Жила-была девочка Маша(Осколки былого)

М-да, дела... Я плеснула пригоршню воды в лицо. Прохлада живительной влаги несколько отогнала в сторону усталость. И так, какая забавная выходит история! Кто-то влиятельный настолько, что смог позволить себе выявить и подчинить (не важно, каким именно методом) минимум четырех моих осведомителей, замыслил стереть с лица планеты один загадочный обоз. И ему (им) это вполне удалось. Конечно, он не мог предугадать, что одна сопротивленка окажется настолько глупа, что проспит собственный отряд да к тому же примется спасать уцелевшего в битве шикара вместе с его узаши. Самый изощренный ум не мог бы предсказать такого бреда! Однако глупая сопротивленка таки сделала свое дело. Шикар жив и узаши тоже. И они оба очень удивлены случившимся. Но более всего отсутствием поисковой группы. Из чего я могу заключить, что в месте прибытия должны были знать о неугодившем кому-то обозе, но по какой-то причине не узнали. Значит неизвестный, по вине которого полегла часть моей мобильной группы, позаботился так же и об этом. Зачем? Переживал, что у сопротивленцев может не получиться уничтожить охрану? Не зря, кстати, переживал! Отряд императорского полка в купе с магом можно взять только полнейшей неожиданностью.

Вот тут мы и подходим к самому интересному. Явится неизвестный недоброжелатель проверить, хорошо ли земные сопротивленцы справились с работой? Мне бы ой как не хотелось с ним встречаться! Тип, похоже, серьезный. Но уйти прямо сейчас я не могу: столько сил приложено, чтобы поставить на ноги шикара и его страшного, но такого забавного зверя! Они слишком слабы, чтобы идти своим ходом, а помочь им в этом я ничем не могу. Единственное, на что остается надеятся — это время. Время, пока тот, кто очень не хотел, чтобы обоз добрался до места, будет искать наше укрытие. Время, за которое я просто обязана выходить двоих пришельцев до состояния, когда у них получится своими силами добраться домой. И лучше, чтобы во время перехода они смогли бы сражаться. Не думаю, что путь их будет легким.

Кряхтя от боли и усталости, я поднялась на одеревеневшие ноги и отправилась в комнату, делиться с пришельцами своими домыслами. Шикар сидел на постели, свесив ноги, и сосредоточенно ковырял повязку на плече.

— Не тронь! — Возмутилась я. От неожиданности пришелец опустил руки и резво прикрылся одеялом. — Не ты накладывал — не тебе и снимать!

Доковыляв до очага, я заглянула в котел. Отлично, кушать подано! Отложив в миску получившееся мясное варево для себя, львиную часть я оставила в котелке для узаши, сняв емкость с огня, чтобы похлебка немного остыла. Поработав охотничьим ножом вместо открывашки, вывалила консервированную фасоль во вторую жестяную миску и поставила разогреваться на печную плиту. Присев на табурет, обернулась к завороженно следившим за моими действиями иномирянам:

— Вы подумали?

Ответом мне стало гортанное ворчание узаши иотстраненное, сосредоточенное лицо шикара, на котором я прочла: подумал, но обсуждать со мной свои соображения не собирается.

— Это был риторический вопрос, — хмыкнула я. — В общем, не знаю, к каким выводам пришли вы двое, а я — к неутешительным. Озвучить?

Брови мужчины встретились на переносице. И без того не в меру серьезное лицо закаменело окончательно :

— Говори!

— Да пожалуйста, — пожала плечами я и вкратце изложила свою теорию, выведенную из крупиц полученной информации. С каждым произнесенным мной словом шикар все больше мрачнел. К концу же монолога он стал напоминать собою тучу, из которой во-вот сыпанет град размером со страусовое яйцо. Что фантазии мои оценили по достоинству, я поняла по его задумчивому взгляду, устремленному на меня.

— Каков твой класс опасности, землянка? Покажи мне метку!

Ой! Он что, мысли мои прочел? Запоздало заметив, как рука непроизвольно тянется к виску, где слабым беспокойством отзывалась поврежденная руна, я встрепенулась и сделала вид, что поправляю выпавшую из-за уха прядь волос.

