Ответ

— И много таких... пострадавших? — спросила одна их женщин.

— Система ПРО была прорвана тридцатью шестью боеголовками, — ответил майор. — При этом под удар попали тридцать два города. Благодаря ликвидации части американских спутников многие из них пострадали не больше вашего города, в других имеются разрушения, и только один уничтожен полностью. Прошли сутки, поэтому пока ничего не скажу о людских потерях, но мы сделали всё, чтобы они были небольшими. Часть населения городов, которые, по прогнозам, должны были стать целями для американских ракет, была вывезена, остальные укрылись в убежищах. Сухопутные войска и ВКС практически не понесли потерь, в военно-морском флоте они есть. Уцелели представляющие опасность для населения гидротехнические сооружения и атомные станции.

— А что с Америкой? Будем мы с ними воевать или уже всё?

— Им досталось намного больше, чем нам, — сказал офицер. — Огромные цунами смыли десятки крупных городов и уничтожили сотни предприятий и тысячи кораблей. В США почти в каждой семье есть летающий автомобиль, поэтому многие должны были спастись, но десятки миллионов людей потеряли свои дома и всё имущество. Есть свидетельства того, что цунами вызвали сильное землетрясение, которое должно было увеличить потери. Почти весь их военный флот погиб, уничтожены и войска в Европе. Воевать в таких условиях будут только сумасшедшие. Союзникам Америки в Европе тоже не до войны. Государства, на чьей территории были сосредоточены американские войска, подверглись ядерным ударам, и многие были полностью или частично затоплены цунами.

— Можно ещё один вопрос? — крикнули из задних рядов. — Эта Европа с гулькин нос, куда там спасаться? К нам не прилетят?

— Не знаю. Если и прилетят, то немногие. Нас и раньше боялись, когда мы не давали поводов для страха, а сейчас такой повод есть. Если больше нет вопросов, наденьте респираторы, возьмите свои вещи и идите к выходу. Постарайтесь не толкаться и следите за детьми.

— Расскажи о себе, — попросил Исаак прильнувшую к нему женщину.

Арлет была не в его вкусе и лет на десять старше тех, кого он обычно использовал для развлечений, но лучшей из четырёх служанок. Если он надолго здесь застрял...

— Не было в моей жизни ничего интересного, — ответила она. — Окончила школу и не захотела учиться дальше. Работать хотелось ещё меньше, а в голове гулял ветер, навеянный романтическими фильмами о шлюхах. Уехала в Турцию... Нет, не буду рассказывать. Лучше расскажи о себе. Непонятно, почему с вами носятся арабы. Я среди них уже пять лет и неплохо изучила. Как они относились к иноверцам сотни лет назад, так же относятся и сейчас. Если мы и лучше собак, то только из-за своей полезности. Может, в других странах по-другому, но не здесь. Я не удивилась бы этому вчера, а вот сегодня такое отношение вызывает удивление и даже тревогу.

— Почему? — спросил Исаак. — Из-за войны?

— Ну да. Раньше от вас зависели, а сегодня рухнул весь прежний мир и больше всего пострадали США и Европа. И мне непонятно, кому и для чего вы здесь нужны.

— Мы хорошо заплатили за спасение, — ответил он. — По крайней мере, я думаю, что отец заплатил. Слушай.

Его рассказ длился несколько минут и ещё больше встревожил Арлет.

— Или твой отец выжил из ума, или у него просто не было выбора, — взволнованно сказала она. — Золото у вас заберут, а самих закопают в песках. Наверное, это сделают не сразу, а сначала выждут, чем всё закончится. А заодно убьют и нас, чтобы не осталось свидетелей! Положи на одну чашу весов несколько тонн золота, а на другую вас — что перевесит? Деньги обесценятся, а вот золото, наоборот, станет только дороже!

Её слова подхлестнули беспокойство, возникшее у Исаака в порту Джидда. Отец уже должен был сюда прилететь, но не отвечал на вызовы, несмотря на то что в королевстве не было проблем со связью.

— И что же делать? — растерянно спросил он.

— Тебя действительно интересует мнение шлюхи? — удивилась Арлет.

— Ты умна и долго здесь живёшь. Если поможешь, я тебя не оставлю.

