Квартал первый. Боец Круга Поединков

Красить рожу нет смысла, и вообще, единственная причина, по которой я красилась — макияж давал мне ощущение маски. Хорошо, что я могла признаться в этом хотя бы себе. Цепи и напульсники я оставила на столе и засунула в карманы на бёдрах несколько жетонов для метро и какую-то мелочь в купюрах. Проверив на окнах защёлки и шпингалеты, я выключила музыку, погасила свет и вышла в прихожую, где меня ожидала близняшка.

Так мы покинули дом, закрыв его на все замки.

Единственным источником света нам служили оставшиеся за спиной фонари, расположенные вдоль длинной асфальтированной аллейки, которая рассекала ряды коттеджей на две половины. У некоторых домов на крыльце горел свет, у некоторых — окна.

Мне нравилось, что в тёплое время года на этой половине всегда пахнет смолой, как в лесу. Высокие сосны действительно создают иллюзию леса, а под ногами тихонько потрескивает ковёр рыжей хвои и сто раз обломанные шишки.

Мы молча шагали к обрыву.

С его стороны тоже шла ограда, но камер наблюдения здесь нет, а в одном месте, за кустами бузины и волчьих ягод, выпилены куски прутьев — таким образом можно оказаться по ту сторону. Там надо осторожно пройти ещё с десяток метров вправо, и только тогда можно найти продолбленный в твёрдой породе зигзагообразный спуск вниз. Понятия не имею, каким титаническим усилием создали его предыдущие поколения и сколько ребят сорвалось оттуда в плохую погоду просто так и по пьяни. По крайней мере, на моей памяти не было никого. То есть, никого, кто получил бы что-то страшнее открытого перелома ноги. Эта дорога считалась такой же древней, как и приют, каждый год её утаптывали десятки ног, спускаясь и поднимаясь. Впрочем, она делала несколько изгибов и только приближалась к земле. Дальше начинался отвесный склон, поэтому оставшиеся метры приходилось спускаться, цепляясь руками и ногами за прорубленные и укреплённые деревянными дощечками уступы. Внизу буйствовали заросли дикой сирени и барбариса, сквозь которые проломана извилистая тропинка. Сверху её прикрывали переплётшиеся ветви кустов, так что ночью здесь всегда нужен фонарик. Тропинка выводила к куску трубы диаметром около полутора метров — последняя кроличья нора, которая обрывалась у подножья насыпи. Взобравшись по ней на асфальтированную дорогу, ты оказываешься на окраине Плауна, некогда пригорода, а теперь одного из окраинных районов Роман-Сити. Он всегда считался социально благополучным, и, наверное, поэтому мы ещё ни разу не встретили в трубе бродяг или кого-то ещё.

Прячась от патрулей полиции, которых, впрочем, здесь немного, можно пойти на запад и через час-полтора (автобусы ночью здесь очень редки) добраться до Плаунского моста, который перекинулся через канал и ведёт в кварталы с блокированной застройкой. За ними начинаются многоквартирные массивы, которые постепенно перерастают в высотные здания. Там расположена начальная станция восточной ветки метрополитена. На метро оттуда до Кварталов Нелюдей с пересадкой — полчаса.

— Ко скольки Джо сказал прийти? — спросила я, протиснувшись в лазейку между прутьями. В полутора метрах от неё начинался крутой склон.

— К одиннадцати.

Сдвинувшись в сторону, я прижалась спиной к ограде и замерла на краю земли, которая нависала над спальным районом. Предо мной открывалась самая шикарная панорама на ночной Роман-Сити, какая только могла быть.

