Повседневность

— Ты всё понял правильно. Я хочу на свидание, с тобой. Хочу, чтобы меня желали не только в постели, но и холодным промозглым вечером, когда я буду возвращаться с работы. Когда нужно позаботиться о еде, а времени нет. Когда наш ребёнок пойдёт в школу и судьба раскидает нас на многие мили...

— Кстати, о работе, ты уже что-то решила? — Захотелось провести пальцами по спине подруги, но, смутившись, одёрнул руку — сам, же хотел серьёзного разговора!

— Скорее всего, пойду в больницу к маме, если возьмут. И Таити, — нашла мои руки и укрылась в объятиях, прижавшись ко мне, — женщина никогда не будет против простых дружеских прикосновений, особенно если мужчина хочет её поддержать. А чем желает заняться будущий гражданин Октавии?

— Буду мусор с улиц убирать, если возьмут. — Все демоны ада, каким же ничтожным я себя почувствовал. — Погоди! Какая больница? Сразу после школы? Разве там не нужны специальные знания, не знаю.

— Хи-хи, ты это серьёзно? — Вскочив и усевшись ко мне лицом, девушка пребывала в пугающем состоянии радости и возбуждения. — Ну, твой выбор всяко проще и если меня примут в больницу, мы сможем быть рядом. Даже если другой город, я пойду за тобой куда угодно, буду делать, что достанется.

— Стой, погоди. — Пришлось поцеловать и обнять, чтобы и самому успокоиться, и накал страстей убавить. — Разве работникам больницы не нужно пройти соответственного обучения и так далее?

Вопрос будущего обучения никогда меня не интересовал. Я хотел попасть в занятость шоу и реслинга, и путь к заветной цели не казался мне, особенно тернист — было немало выпусков программ, где подробно раскрывались все тайны интересующего меня мира. И что теперь с моей мечтой?

— Какие-никакие обучающие курсы у будущего медперсонала будут. Плюс оборудование Октавии практически полностью автоматизировано. И ещё мама говорила, что в практике чаще всего приходится сталкиваться с профилактикой болезней, а что до сложной хирургии, так это в крупные города. Тебе бы кого хотелось — мальчика или девочку?

Я пребывал в странном замешательстве. Почему-то только сейчас, когда наполнил паруса Иори, реальной возможности отправиться к берегам далёкой мечты, своими обещаниями, вдруг стало ясно, что поступиться всем в данной ситуации придётся именно мне. И пусть прежние планы по поводу развлекательной сферы занятости уже не так манили, как прежде, хм, чувствовал я себя как-то странно.

— Знаешь, я раньше хотела девочку, но теперь хочу, чтобы это был мальчик. — Со смешной серьёзностью упирает руками мне в грудь. — Но для этого кое-кто должен постараться, очень сильно и прямо сейчас.

— Ага, непременно. — Еле встав с облапившей меня ношей, вразвалочку направился в комнату девушки.

Эта ночь была до агонии страстной, затмив всё прежнее и сжигая оставшееся сожаление. Сегодня я понял, что у меня появился новый член семьи, которого, как и Томку, я никогда не брошу. Никогда не думал, что животная всепоглощающая страсть и раскрепощенная похоть может подарить столько наслаждения.

Одно скребло на душе, так это смутное беспокойство от непонимания того, что уготовано нам в будущем. У меня появилась собственная семья, но кем я буду в ней? Окажется ли достаточным условием для чувства самоудовлетворения тепло семейного очага и любимая девушка, защищающая этот самый очаг?

— Ну, ты сегодня просто монстр какой-то.

— Ага, это у нас запросто.

— Слушай, ты не хочешь помириться с Аоки?

— Проклятье, Иори, тебе ещё не надоело? — Когда вопроса не последовало, решил пояснить. — Почему девчонки всегда стремятся крутить парнями? Неужели вам недостаточно быть рядом? Так и хочется показать, что парни — дурни — без вас никуда?

