Солнечный камень

Привел Соула к кару. Усадил в кресло. А тот как кукла был тряпичная, податливый любому действию и совершенно несамостоятельный. Как посадил его Раян, так и сидел, не отвечая ни на один вопрос. Невидящими глазами в пустоту смотрел.

Кар Раян гнал. Хотел быстрее пацана в знакомую обстановку доставить. Может, хоть так поймет, что пока Раян не разберется в чем дело, по другому к Соулу относиться не будет.

Но все как-то напрасно было. Соул в палатке к спальникам пошел, лег, скрутившись калачиком, как и тогда, когда болел.

Не трогал его Раян. Правда, ближе к ночи накормить попытался, но тот только что-то невнятное буркнул и снова замолчал.

Может поэтому и сам Раян лег рано спать. Решил, что утро вечера мудренее.

Но оказалось, что до утра еще много чего интересного может произойти.

Проснулся Раян от того, что не услышал рядом Соула. Рукой в темноте поводил, пытаясь нащупать. Но подстилка пустая был. Встал, чего-то вдруг забеспокоившись. Лампу ночную зажег, палатку осматривая. Не было Соула. Сначала думал, может до ветра пошел. После не выдержал, решил нос высунуть из палатки. Высунул и...

И увидел в свете тусклого красного ночного солнца, как этот придурок на песке сидит и плайзовый пистолет к виску подносит. Медленно. То прислонит к голове, то отведет в сторону. И плечи ходуном ходят. Плачет.

Раян осторожно, стараясь не шуметь, подошел со спины. Стоял наблюдая, дожидаясь, когда рука с плайзом на максимальном расстоянии от виска будет.

Подловил момент. Очень быстро перехватил кисть. Надавил так, что пацан не выдержал и выпустил плайз. А после, развернув парня к себе, смотря просто в глаза, попросил.

— Пожалуйста. Не надо. Поговори со мной сначала. Неужели я объяснений не заслужил? Если все так плохо, как ты думаешь, слово даю, я даже тебе помогу. Но поговори со мной, попробуй!

========== Соул. часть 1 ==========

Достал припасенную на всякий случай флягу со спиртом.

Не разводил. Налил так почти треть кружки и поставил перед Соулом.

— Пей. Я знаю что поможет. Легче станет.

Тот взял кружку обеими руками. Кивнул Раяну. Попробовал отхлебнуть и закашлялся. Но после попробовал еще. И пока не выпил всю порцию, не остановился.

Глаза сразу стали другими. Как ни странно — с более осмысленным взглядом. Хоть количество алкоголя Соула должно было достаточно быстро расслабить.

Не запивал водой. Посидел молча. Поморгал, словно привыкая к новому состоянию. Губы сами по себе полезли в пьяную улыбку. И Раян, наблюдая за всем этим, вздохнул с облегчением. Так. Начало хоть какое-то положено. Пацану легче должно стать говорить.

А сам не пил. Хоть и хотелось. Но из двух дураков кто-то ж трезвым быть должен?

— Готов? — спросил у пацана и тот снова кивнул. Но прошло еще пять долгих минут, прежде чем он рот открыл.

А вот уже когда начал, стало понятно, что пока не выговориться — не замолчит, даже если болтать надо будет сутки.

Раян вслушиваться в слова стал. И действительно, выходило все совсем уж как-то хреново. И все по настоящей справедливости — и с Соулом, и реакция стала ясна этого вот господина Росса. Сам Раян так же наверное бы отреагировал. Рассказ получался уж очень неприятным.

Соул тихо, чуть запинаясь говорил.

— Я с войны не пил... Такое... Крепко. Да и не войне... Боевые сто грамм перед вылетами. Да. Я летал. Я учился на пилота почтовика, а после десантного бота. Я самый младший в группе был. Но первей всех пилотом стал. Я гордился. Себе взрослым казался. Думал могу как и те, другие... Но... Не смог я так. Я не умею убивать. Не умел и учиться не хочу. Трус. Сам понимаю, что трус.

