Аркана Прогенита

— Никому ни слова. — Приказал он побледневшим солдатам. "Теперь вы понимаете, почему она сидит в клетке".

Они протянули что-то утвердительное. По крайней мере Ворона не действовала на них так сильно, как на Кхерима. С этим можно работать. Бедный доктор до сих пор трясся каждый раз, когда упоминали принцессу. Он жестами расставил солдат так, чтобы в любой момент Ворона могла смотреть только на одного из сопровождающих. "Осторожность лишней не бывает".

— О, прекрати, Виллем. Ты же знаешь, что я не желаю вам зла.

В ответ генерал предложил принцессе не тратить зря время.

Дом стоял на отшибе и, видимо, принадлежал ранее кому-то богатому — по сельским меркам. То же, что сам Виллем считал богатым, к деревне не относилось ни в коей мере. Нищая, грязная дыра. Местные даже не клали полы на землю, так и ходили по твёрдой, как камень, мёртвой почве. Может, при такой холодной погоде этого и хватало, но всё равно смотрелось дико. В потолок въелись копоть и сажа от большой печи в углу; чтобы тепло не выходило наружу в стенах не проделывали окон — оставили только одну прикрываемую деревяшкой щель, через которую иногда выпускали дым и впускали свежий воздух.

Ворона смотрела на всё это такими удивлёнными глазами, что Виллему ненароком становилось не по себе. Конечно, она была заперта в своей башне, но даже ей должно было быть очевидно, насколько эти дома бедны. Принцесса же восхищённо взирала на каждую деталь интерьера, на кривые лавки и стол, на каменную печь, на горшки и вёдра, пыталась понять, для чего нужна прялка, — настолько дорогая для жильцов, что она до сих пор блестела от чистоты, — к чему все эти колодки, деревянные молотки, какие-то мотыги...

— Никакого благородства. — Сказала она мысль вслух. — Отвратительно. Сплошь вещи и никакой субстанции.

Последнее Виллем и сам заметил. Дом больше походил на склад с таким разнообразием инструментов и побрякушек, развешанных и расставленных по углам. Словно чтобы компенсировать низкую плодородность земли жители занимались всем, что только могло заменить земледелие. Непонятно, правда, с кем они торговали своими изделиями. Никто не пускал в свои земли северян, а Веспемале в ответ запрещал проход в свои.

— И всё же они мои подданные. — Сказала она, обернувшись и с улыбкой на устах. — Какие бы они ни были, но это мой долг как правителя защищать их и помогать им во всём — даже если всё, что они хотят, это жить в грязи, и не понимают благородства.

"Как она сделала такие выводы?", — подумалось Виллему. Да и долг, о котором она говорила, казался ему чем-то жутким. Глядя на бедного доктора любой бы решил, что Веспемале не очень хорошие правители для своих людей.

— Не сочти за обиду, принцесса, но я должен спросить: ты сейчас шутишь?

— Эти люди мои, Виллем. — В её глазах вспыхнули огоньки. — Я не стану шутить насчёт моего долга перед ними.

Генерал вздохнул. "Одним вопросом меньше".

— И всё же мне удивительно видеть... такое. — Неопределённый кивок куда-то в сторону печи. — У них нет гордости, нет силы, нет благородства. Мои люди, читала я, знают о своём величии — а тут нет и его следа. Мои люди действительно живут здесь? — Спросила она.

— Уже нет. Что же насчёт величия, то уверяю, все их вещи на месте. Мои люди ничего здесь не трогали.

Ворона навострила уши.

— "Уже"?

Похоже, её не сильно-то волновало отсутствие мнимого величия среди подданных.

— Об этом я и хотел поговорить, принцесса.

Ворона вся обратилась в слух.

— Ты ведь не приказал их убить, Виллем?

Виллем вкратце рассказал, в чём дело.

— Мои разведчики нашли в лесу яму, оставшуюся от чёрного дерева. И с ним, похоже, пропали и все люди.

Для неё это было новостью. Принцесса задумчиво прошлась из угла в угол. Так Виллем и думал. Всё-таки в отряде у неё были друзья.

