Карельский блицкриг

Ничего против нового обострения в Европе не имели и далекие Соединенные Штаты Америки, предоставившие финским властям большой кредит на покупку американских товаров. Большая война за океаном сулила Вашингтону большие прибыли и твердые гарантии выхода из экономической депрессии, больше десяти лет безжалостно терзавшую Америку.

Столь единая поддержка Финляндии ведущими странами мира, воодушевила и окрылила господ Рюти и Каллио. Полностью поверив льющимся в их адрес потокам сладкоголосой лести и щедрым обещаниям, финские лидеры возомнили себя форпостом европейской цивилизации, в её новом крестовом походе против русского большевизма.

Последним аргументом, окончательно убедившим финнов в правильности их выбора в сторону конфронтации с соседом, стало приглашение Москвы к мирным переговорам об изменении советско-финских границ под Ленинградом.

Обеспокоенный начавшейся в Европе большой войной, Сталин намеривался обезопасить положение колыбели трех революций и второй столицы страны. Находясь на удалении двадцати семи километров от государственной границы, Ленинград находился под угрозой обстрела тяжелых орудий с финской стороны.

Однако больше всего, вождя беспокоила защита Кронштадта и обеспечения свободного выхода корабли Балтийского флота из Финского залива в случаи начала вооруженного конфликта. Все морское пространство насквозь простреливалось огнем береговых батарей с эстонской и финской территории, и это не было чисто теоретическим предположением. Регулярно, обе стороны проводили стрельбы по специальным плавающим целям, установленным в море.

К концу лета 1939 года Сталин сумел добиться от Эстонии согласия на размещении на её территории советских военных баз, и южная угроза для кораблей Балтийского флота была устранена. Теперь оставалась обезопасить себя с севера, со стороны мыса Гангут, но финны об этом слышать не хотели. На все предложения Москвы о размещении на полуострове своей базы или демилитаризации мыса для гарантии свободного прохода кораблей Балтфлота они отвечали категорическим отказом.

Также были безрезультатными попытки Москвы добиться согласия финнов отодвинуть границу от Ленинграда на 70-100 километров вдоль Финского залива, а также с передачей советской стороне островов Койвисто и Лавенсари. В обмен на равноценный размен территории в Восточной Карелии, на которые финны претендовали на переговорах в Тарту в 1922 году.

— Нет, нет и нет — неизменно чеканили финские дипломаты на все призывы Москвы разрешить возникшую проблему мирным путем. При этом президент и премьер не принимали во внимание даже мнение самого маршала Маннергейма.

Старый вояка утратил былой пыл и теперь стоял за мирное сосуществование с восточным соседом. Маршал призвал руководителей Финляндии согласиться на перенос границы вглубь Карельского перешейка, до предполья оборонительной линии, громко именуемой на страницах западных газет "линией Маннергейма".

Полностью поверив, что они стали полноправными участниками большой европейской политики, Рюти и Каллио были абсолютно глухи к любым советским предложениям. И чем больше Кремль наседал на Хельсинки с различными мирными инициативами, тем все решительнее становились намерение лидеров Суоми идти выбранным ими путем до победного конца.

Стремясь как можно быстрее решить пограничные проблемы миром, в октябре 1939 года Сталин пригласил финскую делегацию в Москву на переговоры, которые возглавил лично. Это было знаковое решение, если учесть, что переговоры с немцами по заключению пакта о ненападении, возглавлял Молотов.

Финны на эти предложения ответили своими знаковыми действиями. За несколько дней до начала переговоров был отдан приказ под видом маневров начать переброску войск к советско-финской границе. Одновременно с этим, правительство объявило о начале мобилизации армейских возрастов до 33-летнего возраста.

Все это проходило на фоне неослабевающей националистической истерии, развязанной на страницах газет и по радио. По стране прокатились многочисленные митинги в поддержку политики правительства, на которых стали открыто призывать к войне с Советской Россией. Входу стали необычайно популярны символы и цвета Финляндии, которыми украшалось все, начиная от витрин магазинов и стен домов, до одежды и причесок.

Последним штрихом финского ответа злобным большевикам стало решение не посылать на переговоры в Москву министра иностранных дел Финляндии Эркко. Вместо него делегацию возглавил посол Финляндии в Швеции Ю. Паасикиви, что существенно принижало уровень финской делегации. Отправляясь в Москву, посланники Хельсинки не имели прав, на подписание какого-либо соглашения или протокола.

Кроме того, Паасикиви, человек мирный, склонный к достижению разумного компромисса был лишь ширмой. Главное слово на грядущих переговорах имел представитель военного министерства полковник Паасонен.

Вот в таком составе и с таким багажом приехали посланцы Финляндии в Москву, где они были торжественно приняты в Кремле. Дорогих гостей вновь встречал сам Сталин, вместе с наркомом Молотовым, его заместителем Потемкиным и послом СССР в Финляндии товарищем Деревянко.