На самом деле сержант Росс прав. Да, это он после хозяином стал. До этого там, на войне, моим сержантом был.

После того что случилось, меня расстрелять должны были, как предателя Империи. Да, господин... Ой, простите, Раян. Я — по правде виновен. Сильно.

Спасло только то, что на тот момент инцидента мне даже восемнадцати не было. И ... сержант Росс. Он не раз говорил, что я ему руки целовать должен за жизнь. Но... Я после слишком часто думал, что может лучше было, если б меня расстреляли? Там бы хоть все быстро закончилось. И было понятно. За проступок и наказание. А не так, как вышло. Не так, как дальше происходило. Хотя...

... Не понимал Соул, что происходило. Вообще не понимал. Словно не он сам действия совершал, а под влиянием гипноза или инопланетного какого-то паразита. Как в фильмах показывали. Ну, как мог он — выпускник Первого Астронавигационного с дипломом с отличием и малиновыми шевронами, сотворить то, что вышло.

И главное — так нравилось небо. А от черного бархата глубокого космоса вообще в восторге был. Хотел пилотом-транспортником работать. Хотел большегрузы по всей Галактике гнать. Конечно, после войны. Но мечта-то была? И когда в кресло второго навигатора посадили — радовался, и когда маршруты прокладывал — тоже радовался. Перестал радоваться, когда по рассчитанным им маршрутам первые бомбы на мирные, пусть и горгские, поселения упали. По разработанным Соулом данным самонаводящиеся боты отправили с А-веществом. И что? И ничего. От пяти маленьких астероидов только пыль осталась. А ведь запретили использовать аннигиляцию еще в прошлые Звездные. Но оказалось, что это по бумагам запретили. А по-настоящему в жизни — самый применяемый способ был для нейтрализации ненужных мешающих скоплений материи на пути Имперской армии. Слишком уж хорошо сектора от космического мусора аннигиляция чистила. А то, что на астероидах люди жили — ну... Побочный эффект. Тем более — врагами эти люди были. Подданными горгской Республики.

Соул, когда узнал для чего его расчеты понадобились, не поверил. Не хотел он так. Думал, что слишком не справедливо. Война честной должна быть — без вирусов, терабайтных бомб и А-вещества. Просто потому, что шансов выжить после применения запрещенного оружия у представителей человеческой расы не было совершенно. Так в фильмах герои не поступают. Да и ведут себя герои по-другому. Но начальство уверило что именно так настоящие патриоты и поступают. И Сержант Росс все подтвердил.

Сержант Росс сначала же к Соулу нормально отнесся. А когда тесты посмотрел, да пилотные навыки проверил, вообще проникся, во всех докладах отмечал. Даже к награде за расчет данных представил. И Соулу в семнадцать с небольшим орден присвоили.

Гулянку во взводе устроили. Сержант Росс канистру спирта принес. Соул впервые напился так, что языком ворочать не мог. Но всеравно не мог из души прогнать странное и непонятное чувство, будто не орден ему дали и признали заслуги, а он совершил что-то черное и постыдное, словно сам своими руками все эти пять поселений и стер с карты галактики. Хотя... Так же все и было. И орден — такой вот яркий, новенький, тому вполне законное подтверждение. Плохо было Соулу. Ушел из казармы под небо к ангарам. К карам. И примостившись рядом со своей машиной, расплакался. А сержант Росс не бросил. Увидел, что Соула нет и за ним пошел. Утешил. Как мог, так и утешил. Соул даже не особо сопротивлялся. Словно то, что происходило дальше — наказанием было за то, что сам Соул сделал. Пусть вот так — не правильно, но наказание. Сержант Росс брал грубо. Там же под навесом ангара в закутке между двумя машинами. Без особых разговоров и прелюдий. Он говорил, что такую честь далеко не каждому оказывает. Что ему Соул сразу понравился, а уж теперь, когда с помощью сержанта он еще и героем стал, то Соул отблагодарить должен. И Соул благодарил. Но больно было. Терпел. Да и противно. Хотя знал, что как-то все оно так и происходит. И в интернате пару раз видел и в армии наблюдал. Просто понять не мог — зачем? Ладно, тот который имеет, он хоть удовольствие получает, а тот кого? Больно же и стыдно, почему терпят? А некоторые вроде и не терпят, а сами хотят, сами предлагают себя, рассказывая, как это может быть приятно. Но ничего приятного для Соула не было. Просто больно. И ощущение, что тебя в грязи вываляли.

