Верни Мою Душу

Нет. Не в этот раз. Это потом можно будет свернуться под одеялом и дать волю слабости. Но не сейчас. Только не сейчас...

— Ты хотела, чтобы твоя семья была счастлива, не так ли? — его тихий и непривычно мягкий голос рассеял тишину. — Пойдем,— и направился двери спальни, поманив Веронику за собой.

Тревога свернулась кольцом в животе. Тугой комок подступил к горлу. Вероника стиснула кулак так, что ногти впились в кожу. Чтобы она там не увидела, Люцифер не получит её эмоций...

Князь толкнул дверь, шагнул в комнату, потянул ее за собой. И словами: "Смотри, как они счастливы без тебя", грубо толкнул к кровати, на которой Николай и его возлюбленная занимались любовью.

Первое желание — отшатнуться. Сделать несколько шагов назад, прижаться к стене. Закрыв глаза, медленно на ощупь пробраться к выходу. Не видеть сплетенных в страсти тел, не слышать полные удовольствия стоны...

Глубокий вдох. Затем выдох. И снова: вдох — выдох, чтобы успокоить гулко бьющееся в груди сердце. Она почувствовала его ладони, поморщилась, когда пальцы почти до боли стиснули плечи. Жаркий шепот обжег ухо.

— Не смей закрывать глаза, мышонок...

Смотреть, но не видеть. Слушать, но не слышать. Не думай об этом. Просто не думай. Сейчас эту острая, как наточенный кинжал, боль пройдет. Спрячь ее поглубже, чтобы охотник не учуял запах свежей крови.

— Я смотрю,— голос звучит ровно, спокойно. Вероника повернулась к Люциферу, натянуто улыбнулась.— И это для меня не имеет никакого значения. Он влюблен, она тоже. Их жизнь налаживается. Неужели ты настолько наивен, что думал: это меня ранит? — усмехнулась.

— Ранит... — повторил он задумчиво и развернул ее к себе лицом. Обхватил подбородок. Вероника даже если бы захотела, не смогла отвести взор от черных, будто сама бездна, глаз. Люцифер словно запускал длинные невидимые щупальца в ее душу, выворачивая последнюю наизнанку.

Боль впилась в виски, онемел затылок, начало мутить... Все чувства напоминали запутанный клубок. Дьявол всё глубже и глубже запускал невидимые пальцы в её сознание, пытаясь добраться до истинных чувств.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вспомнить старый прием, который помогал ей справиться со страхом. Представить себя, сидящей на земле. Подтянуть колени, обхватить их руками. Вокруг каменная стена. Толстые, высокие, их не так-то и просто проломить. Она защищена. Она в безопасности. И ему не добраться до нее.

— Мышонок защищается,— тонкая улыбка скользнула по его губам.— Мышонок показывает зубки... А мышонок знает, как сильно Николай любит Лидию? — ласково провел рукой по лицу Вероники.— Мышонок знает, что предложи я ему сделку, ради спасения своей любимой, он отдаст мне душу без вопросов? Ради тебя он бы не пошел на такое. Мышонок глуп, раз он считает, что я не могу ощутить острый аромат твоей боли...

Она снова посмотрела на своего мужа. Нет, бывшего мужа. Он лежал на спине, и Лидия, симпатичная молодая женщина, прижималась к нему. Обнаженные, утомленные любовью, счастливые, наслаждающиеся каждой секундой, проведенными вместе.

И тут Вероника осознала, что такого у них с Николаем никогда не было. Она всегда была той, кому выпало любить сильней. Возносить любимого, боготворить, любить так сильно и отчаянно, чтобы пожертвовать собой... Слепая преданная любовь. Стоила ли она того?

Осознание и подкосило — как внезапный удар в живот. Стало трудно дышать — ледяные руки сжали сердце, легкие. В глазах потемнело. До последнего момента она верила, что все через что она прошла, стоило того.

— Сомнения, ревность, обида, боль... — он легонько прижал ее к себе, дыхание теплом коснулось затылка. Сильные руки Дьявола сомкнулись на талии.

— Моя маленькая девочка, твоя вера в свою высшую цель пошатнулась... Мне так жаль.

