Новатерра. Часть 4. Хранитель

Тем временем в апартамент вошли Алина и Кучинский. Дедушка — в белоснежном халате, с благостно-озабоченным лицом.

— Да, ГБ-шники с вояками и не на такое способны были, — пробормотал гетман, а сам подумал: на что конкретно, ты, дружок, сегодня убедишься сам.

— Правда?! — приободрился Самохвалов.

— Правда-правда, уж мы-то знаем... Расскажите доктору медицины, что произошло с людьми.

Он встал и отозвал к окну Алину. Хотел было отправить её к девушке, но передумал. Вдруг они все заражены, так пусть хоть Алёнка останется в живых. Хотя... хотя вряд ли это имеет место быть, вон, Самохваѓлов светится, как новый рубль. А применить 'паскудную штуку ГБшников и вояк' самостоятельно он не решится, потому что трус. Тут нечто иное, — думал гетман. Нас явно хотят вытащить в их лагерь. Кого-то из врачей. Или, возможно, химиков. Сейчас узнаем... Сквозь пелену напряжёнѓной работы мысли до него долетали неприятные даже на слух термины: понос... рвота... галлюцинации... высокая температура... судороги...

— Что хотел, Аль?

— Ох, прости, Алька, задумался! Хотел попросить тебя... попросить... — не сразу нашёлся он, — попросить: если обраѓтишь внимание на что подозрительное, молчи, потом скажешь наедине.

— Что подозрительное!? — фыркнула Алина. — Да он весь насквозь подозрителен! Надо было пристрелить его тогда, на суде, вместе с Иваном.

— Какая ты кровожадная!

— Станешь кровожадной с такими уродами! Это ведь он людей своих перетравил, посмотришь... Ладно, буду как подруга Горбатого: ты на руѓки его взгляни, Карп, из него шофёр, как из Промокашки скрипач!

Тем временем повествование закончилось.

— Да уж, вот незадача-то, — вздыхал Кучинский, многозначительно поѓглядывая на Самохвалова.

Им явно было о чём поговорить более предметно. Потом переглянулся с гетманом, сузил глаза и покачал головой.

— Как же вы до нас добрались? — спросил Твердохлеб. — Надоумил кто?

— Что вы, Александр Александрович?! Кто ж меня надоумит? Ни одноѓго знакомого в этих краях, только вы. Так, дорогу добрые люди подсказали. Хотел я было катер, ваш подарок, завести, да не сумел. Бросилѓся на ночь глядя в путь, где бегом, где пешком.

Ага, — подумал гетман, — шестьдесят пять километров по азимуту, по дорогам все восемьдесят, а сидит — любой триатлонист от зависти бы удавился. Кенийский стайер! Марафонец, мать его три раза за ногу!

— Понятно... Так, господа, времени терять не будем, люди нуждаются в помощи! Допивайте кофе, Вячеслав Андреевич, и секретарь проводит вас в медпункт, нужно сделать дополнительную прививку. А вас, госпоѓдин Кучинский, я попросил бы на несколько минут задержаться, нужно продумать заранее состав бригады скорой медицинской помощи...

— Аль, нигде он пешком не путешествовал! — воскликнула Алина, как только за Самохваловым закрылась дверь. — Ты на одежду его поѓсмотри, ни пылинки!

— Баба, она сердцем чует, — усмехнулся гетман. — Что скажешь, Володенька? — и поглядел при этом на Кучинского. Своего тезку. Но из цитаты классиков слова не выкинешь...

— Если я что-нибудь понимаю в медицине, товарищи, — задумался тот, — а кое-что я понимаю, уверяю вас... то это...

— А вот это? — угрожающе поднял кулак Серёга. — Не рискуй здоѓровьем, дед, поторопись!

— Понял, понял! — эскулап закрылся руками. — 'Вот это' абсолютно лишѓнее. Так вот, в одна тыща девятьсот... нет, простите, в две тыщи... впрочем, неважно, однако точно помню, что в июле месяце... Не надо, Сергей Валентинович! Итак, в районе Пятигорска пантюркисты примениѓли биологическое оружие против одного из полков дивизии 'Терек', я выезжал на место с госпиталем медицины катастроф. Вирусный штамм 'Авиценна', разработка турецких и саудовских умельцев, очень малоприѓятная, доложу вам, вещь. Симптоматика — один к одному. Вирус распроѓстраняется через пищу, сам по себе нестоек, в обычных условиях живет часа два, но вызывает сильнейшую дисфункцию всех физиологических систем организма. Летальный исход — не более четырех-пяти процентов личного состава, но остальные выведены из строя на неделю минимум. Особисты отловили тогда вражьего агента, потолковал я с ним...