— А что такого? Я предложила что-то постыдное или плохое? — Девушка поднялась, нависнув сверху. — Нет, уж постарайся объяснить — чего плохого в том, чтобы помириться с другом? И что плохого в том, что твоя пара подает своей любимой половине хорошие идеи?

— Ничего. — Возбуждённая Нагасэ это нечто: приятные груди с готовностью ложатся в ладони; чуть выпирающие рёбра влекут коснуться, погладить точёный животик, лишь самую малость, уходящий округлостью к паху, и ритмично вздымающийся углубившемуся дыханию. — Тебе то что?

— Если на минутку, я председатель кружка, куда входит вся наша компания. Ей, хватит! Я тебя сейчас не соблазнять собираюсь, а вынести мозг! — Отбросив мою руку, уселась, проклятье — чуть не сломала, дура бешеная. — Меня беспокоит твоё отношение к друзьям, ведь и мы когда-то ими были. Если не друзьями, то в хороших приятельских отношениях.

— Да, пока кое-кто не решил залезть на своего приятеля по клубу...

— Что-то не устраивает? Где дверь знаешь.

— Не могу: ты сверху сидишь да ещё голая — куда я пойду? — Все демоны ада — называется, хотел поставить девушку на место — поставил!

— А-а, прости. — Слезла на кровать, убравшись к стене.

— Иори. — Ноль реакции. — Нагасэ Иори!

Подобрался ближе, насмешливо заглядывая в глаза и желая очередной моральной победы, но слова, готовые сорваться с уст, застряли в горле. Как показал вечер в клубной комнате с Миядзавой — парню раздавить заинтересованную в нём девушку раз плюнуть. И без разницы, в чём выражена привязанность, и насколько в тебе нуждаются, но та ли это победа, что мне нужна? Почему-то сейчас я не чувствую особой радости от того, что сильнее.

Девушка отодвинулась и поёжилась, тут же пытаясь натянуть на себя одеяло — пришлось приподняться, чтобы не усугублять ситуацию. И правда, прохладно, как будто ссора выдула из тела весь огонь, проклятье! Я вспомнил слова подруги: "уходи, но не бросай!" — и тот же холод, что пронзил предательским ударом.

В детстве я часто вспоминал своих родителей, пытался понять — почему их с нами нет? Чувствовал себя брошенным, несмотря на заботу о сестре и её крошечной тёплой ладошке в моих руках — тоска и тревога не уходили, затаившись до времени. И вот час пробил, в моей жизни появилась та, кого я согрел, а теперь собираюсь оттолкнуть, и как быть? Не хочу поступать с другими так, чего бы не хотел себе.

И ещё: меня не устраивает постоянное желание девушек к доминированию, и ни любовью, ни лаской их ползучего властвования не остановить. И применить силу не выход: затаится холод, боль отчуждения, и будет ведь твердить, что любит, но, так уже я не смогу. И если со мной более-менее ясно, то, что с происходит с подругой?

Такое впечатление, что Иори уже безразлично — сложатся ли наши отношения? Нет, не так. Ей важно не что будет, а как, потому что... потому что не видит нашего будущего, не видит себя рядом со мной — проклятая Миядзава! Вот и за каким демоном нужно было идти и разговаривать с этой тварью?

Но, что, если это правда? Я пройду "Отбор", а Нагасэ останется? Смогу ли я остаться с ней и бороться за право самому определять своё будущее? Не это ли на самом деле беспокоит эту своенравную демоницу? Хех:

— Прости. — Стараясь не потерять равновесие, подсаживаюсь ближе и, привстав, прижимаю такую любимую дурёху к груди. — Прости.

Сползаем на кровать.

— С Аоки я поговорю и попрошу прощения, если пойму, что не прав. Ведь, если нет, то извиняться глупо, верно? А моей девушке, так и быть, разрешается выступить в роли обвинителя в данном конфликте. Только без эмоций и обоснованно, согласна?

— Ну, хоть что-то. Ты такой замёрзший.

— Надеюсь, что в этом вопросе одна ревнивая особа мне поможет.

— Всё, что в моих силах. — И затихла, вжавшись плотнее и накрыв нас одеялом.

