— То есть, в береговой зоне ничего такого, конечно, нет, — заверила биолог. — Там же детишки будут купаться, да и вообще... А он далеко плавал?
— Думаю, километров на сорок, — прикинул Оркана.
Выразительно прижатые ко рту ладошки Женевьевы послужили исчерпывающим ответом на его вопрос.
Тем временем на другом конце стола разгоралась неожиданная дискуссия: Дэн размахивал зажатым в руке стаканом и громко рассказывал о достижениях "текткетской народной медицины". Похоже, стакан был не первый и плескался там отнюдь не сок. Доктор Раикиар, уже уставший отнекиваться, теперь покрывался легкой смущенной зеленцой и, кажется, пытался спрятаться за хвостом своих длинных волос. Получалось плохо, а к восхищениям по поводу вылеченной-таки руки Дэна теперь присоединилась и Женевьева. По мнению обоих землян, доктор совершил по меньшей мере чудо.
Марко тихо напивался слева от капитана и в разговоры не вмешивался. Оркана как раз собрался попробовать разговорить пилота и выяснить, что же там такое у него произошло, когда его передатчик настойчиво пискнул. Трижды — сигнал внештатной ситуации, выделенный канал.
— Оркана слушает, — отозвался капитан, выходя в уже опустевшую зону теплиц.
Что же могло случиться на "Деметре"? Может, Варав просто ошиблась, дав не тот сигнал? Увы, в ошибки текткетов Оркана был склонен верить ещё меньше, чем в солнечного бога Альбы.
— Докладывает первый помощник, — начала было Варав, но быстро сбилась. — Вас никто не слышит?
— Что случилось? — В другое время он бы не преминул съязвить, что тоже учил регламент связи, но сейчас было не до того.
— Отказал двигатель Максвелла.
На осознание ушло некоторое время.
— Сбились настройки? — уточнил Оркана, чувствуя выступающий на лбу пот.
— Треснула катушка.
Это был приговор. Капитан это помнил со школы, но пытался опровергнуть очевидное ещё несколько секунд. Он ещё успел порадоваться, что другим его было не только не слышно, но и не видно. Двигатели Максвелла разгоняли межзвездные корабли до тех скоростей, на которых дальние путешествия начинали иметь смысл. Вспомогательные импульсные двигатели служили только для маневрирования по прибытии в точку назначения, летать на них смысла не имело — от Альбы до Земли импульсный корабль добирался бы лет триста. А уж от созвездия Стаггера...
К тому же, импульсные двигатели тратили топливо, запас которого был не безграничен. Их хватало на поддержание "Деметры" на орбите, но, как только запас выработается — корабль неизбежно упадет. Никто, конечно, не рассчитывал оставаться тут дольше, чем на пару лет и лишних цистерн с горючим тоже не тащили.
Конечно, можно было бы попытаться синтезировать топливо, как они синтезировали пищу, но пришлось бы быть весьма аккуратными в воспроизведении состава ядерного горючего, чтобы не повторить судьбу печально известной "Черной Чайки"...
— Капитан? — осмелилась нарушить его размышления Варав.
Текткетка не хуже него понимала, чем чреват отказ двигателя Максвелла. В лучшем случае они застрянут здесь до прихода спасательной экспедиции — на год, на два, а то и на целых пять. В худшем... Корабли не всегда возвращались из дальних экспедиций. Их курс прокладывался по мере удаления корабля от ФеРРы, за пределы галактики, и не был известен остающимся. Разве что приблизительные квадраты, куда направлялась экспедиция. И, когда они пропадали, их не всегда могли найти.
Оркана сжал и разжал кулак и принял единственно верное в данной ситуации решение:
— Нам придется сажать корабль.
Глава четвертая — Б
Турмалин огляделся, и на сердце вмиг потеплело. Родной дом, родная пещера. Вон даже царапина на камне у входа, которую он в детстве сам проковырял ножиком — пытался вырезать своё имя, но мать увидела и больно оттаскала за уши. От проёма, загороженного циновкой и ведущего на кухню, веяло теплом, слышались тихие голоса. То-то все обрадуются, узнав, что он вернулся!
Турмалин глубоко вздохнул и, нагибаясь, чтобы не задеть головой каменный свод, шагнул вперед...
