— Карачупук, значит. Это он перенёс ту тварь к нашей предыдущей стоянке. Иначе, может быть, пути наши с чудовищем могли и разойтись. Но зачем? Вернее, почему? И откуда он мог знать о нас и рассчитать наш путь?
Мой мозг заработал с необычайной чёткостью. Стало не до телепатии. Один враг определился. Это был слуга Яви, Нави и Прави, который очевидно действовал на свой страх и риск, иначе за мной он явился бы самолично.
Он постарался не оставить следов. Но, не будучи богом, всё же не учёл мелких случайностей, как, например, то, что мы остаёмся в живых, разбиваем очередную стоянку, именно в том месте, где появился он и чудовище, и я телепатирую деревья — молчаливых свидетелей его действий.
Хотя я и не исключал, что сюжет более закручен. Уж очень, видимо, большое значение имело для кого-то моё появление в этом мире. И не последнюю роль играло то, что я путешествую не с кем-нибудь, а с Волхвом. Очень кому-то это не нравилось.
Итак, игра началась. Противная сторона сделала свой активный ход. Мой ход пассивный и тайный. С кем придётся вступить в борьбу, уже можно было предполагать. Но делать сейчас далеко идущие выводы и какие-нибудь активные шаги в ответ — означало обречь себя на поражение.
Мне следовало раздобыть информацию о противнике, его силах и возможностях, одновременно накапливая свои знания и умение.
Я посмотрел на часы. Моё дежурство подошло к концу. Разбудив Волхва, счёл обязательным поделиться с ним моими открытиями и размышлениями.
— Вот видишь, я же тебе говорил, что надо ждать гостей. Вот они и явились, правда, скорее, чем я ожидал. Значит, знали заранее, что ты прибудешь. У них свои огромные возможности ясновидения и предсказания. А найти нас им было плёвое дело. Дорога на Киев, как не пляши, лежит вдоль лощины.
Может быть, Навь руку приложила, а, может быть, и Правь, но верно не Явь. Хотя, в том, что происходит, мне видятся козни мага-изгоя, очень сильного мага. Другой кто, просто не решился бы вступать в такую опасную игру. А таких магов, которые решились бы, я знаю. Их четверо. Правда, двое из них находятся под неусыпным надзором нашего совета. Но кто знает. Их всё равно придётся проверять.
Хорошо то, что мы сейчас уже знаем, — игра началась. Знаем и одного из посредников в этой игре. Вот, только кто Заказчик? Если это Навь или Правь, то наше положение, почти безвыходное. Если же Заказчик рангом ниже, то мы ещё очень и очень поборемся. Ладно, спи. Утро вечера мудренее.
Словно по его команде, я уснул. Сплю обычно без снов.
Когда мои внутренние часы объявили побудку, проснулся и первым делом взглянул на Волхва. Он сидел с закрытыми глазами, а его губы что-то нашептывали, то ли молился, то ли волховал.
Наступил пятый день моего пребывания в этом мире. Солнце уже стояло высоко, в небе ни тучки, но настроение не соответствовало погоде. Со вчерашнего дня всё изменилось. Если до этого мы с Волхвом были просто двумя путниками, спешащими в Киев, то сейчас, по крайней мере у меня, появилось чувство, что за нами кто-то непрестанно наблюдает. Я спросил своё шестое чувство, и оно мне утвердительно кивнуло. Включил свою телепатическую систему, и она восприняла мысли наблюдателя. Передам только смысл воспринятого мной.
Этот паразит и аморальный тип, просто извращенец, думал, как нас обоих поиметь. Не в прямом смысле, конечно. Он никак не мог решить, что будет лучше, утопить или поджарить нас или затравить дикими зверями. Волхв мой всё ещё что-то шептал, а мысли моего знакомого всё больше и больше путались, а потом он решил немного отдохнуть, потому что кто-то подсказал ему со стороны, что мы все равно никуда от него не денемся. Красавец-призрак откинулся на тучку и по-молодецки захрапел. Мой попутчик в это время очнулся, открыл глаза и начал собираться.