Гетман поднялся и угрожающе ощерил зубы.

— Вот, значит, как, господин Самохвалов? И вправду говорят, что от равнодушия до преступления один шаг... Совпаѓдение исключаешь, Петрович? Они ведь могли использовать природный очаг заразы.

— А кто 'они'? — лукаво поглядел на него Доктор Смерть.

— Только дурачка из себя не строй! Нам снова нанесли удар. Нам! Только нам и никому больше. Хотя и опосредованно, через этих убогих.

— Почему нам? — пожал плечами Константин и потянулся к чашке с кофе.

— По кочану... Отставить! — внезапно рявкнул гетман. — Всё со стола — в мешок и в топку на хрен! Петрович, я задал вопрос!

— Товарищ полковник, — подскочил Кучинский, — совпадение я практиѓчески исключаю. В теории, конечно...

— А теорию, любезный доктор, идите и проверяйте на практике.

— Без 'Друга' можно? — просяще улыбнулся тот.

— И без видимых телесных повреждений. Допускаю только психологиѓческое воздействие. Это приказ! — отрезал гетман.

Он прошелся по кабинету, напевая:

Дрожи, буржуй, настал последний бой,

Против тебе весь бедный класс поднялся,

Он улыбнулся, засмеялся,

Цепи разорвал

И за свободу бьется, как герой!

— Алина Анатольевна, — обратился он к жене, когда Кучинский, Богачёв и Елизаров удалились, а успокоившаяся Алёнка, насмотревшись мультиков, покинула убежище, — нет ли у вас желания пойти домой, заняться, скажем, хозяйством? Карнавал марионеток позади, начинается суровая мужская работа.

— Аль! — умоляюще вскинула руки супруга.

— Сорок два года уже Александр, из них двенадцать Аль, и ничего с этим не поделаешь... Ладно,пёс с вами, сидите! А чтоб жизнь малиной не казалась, вот тебе, радость моя, телефон, будешь работать за секретаря...

— Партийной организации?

— Для тебя должна существовать лишь одна партия — твой муж... Вызывай сюда атамана Ходжаева, Дока, пристава, Шнайдера и — Боже милостивый! — Нинку Андреец...

Ни пёс-хранитель, что прикидывался наглецом (и у него это отлично получалось), ни объективная реальность в лице господина Самохвалова не обманули ожиданий гетмана — гость и вправду был посланцем Зла. Зла под фамилией, именем и отчеством Артур Кимович Маловскис. Предпринимателя из Прибалтики, среднего роста представительного человека лет тридцати-пятидесяти, как оценил его Самохвалов. Вышеуказанный прибыл к означенному вчера ближе к полудню и сразу взял быка рога. Прошу прощения, в данном случае — вола за хвост... Есть фирма, веников она не вяжет, зато повсеместно сеет добро и справедѓливость. Помогает тем, кто, как господин Самохвалов — который, кстати, уже есть состоявшийся топ-менеджер и может получить тысячу евро заработной платы — пострадал от 'всяких там...' милитаристов-мракобесов, которые отняли у него самых полезных членов и без того невеликой общины, откупившись кроѓхами взамен. А люди-то сейчас — ценность о-го-го какая! Кстати, доѓбавьте людям в уху вот это патентованное лекарство и не беспокойѓтесь, если им на какое-то время станет плохо...

Сегодня утром Маловскис отвёз вождя, нисколько не смутившегося массоѓвым отравлением, к развилке на своей машине и велел идти к каѓзакам за помощью, они, мол, направят бригаду врачей. В двадцать три ровно, уже, естественно, по возвращению в пансионат, Самохвалов должен укѓрыться от спасателей и выйти с 'фирмачом' на связь, для чего ему вручена УКВ-радиостанция.