— Это Ублюдок. — Уверенно заявила она. — Мы должны поспешить к Эшинкаю. Я...

— Мы не твои люди, принцесса.

Если генерал собирался повлиять на Ворону, то сейчас было самое время сделать это. "Бей, пока враг в смятении", — кажется, так приговаривал Будевик. Если бы заговор был против него одного, генерал бы и глазом не повёл. На кону же было выживание отряда.

— Конечно, Виллем. Я почти забыла, что вы здесь для того, чтобы продать меня Эшинкаю. — Сказала она. — Похоже, это не в наших обоюдных интересах быстрее попасть к нему.

— Я не прошу многого. Кто приходил к тебе?

Ворона заметно расслабилась.

— Эти сотники делают, что хотят, да, Виллем? — Сказала она. — Это был Льюв. Он спрашивал, нравится ли мне гостить у вас, но намекал на совсем другое. Сотник хотел вызнать, что я предложила тебе, и может ли он дать это мне вместо тебя.

"Льюв, значит". Это было немного неожиданно: Виллем больше подозревал Пса или Кишкодёра. С ними постоянно случались какие-то проблемы, этот светловолосый змей же несмотря на всю свою показную нелояльность всегда оказывался на одной с генералом стороне.

— Я отказалась. Лучше иметь в друзьях вас обоих, чем его одного.

— Принцесса, пожалуйста, не играйся с сотниками. Они не твои.

Она согласно кивнула.

— Но и не твои, Виллем. Они делают, что хотят, и не понимают, что ты желаешь им только добра. Какие неблагодарные свиньи, а? — Она ухмылялась. — Я согласна, но хочу кое-что прояснить: он пришёл сам. Не я завлекла его.

"Не неблагодарные, просто глупые", — подумал он про себя. Генерал ожидал другого и даже был несколько разочарован, что её удалось так просто убедить. Веспемале были сильными, злыми и беспощадными — судя по сказкам. Столь безобидное "овечье" поведение принцессы казалось Виллему подозрительным. Ворона пыталась заставить доверять себе — нечто несвойственное тому образу из легенд и сказаний.

Где-то здесь таилась ложь. Ворона хранила тайну, узнав которую любой бы отвернулся от неё.

— Что задумал Ублюдок?

Ворона сказала, что не знает.

— Но он приносит вред моим подданным и моей земле. Я не могу позволить ему и дальше делать это. Это мой долг.

"Она безнадёжна". И что Ворона сможет сделать? Быть страшной явно недостаточно для того, чтобы победить в войне. Король со всеми его войсками и колдовскими способностями не смог остановить врагов, а тут она одна, собравшаяся победить и Альвирею, и отца с помощью мятежного герцога и отряда наёмников.

Это просто безумие. Виллем был прав, что собирался просто отдать её Ублюдку и убраться от этой войны так далеко на юг, как только возможно. Получить награду от великого альвирейского колдуна и уйти. Здесь отряду не будет покоя, здесь дом не построишь.

И всё же Ворона была уверена в своём успехе. Она считала себя сильнее отца, и одно это в её голове означало победу над захватчиками.

— Когда мы убегали из твоей башни... Это же был не сон? — Спросил Виллем. — Червь мне не приснился, да?

В дыре, оставленной чёрным деревом, Виллем разглядел что-то знакомое. Непроглядная тьма скрывала в себе ужасную тайну. Никогда прежде генерал так не боялся смотреть себе под ноги; пол внизу, казалось, испарится, если глянуть вниз, и взору явится громадное создание, обвивающее мир.

Ворона посмотрела куда-то вдаль.

— Виллем, ты слышал о городе, что когда стоял на этих землях? О жилище богов, стране храмов — колыбели цивилизации и прочих высоких словах, по которым скучают мои непокорные враги? — Спросила она и выждала паузу. — Червь, как ты его назвал, сожрал этот город. И этот червь подчиняется мне.

"Да неужели". Почему же она тогда не прикажет ему сожрать всех её врагов?

— Очевидно, что мне чего-то не хватает.

— Ты сама-то знаешь, чего?

