Параллели семейных уз

Эд вздохнул как-то странно. Повинуясь его мимолетному жесту, все вервольфы, кроме Кая вышли из комнаты. Так, уже интересно... Ами-то я отсылать, конечно, не стала.

— Понимаешь, Лео, — как-то уж очень таинственно начал он. — За последние лет десять ты первый оборотень такой силы, приехавший к нам. Первым и последним чужаком за период моего правления был Карл.

— И что из этого? — что-то я вообще не въезжала в тему разговора. — Мы ведь не собираемся становиться членами твоей стаи.

— В том-то и дело. Это как может решить все проблемы, так и осложнить. Самки моей стаи могут взревновать.

— Но почему?

— Я до сих пор не выбрал свою кайо, и это порождает некоторые сложности...

— Так выбери.

— Дело в том, что в моей стае всего две ишты — самки. Жанну ты видела. И обе не могут быть кайо — они не смогут в случае чего сдержать стаю.

— А я-то тут причем?

— Они могут увидеть в тебе соперницу.

— Почему? Я не волк, к тому же уже кайо и патра.

— Да, но ты приехала без своего вожака, а твоя сила...

— Чушь какая!

— Если бы!

— Тогда зачем приглашать нас на охоту? — у меня уже голова заболела от всего этого.

— С тобой не легко, — вздохнул Эд. — Если стая не увидит тебя, то может решить, что я тебя скрываю...

— Ладно, мы придем, — честно говоря, до меня так и не дошел ход его рассуждений, но пусть. — Когда и где?

— Спасибо. Мы собираемся в охотничьем домике. Знаешь где он?

— Да, конечно. Мы с Ами постараемся быть.

— Спасибо. Тогда завтра в семь вечера.

— Охота вечерне-ночная.

— Да. Так легче оставаться незамеченными.

— Это конечно. Ну, мы, пожалуй, пойдем. Приятно было познакомиться.

— Взаимно. Кай проводит вас, — похоже, сам малец не особо этого желал, но спорить не стал.

Он вел нас молча, но я, старясь быть вежливой, все же спросила:

— Давно ты в стае, Кай?

— Очень давно, — нехотя ответил волчонок. Его голос был звонким, видно еще не успел сломаться. — Я оборотень с рожденья.

— А твои родители тоже в стае? — уж кто-то из них точно должен быть оборотнем, иначе никак. Даже скорее оба. Так как у оборотней дети от людей бывают очень редко, равно как и наоборот. Такие случае единичны.

— Я подкидыш. Прежний вожак нашел меня, когда мне было пять лет, и взял на воспитание. Когда он умер — обо мне стал заботиться Эд.

— Понятно, — мне почему-то стало неловко.

— Сомневаюсь, — процедил Кай и как-то странно посмотрел на меня. Мне даже показалось, что на миг его глаза стали сплошной тьмой с алыми проблесками. Странный волчонок. Он же тихо сказал, как отрезал. — Ты не понравишься нашим волчицам.

Обронив эту фразу, Кай быстро захлопнул за нами дверь. Так что я оказалась на улице едва ли не в полном ауте. Ну что ж, делать нечего. Не стоять же нам с Ами, превращаясь в две снежные бабы.

Все-таки странно это все как-то... Эдуард оборотень сильный, даже очень сильный. Сомневаюсь, чтобы в городе, да и вообще на многие километры вокруг, нашелся бы хоть кто-то равный ему. Такая сила, как я уже говорила, редкость даже среди вожаков. И Эд должен понимать это, осознавать свои способности.

В таком случае напрашивается резонный вопрос: почему он так неуверен в себе? По-моему, Эд слишком старается угодить стае, слишком оглядывается на ее мнение. А ведь он вожак, и его слово есть окончательный закон.

Как говаривал незабвенный Вини Пух: "что-то здесь не так!" Вот только что? Я терялась в догадках, а такое со мной случается нечасто и обычно предвещает приключения на мою бедную задницу.

Вынуждена признаться, что не хотелось мне идти на эту большую охоту и тащить с собой Ами, но придется. Понты, ё-мое! Да и трусостью было бы не пойти.

— Что-то не так? — вывел меня из задумчивости робкий голос Ами.