Жаль? Ему жаль? Веронике захотелось расхохотаться Дьяволу в лицо. К черту эту фальшивую заботу! К черту сожаления! Он готов лишить её всего, даже иллюзий. Бессмысленных глупых иллюзий, которые она питала еще при жизни, в которые можно было спрятаться от всего, твердя себе по ночам, что зато Николай счастлив.

Он счастлив, черт побери. Счастлив. Она же ... А о ней даже лучше не вспоминать. Безымянный герой, по глупости решивший всех спасти.

— Да,— это всё, что она смогла выдавить из себя.

— Только не надо сейчас плакать,— заботливый тон, издевательски нежные прикосновения... Снова играет. Снова наслаждается тем, что показал мышонку надлежащее ей место. — Ты сама на это пошла, Вероника. Никто ведь тебя не заставлял...

Она промолчала. Согласилась с ним. Подавлена и покорно принимает такой удар. Люцифер нахмурился. Нет, так дело не пойдет. Ему нужны эмоции, а не эта безвкусная дрянь, которая называется смирением.

— А хочешь, я расскажу тебе интересную историю? — а если не хочет, кто ж разрешения спрашивать будет.— Про Дьявола, которого заинтересовала одна девушка. Он наблюдал за ней с самого её рождения, потому что девочка была необычная. Она была необходима Дьяволу для его маленького эксперимента. Годы шли, девочка подрастала. А Дьявол все ждал подходящего момента... Но так уж устроен этот неудобный мир, что нельзя просто взять и забрать душу понравившегося тебе человека. Нужно его согласие,— усмехнулся. А Вероника стояла и слушала его, жадно ловя каждое слово с замиранием сердца.— Однажды девочка, нет уже девушка, встретила молодого человека. И полюбила его. Полюбила так сильно, как только была способна ее светлая душа... Дьявол никогда не отличался терпением, он не привык ждать. Он понял — настал тот самый момент. Знаешь, мышонок, человек устроен просто. Достаточно вывернуть один шуруп, чтобы перестал работать весь механизм. Одна маленькая деталь, и все может покатиться к черту. Твой любимый заболел быстро, и мне оставалось только ждать подходящего момента. Ты была в отчаянии. Его всего лишь нужно было довести до необходимого градуса. Тут главное ожидание. И вот,— он щелкнул пальцами,— ты готова на всё, что угодно, лишь бы спасти человека, который-то особо тебя не любил... Забавно, не правда ли?

Она смотрела на него, осознавая, что всё это дело его рук... Смотрела, и Люцифер чувствовал яркую гамму бушующих внутри эмоций. Еще немного, и ее ненависть заиграет новыми красками. Станет ярче, сильнее, распуститься, будто дивный цветочный бутон с лепестков которого на землю капает яд.

Минута. Может две, и ...

— Ненавижу! — закричала Вероника и ударила его со всей силы по лицу — Князь невольно отшатнулся. Ярость придала мышонку сил.— Ненавижу! — её крик напоминал вопль смертельно раненого зверя. Таких обычно добивают, чтобы не мучились. Она бросилась на него, готовая разорвать на кусочки голыми руками.

— Тварь! Ненавижу! Ненавижу!

Потом гнев внезапно оставил её, забрав с собой все силы. Она сползла по стенка на пол, тихо бормоча, как заведенная: "ненавижу, ненавижу"... Так продолжалось несколько минут. Сидела, закрыв лицо руками и твердила одно и тоже, как молитву.

— Достаточно. Пора возвращаться, Вероника,— Люцифер получил желаемое, и этот спектакль начал его утомлять.

Мышонок резко вскинула голову. Заплаканные красные глаза с безумным огоньком, кривая усмешка на губах... Медленно поднялась. И когда Князь шагнул к ней, выплюнула злобно:

— Пошел ты,— рывок в сторону двери, и она пулей вылетела из комнаты.

А вслед донесся столь ненавистный ею смех.

Глава 13

Мышонку больше некуда бежать

Я чувствую твой сладкий запах.

Он наполняет меня, пьянит словно хмель

И во мне просыпается, сама знаешь, Дьявол...

Ольви "Убийца"

Миновав коридор, она толкнула тяжелую входную дверь и выскочила на... Нет, здесь должна быть лестничная клетка с уходящими вниз ступенями, и лифт... И соседская дверь напротив с блеклой цифрой двенадцать. Где всё? Где?!