Поэтому, когда отпустил сержант, обрадовался сильно. Но тот сказал, что скоро снова прийдет. И радость на нет сошла сразу же, что такое еще повториться может.

Но зато с душой покой нашел. Понял, что и орден, и то, чем за этот орден расплачиваться пришлось, — это правильно. За ту грязь, которую Соул сотворил, он грязью и расплачивался.

И терпеть надо.

Но исправить все хотелось. Так хотелось, что мысли отключить не мог. Днем летал, а ночью, когда сержант к себе звал, только об этом и думал. Как все исправить.

О том, что война закончилась узнали среди ночи. На улицу из казарм выбежали, стреляли в воздух, не жалея плайзовых зарядов, кричали. Соул рад был невероятно. Думал, может хоть так кошмар закончится, и он в дальний космос на маршруты уедет.

Но... Для десантников третьего Имперского не закончилась война. Приказ пришел ближе к обеду — атаковать маленькую приграничную планетку, чтобы захватить пустившегося в бега генерала армии горгов Гхгргана Йоорга. А Соула пилотом на большой десантный бот и посадили. Тот самый, с системой 'взлет-посадка'. Предполагалось десантников на Геру доставить, они должны были полностью планету от врагов Империи очистить и уже на подготовленной планете регулярные войска дождаться. Ну и подумаешь0 что договор подписали о перемирии. Приказ то издан раньше был, чем договор в силу вступил. Значит, и дело до конца довести надо было.

Соул, когда узнал, что ему поручили, и что именно делать надо будет, — отказался. Так и сказал, что не полетит. Но причину придумал нелепую, не мог же сказать, что убивать не хочет. Не мог сказать, что больше расплачиваться за то, что делает — не может. Но сержант Росс гыркнул, намекнул, что плохое самочувствие для мужчины на войне не имеет значение, и велел приказ выполнять. Ну, Соул и выполнил. Десантный бот вместо Геры на Астерлюкс привел. На совершенно пустынный астероид в соседнем секторе. И все... А сделать после посадки ничего нельзя было. Бот только на один взлет и приземление запрограммирован был. И весь взвод, все сорок семь человек в полном вооружении и с боевыми ботами, неделю на берегу маленького моря сидели, ждали, когда имперский флот прилетит и их с вынужденной стоянки снимут.

Соула после прилета под охрану взяли. Но, до тех пор пока не доказали, что именно он виновен в неправильной траектории приземления и специально сбил бот с маршрута, не трогали. Просто в каюте держали. А вот после... Военная тюрьма на Горре. И... Приговор. Расстрел.

Слушая приговор, Соул не верил, что сам все сделал. Думал, что точно — или загипнотизировал кто, или...околдовали. Как он мог такое сотворить? Как мог не выполнить приказ?

Может, поэтому и готов был к расстрелу. По-настоящему готов. Согласен был с приговором. Запретил адвокату апелляцию подавать. Снова хотел заплатить за то, что сделал.

Но не готов был к тому, что вместо исполнения приговора, ему чип под кожу вошьют и на аукцион выставят. Расстрел заменили более гуманным наказанием — три года ограниченной свободы.

Когда узнал, даже обрадовался. Жить-то хотелось. Но...

С аукциона, сразу назначив достаточно крупную сумму, его бывший командир и купил. Сержант Росс хозяином стал. Господином. Это он Боем назвал. Сказал, что у раба имени быть не может. И если Бой ему докажет, что он по настоящему свободу заслуживает, то, только после этого, он ему имя и вернет.

