Звери пламени. Часть первая

— И не озабоченный, — поддакнул Роан, опускаясь на стул рядом с ним. — Ты просто немножко бегаешь за всем, что одевало юбку хоть раз в жизни, и волосы у тебя самую малость бесцветные.

— Они седые, — парень невозмутимо взъерошил короткие сероватые пряди. — И у альбиносов красные глаза, а у меня серые. И вообще, если у этой инфузории мутации на физиономию никак не повлияли, это еще не повод...

— Зат-т-ткнитесь. И идите отсюда, — выдавила Таэс из последних сил: каждое слово отдавалось ей ударом пятитонного грузовика по темечку. Замолчали оба, но уходить не спешили. Через час Таэс уже мало что соображала, но, стиснув зубы, упрямо себя убеждала, что выбора у нее не было. А потом...

Это было не так, как раньше — нечто, проходящее мимо разума, мимо тела. Сейчас это ворочалось под кожей вдоль позвоночника, почти материальное, жесткое, мешающее до зуда. Она недовольно дернула лопатками, и это вырвалось наружу. Спину накрыло шуршащим плащом из крыльев — колким, тонким, и... чужим. Будто надетая в детстве рубашка отца — не по росту, не по размеру, и вообще... не твоя.

Верхнее крыло перекрутилось, вывернувшись тыльной стороной, и это мешало. Наверное, было больно.

Встать не было сил. Протянуть руку — тоже. В конце концов Таэс вяло дернула самим крылом, и, расправившись, оно накрыло ее с головой. Стало тепло и почти уютно, захотелось спать.

— Котик, так ты их чувствуешь?... — послышался откуда-то сверху изумленный возглас, не поспевая за ускользающим сознанием.

В полночь дремлющий на диване Нерхара подскочил от истошного вопля. Рассеяно пригладив встрепанные волосы, он недоуменно огляделся и замер — сидящая на столе Таэс беззвучно открывала рот, с паническим ужасом глядя себе через плечо.

Крылья так и не закрылись.

Глава пятая

В воздухе коротко свистнуло, и через долю секунды небо над полигоном раскололо громовым раскатом — таким, каким он бывает только в горах: оглушающим грохотом, пригибающим к земле даже деревья.

По всем трем линиям старшего курса пронесся восхищенный вздох: мало кто из учеников видел, как работают Лучи на самом деле и чем, собственно, так отличаются от остальных. Среди них было мало преподавателей, а статус элиты они получали не за красивые глаза. В данном конкретном случае — не только за них, увы.

— Это так, один забавный приемчик. Шенны, конечно, так не могут, — с притворной небрежностью заметил Йенерис и широко улыбнулся, плавным движением перехватывая щелкнувший хлыст. Женская половина курса задохнулась от восторга и с откровенным вожделением уставилась на своего кумира. Да и не только женская, честно говоря...

Тьфу, извращенцы, десяток демонов им в задницу.

И выпендрежнику этому тоже — приемчик забавный, как же. А то никто не знает, почему у него позывные "Громобой".

Далекая от восхищения, обожания и вожделения Таэс ежилась от промозглого ветра и в надцатый раз попыталась свернуть крылья так, чтобы их ни на кого не сдувало. И мало того, что их так и не удалось заставить сложиться, несмотря на полночи усилий под чутким руководством Папаши, так это недоразумение, оказывается, еще и мерзло!

Таэс в сто двадцать первый раз прокляла не к месту сломавшуюся руку, Папашу и внезапно прорезавшуюся у этих бесполезных простыней чувствительность. Ну, пусть бы болтались, если их теперь убрать нельзя — в крайнем случае всегда можно отрезать. Но зачем, прокляни ее Звезда, ей знать, что этому недоразумению может быть жарко, холодно, а когда на них наступают — еще и больно?

А что было, когда она в своем обновленном виде появилась даже не в казарме — в коридоре лабораторного корпуса, который, казалось бы, видел и не такое, вспоминать до сих пор тошно. Спасибо, хоть у Папаши хватило совести проводить, а у Роана и Фрея ума встретить. Если бы не последние двое, плотно сжавшие ее плечами с двух сторон и многозначительно зыркающие по сторонам, завтрак, построение, разминка и все прочие официальные мероприятия вплоть до занятий были бы сорваны пошлейшим мордобоем раз двадцать.