Хм, а праздничного секса по случаю примирения не будет? Проклятье, меня опять развели, как ребёнка, или я всё же выиграл? В этом раунде.

Глава восьмая.

Друзья, есть что-то в этом слове, когда понимаешь — ваши пути разошлись окончательно и бесповоротно, но держит нечто, не отпускает. Словно теряешь крохотную часть себя. Никогда не завидовал тем, кто легко сближался с людьми, ведь и расстанутся также беззаботно. Хотя, может быть самую капельку, но мне хотелось того живительного общения, что растворит, растопит незнамо откуда взявшуюся отчуждённость.

Аоки стал тем человеком, что появился в моей жизни, как нечто не подлежащее обсуждению или осмыслению. Просто однажды один самоуверенный блондин вошёл в кабинет "КРиК", уселся рядом со мной и заявил, что он новый член нашего кружка — мол, у нас так и так нет одного человека, что он согласен им стать. А дальше так получилось, два парня в обществе трёх девушек, хочешь — не хочешь, а найдут общий язык.

И пошло-поехало: постепенно я стал проникаться симпатией к этому вечно расслабленному и главное — позитивно настроенному товарищу по несчастью. Признаюсь честно, не сразу понял причину его появления в нашем клубе, но узнав, не мог не проникнуться уважением и сочувствием. В то время я был очень далёк от того, чтобы ставить интересы своей гипотетической подруги выше собственных. Да и в вероятность её появления верилось слабо, хотя жизнь, как оказалось, на месте не стоит.

— Аоки, Юи, хочу просить у вас прощения за те слова, что, хм, в общем, я был не прав, вмешиваясь в ваши отношения. — Должен признать, что гнуть спину в поклоне оказалось достаточно унизительно и поучительно, чего уж там, необходимо.

Что меня привело к такому поражающему в правах состоянию больше — молчаливое давление моей подруги или моё врождённое неприятие неразрешённых ситуаций? Не знаю, но просить прощения за то, в чём действительно не прав чувство врождённой справедливости не мешает, наоборот — по непонятной причине становится легче.

— Хм, ты тоже, это, не обижайся, уж я тебя знаю. — Аоки даже привстал с дивана, на котором удобно расположился с Кириямой и Нагасэ. — Если хочешь, можем ещё смахнуться после школы, в качестве реванша.

Не обращая внимания на глупое предложение, поворачиваюсь в сторону Юкино:

— Миядзава-сан, прошу и вас простить моё поведение за прошлый раз, когда мы были в этом кабинете. — Я не чувствовал раскаяния, но многая правда сказанных в тот вечер слов, разъедала меня, как безделье профессионального качка — рестлера, если верить просмотренным ранее программам на любимом канале.

Было ещё кое-что. Иори дала мне почти неделю: на четвёртый день, когда тягостное молчание с Ёсифуми на уроках физической подготовки стало невыносимым, а присутствие Химеко в клубе сделало заигрывание с Нагасэ невозможным, моя подруга напомнила:

— Так что там с Аоки? Мне надоела эта разобщённость.

— Завтра. — Я понял, что должен извиниться и перед Иори, ну, и в качестве тренировки перед остальными.

Сложно передать словами, когда находишься в постели с девушкой и думаешь о том, как, нет, не подчинить, скорее — выйти без потерь из той ситуации, куда завели чувство ответственности подруги и моё желание свободы. Невозможно остаться собой, подчиняясь своей женщине, нереально сохранить малую семью из двух человек силой, добиваясь подчинения, — девушки в нашем мире стали слишком сознательны.

Единственный вывод, к которому я пришёл, так это попробовать опереться на то понятие справедливости, что имеет хоть сколько-нибудь общее соприкосновение в наших сердцах. Иори считает неправильной мою ссору с Ёсифуми, а я не могу признать её права лезть в мужские дела — остаётся положиться на волю богов и, руководствуясь принципом справедливости, доказать, что есть вещи, в которых девушки не разбираются, просто не могут разобраться в силу своей природы.