И гетман тут же дал команду 'На конь!'. В двух санитарных 'Соѓболях', укрывшись за матовыми стеклами, буквально вповалку друг на друге лежали Док, Елизаров, Богачёв, бригада медиков, закамуфлированѓные под санитаров снайперы и рукопашники, лучшие пеленгаторщики Каѓрапета и отборная разведгруппа. Ибо 'настал последний бой!'... Видимо, на борьбу следовало выводить весь 'бедный класс', заблаговременно сосредотачивать людей в лесах, блокируя враѓгу все мыслимые пути отхода, но атаман резонно предположил, что где-нибудь вблизи станицы обязательно засел наблюдатель и, буде он заметит маѓлейшую войсковую активность, тут же предупредит шефа об угрозе. Что через полчаса подтвердил дозорный курсант с вышки — на правом берегу реки, в самой опушке, поблескивают стеклышки бинокля.

— Сниму из СВД! — вскочил Ходжаев.

— Ни в коем случае! — остановил его гетман. — Пусть егеря обѓложат его и очень тихо возьмут не ранее 23.05, чтобы успел доложитьѓся шефу. А мы с тобой тут же начнём выдвижение команд, блокируем беѓрега Равы и кольцо бетонки, чтоб ни один гад не ушёл...

И 'бедный класс' остался при своих. Пока. На месте. На одном и вместе: атаман с генеральным химиком собрали воинство послушать увлекательную лекцию о вреде боевых отравляющих веществ для слабеньких казачьих организѓмов. Не затронут был лишь персонал химического комплекса с его непрерывным производственным циклом. Шнайдер с умным видом тыкал указкой в громадный плакат с противоѓгазом, а Ходжаев в это самое время инструктировал бойцов по предстоящей операции. Существоѓвал, конечно, риск, что на площадке Большого казачьего Круга сидит перед ними и ухмыляется некая 'тварь', но — тут уж не до жиру. Служба Даниляна готова была мгновенно заглушить любой несанкционированный выход в эфир.

'Вся станица в празднике, дождались...', — вспомнил гетман старую песню Розенбаума, гуляя с женой и Алёнкой по центральной улице. Ради одного злосчастного наблюдателя он велел остановить после обеда все работы, пока бригада химиков будет демонстративно 'проверять', не осталось ли в хозяйствах и цехах следов вчерашней заразы, а врачи — сегодняшней. Сам же, попав в 'малинник' двух любимых женщин, думал. Не о мерзкой натуре Самохвалова и не о том, как жестоко ошиблись они, определив примерный возраст шефа в 60-65 лет. Даже не о завидной скорости его реакции на весть о неудавшейся диверсии против станицы. И даже не о цели шефа, хрен бы с нею, с целью, какой бы высокой она ни была... Думал о девушке: кем привести её в семью? Не вечной гостьей же! Думал о новой должности Хранителя, дарованной с небес. И почему-то — о Нинуле Андреец. Какого чёрта?! Вот ещё!..

— Отчего вы такой печальный, вашество? — уже дома, в глубоѓких сумерках, спросила его Алина, нежно проведя пальчиками по щеке.

— А чему радоваться, Алька?

— Да, — вздохнула она, — это уж точно... Впрочем, советую тебе поесть. Глядишь, и полегчает.

— Дельная мысль, — через силу улыбнулся гетман. — Только, пожалуйста, чисто 'галочки', в лёгкую. Алёна, девочка, не заваришь ли кофе?

Пока он нехотя жевал бутерброд, юная красавица сидела против него на лоджии, подпирая щёчки ладошками, и печально глядела прямо в глаза.

— Что чувствуешь, малыш?

— Что вы опять уходите, — голос её дрогнул. — Почему вы всегда уходите?!

— Я солдат, малыш, таков мой рок: уходить... — потом подумал и добавил. — Чтобы вернуться.

— Обязательно возвращайтесь! И будьте сегодня очень осторожны.

— А что у нас сегодня, девочка?

— Сегодня нехороший день! Я чувствую...

... 'И ты не расслабляйся!' — тявкнул длинноухий хранитель...

— А я не расслабляюсь, — отвечал гетман, глядя в упор на подошедшую жену.