По одной наглой физиономии она все же успела заехать прежде, чем ее оттащили, и теперь молча радовалась хотя бы этому факту.

— В общем, смотрим сюда, — Йенерис ухватил правой рукой извивающийся хлыст под костяной наконечник и растянул, насколько хватило рук. Защитная перчатка зашипела, оплавляясь, но выдержала. На левой руке, держащей хлыст за рукоять, было что-то такое мудреное, что первые десять минут занятия курс таращился на это во все глаза. Спустя означенные десять минут первая линия пришла к выводу, что это тоже перчатка, только из снятой с шенны кожи — хорошо всем знакомые зеленоватые щитки покрывали руку почти до локтя.

— Вот под это не суйтесь не в коем случае — голову снесет на раз. Поскольку по твердости немного не догоняет криптон, умеет делать вот так, — три металлически отблескивающие костяные пластины в четыре ладони длинной, собранные пучком на конце хлыста, сложились со звучным щелканьем. То, что получилось в результате, в равной степени напоминало булаву и наконечник копья, и, как все видели на записях с мест происшествий, в той же равной степени проламывало каменные стены и разрубало незащищенные тяжелой броней тела пополам. Йенерис чуть развернул левую кисть и наконечник снова щелкнул, раскрываясь цветком с теми же бритвенно-острыми гранями. — Вот эта дрянь обычника разорвет на мелкие лоскуточки, а у охотника может вскрыть даже броню, если шенна не только что из гнезда выползла и уже соображает, куда бить надо.

Умозрительные рассуждения Ноа всегда давались с ощутимым трудом, поэтому теории он предпочел практику, снова отправив хлыст в полет по широкой дуге. Костяной наконечник врезался в огромный валун у ограды, с неожиданно звонким цоканьем разнес его на куски и тут же отдернулся, возвращаясь в воздух.

Ученики зашушукались, пережидая град каменных осколков, подняв руки над головой.

Таэс употребила для тех же целей свежеприобретенные конечности, тоскливо размышляя о том, как скоро благая весть об этом факте дойдет до администрации и что все-таки после этого с ней будет. Да, определенные бонусы крылья давали, но вполне могло оказаться, что их все-таки стоило действительно отрезать...

— Ну что тут еще... — Йенерис снова ухватил хлыст под наконечник и без всякого почтения подергал в разные стороны, как пружину. Таэс поморщилась — с самого первого учебного фильма оружие шенн вызвало у нее стойкую ассоциацию с выдранным позвоночником несчастной жертвы, поскольку с виду мало чем от него отличалось — те же позвонки с отростками. А точнее, десятка-другого жертв — вся эта конструкция от рукояти до наконечника составляла три ее роста, если не больше. — Звенья видите, то, что между ними — тоже. И вообще, все это вам на лекциях показывали во всех доступных ракурсах. Про броню, думаю, тоже говорили, но тут есть нюансы. Отростки на звеньях броню не пробивают, это да, "чешую" — тем более, но прямым ударом сминают в лепешку. И если грудная пластина окажется вдруг не снаружи, а в потрохах на глубине в три пальца, отсутствие разницы вы прочувствуете лучше некуда, и заодно пополните статистику. Да, и голыми руками за него хвататься в любом случае нельзя — броню из вас потом, может, и выковыряют, а вот адекватную руку приделают навряд ли, — он кивнул на рукавицу на правой руке, все еще многозначительно шипящую. От нее поднимался едва заметный зеленоватый дымок, очень похожий на тот, что возникал при испарении крови шенн и т'хоров — газ с милым прозвищем "душка".

Стоящий за спиной Таэс Мара простуженным голосом просипел:

— И вот ради этого нас вытащили на полигон в такую холодрыгу? В зале было бы то же самое, только в три раза теплее.

В душе считавшая так же, она все же встала на защиту здравого смысла:

— Ага, с ядовитыми газами в закрытом помещении... Как ты заболеть-то умудрился?