— Что, продолжим путешествие?
— Обязательно, пока он спит. Нам необходимо, во что бы то ни стало добраться до Киева, — откликнулся проводник.
— Кто спит?
— Ладно, не притворяйся. Только ты, когда я волхвую, не засоряй небеса обетованные своим ментальным присутствием. Мешаешь.
— Ты, что же, видел меня?
— Ну что ты, как можно! Только когда ты выходишь в астрал, не топай ногами как слон, всех распугаешь.
— А что, в астрале можно топать?
— Не знаю, но ты же топаешь!
— Что ж теперь, прикажешь на цыпочках ходить?
— Тю, сказывся? Мухой надо пролетать. Ну, а лучше не лезь ты пока в астрал. У тебя и на земле делов хватит.
— Если я не буду пробовать, то так и не научусь мухой-то.
— Всему своё время, милок. В тебе, хоть и заложена страшная мощь, но нужно время, чтобы ей с умом пользоваться. А ты ломишься в открытую дверь.
Да, а на этого козла, на облаке, ты не обращай внимания. Этот гадёныш просто зарвался. А всё от зависти... Подслушал, как о тебе судачили три его хозяйки, и решил кому-то доказать, что нет его хитрее и умнее. Вот и пусть теперь его поспит... Зависть, да при этом ещё и суетливость, наказуемы. Ты это тоже заруби у себя на носу.
— Зарублю.
— Ну, коли ты такой послушный, тогда потопали.
Топали мы, как и в предшествующие дни, восемь часов. За это время сменилось многое. Леса из смешанных превратились в сосново-кленово-дубовые. Речка свернула вправо. Крутые берега лощины к этому времени плавно перешли в пологие, и как завороженные последовали по обеим сторонам за текучим станом красавицы. Наш путь был прямым, как полёт копья. И всё же мысленно я пожелал красавице счастливого пути. И услышал в ответ:
'И тебе чистого пути, добрый молодец!'
На втором коротком привале, проводник предупредил меня:
— Смотри в три глаза. Мы уже на землях радимичей, а это народ беспокойный. Хоть мы по окраине их лесов бежим, но нам ещё на их земле ночевать. У них окраина самое населенное место, не протолкнешься. Не то, что у вас, у вятичей.
— У нас у вятичей, как у нас у ромеев по окраинам не шныряют, а степенно прогуливаются и приветливо со сродственниками раскланиваются. Как никак предки наши родными братьями были.
— Они к тебе вроде и должны бы родственные чувства испытывать, как к двоюродному брату, по матери твоей, но особливо на это не надейся. Рожей не вышел. У них ведь как, сначала бьют, потом думают. Так что ты с ними при встрече того же придерживайся. Лобызаться опосля драки станете.
— Тебе бы всё подтрунивать надо мной. А ведь у радимичей есть, наверное, веские причины так встречать незваных гостей?
— Причины-то есть, только не про твою честь. Хватит отдыхать. Ты что сюда красотами любоваться прибыл, али подвиг вершить? Потопали, побегли.
— Хорошо, ща побегём. Дай только штаны подтянуть.
— Эва, глядишь ко времени, как тебе волотом стать, совсем по-нашему говорить выучишься, — не удержался от подковырки Волхв.
Несмотря на окраинную перенаселенность радимичей, по словам Волхва, за два часа нашего бега, мы так никого и не встретили. Я уже начал надеяться, что этот день закончится спокойно.
Как всегда, выбрав небольшую полянку, мы занялись каждый своими обязанностями. Время пролетело незаметно. Когда мы закончили еду, стемнело. В лесу, вообще, темнеет быстрее. Правда, нашу полянку освещала полная луна и костёр. Но вокруг нас, в лесу, уже властвовал мрак ночи.
Я, уже было, собрался заняться медитацией...