— Золото вы больше не увидите, — сказала она, — поэтому можешь о нём забыть. Нужно спасать жизнь, а сделать это можно, только захватив транспорт. Через два дня должны привезти продукты. Не знаю, как будет сейчас, а раньше приезжали шофёр и охранник. Если твоя охрана...

— С этим ясно, — перебил Исаак. — Мы захватили машину и приехали в порт.

— Ну да. Сам же говорил, что у вас там корабль. Днём нельзя появляться в городе или в порту. Вас задержит первый же полицейский, а если нашумите, не дадут уплыть.

— На корабле может не быть команды... — задумался он.

— А вы без рук? — рассердилась Арлет. — Сможете запустить двигатель и рулить, а с картой и компасом даже я доведу вас до канала. Были там военные корабли?

— Я не видел ничего военного, — ответил Исаак, — но мы плыли вдоль египетского берега.

— Так и сейчас нужно плыть, — посоветовала она. — Если обнаружат побег, можно бросить корабль. Из Египта как-нибудь выберемся. Это лучше, чем кормить рыб.

"Завтра утром поговорю с Жилем, а он пусть говорит с парнями, — подумал Липман. — Лучше вернуться в пострадавшую от войны Европу, чем жить здесь из милости, ожидая, что в любой момент могут перерезать шею! Не будем никого убивать, поэтому и отец не должен пострадать. Наверное, он действительно выжил из ума, а я этого ума до сих пор не нажил, потому что слепо выполнял его приказы".

Глава 7

— В пожарах есть что-то завораживающее, — сказала Зоя, не отрывая глаз от охваченного огнём города. — Страшно и в то же время...

— Меня в них ничего не завораживает, — перебила Вера. — Просто страшно и не хочется смотреть! И воняет даже отсюда, хотя мы далеко и закрыты окна.

— Воздух засасывается через фильтры, — не оборачиваясь сказал Сергей, — но они не дают полной очистки.

Раздался треск, и машину сильно тряхнуло.

— Твою мать! — выругался он и добавил: — Нас обстреляли! Быстро пристегнитесь!

Гул турбин стал тише, и к нему добавились визг и глухие удары в днище машины. Её опять сильно тряхнуло, после чего исчезли посторонние звуки, но и турбины гудели теперь совсем слабо. Машина непривычно быстро снижалась, почти падала.

— Накрылись три турбины! — крикнул Сергей. — Садимся на одной, так что посадка будет жёсткой!

Тряхнуло так, что ремни больно врезались в тело, а в глазах потемнело. От удара вывалилось одно из боковых стёкол и в нос ударил сильный запах гари.

— Все живы? — спросил Сергей. — Быстро расстёгивайте ремни, берите сумки и выбирайтесь из машины! Олег, помоги Акселю.

Он распахнул свою дверцу и бросился освобождать багажник. Рядом приземлилась вторая машина, из которой к ним на помощь поспешили Николай с Павлом.

— Я справлюсь сам! — крикнул им Сергей. — Помогите ребятам, а то они долго возятся. Здесь в любую минуту могут появиться те, кто нас обстрелял!

— Ах ты, падла! — обернувшись, закричал Меньшов, глядя вслед взлетевшей машине. — Стой! Из-под земли достану!

— А я ещё удивлялся тому, что у нас всё идёт так гладко, — сквозь зубы сказал Николай. — Дурак, но шустрый! Ладно, что уж теперь. Нагружаемся сумками и делаем ноги, пока не принесло поляков.

Они разобрали содержимое багажника и вместе с детьми побежали к видневшейся неподалёку роще.

— Как он мог улететь без кода? — на бегу спросил Олег о Никитине.

— Я не заблокировал управление, — объяснил Николай. — Спешил вам помочь и не думал, что он может решиться на такую глупость. Видимо, побоялся, что его бросят.

— Почему глупость? — задыхаясь от бега, спросила Вера. — Он ведь спасётся.

— Потому что белорусы проверят машину, — ответил за Николая Сергей. — Чужой код — это основание для разбирательства, поэтому его допросят с контролем. Самое малое, что Виктор получит за свой поступок, — это десять лет колонии строгого режима. А теперь перестаньте болтать и берегите дыхание! Старайтесь не дышать ртом — меньше нахватаетесь пыли. Радиация не очень большая, но и она не прибавит здоровья.