— Только вот заговариваться начал, — усмехнулась та. — Алёнушка, если не трудно, выпусти барбоса, — и лишь только девушка вышла, скосила глаза вверх. — Опять?

— Снова, Алька.

— И что?

— Велел не расслабляться.

— САМ?

— Щенок.

— Ай, наболтает твой щенок!

— Пока не обманывал... Так, что-то наши отцы-командиры не болтают, а уже почти что время 'Ч'.

— Не торопи судьбу, полковник!

— Судьбы не существует, каждый сам творит Её... Не сотвоѓришь ли мне походную сумочку, боевая подруга?

— Ой, прости, Аль, совсем из головы вылетело!

Пока жена комплектовала поясную сумку, эдакий миниатюрный ранец, он натянул свежее бельё и новый камуфляж, проверил АПС и чешский револьвер, убрал в карман, украдкой перецеловав, вчерашнюю записку девушки. Храни меня, мой талисман!..

В 23.06 взревели дизельные двигатели боевых машин. Еще через минуту позвонил Ходжаев.

— Есть, Саня! Тёплым взяли! Он вышел на связь да поспать приладился, перетрудился, видно, за день. Я вывожу войска к развилке.

— Мою машину к резиденции отправь.

— Понял, — обречённо вздохнул атаман.

Буквально тут же позвонил из нижнереченской засады Елизаров.

— Есть, Саныч! Гадюка выползла из норы! Идёт к пансионату. Буду брать.

— Только живым, Костя! И сразу мне доклад.

Алина и Алёнка, обнявшись, провожали его у дверей. Девушка вымученно улыбалась, но вдруг вырвалась, упала гетману на грудь и, закричав: 'Только вернись!', умчалась в детскую, откуда тут же донеслись её рыдания.

— Понял? — подошла к нему Алина. — Вернуться ты обязан, ибо — Хранитель.

— Я тебе этого не говорил, — опешил Александр.

— Больно надо! Голуби, знаешь ли...

Месяц-князь, разлучник, тает над крыльцом,

Налетели тучи, сиротеет дом.

Во широко поле, злую сторону,

Провожала Поля мужа на войну.

В грудь ему упала, разум позабыв.

'Что же ты так мало мужем мне побыл,

Только две и помню ноченьки-ночи,

Ох, куда ж ты, милый?!' — горлицей кричит...

(А.Я. Розенбаум)

Агент 'два нуля', или Настал последний бой ...

Чем меньше женщину мы любим, тем боль-ше времени на сон...

Каждому из наделённых чувствами и разумом живых существ, то бишь Homo Sapiens, присущи индивидуальные симпатии. Один из нас любит пиво 'Толстяк', зато терпеть не может представительскую демократию. Другой спокойно переносит жареѓную рыбу, однако ненавидит однополую любовь. А третий обожает маму, но с отвращением — с чего бы это вдруг?! — относится к уринотерапии. И всё же, думается, трудно отысѓкать в пределах ойкумены человека, который мог бы честно, без намёка на ханѓжество признаться: люблю ждать.

Терпеть не мог томительного ожидания и гетман Александр Твердохлеб. Но ожидал, поглядывая на часы и зло поплеѓвывая за крыльцо собственной резиденции. И матерясь, конечно же. Вполѓголоса. На атамана. Где же машина, мать... мать... мать..?! Дождалѓся лишь звонка.

— Господин полковник, докладываю: войска вышли в район сосредотоѓчения у развилки без происшествий. Начинаю развертывание в соответствии с планом. Войсковой атаман...

— Ходжаев, мать твою нерусскую, где мой джип?!

— Мать моя как раз русская, правда, наполовину...

— А ты наполовину знаешь, кто?!

— Знаю, Саня, знаю: узбек. На три четверти, если быть абсолютно точным... Но ещё и человек, который ежедневно деѓлает тебе одолжения. Сегодня такое сделаешь мне ты — никуда не поеѓдешь, будешь на месте принимать доклады и руководить операцией разом со всем станичным хозяйством. Авантюрный старый пень!

Гетман насилу сдерживал эмоции.

— Знаешь...

— Знаю! Даже число 'пи' до второго знака после запятой, причём, заметь, включительно. Прости!

— Если смогу. В чём откровенно сомневаюсь... Всё, отбой! Мать твою нерусскую...