Солнце село за горизонт, густой темный лес вокруг молчал, изредка откликаясь на негромкие разговоры и шутки далеким криком ночной птицы и тихим шелестом молодой листвы. Шатры, расставленные на поляне, нависали черными тенями вокруг костра, разведенного посредине. Уже давно отужинали, большая часть отряда разошлась на ночлег, лишь небольшая компания осталась у огня. Справа сидел Эдемир, обхватив колени руками и глядя на маленькие язычки пламени, плясавшие кое-где на прогоревших поленьях. Рениэль с Таниэлем устроились рядом друг с другом. По левую руку от меня, на подушках уместились Иолата и Мариэль — остальные фрейлины давно отправились на покой и видели десятый сон. Напротив расположился Т`Йен и трое воинов из отряда князя. Тихо потрескивали ветки скручиваясь от жара. Все слушали сыщика.

— Он на самом деле очень молод — ему и ста лет нет. История его рождения скандальна.

— Вот как? — промолвила Мариэль.

— Да, именно, моя госпожа. Дом Поющего камыша переписал свои летописи. Имейте в виду, я вам ничего такого не говорил. Поэтому все и считают, что батюшка и матушка ясного князя Эрандо Тирэ зачали его в браке. На самом деле когда отец прекрасной Ариэн узнал о ее положении он приказал ей совершить полет кленового листа. Ее спасло только заступничество возлюбленного. Тот явился к главе и заявил, что отец ребенка — он и если Ариэн умрет, то пусть убивают и его — он, мол, больше дому служить не будет. Уходить то ему было некуда, у людей его ждала смертная казнь за отступничество.

— Он мог уйти в другой дом, — тихо заметила Иолата.

— Мог, но предпочел смерть без любимой. Бывают смелые мужчины, благородная госпожа, они не боятся признаться в любви перед всем миром. Даже под страхом смерти.

Фрейлина криво и болезненно усмехнулась:

— Но отец Эрандо жив по сей день.

— И матушка жива. Ее отец дал согласие на брак. Скорее всего его заставил глава, ну это мои предположения. Сто лет назад дом Поющего камыша был очень слаб. Всего трое князей, способных составить круг. Потерять высокородную, не говоря уж о единственном маге... А когда в семь лет выяснились способности Эрандо его отец получил фамилию дома.

В лесу ухнула сова, заскрипело старое сухое дерево и снова все затихло.

— Что-ж, они не прогадали, — прервала паузу Мариэль.

— Да. Хотя сто лет назад никто и не знал, что такое возможно — эльф сочетающий способности высокородных и магов. Мы тогда магов в основном мертвыми видеть предпочитали, прошу меня простить, — поклонился мне ищущий.

Я только махнула рукой:

— К счастью те времена миновали.

— Да, и я рад. Жизнь не остановить, глупо стоять на пути горного обвала. Например, обычай кленового листа — глупый и жестокий пережиток, которому место в печке. Но не все со мною согласны.

— Ах, ищущий, — громко рассмеялась Мариэль — что вы наделали! Зачем рассказали подноготную семьи Тирэ? Я с детства помню прекрасную легенду о юноше и девушке которых сначала разлучил жестокий отец, но затем тронутый их горем и силой любви, соединил в браке. А теперь, оказывается, счастливому финалу мы обязаны политическим мотивам? Хотя кое в чем вы правы — наслушавшись сказок девушки могут поверить в то, что любовь все преодолеет и наделать глупостей. А жизнь оказывается не так благосклонна к тем, кому, кроме красоты предложить особо нечего.

Т`Йен наклонился и переворошил поленья в костерке.

— А это не слишком жестокое заявление, госпожа?

— Нет, ищущий, — резко меняя тон с шутливого на серьезный, ответила та. — Наоборот, я очень сочувствую им. И не желаю им горя. А оно наверняка будет, если вести себя неблагоразумно. Даже если все дома отменят обычай кленового листа — что ждет женщину с бастардом?

— Почему бы мужчине не жениться на этой женщине?