— О! Ого, Яэгаси-кун, не знаю, что и ответить — мои слова могут показаться излишне неприличными в столь целомудренном обществе, потому отвечу при случае, а ждать я умею, уж поверьте. — Скромно потупив глазки, исчадие ада развернулась и посмотрела на Иори.

Вот уж нет, мразь демонова, — я устраивать шоу из своих интимных отношений не собираюсь. Но, чтоб тебя, насколько тонко ты сечёшь обстановку! Просто поразительно, проклятье, если бы ты на самом деле была моим другом и помогла, хотя бы советом!

Я стоял дурак-дураком, а Химеко и Нагасэ мрачнели, погружаясь в каменную неподвижность, с каждой минутой всё больше и больше, и с этим нужно было что-то делать. Хвала всем богам, Ёсифуми, что так и остался стоять, как-то странно ухмыльнулся, обернулся к Юи и сказал:

— Пойдём, не будем мешать нашим друзьям. — И подмигнув на прощанье, вышел из класса, взяв неуверенную подругу за руку.

— Оппа, а чего ты на меня уставился? Или мне тоже выйти? — Я уж было хотел открыть рот и откреститься, но не успел. — Ладно, в знак доброй воли, но помни, я рядом.

Ещё одна усмешка, но уже со стороны Миядзавы и мы остаёмся втроём.

Ничего не понимаю: ну извинился, так что, теперь нужно от меня бежать, как от прокажённого? И каково вам теперь, Нагасэ Иори-сан, — получили долгожданный мир и прощение, и что теперь? Мне стоит попросить прощения у Химеко, и мы сможем спокойно занять диван? Хотя нет, нужно перекинуться парой слов с нашим редактором, ведь именно этот фактор не учла моя девочка:

— Химеко-сан...

— Инабан, прости, но мы тоже пойдём. — Иори подскочила ко мне, что оказалось как-то неприятно, слишком уж жалким и торопливым был её порыв.

— Хм, нет, нам нужно кое-что обсудить и я попросил бы тебя, — было неловко, но ничего не поделать, — прошу тебя оставить нас одних. Если захочешь, я перескажу тебе наш разговор позже, но сейчас.

Ожидая бурной реакции, я напрягся, и Нагасэ почти завелась, сжавшись и сверкнув сузившимися глазами, но вдруг подошла и обняла. Мы простояли, наверное, вечность, когда встретившись взглядом с Инабой, всё это время неотрывно смотревшей в нашу сторону, я заметил понимание и даже одобрение.

— Возвращайся, буду ждать тебя дома.

— Завидую я вам, обоим. — После минутного затишья выдала Химеко.

— С чего это? — Когда Иори вышла, мне показалось, что я был, не так уж и прав, прогоняя девушку.

— Вы можете настолько довериться друг другу, что даже взрывной характер Нагасэ поддался смирению и склонил перед парнем голову. Запомни это и не сломай моей подруге жизнь.

— Притом, что это она первая проявила инициативу?

— "Она первая начала"! Ты что, в детском саду или школу заканчиваешь? Таити, я-то думала, что ты вырос...

— А что, быть дурачком, который всё возьмёт на себя, значит быть мужиком?

— И какое конкретное "всё" ты уже на себя взял?

Какое? Я практически отказался от своей мечты! Я собираюсь в ущерб своим возможностям заняться унизительным и низко квалифицированным делом, я, да какое вам, женщинам дело до того, чем нам приходится жертвовать ради ваших прихотей?! Мы, я принял на себя ответственность за Нагасэ, разве этого мало?

Многое я хотел сказать, когда, впившись друг в друга взглядом, заметил, что задышал как загнанный зверь. И серьёзные карие глаза девчонки, что по-прежнему мне нравятся, как заградительные знаки, что оставляют выход только через них. Только приняв её правду и указав ошибки в ней, я смогу победить в этой битве, сохранив и укрепив наши отношения:

— Я взял ответственность за судьбу Нагасэ. Теперь я её бог и даже если моя подруга совершит глупость, я разделю с ней ответственность.