — спросил слуга.

— Нам следует позвать врача и полицию. Идемте.

Как только они свернули за угол коридора, то увидели, что входная дверь в коридор распахнута настежь.

— Это вы открыли дверь? — спросил архидиакон.

— Нет, — испуганно пробормотал слуга.

— А кто?

— Не могу знать, сэр. Но думаю, что это еще не все.

Они вышли в коридор и увидели, что дверь на улицу также приоткрыта. Снаружи лежал полицейский, медленно приходивший в себя. Слуга Бреддона схватил полицейский свисток и принялся свистеть. Проезжавший мимо кэб остановился и был отправлен за доктором; полицейский пришел в себя настолько, что смог внятно рассказать, что с ним случилось.

А случилось довольно странное. Проходя мимо дома, он услышал выстрелы, а затем, почти сразу же, скрип открываемой двери, и отступил за соседнюю. Мгновение спустя дверь распахнулась, и вышел негр, одетый в серый твидовый костюм и серого цвета пальто. Полицейский едва успел сделать шаг ему навстречу, как тот одним ударом сбил его с ног. "Все случилось быстрее, нежели вы можете себе представить", заключил он.

— Что за негр? спросил архидиакон.

— Огромного роста — выше шести футов, и черный как уголь. Он не стал ждать вопросов, а сразу нанес удар, как только я приблизился.

Полицейский особым умом не отличался, и это было то немногое, что он смог рассказать. Он услышал выстрелы, затем дверь отворилась и вышел человек в сером, который с быстротой молнии нанес ему удар, прежде чем он смог что-либо предпринять.

Доктор, простой, лишенный фантазии маленький человек, сразу же сообщил, что Бреддон мертв, и что, по всей вероятности, умер мгновенно. После полученных травм, остановка сердца и дыхания должна была случиться сразу. Он принялся было что-то объяснять по поводу сочившейся из раны крови, но архидиакон не выдержал и, пошатываясь, вышел в библиотеку. Здесь он нашел слугу Брендона, по-прежнему в синем пальто, объяснявшего полицейскому, державшему в руке блокнот, что, на его взгляд, ничего не пропало, за исключением нефритовой фигурки кошки с каминной полки.

Кот, именуемый Серым Дьяволом, также отсутствовал, и, хотя описание было помещено в газетах, его так никто никогда больше и не видел. Только в сжатой левой руке мертвеца был найден клочок серого меха.

Следствие шло обычным порядком, и никаких новых фактов не выявило. Может быть потому, что полиция избрала самый легкий путь. Во всяком случае, мнение полиции полностью совпало с мнением слуги Бреддона. Обезумев от боли, причиненной ужасными увечьями, Бреддон застрелился.

История пропажи нефритовой фигурки, насколько известно, выглядела следующим образом. Полицейские предполагали, что эта вещица была идолом, украденным у какого-нибудь нецивилизованного племени, и они, возмущенные, решились вернуть его себе всеми правдами и неправдами. Потерпев неудачу с покупкой, как было предположено, негр последовал за Бреддоном в Англию, разыскал его жилище и нашел способ ночью проникнуть в него. Здесь, как опять-таки было предположено, он уснул, проснулся от криков и выстрелов, испугался, схватил нефритовую фигурку и убежал.

Понимая, что выстрелы могли быть услышаны снаружи и что его бегство в этот самый момент может считаться в высшей степени подозрительным, он был готов, как только входная дверь распахнется, ударить любого, кто встанет у него на пути, что и сделал. Бессознательное состояние полицейского дало ему возможность скрыться.

Такое объяснение происшедшего, на первый взгляд, выглядело единственно возможным объяснением. Но когда архидиакон рассказал мне историю, я осторожно попытался выяснить, насколько он сам верит в подобное объяснение. Найдя, что он искусно обходит мои намеки и расспросы, я решил действовать напрямик:

— А сами-то вы верите в версию полиции?

Он заколебался, но ответил с полной откровенностью:

— Нет, решительно нет.

— Почему? — спросил я, и тогда он принялся излагать мне свою точку зрения.

— Во-первых, я не думаю, чтобы Бреддон покончил жизнь самоубийством в том смысле, как это принято понимать. Не сильная физическая боль заставила его подумать об этом. Он мог бы терпеть и терпеть ее. Он отнесся бы к обезображенному лицу и потере зрения как к ранам, полученным на войне, и продолжал бы жить далее, в полной мере используя ограниченные возможности покалеченного тела. Поэтому следует признать — увы, нет и не может быть никаких медицинских доказательств — признать, что выстрелил он, будучи охвачен мистическим ужасом, о котором — слава Богу! — мы ничего не знаем.

Я, естественно, не торопился признать это сверхъестественное объяснение за истину.

— Хорошо, двинемся дальше. Что это за таинственное племя, о котором толкует полиция? Я хочу знать, где оно обитает и как оно называется. Если они достаточно богаты, чтобы предложить огромное вознаграждение за идола, то должны обладать некоторой известностью. Негру удалось приехать в Англию и оставаться здесь скрытно. Как? Где? Я имею представление о сдаче жилья, настолько, чтобы утверждать, что объяснение полиции не имеет под собой основы. Мы не знаем, кто был негр, взявший фигурку, хотя и считаю это возможным. Но как ему удалось скрыться в столь ранний час? Не будучи никем замеченным? Негры не столь часто встречаются в Лондоне, чтобы ходить не будучи никем замеченными, и однако не было найдено никого, кто бы его видел, равно как и загадочно исчезнувшего серого кота. Необычный зверь, описание которого было помещено чуть не во всех газетах; казалось бы, нам сразу же должны были сообщить о нем, и не один раз. Но мы ничего о нем не слышали.

Мы еще некоторое время поговорили об объяснении, данном полицией, как вдруг случайно оброненная им фраза заставила меня воскликнуть:

— Неужели... Вы хотите сказать, что серый кот на самом деле и был тем самым негром?

— Нет, — отвечал он. — Нет, не совсем так. Кошки — странные существа, во всяком случае, полагаю, мне не нужно напоминать вам о некоторых старых религиях или колдовских обрядах, в которые даже в наше время в Англии некоторые все еще верят (а не так уж давно верили почти все), где они играют важную роль, и это, по-видимому, объясняет тот факт, что находятся люди, которые не могут оставаться с кошкой в одной комнате, и приписывают им некоторые таинственные способности. Позвольте мне также напомнить вам о вере, несомненно сохранившейся в Китае и Японии, что злые духи могут вселяться в тела некоторых животных, в особенности лис и барсуков. Любой студент, сталкивавшийся с демонологией, знает об этих вещах.