Вокруг была лишь темнота, и в конце черного туннеля мерцал отдаленно слабый бледный свет. Она испуганно отшатнулась, кинулась было обратно, и замерла... Позади тоже ничего не было. Лишь клубящийся непроглядный мрак.

— Что же ты? Испугалась темноты? — раздался ехидный голос над ухом. Вероника тотчас обернулась — никого.

— Я не боюсь,— произнесла она одними губами, и темнота в ответ зашевелилась.

Вероника чуть не закричала, когда к ней стали тянуться длинные черные тени... Как тогда, в детстве, когда она до смерти боялась темноты. Нет, нет, это все лишь разыгравшееся воображение. Такого не может быть. Что-то коснулось локтя, обжигая кожу холодным прикосновением.

Только единственная мысль осталась в голове: бежать. Бежать вперед, к свету. Прочь от этой ледяной темноты, прочь от страха. Прочь! Прочь!

Темный коридор казался бесконечным. Словно издеваясь, слабый огонек никак не хотел приближаться...

Вероника не могла понять, как долго она бежит. Наверное, долго потому, что бок пронзила тупым концом боль, в ногах поселилась слабость и тело становилось тяжелее и тяжелее с каждым движением. Вперед гнал только страх. Только то холодное прикосновение темноты, которое она почувствовала еще в самом начале.

Сил оставалось всё меньше. А конец пути так и не приблизился — спасительный свет подмигивал ей на той стороне. Она упала. Страх поднялся по позвоночнику липкой холодной змеей, виски пронзила резкая боль. Накатила паника. Стало трудно дышать.

Надо успокоиться. Помнишь, как тогда доктор учил? Вдох-выдох. Вдох-выдох. Надо подумать о чем-то хорошем. О чем только? О Николае... Нет, эти воспоминания сейчас лишние. Тогда о чем? О Егоре, например. О её сыне, который не появился бы не свет, не будь этого договора. О её маленьком солнышке, как оказалось, продолжало согревать даже в Пустом мире.

— Ну, что же ты, мышонок? — рассмеялся Князь, глядя на её мучения.— Даже подняться уже не можешь.

— Прочь,— процедила она сквозь зубы, поднимаясь.

— А хочешь поиграем? — Люцифер поставил её на ноги и рывком притянул к себе. Сейчас его силуэт почти что сливался с окружающей темнотой.— Давай, мышонок. Тебе понравится эта игра. Ты прячешься, я тебя ищу. Обещаю,— улыбнулся.— Я мухлевать не буду.

— Не н-надо... Пожалуйста...

— Я считаю до десяти, мышонок. Раз,— и оттолкнул женщину от себя, закрыл глаза, ладонями.— Два.

Она со всех ног бросилась к свету.

Три. Четыре.

Маленькое пятнышко приближалось, разрасталось. Еще немного. Еще чуть-чуть.

Пять. Шесть.

Последний рывок. Ослепляющие на несколько секунд объятия света, и ... Вероника удивленно посмотрела на высокую траву под ногами. Яркое, слепящее своей голубизной небо. И вдалеке ее домик.

Так вот, где он предлагает ей спрятаться — в её собственном стеклянном шаре. В маленьком мирке, где создатель знает каждый сантиметр, каждый уголок. И там, где найти её будет очень просто.

Семь. Восемь.

Вероника устремилась к дому. Нет смысла прятаться в кустах сирени или в тени плодовых деревьев. Сразу найдет. А дома... Там можно запереться. Можно закрыть двери, окна и сидеть, едва дыша в темноте.

И тут Веронике захотелось расхохотаться. И рассмеялась бы, не пронзи бок острая боль. И дома тоже найдет. Везде найдет, если захочет. В этой игре нет смысла. Для нее нет. А для князя может быть.

Девять. Десять.

Когда Люцифер шагнул в её маленький мирок, Вероника уже оказалась дома. Захлопнула за собой дверь и борясь с желанием закрыть на все замки, оставила незапертой. Он ждет, что она испугается. Что страх доведет до того, что она забьется в уголок, будто настоящая мышка, и будет ждать своей участи. Что игра пойдет по его правилам, как это обычно бывает.