Стоит ли говорить, что для многих членов финской делегации это была подлинная минута славы всей их жизни. Сидят в самом сердце русской столицы, они наслаждались своим положением. Да и как было не наслаждаться, если правитель огромный страны смиренно просил своего бывшего сюзерена о мире и дружбе между двумя странами.

Облеченные в дипломатическую обертку эти слова звучали как заключения пакта о взаимопомощи между СССР и Финляндией. Аналогичный пакт Москва подписала с прибалтийскими государствами в сентябре этого года, но в отличие от своих соседей, финская сторона на это предложение ответила категорическим отказом.

Как не убеждал Сталин своих собеседников, что этот договор снимет все острые вопросы между двумя странами. Как не аргументировал Молотов, приводя в пример Эстонию, внесшую свою лепту в обеспечении безопасности в Финском заливе, финская сторона в лице полковника Паасонена давала один только отрицательный ответ.

После такого начала переговоров их можно было смело закрывать, но этого не случилось. Более того, на следующий день Сталин удивил и потряс финнов, предложив им совершить обмен территориями, на фантастически выгодных для них условиях. В качестве компенсации за перенос границы, на пятьдесят километров к северу от нынешних рубежей, Сталин был готов пожертвовать всей Восточной Карелией, оставляя за Советским Союзом лишь узкий коридор вдоль Белого моря, по которому проходила Кировская железная дорога на Мурманск.

Общая пропорция обмениваемых территорий составляла 4:1 в пользу Финляндии. По мнению немецкого посланника в Хельсинки Вальцзекера это был выгодный обмен за безопасность Ленинграда и Кронштадта, однако гордые и свободолюбивые финны вновь не позволили себя уговорить.

Внимательно выслушав все аргументы советской стороны, они ответили её лидеру чопорным и презрительным отказом, что привело Сталина в недоумение, а многих членов финской делегации в сильнейший душевный экстаз. Ведь о подобном своеволии дети страны озер не могли и думать в своих самых смелых мечтаниях, а теперь явь превосходит все их смелые грезы.

И пусть северный сосед сменил свое название, и вместо императора перед ними стоит генеральный секретарь, суть дела от этого не поменялась. Огромный русский медведь, унижено просит маленькую деву озер об одолжении и получает отказ.

Казалось, что уже всё. После такого унижения, кровавый тиран Сталин должен был приказать расстрелять храбрых финнов или хотя бы выслать вон своих оскорбителей, но этого не случилось. Более того, взяв один день перерыва для консультации, советский лидер, как зачарованный вновь подставил свой лоб под удар финского щелчка отказа.

Желая добиться нужного для себя результата, Сталин стал предлагать для обмена другие участки Карелии и Кольского полуострова, сохраняя при этом ранее обозначенную советской стороной выгодную для финнов пропорцию 4:1.

Граница возможных уступок в пользу финнов достигала берегов Онежского озера, захватывала полуостров Рыбачий, но результат остался тем же. Посланцы Суоми неторопливо и обстоятельно обсудили новый вариант обмена, и когда Сталину показалось, что дело выгорело, вновь торжественно отказались.

Повторно отклонив советское предложение, финские делегаты ожидали увидеть в глазах Сталина гнев и ярость, но к своему удивлению и полнейшему разочарованию, кандидаты в национальных мучеников, не увидели в них ничего, кроме усталости и досады.

Советский лидер только холодно прищурился и, откинувшись на спинку кресла, спросил ведущего в этот день переговоры министр финансов Вяйне Таннера, о причине столь неуступчивости финской стороны, при явно выгодных для неё предложениях.

В ответ, финский представитель произнес, что на данный момент столь откровенный торг для финского народа неприемлем, но возможно повторное рассмотрение вопроса обмена части Карельского перешейка. На языке дипломатов это означало, что Финляндия заинтересована в предложениях Москвы и достижение взаимопонимания по этому вопросу возможно, но по прошествию времени.

Ничуть не легче проходило обсуждение вопроса о безопасности Балтийского флота в Финском заливе. Советский Союз просил у Хельсинки разрешения на аренду мыса Гангут сроком на 30 лет и передачи нескольких островов вблизи Ленинграда. Взамен предлагались различные преференции в торговле с СССР и согласие на ввод на демилитаризованные Аландские острова финского гарнизона.

Это предложение Москвы было довольно заманчивым, но едва только переводчик закончил читать обращение советской стороны, как тут же, без всякой паузы и время для раздумья, заговорил полковник Паасонен. Властно положив скрещенные руки на зеленое сукно стола переговоров, он принялся чеканить слова, поглядывая на своих собеседников с плохо скрываемым торжеством.

— Исходя из того, что вопрос об аренде полуострова Ханко выходит далеко за рамки вопроса обеспечения безопасности Ленинграда, финская сторона не может допустить существование на своей территории иностранной базы. Это полностью противоречит провозглашенным Финляндией принципам нейтралитета и неприсоединения к военным блокам, которого страна строго придерживается с момента провозглашения независимости.