— Держи карман шире! Буду я перед тобой раздеваться! — Наигранно возмутилась я. — Мой класс 3Д.

— Растет, снижается или замер? — Внимательно ощупывая меня глазами, допытывался шикар.

— Замер, — соврала, не моргнув глазом.

— Ты сделала поразительно точные выводы практически на пустом месте, из чего я могу заключить, что тестирующая комиссия допустила ошибку в твоей классификации.

Ах, вот оно что! А я было возгордилась. А пришелец, оказывается, просто волнуется, как бы я ему ночью кислород подушкой не перекрыла! Потрясающая у него выдержка. Вот бы мне так научиться. Но вместо того, чтобы придать лицу непроницаемости под стать своему собеседнику, я только прошипела:

— И что? Отправишь меня на повторную процедуру?! — Да что ж такое?! Вымоталась, не иначе. Нервы ни к черту.

— Я могу это сделать, — спокойно, глядя на меня пронизывающим, изучающим взглядом, сообщил шикар.

Тут уж самообладание и вовсе покинуло меня. Нет, я не сорвалась на крик, не выцарапала наглецу глаза, как того требовала моя женская суть. Тихо, но очень внушительно я заявила:

— А я могу пустить тебе пулю в лоб, — в подтверждение высвободила из кобуры оружие. Так бы и стало в мире на одного шикара меньше. Я слов на ветер не бросаю. Но верный узаши в который раз вступился за своего мерзкого до дрожи в коленях седока. Его обеспокоенная фигура выросла прямо перед моим оледеневшим взглядом и вопросительно произнесла:

— Урр?

— Не шучу! И тебе за компанию, чтобы не встревал, когда взрослые разговаривают! — Серьезно пообещала я. Злиться, а тем паче убивать, сразу расхотелось. Ну нравилась мне эта ящерица-переросток! Вроде и страшный с лица, но такой... Хочется ему верить. Как только он терпит своего несносного шикарского дружка? — Тьфу на вас! Помогаешь им, из кожи вон лезешь, а у них только одно на уме — переаттестация!

Я чуть резче, чем мне того хотелось, поднялась с табурета и сняла с печки фасоль. Подгорела немного, пока мы с шикаром препирались. Так ему и надо, хамлу! Ишь чего! Тестировать он меня заново собрался!

— На вот, жуй свою фасоль, — уже вполне нормальным тоном произнесла я, протягивая миску пришельцу. — И ложку на, мне не жалко.

Мой взгляд случайно встретился со светлыми очами шикара.

— Я не забываю добра, землянка, — вдруг тихо проговорил он.

— В таком случае, ты оставишь меня в покое. Просто дашь мне уйти, забудешь о моем существовании. Больше мне от тебя ничего не нужно.

Шикар медленно, серьезно кивнул. Вот и славно, я доверяю слову воина. В моей жизни было много всякого, но данное шикаром слово не нарушалось никогда. Взгляд нащупал кровяное пятно на белоснежных бинтах, и я встрепенулась.

— А, нет, погорячилась! — Быстро поправилась я. — Еще мне нужно осмотреть и перевязать тебя.

Мне показалось, или скулы пришельца действительно тронула краска? Зубы-то однозначно скрипнули. Да и пальцы побелели, судорожно вцепившись в края миски.

— Время, пришелец! Время очень дорого! — Напомнила я мужчине о возможном преследовании.

Переступив через себя, через ненависть и презрение к сопротивленке и моему народу в целом, шикар хрипло рыкнул:

— Хорошо...

— Отлично! Ты раньше земную пищу ел?

Пришелец отрицательно мотнул головой, переведя взгляд светящихся светлых глаз в миску с фасолью. На суровом лице проступила какая-то отчаянная решимость, будто от принятого только что решения зависит судьба его народа. Не знай я, чем наполнена битая миска, могла бы впасть в заблуждение: маг словно огнедышащего монстра живьем кушать собирался. Ну, или труп полуразложившийся...