— Нет, все нормально, — поспешно ответила я, заводя машину.

— Что-то не похоже. Слова вожака чем-то обидели тебя? — Ами, видно, решила так просто не сдаваться. Это похвально.

— Скорее насторожили, — осторожно ответила я.

— Можно спросить чем?

— Мне и самой себе это сложно объяснить, но насторожили.

— Понятно. Тогда мы не пойдем на охоту?

— Нет, наоборот, обязательно пойдем. Они должны знать, что мы не хотим скрываться и таиться.

— Да, наверное так.

— Я не напугала тебя своими словами?

— Нет! — широко улыбнулась Ами. — Чего мне бояться? Ведь я же буду с тобой!

Похоже, у нас теперь каждый разговор будет заканчиваться этой ее фразой. Забавно. Во всяком случае Ами получит одно обещанное развлечение: охоту в зимнем лесу. А что это будет значить для всех нас — посмотрим. Чего сейчас-то гадать? Все равно гадай, не гадай, а будет так, как будет.

Глава 12.

Домой мы возвратились слегка за девять. Похоже, это стало входить у нас в привычку.

Мама, встретившая нас на пороге, многозначительно посмотрела на часы, но я пропустила этот ненавязчивый намек мимо ушей. Может, мне еще и виноватой нужно себя чувствовать? Ага, сейчас!

Поняв, что это не действует, мама спросила:

— Ужинать будете?

— Непременно! — откликнулась я, скидывая дубленку.

Жрать, надо сказать, хотелось неимоверно. Все эти встречи-разговоры, оказывается, весьма способствуют аппетиту. Так что уже минут через десять мы с Ами сидели за столом. Благо остальные не стали нас ждать и уже поели.

— Ну и где же вы были? — спросила мама, передавая тарелки.

Еда всегда приводила меня в благодушное настроение, поэтому я ответила:

— Да так, прогуливались по окрестностям.

— Столько времени и на машине? — недоверчиво покосилась мама, присаживаясь на табурет.

— Ну, у каждого свое представление о свежем воздухе, — я невозмутимо пожала плечами, по-стахановски орудуя ножом и вилкой. Ами от меня не отставала.

— Ладно, — похоже, мама поняла, что этот разговор бесполезен. — Ты мобильный телефон забыла, а он просто разрывался от звонков. Я не подходила, — спешно добавила она.

— Разрывался, говоришь... — задумчиво проговорила я. — Странно...

— Ами, да ты ешь! Может, тебе еще салатику положить? — мама переключила внимание с меня на мою подопечную.

— Спасибо.

— Кушай, девочка. А то худенькая, как былиночка, — я заметила, как Ами слегка вздрогнула, когда рука мамы ласково коснулась ее волос. — Небось питаетесь в сухомятку, — и мама зыркнула в мою сторону, — С Элькой каши не сваришь!

— Каши — не сваришь, — ничуть не смутившись, согласилась, — Зато можно мясо поджарить.

— Мясная душа! — рассмеялась мама. — Порой, мне кажется, что ты бы его и сырым лопала!

Я еле сдержалась, чтобы не вякнуть: "Как ты права!". Свежее мясо и кровь пьянят нас, оборотней, лучше любого вина. Некоторые из молодых, порой, даже не сдерживаются, впадают в жор. Вот это действительно страшно.

— Ами, может, ты нездорова? — продолжала мама. — Мне кажется, ты какая-то бледненькая.

— Нет-нет, со мной все хорошо, — тотчас возразила девушка. — Спасибо, все было очень вкусно.

— Вот, Эль! А ты никогда не похвалишь!

— Я, пожалуй, пойду к себе? — то ли спросила, то ли сказала Ами и тихо вышла из кухни.

— По-моему, ее что-то тревожит, — сказала мама, глядя ей вслед.

Я ничего не сказала, но была с ней согласна. Что же так расстроило Ами? Неужели... Скорее всего так и есть...

— Мам, я пойду к ней.

— Иди, конечно. Не знаю, почему, но по-моему, твоя подруга нуждается в утешении.

Утешение... да, наверное, оно... Подумалось мне. А мама коснулась моего плеча и сказала:

— Ты действительно беспокоишься о ней, как о сестре...