Ворона помотала головой.

— Я не знаю, и это сводит меня с ума. Моя сила не даётся мне.

— То есть у тебя нет силы. — Подытожил Виллем.

Ворона не могла этого признать. Казалось бы, в чём проблема? Она оправдывалась тем или иным предлогом, словно от этого зависела её жизнь. Словно стоило ей признать, что червь не подчиняется ей, то внутри неё что-то навсегда оборвётся.

Его это не должно было волновать. Есть сила или нет, принцессу он хотел отдать Ублюдку. И всё. Генерал мечтал после продажи прекратить войну своего отряда со всем миром и получить, наконец, свой дом назад. Бросить оружие и остаться в нём жить. Как когда-то давно.

"На этом всё должно закончиться", — повторял он сам себе, не особо, впрочем, веря. Избавиться от столь опасной пленницы было лучшим выходом, особенно для отряда никому не принадлежащих и ни к чему не привязанных наёмников. Но чем дольше генерал общался с Вороной, тем больше боялся, что на этом ничего не закончится.

— VII

Ночной разговор подстегнул Виллема к действию. Следующим утром он собрал всех сотников и предложил разослать во все стороны небольшие отряды на лошадях, чтобы найти живые деревни. Войско тем временем должно было продолжать путь, останавливаясь только на ночлег. Скрытность уже не давала отряду никаких преимуществ, не было нужды осторожничать.

— Ты так разведчиков до пены изо рта загонишь. — Хмыкнул Крамер.

Виллем обрисовал свою идею более подробно. Защищать тылы и фланги должна была вторая сотня. Эта идея собравшимся показалась странной. Льюв немедленно начал протестовать. Он сразу понял, за что генерал собирался убрать его с глаз долой.

— Моя сотня вторая не просто так. — Сказал он надменно. — Мы воины, а не мальчики на побегушках.

— Мы не можем рассредотачивать силы. — Крамеру молча закивали. — Это вражеская земля.

— Не ты ли, Крамер, сам недавно хотел обследовать пустую деревню?

Генерал всеми правдами и неправдами старался убрать Льюва с глаза долой. И если не получилось "правдами", то Виллем позволил себе и более злые методы. Засранец, пытавшийся переманить Ворону к себе, не получит и шанса как-то повлиять на ситуацию. Крепость Эшинкая была в паре дней пути, и Виллем не мог позволить кому-либо помешать себе.

Оборвав оправдания Крамера на полуслове, он рассказал о произошедшем ночью разговоре. Не всё, конечно, только то, что касалось Льюва.

— Мы не будем служить очередному тёмному властелину. — Закончил так свою речь Виллем. — Мы здесь не за этим.

Льюв был в ярости. Он сложил руки на груди и злобно зыркал по сторонам.

— Я исследовал возможные варианты. Всё-таки она Веспемале, а Веспемале...

— И именно поэтому мы должны от неё избавиться. — Продолжал Виллем. — Не одному мне снятся странные сны, верно?

Сотники начали переглядываться больше, чем обычно. Эту тему все избегали. Среди солдат ходило множество неприятных разговоров в последнее время, и генерал с сотниками не могли не слышать великого количества жалоб.

— Отряд устал от долгого похода. — Сказал Крамер. — Странные сны не повод впадать в суеверную паранойю.

Виллем предложил проголосовать. Он по глазам видел, что имел на своей стороне большинство. Вышло так, как генерал и хотел. "Благодарить потом меня будете". Льюва с его сотней решено было отправить прочь.

И это значило, что кто-нибудь из сотников — Месель, например, проголосовавший против идеи генерала из принципа — обязательно попытается держать связь с Льювом. Ещё головная боль. Интрижки сотников, сошедшие на нет после встречи отряда с пустыми деревнями, начинались вновь — с подачки самого генерала.

В следующей деревне тоже было пусто. Но любой, кто бы увидел её и следующие до неё посёлки, увидел бы разницу — здесь люди собирались в спешке, чтобы уйти, забрав с собой припасы и дорогие вещи. Виллем отдал приказ встать лагерем здесь, хотя отряд и мог пройти ещё несколько километров. Завтра предстоял сложный день, и генерал хотел видеть свой отряд хорошо отдохнувшим.

