— Моня завтья? Есё моня?
Колебания боярина были вполне ощутимыми. Но через пару минут он... кивнул!
Софья потерла руки (мысленно, исключительно мысленно) и предложила Алексею:
— Напейгонки?
Дождалась кивка и выдала уже вполне знакомое Алексею:
— На стайт! Вьимание!! Майс!!!
Бегать в длинном платье было неудобно, ну так юбку и подхватить можно. Главное другое. Чтобы Алексей начал воспринимать ее, как подругу, сестру, необходимый элемент декора... да хоть кого, лишь бы не выставили!
Потому что в углу классной комнаты Софья увидела очень знакомый предмет. Нечто, похожее на шахматную доску... и вот тут-то начал складываться коварный план.
Так получилось — в детстве Софья виртуозно играла в карты. А вот выйдя замуж... Володя карты терпеть не мог. Зато обожал шашки, шахматы, нарды... пришлось им заключить первое супружеское соглашение и начать учиться друг у друга.
Карты Володя освоил сразу. И даже начал уважать преферанс, немного. Софье же пришлось намного хуже. Сквозь шахматные премудрости она продиралась, как медведь через кусты — оставляя на каждой иголке лоскутки кожи (времени) и клочья меха (самомнения), но выучилась. Идеальной ее игру назвать было нельзя, но в припадке вдохновения, она составила бы проблему даже для опытного шахматиста.
Поэтому дня четыре Софья сидела смирно, завоевывая сердце дяди Федора. Ну а заодно и осваивая азбуку, которая с ее помощью намного веселее пошла и у царевича. Чего стоило одно предложение — мол, я букву изображаю, а ты попробуй угадать? А потом наоборот?
А еще...
Нет, всех игрушек своего времени Софья не помнила. Но вот про кубики с буквами знала. И здесь их не было, а зря. Виселица, эрудит... хорошие ведь игрушки, разве нет?
Намек дяде Федору пришлось подавать три раза. Первый — Софья нарисовала каждую букву на отдельном листе бумаги и принялась их двигать и складывать. Потом загрустила — мол, неудобно. Стола не хватает. Вот, были б они поменьше...
Дядя Федор, не будь дурак, оценил идею — и помог детям нарисовать поменьше.
Расположились уже на ковре с таким густым ворсом, что в нем нога по щиколотку тонула. Но хватило идеи на день-полтора. Потом Софья опять стала страдать, что рвутся...
А вот если бы на дереве...
Сами-то буквицы из дерева вырезать тяжко, а вот если на дереве, да покрасить...
Примерно через пять дней у ребят был полный набор буковок, а потом и второй. Заказать плотнику кубики было несложно, а раскрашивали вместе, перемазавшись в краске по уши. Отмывались потом тоже вместе, в здоровущей царской мыльне. Брызгались, смеялись, кстати, тут было мыло — и Софья научила брата пускать мыльные пузыри через соломинку. За солому спасибо той же Груне.
Алексей был в восторге.
Федор Ртищев тоже был доволен. Ребенок учится, на уроках дурака не валяет, азбуку осваивает быстро и весело, а что вместе с царевной, так что б и нет? Царь-батюшка, небось, против не будет, когда узнает. Не дурочкой дочь растет...
Кстати, надо б еще и с цифирями такие ж кубики заказать, да побольше... а можно и подарить на именины...
Довольна была и Софья. Брат приручался, недалеко то время, когда он вообще без Софьи жить не сможет.
Довольна была ее кормилица Марфа. И при деточке, и деточка довольна, и власти над ней почти нет — ребенок на ее защиту соколенком бросается. Чуть что — крики плач, возмущение, так что притеснять ее и не пытаются.
Довольна и Груня. Была постельницей, каких много по терему бегает, стала личной служанкой царевны. Была Груня — стала Аграфена Тихоновна.
Справедливости ради, были и недовольные.
Например, княгиня Лобанова-Ростовская, которая хоть и не лезла, но шипела гадюкой. Софье на это было начихать два раза. Разберемся. Вот будет создавать проблемы — тогда и перебеседуем.