— Скорее как о ребенке, — ответила я, выходя из кухни, но все же услышала:

— Когда придет время, ты станешь замечательной матерью.

Кто о чем! Но я уже взлетала по лестнице. Остановившись возле двери, я постучала, спросив:

— Ами, могу я войти?

Лишь через некоторое время я услышала "да, наверное".

Я вошла, тщательно затворив за собой дверь, и еще для надежности приперев ее стулом. Все-таки когда в двери нет замка или банальной щеколды — это большое упущение.

Моя подопечная сидела на кровати, забравшись на нее с ногами, и вид у Ами был грустный-грустный. Я была готова спорить, что в ее глазах стояли слезы.

— Что с тобой, солнышко? — спросила я, присаживаясь рядом.

— Нет-нет, ничего. Со мной все хорошо.

— Но я же вижу, что это не так, — я уж не стала напоминать, что прекрасно чувствую ложь. — Что тебя так расстроило? Может, я сделала что-то не так?

— Конечно нет! Просто... — Ами виновато опустила голову. — Просто... я вдруг почувствовала себя... одинокой.

И я поняла, как виновата перед ней. Я хотела показать Ами нормальную семью, тепло простых человеческих отношений. Но я не учла, что ей может быть очень тяжело погрузиться во все это, осознать, чего она была лишена, и каждый день видеть напоминание этого. Какая же я дура! Самонадеянная идиотка! А еще называю себя патрой! Не могу толком позаботиться даже об одной урре.

Обняв Ами, я сказала:

— Прости меня. Прости, моя дорогая.

— Простить? Но за что? — Ами встрепенулась в кольце моих рук, на ее лице отразилось полное недоумение.

— Не нужно было мне привозить тебя сюда. Этим я лишь причинила тебе боль.

— Вовсе нет! — тотчас отозвалась Ами. — Мне приятно хотя бы издали понаблюдать за нормальной жизнью.

— Но это заставляет чувствовать тебя одинокой.

— Нет, не совсем это.

— А что же тогда? Что делает тебя несчастной?

Ами обняла меня за талию, и, спрятав лицо где-то на груди, даже ниже, поговорила:

— Я вижу как ты близка своим родителям, сестре, и как они близки тебе. И я также прекрасно понимаю, что между нами такой близости не будет никогда. Я никто, приемыш без роду и племени. Я одна.

— Ты не одна. Я не раз говорила, что и прайд, и стая никогда не оставят тебя. Равно как и я всегда буду заботиться о тебе.

— Это так. Но ты заботишься обо мне потому, что считаешь себя обязанной делать это. Нас не связывают какие бы то ни было чувства. Ты просто жалеешь меня. — Я слушала ее молча. Да и что скажешь, ведь практически все так и есть.— Я пыталась хоть что-то изменить. Я готова отдать тебе всю себя, но тебе от меня ничего не нужно. Совсем ничего.

Она всхлипнула, все еще пряча лицо. А я чувствовала себя совсем растерянной, что было довольно необычно. Я не знала, что сказать, как утешить. Но мне очень хотелось хоть как-то помочь. Как бы там ни было — Ами мне не безразлична, возможно, я сама до сих пор не понимала насколько.

Так мы и сидели. Ами всхлипывала, а я не знала, что сказать. Но нужно было что-то сделать... Тогда-то я и почувствовала ветер. Ашана поднялась во мне, сливаясь с самой моей сутью. И вот я уже смотрела на мир ее глазами, глазами, наполненными серебреным светом. И я разрешила ей взять инициативу в свои руки.

Ашана погладила Ами по голове, заставляя посмотреть на себя, нежно поцеловала, как любимого ребенка, и сказала:

— Ты навсегда поселилась в моем сердце, милое дитя. Я привела твой дар в этот мир, и до скончанья веков мы с тобой объединены им. Ты — моя урра, а значит член моей семьи. Во всех твоих горестях я буду рядом, чтобы оградить от них, и во всех твоих радостях, чтобы преумножить их. Я всегда защищу, охраню, помогу тебе, как мать защищает, охраняет и помогает детям своим.

— Я правда тебе не безразлична? — подала голос Ами. — Ты заботишься обо мне не только из-за чувства долга?