— Ведро дать? — Бодро поинтересовалась я.

— Зачем? — Не отрывая глаз от кушанья, уточнил иномирянин.

— Так если обратно полезет, чтобы постель не запачкал, — весело хмыкнула я. А что, спрашивается, веселюсь? Убирать то все равно мне... Добровольно ведь подписалась за больными и немощными ухаживать.

— Нет, не нужно.

Я снова умиленно улыбнулась решительности и собранности воина: точно циркач перед особо опасным, смертельным трюком.

— Смотри, второй раз предлагать не буду, — пожала плечами и обернулась к замершему у табурета узаши. — А тебе ведро дать?

Зверь презрительно фыркнул, смешно дернув встопорщенными густыми усами. Я улыбнулась и сняла со стола котелок с порцией для Кадола.

— На тогда.

Иронично пожелав обоим приятного аппетита и награжденная в ответ угрожающим рыком хвостатого существа, я водрузила на печь закопченный чайник и устроилась за столом. Как бы мне не хотелось посмотреть на мучения моих подопечных (а таковых будет предостаточно!), я нашла в себе силы усмирить любопытство и проявить такт. Скрипя сердцем, отвернулась к глухой стене лицом и пояснила:

— Не хочу вас смущать. Видала я уже такое — то еще представление!

Не вру: правда, видела. Давным-давно, еще во времена полномасштабных военных действий. Зрелище, скажу я вам, непритягательное. Так что можно поспорить, кому я оказывала услугу, отворачиваясь спиной к парочке пришельцев. Им, чтобы не смущать и не отвлекать от стараний, или себе, чтобы не испортить аппетит.

Глава 9. Вереш

Подносяк губам первую ложку, я едва нашел в себе силы не зажмуриться. Только соседство несносной землянки не позволило мне ударить в грязь лицом. Но как порой сложно держать марку стойкости и непоколебимости!

То, что девчонка отвернулась к стене, милостливо избавив меня от своих язвительных нападок и ехидных взглядов, оказалось настоящей удачей. Мое лицо, прежде никогда не отличавшееся выразительностью, перекосилось от запаха незнакомого кушанья. Из-за тщательнейшего контроля мимики на протяжении всей жизни я решил, что львиная часть мышц на лице вовсе отмерла за ненадобностью. Но бурая субстанция, глядящая на меня из мятой железной миски, быстро доказала обратное. Такой гаммы эмоций за всю жизнь, должно быть, не возникало у меня на лиц. За всем тем большую их часть вызвала все же не иноземная пища, а злость на самого себя, на свою слабость и несовершенство.

Скосив глаза на спокойно лакающего похлебку узаши, я устыдился. Зверю местная кухня тоже была в новинку, но это обстоятельство видимо вовсе не доставляло ему неудобств. Так чего же я впадаю в истерику от подобной ерунды?! Взяв себя в руки, задержал дыхание и резким движением отправил ложку в рот. Желудок возмутился, попытавшись исторгнуть незнакомое. Землянка знала, ведь не зря же она предлага ведро. Видимо ей действительно приходилось уже наблюдать подобные мучения. Любопытно, когда и где это происходило...

Не вывернуться наизнанку мне помогло единственно лишь чувство собственного достоинства, и без тогоизрядно пострадавшее рядом со странной девицей. Не дать ей повода для подтверждения правоты и ехидных насмешек показалось почему-то едва ли не важней, чем сохранить собственную жизнь. Кадол недовольно зыркнул на меня желтым глазом, вновь заставив устыдиться. Ведь друг делит со мной все самые сокровенные чувства пополам, а я мало того, что не постарался хоть сколько-нибудь уменьшить негатив от транслируемых эмоций, так еще и усугубляю испытываемым раздражением и досадой.

Внезапно зверь поднял перепачканную морду от котла и заявил на мыслеречи:

* * *

— Ты нарошно заставил ее разозлиться!

* * *

От неожиданности я поперхнулся. Он обвиняет меня?!

* * *

— Кадол..?