Недовольны были девки, которых княгиня хотела пристроить к Софье, но потерпела поражение на всех фронтах. И Софья понимала, что ей придется как-то это нивелировать, но потом, позднее. Пока еще не та степень недовольства, чтобы дойти до взрыва.
Пока надо крепить свои позиции...
* * *
Эта игра называлась тавлеи.
С шахматами она имела общего разве что клеточки, а в остальном...
Доска была больше. Не восемь на восемь, а девять на девять — это маленькая и девятнадцать на девятнадцать — большая. Черные и белые фишки, в центре доски находится один Князь-камень. Дальше варианты различны. Для 9х9 его берегут восемь черных защитников, а нападают шестнадцать белых. Для семнадцатиклеточного квадрата число увеличивалось — защитников было уже двадцать четыре, а нападающих сорок восемь. Двигались фишки по принципу ладьи. Исключение составлял Князь, которого надо было вывести из окружения, разгромив превосходящего противника.
Естественно, когда Софья проявила интерес к игрушке, боярин Федор покачал головой, мол, не поймешь. И не играют женщины на Руси в шашки-шахматы золоченные...
Софья хлопнула ресницами. А как же басня про Василису Микулишну? И принялась ныть с удвоенной силой, пока боярин не сдался. Когда заниматься?
А вот вместе послеобеденного сна... ну пожалуйста, пожалуйста, пожааааалуйста....
Ртищев только рукой махнул. Ладно. Пару раз с ней сыграть, не поймет да и отвяжется...
Потому от первого визита в покои царевны он многого и не ожидал. Уж точно не того, что будет усажен, как дорогой гость, что служанки будут суетиться вокруг, а Софья будет слушать с вниманием, достойным не трехлетнего ребенка, а скорее, Боярской Думы.
А потом еще и повторять за ним. И требовать разъяснений там, где непонятно. А потом еще и играть пробную партию.
К концу второго часа с боярина пот ручьями хлестал. С Софьи, впрочем, тоже. Но расстались они взаимно довольные. Софье надо было научиться. Боярину же...
Приятно учить, когда тебя понимают, внимательно слушают, оценивают по достоинству... одним словом — на следующий день встреча повторилась. И еще через день, и еще...
Нельзя сказать, что Софья стала мастером тавлей. О, нет. Но чувствовала она себя более-менее свободно, оставалась практика. А еще — соединение знаний, которые были — с новыми. И вот это давало совершенно неожиданные результаты.
Сицилианская защита и французская система, гамбиты Мора и Таля, ферзевый гамбит и Каро-Канн... применимы были, дай Бог, процентов двадцать из ее опыта. Но там, где можно было их соединить — результаты были совершенно невероятные. Боярин удивлялся, ужасался, ахал... и восхищался ученицей. Ему пока позволял выигрывать опыт, но подозрение, что это — ненадолго, тоже было.
Но ведь ребенок же...
Шахматы о возрасте игрока не знали. Они повиновались как руке трехлетней девочки, так и руке боярина, разменявшего шестой десяток с одинаковой охотой. И очень быстро послеобеденная партия стала привычной для Софьи и боярина Федора. А там и для второго царевичева дядьки.
Ивана Петровича Пронского.
Сначала-то мужчина и слышать не хотел про Софью Алексеевну, но потом, когда Алексей Алексеевич решительно отказался обучаться без сестренки, призадумался.
Обычно не возникает такой близкой дружбы между мальчиками и девочками, между шестилетним мальчишкой и трехлетней малявкой. Нет общих точек соприкосновения. Но тут они нашлись.
Так что решив почитать Алексею книгу о пушках, Иван Петрович столкнулся с сопротивлением. Царевич потребовал позвать Софью, после чего повторилось то же, что и с Федором Михайловичем. Сначала — пусть сидит, потом выгоню. Потом — нет, не выгоню, при ней царевич лучше слушает...
Хотя о пушках Софье было откровенно неинтересно. Ладно бы хоть оружие было. А то... заряжать ее — и то десять минут.