Вдруг послышался топот ног, треск сучьев, и через некоторое время на нашу полянку выбежало шесть человек. Мы с Волхвом изготовились к бою, но здоровенным мужикам, хотя они все и были вооружены луками, да ещё у каждого на поясе висело по длинному ножу, было не до драки. Они безумно чего-то боялись. От них, просто веяло страхом.
Видимо, у костра эти ребята рассчитывали найти своих соплеменников, но, увидев нас, в нерешительности остановились. Чужаки в лесу — всегда опасность. Однако страх, который гнал их по лесу, оказался сильнее, потому что уже через секунду двое из них, а следом за ними и остальные, быстро пересекли полянку и остановились в двух шагах от нашего костра.
Соблюдая достоинство, старший из шестёрки поклонился нам в пояс, выказывая нам уважение и миролюбие, но не стал терять времени на приветствия, а только произнёс:
— Оборотни за нами.
Известие, что говорить, не порадовало. Мой проводник сразу же сделал рукой приглашающий жест, а сам, вытащив короткий меч, начал очерчивать вокруг костра круг, что-то бормоча себе под нос. Не сговариваясь, поняв, что от них требуется, все шестеро кинулись выщипывать траву в тех местах, где меч Волхва наметил линию окружности. Я тоже включился в работу, потому что вспомнил фильм 'Вий', где актёр Куравлёв, спасаясь от ведьмы и другой нежити, очерчивал мелом то место, на котором стоял, читая молитвы.
Всемером, потому что Волхв в это время стоял в центре круга и творил, как я понял, заклинания, мы быстро управились с работой. Волхв сам прошёлся и проверил, насколько чисто мы выщипали траву. Оставшись довольным нашей работой, он посмотрел на каждого из сгрудившихся у костра, достал из своей походной сумы длинную и толстую веревку и сказал:
— Приготовьтесь, оборотни рядом. Крепко обмотайтесь каждый этой одной веревкой. Вставайте вокруг костра, лицом к нему и крепко поясными ремнями или веревками свяжитесь друг с другом за руки. Закройте глаза. Если есть, у кого чего заткните и уши и, не переставая, творите молитвы или заклинания против нежити, какие только знаете. Когда опасность минует, я скажу. Ты, — Волхв посмотрел на меня, — замкни своё сердце и разум и встань напротив меня. И без глупостей. Держи своих соседей крепко, оборотни способны на всякие хитрости. В круг они не проникнут, но из круга могут выманить.
Мне сразу же вспомнились мифические Сирены из 'Одиссеи'.
Скреплённые веревкой в поясе и крепко связанные за руки, мы замерли в ожидании.
Я сосредоточился и приказал себе оглохнуть. Мгновение спустя мир звуков для меня пропал. Тогда я приказал себе ослепнуть. Получилось и это. Каждый раз что-то щелкало у меня в мозгу. Захотелось увидеть свой мозг, и мне открылась его витиеватая картина. Передо мной предстала сложнейшая компьютерная схема, представляющая собой лабиринт извилин, каналов. Мало того, я увидел, что извилины, образуя лабиринт, тем не менее, имеют узелки, которые пульсируют с различной световой интенсивностью. И только два узла этой схемы почти не светились. До меня дошло, что эти узелки отвечают за зрение и слух. Тогда я начал осторожно экспериментировать с другими центрами своей нервной системы. Начал с центра схемы и сразу же определил три основных узла, которые отвечали за двигательные функции, кровообращение и контроль над другими узлами матрицы мозга. Я приказал узлу контроля отключить все центры, кроме упомянутых трёх, а так же центров ответственных за третий глаз, шестое чувство, телекинез и безусловные рефлексы. У меня на схеме осталось шесть светящихся огоньков, причем, три из них горели в центре схемы, один рядом с центром зрения и два недалеко от первых трёх. Однако способности принимать решения, то есть мыслить, я не потерял.
Где был этот узел, я не стал разбираться, потому что на сцене, то бишь, на поляне, появились 'гости'.
Моё шестое чувство било тревогу:
— Опасность, опасность!