— Если он простой эльф — да. Это правильно и благородно. А многие ли высокородные свободны в своих желаниях? По правде говоря, — вздохнула она. — Я знаю лишь одну пару влюбленных — высокий князь с княгиней. Остальные либо холодны либо, — Мариэль постаралась опять перевести в шутку. — Либо очень хорошо это скрывают.

— А мы, получается не скрываем? — рассмеялась я.

— Княгиня, да это было видно всем! Князь старался всегда быть рядом с вами, а вы с ним. И вам было весело вдвоем — разве это не первый признак? Вот бы и мне так повезло.

Над поляной повисла тишина, прерываемая треском прогорающего дерева.

— Я пойду спать, — резко поднялась Иолата.

— Да, нам давно пора, — холодно произнес Рениэль. — завтра рано вставать.

Все медленно начали подниматься, разминая затекшие ноги. Мы с фрейлинами собрали подушки, ищущий с солдатами пошли за водой, чтобы залить костер. Эдемир и Таниэль скатали ковры и понесли их в мой шатер.

— Мастер, — из темноты вышел воин, стоявший в дозоре. — мне нужно вам кое что показать.

Таниэль положил ковер у входа и направился к нему.

— Смотрите, — эльф протянул небольшой сверток из тряпок.

Наставник Даэлина подошел к костру и развернул его. Что там было я не увидела, так как вместе со всеми стояла у шатра, но лицо у Таниэля вытянулось в глубочайшем изумлении.

— Откуда это у тебя?

— Я ненадолго отошел в лес к оврагу... попить воды. Спустился в овраг и тут мне по голове прилетело это. Я развернул, вижу — нож. Мне показалось это странным и я принес вам.

— Хорошо, — быстро сориентировался Таниэль. — Время позднее, завтра разберемся, чьи это глупые шутки. А его я пока оставлю у себя.

Он завернул неожиданную вещь в тряпки и направился в шатер, который занимал вместе с Рениэлем и Эдемиром. Но оставить у себя не получилось — взмыленный ищущий, прибежал с берега ручья и крикнул ему, уже скрывшемуся за пологом:

— Господин Д`Айн, покажите мне!

— Пожалуйста, — выглянул Таниэль и протянул сверток Т`Йену.

Т`Йен в свою очередь направился к костру. Я не удержалась и тоже подошла, а за мной увязались девицы и Рениэль с Эдемиром. В свертке и вправду лежал нож. Обычный, большой, рондановской стали, без украшений и выкрутасов, но надежный. Лицо у Т`Йена стало... даже трудно это передать — словно мальчишке родители обещали подарить на праздник настоящее ружье, а преподнесли куклу. Он ошарашенно уставился сначала на находку, а затем на Таниеля:

— Что это?

— Нож. — подтвердил Д`Айн, то, что и так было понятно.

— Это я вижу, — раздраженно ответил сыщик. — Чей это нож?

— Трудно сказать, — протянул тот. — Мы как то закупили в Таррине штук двадцать клинков и раздали своим эльфам. У меня самого такой.

Он кивнул на рукоятку кинжала, выглядывающую из ножен.

— Странный случай, — с неловким смешком произнес ищущий. — Разрешите мне оставить его пока у себя.

И не дожидаясь ответа, развернулся и ушел к реке, а мы переглянулись и занялись каждый своим делом. Завтра, действительно, рано вставать.

* * *

Узкая, в пять шагов, дорожка, кое-где подмытая весенними ливнями, петляла между высокими светло-медовыми стволами сосен. Полуденное светило заливало ее сквозь темно зеленые кроны беспокойными солнечными зайчиками. В воздухе пахло смолой и немного водой — за деревьями тихо пел ручей.

— Осталось немного, — улыбаясь сообщил Рениэль. — вон за тем пригорком начнется спуск, а затем опять пригорок и мой дом.

— Вы давно не были здесь?

— Три года.

— Красивый лес.

— Да, я вам его покажу. А еще прекрасное озеро. Мой дом на берегу. Я рад, что удастся побыть здесь подольше. Вам тоже понравится.