Пушка, единорог, мортира, бомбы, гранаты, ядра...
Софья мрачно думала, что ей здесь жить. А потому и знать надо, что да как... ну и брата приучать к себе. Так что вопросы сыпались из нее десятками — и она начинала уважать воспитателей царевича. Неглупые, серьезные мужики. Каким бы не был Алексей Михайлович, но учителей он сыну подобрал правильно. Знания они в голову вложат, потому что сами и пороха понюхали, и кровь проливали. М-да, с таким оружием — и Русь ведь выстояла, гордость берет за своих предков.
Эххх, тяжко жить на белом свете, когда тебя не волнует военное дело. А — надо. Если не знаешь, чем и как защищаться, то тебя в это время сожрут...
Самое забавное началось, когда Иван Петрович ради смеха решил сыграть с Софьей в тавлеи. Умный мужик с самого начала внял предупреждением Федора Михайловича и отнесся к игре серьезно. Но Софье это не помешало разгромить его в длительной и жестокой борьбе. Вторую партию проиграла уже она. В третьей получилась боевая ничья, но игроки остались довольны друг другом. И играли теперь регулярно. Глядя на них, стал интересоваться и царевич Алексей.
Получалось у него плохо, но тут главное упорство и желание, а мальчишка был способный. Софья даже иногда вздыхала. Был бы ее сын таким... или мог бы стать, займись она ребенком, а не бизнесом?
А, что толку плакать над пролитым молоком. Теперь она живет здесь — и здесь же будет устраиваться.
* * *
Идиллию Софьи нарушила Татьяна Михайловна. Не со зла, нет. Так получилось. Татьяна Михайловна опекала царевну Марфу, но та была не слишком подвижна и активна. Этакая сонная черепашка. Оно и неудивительно.
Софья знала о пользе движения, проветривания, влажной уборки — и у нее в покоях все это исполнялось. А вот другие царевны были обычными детьми. Много может ребенок против компании взрослых, точно знающих как ему лучше?
Да ничего не может.
Поэтому Марфа едва знала буквы, читать и не пыталась, кое-как начинала вышивать в светлице, а рисовать... каля-маля — это лучшее определение ее творчества.
Сама Татьяна Михайловна рисовала отлично, будь они в 21 веке, Софья тут же предложила бы ей должность в дизайнерском отделе, но здесь...
Замуж — нельзя, гулять — нельзя, нет, оранжерея, конечно, есть, но там ведь напряжение не сбросишь, а куда оно переходит?
Мужчины в таком случае бьют морду. Женщины — стервят. И в данном случае...
У каждой царевны были свои покои. Небольшие, но личные. Старшие царевны, то есть сестры ныне правящего царя, жили в своих теремах. Личных и индивидуальный. Но в гости к царице приходили. А тут явилась Татьяна Михайловна к царице, напомнить еще раз, мол, царь-батюшка скоро возвращается, так ты походатайствуй перед ним за Никона. Ведь свет земли русской, веры православной в ссылку сослал...
Царица, будучи не в состоянии стояния (еще бы, под конец беременности, плюс перепады погоды и плохое настроение), ответила достаточно резко. Царь-де и сам знает, кого куда посылать и ссылать. Нет, все было вежливо, корректно, но лучше бы уж матом послали, как выразился один из прорабов, вылетая от Софьи после разноса. А теперь картина маслом: женщина, после вежливого посыла ко всем чертям, вылетает от царицы, идет к крестнице Марфе, но по дороге ей встречается княгиня Анна Никифоровна. И начинает 'понимать и сочувствовать', как это умеют только очень стервозные бабы. Мол, я вся на вашей стороне, вы завсегда правы, да, ваша крестница, Марфинька, ну такое чудушко, такая лапочка, такая умница... вот царевна Софья — та, конечно, не иначе, как в свою мать, а Марфинька ангел небесный, добрая, умная, послушная, не то, что Софья, змеюка и гадюка...