Кирин, ожидавший на другом конце единственной в деревне улицы, сообщил генералу именно то, что тот и хотел услышать. "За нами следят". По коже пробежал холодок от этих слов. Если раньше генерал ещё не до конца верил, что прошлые деревни опустошили маги, то теперь все сомнения рассеялись.

— Что нам делать?

Виллем в ответ обрисовал разведчику план. Кирин был гораздо полезнее, чем генерал ранее предполагал. Будевик хоть и уделял своему Псу большую важность, но Виллем никогда до конца не понимал, в чём было дело. Теперь, сам став генералом, он начинал осознавать. Если упрощать, разведка позволяла тем или иным образом выбрать поле боя. Заставить ли врага встать на невыгодные ему позиции, узнать ли о готовящейся засаде — или же навязать противнику какую-то мысль.

— Дай им уйти в крепость. — Сказал Виллем. — И пусть они знают, что их отпустили.

Кирин кивнул. Ему было не впервой исполнять подобный приказ. Не совсем было понятно, когда Псу довелось это сделать. Виллем всё больше удивлялся, узнавая новые и новые подробности о старом генерале. Бывший адъютант постоянно находился рядом с ним и слышал всё или почти всё, а Будевик всё равно умудрялся спрятать такие детали кампании от всех остальных, даже от него.

Виллему нужно было навёрстывать отставание. Он не собирался никому рассказывать о своих разговорах с Вороной. Может, это и будет соразмерно секретам старого генерала.

Между тем получивший приказ Кирин задержался. Виллем с головой ушёл в свои размышления и не заметил, что выходивший согласно привычке беззвучно Пёс не ушёл. Видно было, что у него осталась важная невысказанная мысль. Генерал вопросительно посмотрел на него.

— Я хочу следить за Льювом. — Тут же высказал Пёс.

— Он что-то сделал?

Разведчик помотал головой. Почему-то в этом жесте Виллем прочёл "пока нет" вместо просто "нет". Не то, чтобы разрешение действительно на что-то влияло, — Кирин был упрям и своеволен, — и генерал дал разведчикам отмашку делать то, что они хотят, если есть для этого свободные люди.

Льюв упрямо хотел оставаться на повестке дня. Генерал ухмыльнулся. Что бы сотник ни делал, после приказа его сотне занять посёлки и охранять тылы он становился иррелевантен. Виллем намеревался не обращать на него внимание до тех пор, пока не разберётся с Вороной, Эшинкаем и торгом со Златоруком или его братом-ублюдком.

Подготовка к грядущей встрече продвигалась просто отлично. Всё шло по плану. Этой ночью Виллему удалось выспаться даже не смотря на преследовавшие его странные сны об огромных зубастых пещерах глубоко под землёй прямо у него под ногами. Возможно, всё дело было в микстуре Кхерима, но генерал предпочитал думать, что это его решимость помогла отогнать дурной сон.

Виллем не знал, что видели другие солдаты. Он подслушивал обрывки их разговоров или же спрашивал прямо, чувствовал всеобщую тревогу, но не мог сопоставить детали. Но он знал одно — не смотря на всю осторожность он не смог изолировать Ворону, и теперь она что-то делала с их головами. Да и как он мог убрать её из чужих мыслей? Он всего-то накрыл клетку грязной тряпкой. Все знали, что Ворона внутри. Её отец, великий колдун подобно ей самой, не смог спрятать всех (или только себя?) от неё, закрыв её в башне на самой границе мира. Так что мог с ней сделать обычный человек?

Это было похоже на молитву, которую Виллем слышал из уст Кхерима. "Веспемале, Веспемале". Генерал не был уверен, что этот шёпот был реальным. В конце концов он видел, чтобы губы двигались только у бедного доктора, которому приходилось видеть Ворону каждый день. На самом деле, ему чудилось, — хотелось думать ему. Да и молитва ли? Никто, казалось, не знал слов, или Виллем их просто не разбирал. Только одно слово: "Веспемале".