Роща оказалась чахлая, но поблизости это было единственное укрытие. Спрятались на самом краю за росшими там кустами.

— Лежим тихо! — приказал Сергей. — Нужно выждать, пока не уберутся стрелявшие. Они должны быть где-то поблизости.

— А кто мог стрелять? — спросил Аксель. — Зачем это полякам?

— В вас стреляли из пулемёта, — ответил Николай. — Я не успел заметить стрелявших, но думаю, что это армия. И вряд ли поляки бегают здесь с пулемётами, так что должна быть броня, которой наши пистолеты до одного места.

— Я тоже не поняла, почему нас обстреляли, — сказала Вера. — Это не из-за сумок?

— Потому что психи, — буркнул Олег. — Увидели, что машины летят не на запад, а на восток, и пальнули, чтобы никто не спасался у русских.

Пролежали с полчаса, но так никого и не увидели и даже не слышали шума двигателей.

— Что приуныли, орлы? — насмешливо спросил Сергей нахохлившихся детей. — Вам уже надоело лететь, вот поляки и удружили, чтобы вы размяли ноги. До Бреста немногим больше ста километров и шагать будем не по лесам и буеракам, а по шоссе. За три дня дойдём. Сейчас посмотрим, что у нас на карте. Так, первым будет Минск, только не белорусский, а польский. Городок на полсотни тысяч жителей, я через него проезжал. Если польские вояки не ушли от столицы, они могли сделать его своей базой, поэтому обойдём. Следующим будет Калушин, который пройдём парадным шагом. Маленький городок, в котором наверняка не осталось жителей. Дальше два таких же городка, а вот за ними Седльце. Это уже город побольше Минска-Мазоветски. Слишком долго обходить, и я не думаю, что кто-нибудь из поляков остался в такой близости от границы, поэтому пойдём через него. Потом будут ещё пять городков и последний город Бяла-Подляска. В них точно никого нет, но будем идти с соблюдением всех мер предосторожности. Американских баз здесь не было, поэтому не должно быть сильной радиации, а воды и продуктов хватит на неделю.

— И где это шоссе? — спросил Олег. — Ясно же, что уже никто не приедет.

— Там, — показал направление Сергей. — Давайте повесим ваши сумки на манер рюкзаков, а то скоро отвалятся руки.

Он помог детям переложить груз и сделал то же самое со своими сумками. После этого занялись матерчатыми повязками на лица, которые смочили водой. Когда закончили приготовления, выступили в поход. Первым двигался Николай, а Сергей замыкал движение. Павел вызвался проводить разведку и ушёл на десять минут раньше остальных.

"Вот сволочь! — думал о Никитине шедший следом за Николаем Олег. — Увёл машину, а нам теперь три дня глотать радиоактивную пыль и сбивать ноги с риском нарваться на поляков! Интересно, кого оставили бы, если бы он этого не сделал? Все не влезли бы в одну машину, хотя можно было перевозить в два приёма: сначала одну группу, а потом возвращаться за другой. Плохо, что такое открытое место, что негде прятаться. Если столкнёмся с военными, это будет конец".

"Не дай бог, что-нибудь случится с Олегом, — думала Зоя. — Я просто не смогу второй раз пережить его смерть! Кто угодно, только не он! Зачем тогда жить? В одну машину не влезли бы, и что тогда? Наверное, оставили бы кого-нибудь из взрослых. Этого Никитина и надо было оставить! Интересно, как на угон машины отреагировала его дочь?"

"Какая тяжёлая сумка, — думала идущая за Вершининой Вера. — И нужно нести сто километров! Надо больше есть, чтобы быстрее её облегчить, иначе не хватит сил. И что тогда? Меня не бросят, но не смогут долго нести, значит, придётся делать привал. Интересно, какая сейчас радиация? Сергей говорил, что небольшая, но никому не показал прибор. Как страшно, когда тебя что-то убивает и ничего нельзя сделать. Вот мы идём домой, а что будет, когда дойдём? Есть квартира и деньги, но Олег несовершеннолетний, а у нас нет близких родственников. Неужели нельзя обойтись без детского дома? Говорят, что в них столько дерьма! И этого бельгийского мальчишку поместят туда же, да ещё на четыре года. Симпатичный и умный, только не обращает на меня никакого внимания!"