Сегодняшним утром, еще не успев уйти с привала, я получила письмо от Тима Ветра. Он приносил извинения в связи с тем, что задержится с обозом дня на три. Посоветовавшись с Рениэлем было решено задержатся в его уделе. И ему приятно, и мне не хотелось надолго оставаться в крепости, с которой связаны не лучшие воспоминания. Не в последнюю очередь благодаря ему-же. Все-таки удивительная штука — жизнь. Вот я еду бок о бок с эльфом, который не далее как год назад обвинил меня в работе на разведку Рондана, засадил в камеру и наобещал ужасов с телегу. И главное — выполнил бы обещание, не вмешайся Тим. А сейчас мы мило беседуем о его доме. Парадокс.

Всадники впереди начали весело приветствовать молодую, темноволосую, очень привлекательную женщину. Она улыбалась, отвечала, но не задерживалась и целенаправленно двигалась в нашу сторону. На руках у нее сидел белокурый ребенок лет трех.

— Благословенный, как я рада вас видеть!

— Здравствуй, Олвен. Кто это — неужели Суле? Ты ведь так хотела назвать ребенка? Я его и не видел еще.

Малыш в ответ смутился и уткнулся носом в мамино плечо.

— Господин, мы все так вас ждали! Мы так обрадовались, узнав о вашем приезде!

— Мы?

— Да, господин. Меня просили узнать — когда можно будет прийти за ворожбой?

Рениэль вздохнул и пояснил:

— Олвен, передай всем — я останусь только на три дня. Поэтому обсудите — кому помощь нужна больше и приходите завтра поутру.

— Так ведь каждый свою беду считает важней. Нас вот с мужем медведки замучили — прогнали бы вы их? У реки место есть — пускай туда идут.

— Так на огороде — то вкуснее, — рассмеялся князь.

— Им вкуснее, а у нас урожай гибнет, — рассердилась эльфийка. — Им без разницы, все съедят, что не приколочено. Суле из-за них без земляники останется. Суле, хочешь к господину Иннэ на ручки?

Малыш, похоже, не очень хотел, но мама решила за него. Не ожидавший такой подлянки Рениэль растерянно подхватил мальчика, развернул к себе и внимательно присмотрелся.

— Посмотрите, какие глазки, господин. Серо — голубые, как небо осенью, — особенным тоном произнесла эльфийка.

— Я не слепой, Олвен, — задумчиво ответил тот.

— А наши пчелы первый мед собрали. Липовый, как вы любите... Пришли бы вы к нам завтра утром, попробовали...

И они посмотрели друг на друга, словно два купца на ярмарке, где один хочет продать подороже, а другой купить подешевле.

— Хорошо, — сдался Рениэль. — Завтра сразу после рассвета. Но учти, приду ненадолго, а то знаю я тебя. А остальным передай — пусть будут как солнце хорошо взойдет.

— Конечно, конечно, — засуетилась Олвен. — Сейчас же передам.

— Вот лиса, — Рениэль усмехнулся, когда ярко голубое платье женщины исчезло за деревьями — Ставлю свое ружье против деревянной палки — она сама и вызвалась подойти с просьбой.

— И в накладе не осталась.

— Само собой. Хотя, медведки — это мелочи. Им действительно без разницы, где жить.

— А что это она говорила насчет серо-голубых глаз?

Нет, я прекрасно поняла намек Олвен — слишком уж ее тон был многозначительным и поведение особенное. А глаза у мальчика такие же, как у самого Рениэля. Просто вспомнился недавний разговор про �неподобающее поведение� и захотелось немного поддразнить господина задаваку. Получается, он мне заливал про исключительную честность эльфиек. И заливал наглым образом.

— Что же здесь непонятного? — совершенно спокойно ответил князь. — Суле наверняка родился в результате призыва к Матери-земле. Откуда бы еще такой цвет?

— Ну, мало-ли у кого еще может, — я совсем растерялась, не понимая какой именно призыв — этих призывов множество, мне Даэлин рассказывал.

— Боги с вами, как говорят в Рондане, — рассмеялся Рениэль. — И у кого же в доме Бабочки вы видели такие глаза кроме семьи Иннэ?