В блеклом небе висело зарево, и город напоминал тлеющий костёр — с той лишь разницей, что угли, напитанные электроэнергией, пылали подобно живому золоту и расчерчивали мегаполис сетью улиц, проспектов и площадей. Чем дальше к горизонту, тем более плотной и кривой становилась эта сеть — старая часть города, которую далеко на западе река разделяла на две половины. Тут и там пылали огни наружной рекламы, телевизионных вышек и линий электропередач, а далеко на юге можно разглядеть садящийся на посадку в Нео-Роман самолёт. Ближе к нам город пересекала тёмная линия канала, отражая часть золотых огней — они вытянулись по её поверхности потёками нервного блеска. Далеко справа за каналом росли небоскрёбы Нового Центра: спирали, конусы и вытянутые к небу пирамиды стекла, пластика, бетона — в их тёмной поверхности геометрически ровными прожилками горели белые окна. В небе висела Младшая луна, Старшая же скрылась за облаками.

Я с наслаждением вдохнула холодный ночной воздух, напитанный хвоей и тянущимся с Плауна дымом. Мне казалось, что город зовёт самими отдалёнными улицами и кварталами, чьи дома уже нельзя разглядеть в мешанине тьмы и огней. У него своя, особая музыка, рвущаяся в небо из тысячи источников: глоток, динамиков, моторов, сирен, сигнализаций и автоматизированных фабрик — всё это сливалось в гармоничный монотонный шум, фон всей нашей жизни.

— Знаешь, — медленно проговорила Киара. — Если я и хочу забрать с собой из Киндервуда что-нибудь на память, то только эту панораму.

— Я тоже.

16.

Красная ветка, ведущая через Новый Центр на север, в Кварталы, оказалась на удивление пустой.

— Среда, — объяснила Киара, когда мы без проблем нашли себе места в последнем вагоне.

Да, если сегодня середина недели, то любители развлечься как раз гладят белые воротнички на завтрашний рабочий день. И это хорошо: ненавижу толкучку в метро.

Зевнув, я вытянула ноги и расслабилась. Натужный вой, с которым вагоны неслись во мраке, обволакивал. Даже если бы это было возможным, болтать нам с Киарой совсем не хотелось. По мере того, как число станций до Кварталов сокращалось, состав пассажиров менялся: всё меньше стариков, всё больше молодёжи.

Миссис Молвен не уставала повторять, что "Кварталы Нелюдей" — жаргонное название, а вампиров и териантропов лучше называть "не-людьми", а правильней — "людьми с интегрированной инаковостью". Из двух вариантов все выбирали тот, что короче. Также миссис Молвен говорила, что в проектах градостроительства Северный район обозначается как "район, отведённый под проживание и застройку гражданам с ярко выраженной инаковостью". Не знаю, что градостроители имели в виду под "ярко выраженной": половина из них не узнает териантропа до тех пор, пока он не трансформируется у них на глазах. Люди и не-люди называют весь район Кварталами Нелюдей, хотя подразумевают под этим названием чаще всего развлекательную часть. Даже с учётом миграции в районе остаётся достаточно места для проживания, а цены на жильё сравнительно низкие, поэтому не обременённая стереотипами молодёжь селится там.

Видимо, сейчас именно то время, когда народ возвращается с работы домой.

Я недовольно поджала ноги, когда места для сидения закончились, и люди стали выстраиваться перед нами. Особенно много их вошло на "Флоренс Брейт" — станции, чья платформа имеет дурную славу. Три года назад с неё под состав прыгнуло около десяти подростков — не выжил никто, а машинист неделю спустя повесился у себя в квартире.

Внимательно оглядев кроссовки, я подняла взгляд и заметила вампира. Нет, не потому что он вампир, а потому что он пялился на меня в упор, что само по себе неприятно. В принципе, вампир как вампир, в пайте и джинсах. Нос с горбинкой, волосы заправлены за уши, серая кожа и круги под глазами. Женщины предпочитали прятать свою "мёртвость" под косметикой и даже запустили несколько специальных линий косметических средств, но мужчины следовали общему правилу "что естественно, то не безобразно" и ходили как есть.