Что же касается предложения по Аландским островам, то Хельсинки будет признателен России в понимании и поддержке её интересов по этому вопросу — изрек Паасонен с плохо скрываемой издевкой.

После этих слов полковника, посланники Суоми, вновь ожидали увидеть гневную реакцию Сталина, однако советский вождь по-прежнему оставался сдержанным и невозмутимым. Собеседники так и не увидели агрессивной нетерпимость к чужому мнению и яростной злобы к посмевшему перечить ему человеку, о которой так много писали газеты свободного мира. Обращаясь к Паасонену, он заговорил, спокойным, чуть уставшим от долгих разговоров голосом.

— Мы уважаем решимость финского народа по поводу сохранения целостности своей страны. Возможно, будь я на вашем месте, я проявил бы не меньшую осторожность и щепетильность в столь щекотливом вопросе. Но поскольку мы не может изменить географию, думаю, нам следует искать любые пути для выхода из сложившейся непростой ситуации.

Вы не желаете предоставлять чужой армии ни пяди своей земли в качестве аренды, и мы понимаем ваше решение. Однако ведь возможны другие варианты. Скажите, как вы отнесетесь к предложению, чтобы прокопать поперек мыса канал и образовавшийся остров продать её Москве? Разумеется, все земляные работы будут выполнены за наш счет — спросил Сталин собеседников.

Не ожидавший столь необычного развития событий, бравый полковник замолчал, напрягся, а затем стал стремительно краснеть не в силах дать вразумительного ответа. На помощь ему поспешил прийти Паасикиви, сказав, что советское предложение интересно и его следует немедленно обсудить с правительством.

Переговоры были прерваны и начались энергичные консультации делегатов с Хельсинки. Неожиданное предложение Сталина позволяло Финляндии сохранить провозглашенный ею нейтралитет и одновременно полностью разрешить приграничные опасения советской стороны. Казалось, что ключ к разрешению проблем найден, но Финляндия в очередной раз ответила категорическим отказом.

На новой встрече, глава делегации с любезным лицом известил советскую сторону, что в нынешней формулировке вопрос для финской стороны неприемлем, но она готова к продолжению консультаций по Гангуту.

Предвосхищая вопрос Сталина о причинах отказа, господин Таннер пояснил, что присутствие советской базы на мысе Гангут создает серьезную угрозу военной безопасности Хельсинки, а это для Финляндии совершенно неприемлемо.

Сталин стоически выслушал ответ, несговорчивого соседа. Все эмоции, что бушевали в его сердце, выразились в довольно неожиданном для финнов образе. Впервые за все время переговоров, Сталин неожиданно встал из-за стола и принялся медленно расхаживать вдоль окон. Держа в левой руке так и незажженную трубку, он несколько раз молча, прошел из угла в угол комнаты, после чего вернулся в свое кресло.

— А как отнесется финская сторона к предложению продать Советскому Союзу несколько мелких островов у мыса Гангут. В военном плане для Финляндии они не представляют какой-либо ценности, так как ни в коей мере не влияют на оборону побережья и самой столицы. Большого гарнизона на этих островах держать просто невозможно, точно также как и использовать их для нападения на Хельсинки. Нам же они позволят контролировать дальние подходы к Ленинграду вместе с базой на эстонском побережье — спросил советский вождь, демонстративно глядя в сторону Паасикиви. Из всех участников переговоров Юхо был единственным делегатом, кто действительно стремился найти взаимовыгодный компромисс для двух стран.

Официально возглавлял финскую делегацию, он был полностью связан по рукам, так как не обладал правом принятия окончательного решения. Согласно указу президента, Паасикиви мог только вести переговоры, ежедневно информировать Каллио о ходе процесса, но последнее слово не за ним. Таким был специфический юмор руководителя Суоми.

— Предложение господина премьер министра весьма важно и интересно. Я сегодня же передам его для ознакомления господину Каллио — заверил Сталина Паасикиви, чем вызвал ехидную гримасу на лице Таннера. Господин министр лучше всех присутствующих знал, что все инициативы Москвы были обречены на провал. Слишком много иностранных советчиков стояло за спинами господ Рюти и Каллио, обещавших финнам всестороннюю помощь в возрождении "великой Финляндии".

События следующего дня показали, как далеко зашел процесс воинственного противостояния маленькой свободолюбивой республикой и азиатской империей. По приказу из Хельсинки финская делегация неожиданно прервала переговоры и спешно выехала на родину, без каких-либо объяснений.

Подобное поведение финнов очень озадачило советскую сторону. Строились различные догадки об инсульте финского президента, но они были неверны. Финский президент чувствовал себя хорошо, а пауза на переговорах была вызвана куда более прозаическими причинами.