Он вошел. Тихо скрипнула дверь. Она сидела на диване, сложив руки, словно примерная ученица.

Князь остановился напротив, смерил её внимательным взглядом. Озноб прошелся щекотливой волной по спине, но Веронике не подняла глаз. И тихий вкрадчивый голос, с ранее незнакомыми нотками прозвучал в тишине:

— Мышонок плохо спрятался. Тебе следовало спрятаться лучше, Вероника,— отчеканил, и Вероника сжалась от его слов. Мучительно долгое ожидание с примесью гнетущей тишины и ... — Но как говорится, кто не спрятался — я не виноват...

Она вскрикнула, когда он дернул её за волосы, стаскивая с дивана. Резкая боль, и слезы, брызнувшие из глаз. С глухим стуком упала на колени — через секунду Люцифер поднял ее на ноги, прижал к себе. Быстро заговорил.

— А знаешь, есть другая игра, Вероника, — развернул мышонка к себе лицом, и душа Вероники ушла в пятки, когда она встретилась с взглядом Люцифера. Вместо привычного равнодушия там плескался гнев. Тот самый жгучий острый гнев, который разливался по её венам несколько часов назад. Тот самый, который так пришелся Дьяволу по вкусу.

— Да, — улыбка расползлась по его губам. Дурной знак.— Твои эмоции, словно хмель, мышонок. И кажется, я пьян от них, — и хрипло рассмеялся. Вероника попыталась вырваться, но он держал её крепко.— Ты сопротивляешься... Правильно. Сопротивляйся. Борись. Трать на все это силы, только не забывай. Я все равно получу желаемое.

— Нет,— возразила она дрогнувшим голосом.

Дьявол прищурился.

— Нет? — переспросил насмешливо.— Ты сказала нет, Вероника? — чуть склонил голову набок, сильнее стиснул пальцы. — Что ж, посмотрим...

И в следующую секунду ударил женщину по лицу. Она отшатнулась, потеряв равновесие, упала ... Замерла на полу, прижимая ладонь к горящей щеке и подниматься не спешила. Люцифер смотрел на нее сверху. Ожидание грызло изнутри.

Очередная игра. Очередное испытание лабораторной мыши. Сопротивляйся. Борись. Так он ей сказал. Ему нравится, когда жертва дергается, пытаясь вырваться из липкой паутины, в которую так глупо попала. А потом, когда она окончательно сдаться, можно будет всадить в нее острые зубы, выпивая до дна ... Борись, не борись — а итог, все равно будет один.

— Непереносимая острота желания, приправленная твоей ненавистью. Ох, стоит только представить вкус этой борьбы, как... — и многозначительно замолчал. Вероника также не проронила ни слова, не сводя с него настороженного взора. — На это будет интересно взглянуть, не находишь?

— Нет, не интересно,— она медленно поднялась, держась за спинку дивана. Щеку покалывала боль.— Мне не интересно.

Дьявол поцокал языком.

— Сомневаюсь,— а в следующую секунду она оказалась в его крепких объятиях.— Где тебе нравится больше, Вероника? В спальне или может устроим рандеву прямо здесь?

— Силой ты всё равно не добьешься желаемого,— процедила Вероника сквозь зубы, когда Князь прижал мышонка к себе сильней.

Люцифер дотронулся губами до её волос и негромко произнес.

— Кто же говорит про силу, мышонок? Тебе понравится, обещаю...

— Вряд ли.

Внезапно он резко оттолкнул мышонка от себя, а потом его холодные руки коснулись её горла. Вероника смело смотрела ему в глаза, даже когда Князь сильнее стиснул пальцы.

— Твои эмоции сводят меня с ума, Вероника,— его спокойный голос никак не вязался с горящим взглядом темных глаз. Отголоски чувств девушки его действительно опьянили.— Я ничего не могу с собой поделать... Твоя ненависть, твоя боль, твоя беспомощность... Мой маленький мышонок,— прошептал, сжимая ее горло,— я хочу узнать все твои эмоции, перепробовать... Как думаешь, на столе будет удобно? -и отвлеченно поинтересовался, разглядывая стол из темного дерева.— Или все-таки спальня? А, Вероника, где тебе больше нравится? — издевательски поинтересовался.