В руках незнакомец держал небольшую тетрапаковскую упаковку, украшенную изображением Майлы Нурми *6 — консервированная кровь. Для вампиров вопросы стерильности второстепенны, и кто-то придумал выпускать для них кровь в формате детского сока, украшая пакеты популярными персонажами из числа якобы не-людей. По бокам помещалась информация о резус-факторе, группе крови, ароматизаторах, консервантах, разбавителях и условиях хранения. Это имело успех. На частных станциях для забора крови неплохо платили (хоть и меньше, чем можно получить непосредственно от вампира) и бесплатно снабжали ускорителями кроветворения, поэтому доноров для производства консервированной крови хватало — ещё один странный, но очень прибыльный бизнес.

Я демонстративно выставила вперёд средний палец — вампир, моргнув, отвернулся, но продолжал на нас поглядывать. Консервов вампирам недостаточно, хотя их тела без проблем "перерабатывают" такую пищу. На самом деле, им нужна энергия живого тела, и получить её можно только через свежую кровь — вот почему вампиры нуждаются в донорах. Ресурс, который они получают непосредственно у людей, во всём мире привыкли называть энерго-кровью.

Но мы с Киарой не доноры, не совершеннолетние и не кровавые проститутки.

И если этот парень продолжит на нас пялиться, бить морды я сегодня начну раньше.

17.

Иногда я ловлю себя на том, что вспоминаю и раскладываю по полочкам информацию, полученную в школе. Я вспоминаю даже то, что нам рассказывала миссис Молвен об истории Роман-Сити: расположившись по обоим берегам Эрны и её притока Виреи, он вымахал в мегаполис из посёлка лесорубов и купцов, которые сплавляли брёвна и пушнину по реке на запад. Такая глушь всегда была хорошим местом не только для ищущих заработка людей, но и для оборотней, которые в старшее полнолуние могли свободно уходить в лес.

Три века назад в горах открыли какие-то особо ценные ископаемые, и в поселение валом покатили люди и не-люди, что способствовало росту промышленного производства и разрастанию деревеньки до города. Горнодобывающие поселения ютились у подножья гор (кое-что на радость диггерам осталось до сих пор), но именно Роман стал отправной точкой в торговле: по Эрне минералы отправляли во все области страны, а по её притоку Вирее подвозили с юга фрукты и ткани. В город начали подтягиваться вампиры — смешиваясь с рабочими, они нанимались на фабрики и шахты в ночные смены и быстро заработали себе дурную славу дешёвой рабочей силы. Собственники предприятий находили беспрерывное производство и сокращение расходов весьма выгодным для себя и даже пытались уговорить короля Константина закрепить статус не-людей, что, впрочем, только способствовало росту социальной напряжённости.

Уже после гражданской войны, когда многие месторождения иссякли, а новые обнаружились значительно северней, выше по течению Эрны далеко за впадающей в неё Ирнавью и порогами отстроили большую гидроэлектростанцию, дав толчок к развитию уже другого города — Фольквата. Страну опутала сеть железных дорог, транспортное судоходство пришло в упадок, и люди потянулись на север. Фолькват стал новым промышленным сердцем, а Роман, получая от него напрямую килотонны электроэнергии, взял на себя всю тяжесть административного аппарата северных областей и продолжил разрастаться, сливаясь с пригородами. Именно в то время к нему прилипла западная приставка "-Сити", которую опускают теперь разве что в официальных документах. Однако торговая часть города на дальнем берегу Эрны, вмещавшая в себя доки, склады, купеческие дома, гильдии и конторы, пришла в упадок и опустела, чему особенно способствовали летние пожары на угольных хранилищах, прихватившие с собой несколько городских кварталов. Крупные автомобильные артерии обошли этот район стороной, вытянувшись с юга на северо-восток по правому берегу реки. После того, как по примеру других стран Серой Лиги у нас приняли закон "О статусе лиц с интегрированной инаковостью", отделённый Эрной север города власти назначили зоной проживания не-людей и таким образом сумели привлечь средства для джентрификации основной его части.