Ответом ей были объятья Ашаны и мои тоже. Ветер простерся за моей спиной подобно крыльям и укутал нас обеих. Я открыла свою силу. Она коснулась Ами, проникла в нее, отыскала ее зверя, и он отозвался. Снежный барс. Он может быть грозным, но сейчас походил на котенка, тихо мурачавшего и желающего, чтобы его приласкали. Что я и сделала.

Два человека на время исчезли, растворились, уступив место двум большим кошкам. Тело осталось человеческим, но повадки стали кошачьими.

Я терлась щекой о щеку Ами, она уткнулась носиком в мои волосы и довольно урчала. В конце-концов Ами обвила меня всем телом, а ее язычок, приобредший кошачью шершавость, лизал мое лицо, пробегал по губам. И я отвечала ей. Мои руки гладили ее по спине, плечам, всему телу, — лаская, успокаивая. Я чувствовала исходящий от Ами слабый запах меха. Мне сильно захотелось ощутить его под пальцами, но я поспешно отогнала от себя эту мысль. Эдак я Ами заставлю перекинуться. Не стоит недооценивать своих способностей. Я взяла себя в руки. Кто-то из нас двоих должен был, а я патра, значит и самообладания у меня должно быть больше.

Ами урчала, даже мурлыкала. Ей это все нравилось, и она не хотела останавливаться. А я еще раз подумала о том, как же хорошо, что я подперла дверь стулом. Со стороны наше поведение можно было расценить как прелюдию, нечто весьма эротическое, даже пропитанное сексом. Но на самом деле секс здесь вовсе не при чем. Лишь нежность и, считай, семейные чувства. Ами для меня как младшая сестра. А различные прикосновения, облизывания — среди кошек, больших или маленьких, дело обычное. И среди оборотней-кошачьих и отчасти вервольфов, тоже. Я поначалу тоже дергалась, но потом поняла, что это неотъемлемая составляющая нашей сути. Мы так утешаем, ласкаем, даже лечим. Именно в этих прикосновениях и рождается единство прайда или стаи.

Тем временем буря прошла. Я чувствовала, как сердечко Ами покидают печали и тревоги, и наполняют умиротворение и спокойствие. Она затихла, обняв меня за талию. Ее руки проникли под мой свитер и касались голого тела. Это так же усиливало контакт наших сил.

В конце-концов я попыталась отстраниться, но Ами лишь теснее прижалась ко мне. Она распахнула глаза и спросила, по-прежнему не размыкая рук:

— Я ведь твоя урра?

— Да, солнышко. Ты моя урра, ты входишь в мой прайд.

— И ты будешь заботиться обо мне?

— Конечно. Никто не посмеет обидеть тебя — иначе будет отвечать передо мной и прайдом. И ты не одинока.

— Теперь я знаю, — довольно вздохнула Ами. — Ты моя семья. И другой мне не надо. Я рада принадлежать тебе.

— Разве, чтобы иметь близкие отношения, обязательно нужно принадлежать кому-то? — мне опять не понравилось то, куда завернул наш разговор.

— Ты опять сердишься, — насупилась Ами. — Ты всегда сердишься, когда я говорю такое. Но я ведь правда хочу быть твоей. Я готова для тебя на все. Ты лишь скажи.

— Мне ничего от тебя не нужно, Ами. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ведь друзьям нужно желать счастья.

— И я твой друг? — довольно улыбнулась Ами.

— Да, — я сама только что поняла, что это действительно так. Как-то само собой получилось, что она перешагнула грань просто подопечной. Пусть у нас не так уж много общего, но Ами мой друг.

— Я рада, — умиротворенно произнесла девушка. — Ведь ты для меня самый родной человек.

— А теперь можешь меня отпустить? Спать пора.

Ами с явной неохотой разжала кольцо своих рук, обронив:

— Ты идешь е себе?

— Ну да. Куда же еще?

— Останься, — это она проговорила очень тихо, но я услышала. Ами походила на маленького котенка, которому обязательно нужен теплый бок рядом, чтобы уснуть спокойно. При всех пережитых испытаниях в ней оставалось еще слишком много детского. И это настораживало.