А третий глаз фиксировал происходящее. Однако мой мозг уже работал не в человеческом режиме, а в режиме машины, которая отрешенно фиксировала необычное поведение существ, их облик, рост. Безусловные рефлексы были настроены только на защиту и мобилизовали свои телекинетические возможности.
Тем временем, существа, выпрыгнув на поляну, поднялись с четырёх на две конечности. Их было четверо. Два самца и две самки. Они были покрыты шерстью, но не такой длинной, чтобы не видеть развитой мускулатуры. Взгляд зафиксировал их вытянутые вперёд челюсти, раскрытые ротовые полости с двумя рядами мощных зубов. Их конечности оканчивались острыми роговыми наростами.
Нисколько не колеблясь, существа, встав опять на четыре конечности, одним прыжком преодолели расстояние, отделяющее их от костра, но наткнулись на невидимую стену. Один из самцов встал на задние лапы и ударил передней в препятствие. Но пробить его не сумел. Тогда роговыми наростами своих верхних конечностей он начал его царапать. Безрезультатно. В это время другие существа пошли по кругу, пытаясь своими лапами нащупать вход или отверстие, через которое они могли бы проникнуть к костру, у которого, замерев, стояли люди.
— Опасность, опасность! — постоянно напоминало шестое чувство. Мой мозг-компьютер, квалифицируя существ, определил, что они теплокровные, обладают разумом, агрессивны. По всем данным выходило, что их можно отнести к животным, отряду хищников, семейству собачьих.
— Опасность, опасность!
Неожиданно тактика животных изменилась. Они застыли, а их морды начали менять свои очертания, превращаясь в человеческие. Морды самок превратились в женские лица, а самцы приобрели черты мужчин. Их губы начали шевелиться, но глаза оставались жёлтыми, звериными.
— Опасность, опасность!
Один из стоявших в круге людей дёрнулся и сделал попытку освободиться, но руки его были крепко связаны с руками соседей, а веревка, обмотанная вокруг пояса и сильно натянутая, позволила ему сделать только один шаг. Тогда он начал дергаться сильнее, его губы начали шевелиться. Человек попытался упасть на колени, но и это не получилось, он просто завис на верёвке и руках, связанных с ним людей. Барахтаясь и кувыркаясь в воздухе, человек через некоторое время, ухитрился нащупать одной ногой землю и поднялся. От неравной борьбы парень обессилил и затих. Он оказался совсем мальчишкой. Из его глаз по лицу текла влага.
— Опасность, опасность!
Животные с лицами людей перестали шевелить губами, отошли от невидимой стены и сгрудились за моей спиной. Третьим глазом было видно, что они о чём-то разговаривают. Время шло. Люди стояли в напряжении, не шевелясь с закрытыми глазами.
Холодный свет луны и горящий костёр освещали полянку. Дальше стоял непроглядный мрак.
Рядом, буквально в трёх шагах за моей спиной, стояли беспощадные хищники, которые хотели растерзать меня и остальных людей.
О чем-то договорившись, эти полулюди полузвери вперили в меня свои взгляды. Я почувствовал, как по 'черепной коробке' как будто заскреблись. Скреблись долго. Далее начались толчки, затем удары, как будто мой череп пытались пробить пробойником. Били упорно в одно и то же место.
Шестое чувство просто разрывалось от крика:
— Опасность!
И в этот момент мои безусловные рефлексы самостоятельно выдали команду узлу, отвечающему за телекинез:
— Атака!
Всё произошло за доли секунды, но 'глаз' четко зафиксировал произошедшее. Головы всех полузверей неожиданно резко дернулись в разные стороны, а ещё через секунду все четверо оборотней за моей спиной упали. Сигнал тревоги сразу прекратился. Только у моего черепа болело место, то самое, в которое долго долбили.
Во мраке 'глаз' не фиксировал никакого движения. Луна на небе всё так же светила, люди всё так же стояли.
Подождав немного, я дал команду включить всю центральную нервную систему, и через мгновение уже и слышал, и видел, и обонял.