— Во-первых, это не "душка". У Ноа же руки голые, уже бы до кости проело. А во-вторых, эта фиговина почти не испаряется и работает только на прикосновение. Нам это долбили четыре лекции подряд, — Мара поежился, привычно сунул руки в карманы, поглубже зарываясь носом в шарфик и уже оттуда добавил: — Железная Дева вот тоже решила меня прошмонать на морозе. Это к вопросу о том, "как".

— Гм... — Таэс покосилась на зеленую слизь, щедро покрывающую костяные звенья. Смутно вспоминалось что-то в этом роде, но, судя по любопытству первой линии, провалы в памяти были не у нее одной.

— Ширануи, и что ж это ты, такой умный, вечно в хвосте болтаешься? — проворчал Роан, раздосадованный тем, что сам вспомнил об этом куда позже. — Тебя послушать — просто собрание всех мудрецов древности, а любой тест возьми — табуретка табуреткой.

— Тебе нужен этот рейтинг, ты ради него и надрывайся, — флегматично отозвался Мара из недр шарфика. — А я лучше чем интересным займусь.

— Посплю, например, — расплылся в ухмылке Фрей.

— Может, и посплю, — он равнодушно пожал плечами.

— Душу вашу, вы замолкните или нет? — обернулся Лео. — Мара, если тебе все по фигу, то мне нет. И без вас ничего не слышно.

В последнем он был прав: восторженный шепоток девушек снижал слышимость вдвое, и лично Таэс уже начинал действовать на и так уже потрепанные с утра нервы. Тем не менее Роан и Фрей продолжали все так же многозначительно сопеть по бокам, намекая, что в случае незапланированной инициативы агрессор будет очень быстро изолирован, даже если это будет она сама. Вздохнув, она передернула плечами и прислушалась к тому, что говорилось на площадке.

— ... делать. Ни в коем случае. И вообще его не трогайте, даже если тушка шенны валяется у ваших ног, а десяток ее т'хоров в соплях и ужасе смылся обратно на Изнанку. Потому что — вот, — Йенерис внезапно разжал правую руку, отпуская наконечник, как-то неуловимо, всего на несколько секунд расслабил левую, и хлыст сам рванулся вперед, пружинисто и хищно расправляясь.

Первая линия машинально отпрянула, уходя от удара. Таэс тоже шарахнулась в сторону одним резким, заученным до рефлекса движением.

Чего рефлекс не учитывал — так это полощущихся простыней за спиной. Нога наступила на самый край и поехала, теряя опору. Девушка извернулась, ловя равновесие, но момент был упущен — то ли сам по себе, то ли по подспудному желанию Ноа наконечник щелкнул, раскрываясь, и разодрал в клочья рефлекторно вскинутое в защитном жесте крыло.

Она резко бросилась в сторону, выругавшись сквозь зубы. Боль, едва успевшую дойти до сознания, отрезало как ножом вместе с распавшимся на черные хлопья огрызком крыла.

Хлыст резко отдернулся, и Йенерис зло крикнул:

— Какого хрена ты творишь?! Еще сама бы подпрыгнула, чтобы по башке отгрести! Отрастила крылья, так не суй куда попало! Чтобы на занятиях я развернутых крыльев не видел, у себя в казарме хвастаться приобретением будешь!

— Да пошел ты! — заорала Таэс в ответ, у которой последние слова окончательно сорвали все утро с неимоверными усилиями удерживаемую на месте крышу. — В гробу я тебя видела, дерьмо ходячее!! Не умеешь управлять этой хренью, так не выпендривайся!

Она презрительно сплюнула, развернулась, и с гордо поднятой головой пошла к проходной полигона.

Повисла гробовая тишина.

— Ну все, — безжизненно пробормотал Роан, выронив очки, — нам п...ц.

— Куда?! — рявкнул Йенерис, грохнув хлыстом о землю так, что он пропахал траншею до самой ограды.

— Туда!! — обернувшись, огрызнулась Таэс и ядовито прошипела: — Я не ты — звезду Ширра-не из себя не строю, могла бы — сложила! А если ваше императорское высочество не может меня лицезреть в таком виде, то я пойду, пожалуй. Хоть посплю, больше пользы будет.