А ведь действительно — у Юэлина, кронпринца, Даэлина, Мариэль и самого Рениэля они одинакового цвета! Мне вспомнились некоторые фразы, где содержался намек на это отличие, и которым я не придавала никакого значения. Но это никогда никем не выделялось, как бывает, если что-то хорошо известное всем, не рассказывается новичкам. Просто потому, что считается привычным и само собой разумеющимся. Как дождь осенью. Новый человек может быть в неведении годами, пока не выяснится однажды совершенно случайно, как сейчас. Секрет полишинеля.

И правда, ни у кого из эльфов больше нет таких глаз... кроме Таниэля. Меня так удивила эта мысль, что я, не отдавая себе отчета, обернулась и посмотрела на наставника князей. Тот, почувствовал взгляд и приветливо улыбнулся. Рениэль тоже повернул голову, нахмурился и негромко сказал:

— Что-ж, коль вы об этом подумали... Лучше расскажу я. Мать Таниэля была фрейлиной супруги Юэлина. И не будучи замужем родила сына. Никто не признал его своим ребенком и родители велели ей стать кленовым листом. Первая дама настаивала на том-же.

Первая дама — то есть жена Юэлина. Она умерла лет сто назад, какой — то несчастный случай. Поэтому сейчас первая дама — я.

— И она бросилась с башни?

— А что ей оставалось делать?

— Почему же Юэлин не признал его? Это... это нечестно.

— А вы уверены, что отец Юэлин? Думаете, раз первая госпожа так разгневалась — дело в ревности? Ясный князь был уже в возрасте, когда вполне можно заиметь детей. Хотя и очень молод — как Даэлин сейчас.

Рениэль помолчал и нехотя добавил:

— И моего отца, да пребудет он там, где всегда весело, тоже нельзя исключать. Только отец Даэлина отсутствовал.

Ну, что-ж, вот и первый скелет в родовом шкафу Иннэ. Надо сказать, скелет неприглядный. Глава дома — всегда спокойный, величавый, как могучий кедр над березами, олицетворение мудрости и благородства — по крайней мере, мне так всегда казалось. Или кронпринц — иногда незлобно подтрунивавший, но всегда готовый прийти на выручку. Все это никак не хотело укладываться в моей бедной голове. И ведь они оба очень ценят Таниэля — это видно. Это расположение даже подчеркивается. Может, действительно, — отец Рениэля?

— А Суле?

— Что Суле? — не понял такого резкого перехода князь.

— Вы признаете его своим сыном?

— Зачем? — Рениэль даже оторопел от вопроса. — Олвен и ее муж прекрасные эльфы, зачем же я их так обижу? Зачем отниму сына?

— Простите, я не совсем понимаю. Может, вы объясните тогда что это за призыв?

— Попробуйте-ка объяснить слепому, что такое лунный свет. Не обижайтесь — вы ведь тоже не сможете мне рассказать, как вы ворожите. Если по простому... У нас было несколько больших лугов, истощившихся. Нужно было провести призыв к Матери-Земле, чтобы подарила плодородие. На общем совете Олвен и предложила себя. Детей у них с мужем долго не было, это тоже сыграло свою роль. Как видите, обряд прошел очень удачно. Луга дают урожай, у семьи появился ребенок, а если повезет, у дома будет еще один колдун, может даже способный встать в круг. Но это еще не скоро узнаешь.

Понятно. То есть не совсем понятно. Это как — женщина принародно предлагает себя в качестве кхм... объекта для проведения ритуала. И это считается допустимым... Затем — всем ясно, как божий день, что ребенок от Рениэля, но он не его ребенок, а Олвен и ее мужа...

Ладно, в каждой избушке свои погремушки. Лес расступился и перед нами предстала деревянная крепость. Именно крепость, а вовсе не дом как именовал ее князь.

* * *

Приятно проснуться ранним утром, в мягкой постели, под теплым одеялом, и даже перина, в которую проваливаешься, не кажется неудобной. Может и существуют такие странные особы, которых хлебом не корми, дай в лесу переночевать — я теперь точно знаю, что не из их числа. Солнышко уже поднялось, но еще не припекало. В открытое окно залетал ветерок, издали едва доносился щебет птиц.