— Ты видел, что ей неприятно, но не перестал! — заявил друг, не отрывая от меня горящего взгляда.

— Но она и не сопротивлялась искушению! — Парировал я. Что происходит?! Почему Кадол уже не в первый раз встает на сторону чокнутой землянки?! Хотя, признаться, он вмешался очень вовремя. Если бы не узаши, девчонка, не раздумывая лишнего, подтвердила бы намерения делом. Тогда, глядя на ее побелевшее лицо, я успел пожалеть, что перегнул палку. Однако теперь точно знал, что землянка где-то солгала. В классификации или шкале роста? Любопытно...

— Она помогает! Зачем злишь ее?! — Возмутился узаши.

— Люди не помогают просто так, друг мой. У нее есть на это каки-то причины.

-Назови! — Велел зверь.

— Мне они пока не известны, — мысленно поморщился я. — Но что бы сделал ты, обнаружив в лесу раненого человека, соратники которого только что уложили большую часть твоих друзей?

— Вспорол ему глотку.

— Почему же она поступила иначе?

— Ты был не прав! — Уперся ящер. — Теперь она нам не верит!

— Очень мудро с ее стороны.

— Не трогай ее! — Рычание Кадола поставило меня в тупик. Чтобы узаши вступился за человека наперекор своему шикару? 'Быть такого не может!' — сказал бы я, не услышь подобного в собственных мыслях. Эмоции Кадола подтверждали — будет стоять до последнего. Помешать в открытую не посмеет, но об особых отношениях между нами можно будет забыть раз и навсегда. Узаши не прощают предательства. А мои угрозы в адрес землянки расцениваются им именно в таком свете.

— Не волнуйся, мой друг. Твоей протеже ничего не грозит, — постарался я успокоить разнервничавшегося зверя. — Я умею помнить добро. Но если она попадется мне вторично...

— Просто отпусти ее.., — с налетом грусти попросил узаши. — Ей тяжело...

— Что ты имеешь в виду? — Встрепенулся я. Эмпатический аппарат у Кадола от природы намного чувствительнее моего. Неужели он распознает чувства девчонки, несмотря на рунический блок? — Ты слышишь ее?

— Только эхо сквозь щелку в стене. Она бы выстрелила...

— Это было понятно, — мысленно поморщился я. — Что еще?

— Ничего, но ее стена защиты треснула.

— Почему она передумала стрелять? Почему слушает тебя?

— Я ей нравлюсь, — неудержавшись, узаши самодовольно заурчал вслух.

— Такое может быть? Я считал, что от одного твоего вида людей кидает в дрожь.

— И с ней так было, но она быстро приспособилась. Что-то более страшное не дает ей бояться моих когтей и зубов.

— Что же это?

— Я хорошо слышу тебя, а от нее идет только эхо, — напомнил зверь. — Почему у нее была кровь?

— Не знаю, — задумчиво проворчал я. — Ты на ней помешался?

— Я хочу сделать для нее добро.

— Я бы посоветовал тебе оборвать ее муки и откусить голову, но ты ведь все равно меня не послушаешь...

Вдруг узаши вскинулся и игриво склонил набок голову:

— Она тебе интересна!

— Что? — нешуточно изумился я смене темы.

— Ты хочешь знать про нее больше! — фыркнул зверь, обнажив клыки.

— Что ж, возможно, — нет смысла спорить с читающим души. — Только я предпочитаю действовать другими путями. К примеру: привязать землянку к стулу, влить в глотку пару литров ашхаша и узнать все, что мне нужно.

В чувствах Кадола вновь вспыхнуло недавно улегшееся раздражение. Отчего-то узаши стал очень болезненно реагировать на угрозы в адрес полюбившейся ему девицы. Но в споры он вступать не пожелал, резко сменив тему:

— У нее синие глаза. Этот мир не рождает таких цветов.

Я задумался. Значит, ее глаза неспроста показались мне странными?

— Быть может, это очередной экземпляр земных оптических приборов? — предложил я свое обьяснение. — Мы с тобой видели нечто подобное.

— Ее кожа не тронута солнцем...