Йенерис разъяренно рыкнул, одним прыжком оказался рядом, схватил ее за шиворот и ударил кулаком с зажатой в нем рукоятью хлыста над лопаткой. Болью прострелило вдоль всего позвоночника, но лопаткам вдруг стало непривычно свежо и свободно. Уже машинально занесшая для ответного удара руку Таэс оглянулась и застыла.

Крыльев не было.

— Чего тут мочь, истеричка малолетняя! — рявкнул он, отшвыривая от себя воротник вместе с ней самой. — Сидеть и слушать, я сказал! И трое суток карцера за хамство преподавателю!

Йенерис зло рванул хлыст на себя, как т'хора на строгом поводке, одернул кожаную безрукавку, и вернулся на обратно. Хлыст волочился следом, несколько присмиревший, но все еще пытающийся дотянуться до кого-нибудь хоть краем наконечника.

Таэс независимо передернула плечами, но в строй вернулась. Роан украдкой показал ей кулак и на всякий случай крепко ухватил под локоть. Фрей повторил этот маневр с другой стороны.

— Вот поэтому, — зло начал Йенерис, — не трогать, не глазеть, и подходить только с огнеметом. Ясно?! Разума у них нет, одни инстинкты, но никого, кроме существа с Изнанки, они к себе не подпустят. А тех, кто живет с другой стороны Мира, они ненавидят люто. Так что придушат даже на последнем издыхании.

— И даже после него, — с улыбкой в голосе произнес кто-то из задних рядов. — Здравствуй, Ноа. Извини, заказчик задержал.

Обойдя строй учеников по периметру, возникший из ниоткуда Тоби зашагал к нему. Концы длинного полосатого шарфа покачивались в такт ходьбе, свешиваясь почти до колен.

— Ага, — тот кивнул. Обернулся к первой линии: — Кто-нибудь видел поединок вживую?

Поднялось две руки. Кто-то из второй линии и... Мара.

— Что, все? А если подумать?

Фрей неуверенно поднял свободную руку. Таэс изумленно покосилась по очереди на него и на Роана. Не обнаружив на лице последнего особого удивления, она обиженно отвернулась.

— Мало, — констатировал Йенерис. — Как я и думал. Ладно, зародыши, значит, смотрим во все глаза, поскольку до ближайшего экзамена это первая и последняя демонстрация. А на нем будете демонстрировать вы мне.

Тоби тем временем аккуратно размотал шарфик, выскользнул из пальто, набросив все это на столбик ограды, и остался в облегченной броне. В настоящий бой в такой ходили редко — разве что на рутинные зачистки брошенных шенов.

Они дрались без сложных приемов, без напряжения и с отчетливым ощущением рутины в каждом движении. Но от одного вида этой "рутины" у всего курса пробегал холодок по спинам. Внезапно пришло отчетливое осознание, что до выпуска осталось всего шесть лет, после которых все будет по-настоящему. А то, что элементарно для взрослого охотника, за пределом твоих возможностей даже сейчас, на старшем курсе.

А времени почти не осталось.

Слишком глупые, чтобы выжить на выпускном экзамене, увидели просто красивый бой, но все прочие молчали, пристально наблюдая за ударами и блоками, от которых гудел воздух, перемещениями, за которыми с трудом успевал глаз, примеряя все это на себя и делая выводы — у каждого свои.

А Таэс, наверное, впервые с того времени, как себя помнила, задумалась о смысле того, что всегда казалось естественным — поединков. Это всегда казалось попустительством — попустительством со стороны Короны, чьи войска могли прийти с огнеметами и подавить любое наступление шенн, выжечь эту заразу как обычных вредителей — а горели они хорошо: брошенные шены до сих пор зачищали огнем. Теперь же при взгляде на изломанную обледеневшую землю, с легкостью разлетающиеся вдребезги камни, — в учебном, ничем не примечательном бое, — до нее внезапно дошло то, что не приходило в голову даже при виде хроник с мест происшествий.