Естественно, к чести Татьяны Михайловны, она не поверила сразу. Решила проверить. И наткнулась у Софьи на картинку. Сидят маленькая девочка, два бородатых боярина и учат малявку играть в тавлеи. Точнее — разбирают уже сыгранную партию со всем усердием. Тут же кормилица, тут же служанки, а Софья слушает со всем вниманием и прилежанием.
Грохнул скандал.
И о его причине Софье долго догадываться не пришлось, как-никак Анна Никифоровна царевну провожала до покоев племяшки. Одного взгляда хватило.
Женщины на Руси не играют. И вообще — игрища бесовские, и ни к чему оно... одним словом — если бабе надо пар спустить — так она такого кобеля спустит, что Собака Баскервилей мопсиком покажется...
Бояре сбежали первыми, и Софья их понимала. Вообще, шахматы были запрещены уж лет как сто, но по принципу 'сухого закона'. Водки нет, но если хочется, то еще как будет. Так же и со скоморохами, хоть Никон их и гонял, но ни музыку, ни народных юмористов извести не мог. В городах-то да, могли и покритиковать, а в деревнях, в селах — там они ездили и работали.
Алексей Михайлович и сам играл, и достаточно неплохо, но объяснять косноязычным лексиконом трехлетней девочки стареющей тетке в приступе озверения, что она неправа? Сами попробуйте...
Софья выдержала разнос с максимально смиренным видом, и вскинулась, только когда Татьяна попробовала наказать ее служанок.
Гнать их поганой метлой из терема за допущение такого кощунства в отношении царевны и никак не меньше...
Вот тут Софья уперлась и сама пошла на тетку.
Гнать? Не дам! Мои слуги — мои слова. Моя вина — мой ответ. Говорила девочка по возможности более коротко, чтобы было понятно, но из ее слов Татьяна отчетливо выносила главное.
Слуги делают то, что им царевна приказывает. Если она виновата — наказывать надо ее. И наказывать будет отец, а не тетка. Вот если царь-батюшка приказать или запретить изволит — тут Софья сразу же подчинится, а у царевны Татьяны тут таких прав нет. Она не царица.
Так что служанок не трогать!
Сказано было максимально вежливо и корректно, но симпатий между двумя царевнами не прибавилось. Так что вылетела царевна, как ошпаренная. Вопрос был сложным.
С одной стороны — она царевна и вроде как старшая. С другой — она только сестра царя, а Софья дочь. Любимая сестра — Ирина, номер Татьяны — последний. Софью, конечно, он тоже не слишком любит, но на Татьяну вообще рассержен за мозговынос с Никоном.
Одним словом — все зависело от того, кто первый накляузничает царю. Выпроводив тетку, Софья уселась на кровати в позу лотоса (не надо про медитацию, просто удобно, да и гибкость так лучше развивать) и принялась размышлять. Тут многое зависело от приезда отца. В каком настроении, что, как...
А мы все равно попытаемся все развернуть в свою сторону, в конце концов, пока Сонечка — симпатичный ребенок, а таланты еще ни одному чадушку не мешали. Главное, намекнуть, что все именно от папы, а то ж...
А тетке и княгине Анне надо бы гадостей сделать, да побольше, побольше... ничего, свои люди — сочтемся.
* * *
Софье повезло. Можно сказать — до невероятности.
Татьяна Михайловна действительно собралась проучить племяшку — для ее же блага, разумеется, ну куда ребенку в тавлеи играть? Лучше б молиться училась, да шелками шить. И с этой целью подстерегала брата, чтобы первой поймать его по возвращении в Москву с охоты.
И — нарвалась.
Охота не удалась, и это еще мягко сказано. Кроме того, пришло письмо о капитуляции армии Шереметьева под Чудновом — войска терпели поражение. Так что во дворец царь вернулся не в лучшем настроении.
А тут еще царица недомогает, лежит в попытках сохранить ребенка и ладаном ее так окуривают, что чихать хочется, любимая сестра Ирина тоже недомогает. Правда, по другой причине — простудилась, бедолага, на два вдоха — три чиха. Зато Татьяна брата видеть очень сильно желает.