У многих этот район ассоциируется с преступностью, распутством и прочим, но на деле этого не больше чем в зонах, заселённых людьми. И уж куда меньше, чем в Ико-Вито, западе Старого Города и трущобах Байл-Амс на юго-западе. Официально проживание в Кварталах Нелюдей является делом добровольным, на практике же законопроекты пестрят множеством "но" категории "для личного блага", которые вынуждают не-людей селиться в этом красочном гетто. Только здесь имеются специально ориентированных на вампиров и териантропов объекты: больницы, детские сады, школы, нотариусы, консультационные центры и прочее. В принципе, детям-териантропам разрешено посещать обычные учебные заведения до пятого класса, но потом они обязаны перевестись в специальные школы, где кроме обычной учебной программы читают курсы о самоконтроле при трансформации, объясняют действие законов об инаковости и прочее. Что касается медицинских учреждений, то не-люди должны получать помощь только специализированных больницах. В Кварталах, к слову, достаточно простых смертных, которые живут преимущественно в крупных спальных массивах с ухоженными двориками и детскими площадками. Местами Кварталы Нелюдей было бы невозможно отличить от Старого Города и Сонного Плато, если бы не вампиры и их живые друзья, которые выгуливают собак, выходят за покупками, посещают театры, музеи и выставки исключительно в ночное время. Солнце не сжигает вампиров в пепел, как показано в старых фильмах — просто оставляет сильные ожоги, хотя тут играет роль время суток и сезон. Зимой в пасмурную погоду вампиры постарше, закутавшись до ушей, могут выходить на улицу в светлое время дня, а другие, избегая прямых лучей, неплохо переносят летние закаты и рассветы. Впрочем, учёные утверждают, что нелюбовь вампиров к солнцу в большей мере вызвана спадом ментальных способностей: это вызывает тревогу, чувство беззащитности и желание пересидеть опасные часы дома. Причём источником страхов выступает не психика, а тёмная душа, из чего следует, что бороться с солярной фобией бесполезно.

Первый урок по инаковости мистер Осенев начал словами Жака де Берже: "Было бы проще, если бы они были такими, какими их представляют". Это означает, что вампиры и оборотни отличаются от того, как их до сих пор рисуют в массовой культуре. Примерно так же, как я отличаюсь от неубиваемого героя блокбастеров. В плане физической силы не-люди не имеют особых преимуществ, и только у териантропов накануне большого полнолуния могут наблюдаться всплески агрессии и прибавки выносливости. Ментальные способности вампиров нуждаются в длительной тренировке, прежде чем станут чем-то действительно опасным. Любой из них, конечно, может пустить пыль в глаза и скрыться от одного охотника, но пустить пыль в глаза компании людей уже сложнее. Только старые и сильные умеют картинно влетать в спальню к спящей красавице, чтобы выпить её крови. И только старые и сильные могут заставить своё тело двигаться быстрее тела живого человека — но всё равно со скоростью, заметной простому глазу.

Жак де Берже пытался взглянуть на вампиров как на тех, кто представляет собой ещё один замысел природы и воплощает не "кару за грехи человеческие", а единственную альтернативу короткой жизни — бессмертие. Именно с его трудов начались полемика о том, что вечной жизни нет и быть не может, её условие — мимолётность, тогда как существование может длиться сколь угодно долго. И единственная возможная форма этого существования — вампиризм, "ибо бытие каждой смерти требует жизни, и каждой жизни требуется смерть", как сказал Иаков Торейский. Жак де Берже предложил термин "инаковость" для обозначения всего, что отличает вампиров и оборотней от обычного человека. Правда, с точки зрения современной науки, "обычный человек" — понятие размытое. Телепатию, телекинез, магические способности и прочее со временем тоже отнесли к инаковости, только отделённой (сепаратной), но её обладателей считают людьми, поскольку их организм не претерпел никаких изменений. Людей, которые могут при помощи молитв и ритуалов воззвать к эгрегору и получить от него помощь, людей, которые могут время от времени правильно растолковать карты Таро и северные руны, людей, обладающих двойным зрением — их куда больше, чем кажется. Только... как сказал Осенев, чаще божий дар путают с яичницей и наоборот: на десяток шарлатанов приходится один одарённый человек, да и тот привык объяснять всё случайностями и удачным стечением обстоятельств.