Соул чуть умом не двинулся, когда понял, что даже пожаловаться никому не сможет. И должен подчиняться и выполнять все то, что прикажет человек, который, хоть и стал официально его господином, но которого сам Соул ненавидел до дрожи...

После этой части рассказа Соул замолчал. Кивком показал на кружку и попросил еще налить.

Раян без разговоров выполнил просьбу. Потому что дослушать надо было. Выводы предстояло делать правильные. Начало рассказа не нравилось же совершено.

Налил в кружку, подвинул Соулу и стал слушать дальше.

========== Соул. часть 2 ==========

Не понимал Соул, что такое ошейник получить и чип под кожу. Думал, просто наказание, как в военной тюрьме или на гауптвахте. Не понимал, что жизнь меняется полностью, потому что жизни как таковой и не стало. Не было больше Соула. Был странный непонятный человек с металлическим ободом на шее и безликим прозвищем как у животного.

С действием ошейника познакомили сразу после аукциона. Соул, нет теперь уже Бой в полном шоке был. Не думал что так вот можно. Что это разрешено. Настоящей пыткой были те несколько минут пока новому хозяину да и самому Бою демонстрировали возможность нового инструмента по контролю за поведением.

Вот тогда-то появился первый страх. Страх за то, что снова повторится удушье, что не будет хватать воздуха, а голова будет взрываться болью. Не хотел снова. Решил, что слушаться будет. Другие же как-то живут. Другие же как-то эту повинность отбывают.

Даже прошлое время в ненавистном интернате сказкой показалось, хоть раньше думалось ничего хуже казенного дома и быть не может. Оказалось, что может.

С сержантом Россом тоже перемены произошли. Как только понял, что может заставить Боя подчиняться в любом случае, так и стал, словно играясь, проверять раз за разом предел выносливости и послушания.

И наказывал за все ошибки и промахи. Нравилось наказывать. Бой иногда думал, что господин специально придумывает все, чтобы появился повод для наказания.

Первый месяц был очень тяжелым. Привыкал Бой долго. Но так наверное и не привык. Просто стал бояться, как огня господина. Дышать в его присутствии не мог. Утешал себя только тем, что любой срок когда-нибудь заканчивается. Пока эта мысль еще хоть как-то спасала. А через месяц сержанта Росса, который из армии к тому времени уволился, назначили работать капитаном транспортника, доставляющего грузы по кольцу к Сириусу и обратно к столице. И стало легче. Намного. У Боя работа появилась настоящая, та, которая ему безумно нравилась. Если бы он мог выбирать, он бы лучше три года в глубоком космосе отбыл, чем стал личной игрушкой у сержанта. Но выбирать уже не приходилось. И так хорошо было, что хозяин вахты поделив, Боя у штурвалу ставил.

К тому же, те наёмные рабочие, с кем Бою работать приходилось, к нему, как к обычному человеку относились. А рейсы были интересные — мимо голубого кольца Пегаса или в скопление туманностей Церцеи. Правда уставали слишком, но это тоже из разряда хорошего было, не трогал его хозяин в тот месяц. Во всех смыслах не трогал.

И Бой рад был невероятно, хоть и от усталости иногда заснуть не мог. Потому самым неприятным с того времени, как сержант Росс в господина превратился, было то, что теперь уже, даже о предлоге не задумываясь, он брал Боя так часто и столько, как только хотел. И именно это удовлетворение потребностей господина Бою давалось хуже, чем выполнение любого приказа. Потому что, так и не научился чувствовать хоть какое-то удовольствие от процесса. И было с каждым разом все противнее и сложнее. Но как отказать, как не подчиниться, если чуть что, господин ошейник включал и трахал не смотря на то, что Бой без воздуха задыхается уже. После даже злился на раба за то, что тот вынуждает так с ним поступать.