"Маленькая и худая, а несёт такую же сумку, как у меня, — думал Аксель. — Интересно, кто из нас устанет раньше? Вот будет стыдно, если свалюсь я! Дойдём мы или нет? Еды много, и у взрослых есть оружие, но будут ли они и дальше с нами возиться? Один наплевал на всех и предпочёл удрать с дочерью. Эти дети взрослым не родные, а меня взяли из-за машины, которой теперь нет. Ладно, может, дойдём, дома я точно уже умер бы".

До нужного шоссе шли больше часа, стараясь не смотреть в страшное серое небо, подсвеченное огнями оставшихся за спиной пожаров. Идти по асфальту стало легче, но место по-прежнему было совершенно открытое. Через полчаса увидели возвращавшегося Меньшова. Павел торопился, и его спешка вызвала тревогу.

— В двух километрах отсюда стоит брошенный фургон без груза и блокировки управления! — крикнул он спутникам. — Накопители полностью заряжены. Нужно поспешить! Если повезёт, через час будем в Белоруссии!

Пообедав и выпив несколько таблеток радиопротектора, Джон расстался с Георгом и полетел по направлению к Дортмунду. До него было триста километров, но дорога заняла больше трёх часов, потому что пришлось облетать уничтоженную базу в районе Падерборна. Дортмунд был первым немецким городом, в котором остались жители. Впрочем, остались немногие, и прежде миллионный город казался вымершим. В него по-прежнему, подавалась электроэнергия от расположенной рядом с Эссенем атомной станции, но в небе почти не было машин, а на улицах — пешеходов. Метро не работало, как и весь остальной общественный транспорт.

— А чего вы ожидали? — ответил полицейский, к которому обратился Сеймур. — Электричество не накормит, поэтому в городе остались только те, кто запасся продовольствием. Городские власти выдают продуктовые пайки работникам коммунальных служб и нам, а остальные предоставлены сами себе. Пока не опустеют склады, буду выходить на службу, а потом возьму семью и полечу во Францию. Сейчас там столпотворение, но рано или поздно наведут порядок. Если надует радиацию, уедем раньше.

— Не ожидал такого от немцев! — неосторожно высказался Джон. — С вашей организованностью...

— Организованностью сыт не будешь! — разозлился полицейский, неприязненно глядя на майора. — Из-за американцев у нас скоро будет заражена половина территории, а если натянет дряни от поляков, то и больше! И кто в таких условиях будет заниматься сельским хозяйством? И у других быстро не купишь продовольствие. Шли бы вы, господин, куда подальше! Лучше вам не трогать горожан, если не хотите неприятностей!

Сеймур решил последовать совету и вылетел за город, к одной из заправок. Она оказалась брошенной, но никто не отключил электричество, а в кранах была вода. Накопители разрядились не сильно, но он решил воспользоваться случаем и восполнить заряд. Пока шла зарядка, разделся, выбил одежду и вымылся холодной водой, а заодно протер салон "джипа" мокрой тряпкой. Из-за сильного ветра было неудобно лететь без лобового стекла. Джон осмотрел расположенную рядом с заправкой мастерскую, нашёл стекло от какого-то автомобиля и закрепил его скотчем, чтобы не отвалилось. Он не хотел задерживаться в Германии и, как только запиликал индикатор заряда, взлетел и направил машину на северо-запад. В Германии не было следов цунами, а вот в Нидерландах они были повсюду. Единственным более или менее уцелевшим городом из тех, над которыми пролетал майор, был расположенный неподалёку от границы Венло. Волна дошла и до него, но уже потеряла свою силу, поэтому в основном пострадали небольшие дома на северной окраине. Эйндховен сильно пострадал, но хоть видны были остатки жилых зданий и промышленных предприятий, а от Роттердама не осталось вообще ничего, кроме гор мусора и ещё не сошедшей воды.