Звон колокольчика вернул его к реальности, где не было никакой пещеры и камней. А только отполированные лавки, строгий судья за кафедрой, перепуганная (или кажущаяся таковой) подозреваемая, её случайный защитник с абсолютно обреченным взглядом и всё тот же не в меру веселый соотечественник-кристаллия. По правую руку, совсем рядом. Турмалин резко отодвинулся, проклиная себя за глупую поспешность и за беспечность, которая позволила ему заснуть в такой обстановке, и едва не взвыл — проклятая крышка всё-таки впилась в бок острым краем.
За спиной у судьи маячил жрец богини правосудия -Тиннит в чёрно-алых одежах. Это была обычная формальность, их всегда звали на самые разные разбирательства. Считалось, что присутствие жреца может помешать преступнику выйти сухим из воды — ведь для благоприятного исхода дела ему придется подкупить сразу двоих: и судью, и служителя богини. А жрецы слыли совершенно неподкупными созданиями, да к тому же умеющими с ходу отличать правду от лжи. Поэтому приглашать их на судебные заседания стало привычной практикой. У кристаллий такой обычай тоже имелся, с той лишь разницей, что за истиной они обращались преимущественно не к жрецам, а к жрицам.
Турмалин опасливо покосился вправо. Преследователь откровенно скучал и даже не глядел в его сторону. Разумеется, этот негодяй не будет предпринимать никаких действий при всех, да ещё и в зале суда. Но вот потом... Может, стоит вообще убраться из города на время?
Турмалин решил, что после заседания надо будет увязаться за кем-нибудь. Да хоть за той компанией выпивох, которых тоже притащили из "Ветки Омелы" для дачи свидетельских показаний. Им-то и грозил колокольчиком судья, призывая к тишине.
Наконец, все успокоились, и разбирательство началось.
Турмалина мало занимало происходящее. Бок остро саднил, и ему очень хотелось сменить положение или хотя бы отодвинуться. Но это было сложно сделать, не привлекая внимания.
Из обрывков фраз, долетавших до ушей, он всё же уяснил, что истеричная девица — не та особа, которую искали четверо молодцов. По портретику, которым размахивали наёмники, арестовать можно было хоть почтовую кобылу, если бы та умела колдовать — по остальным приметам всё сходилось: уши есть, глаза есть, в гриве — ленточка. Художник явно перемудрил, а мужики и рады стараться.
Одно оставалось непонятным — если волшебница не чувствовала за собой никакой вины, то чего же она крик поднимала? Похоже, она и сама не ведала. Умом барышня явно была не крепка, зато на язык бойкая, как сорока. Тот парень, что ввязался в драку, не знал, куда глаза девать от стыда. Его губы беззвучно шевелились, и Турмалин с изумлением понял, что юноша молится. Может, всё-таки монах? Из ордена каких-нибудь защитников униженных и оскорбленных?
Рассказ волшебницы был достаточно запутанным, а местами даже сомнительным. Но жрец Тиннит, выслушав бессвязный поток, подтвердил:
— Она говорит правду.
После этого в словах девицы больше никто не сомневался — раз неподкупный жрец сказал, значит, так оно и есть. А Турмалин запаниковал: ведь если его начнут расспрашивать, и служитель Тиннит распознает ложь... Ох, как может нехорошо получиться. Он уже начал было прикидывать, как будет пробиваться к двери, если придется бежать. Но судья лишь обратился к свидетелям с вопросом, не имеют ли достопочтенные господа возражений и дополнений к тому, что было сказано. Господа не нашли, чего добавить, и на этом очевидцев происшествия оставили в покое.
Когда же слово взял хозяин таверны, Турмалин снова едва не задремал. Гном вышел, откашлялся и развернул длинный свиток. Видимо, боялся не упомнить всех потерь и продешевить с оценкой ущерба. Каждый пункт в свитке он считал нужным расшифровать, поэтому всякий раз сбивался с заготовленного текста и со вкусом расписывал, какой непоправимый вред был нанесен мебели, лестницам, посуде, стенам, картинам на стенах... При этом голосом коротышка обладал нудным и монотонным, а оратор из него был вовсе никудышный. Даже привычный к скуке и бюрократии судья зевнул, прикрывая рот рукой.
Но покой был недолгим.
— Что? Как это тысяча золотых?! — от отчаянного вопля у Турмалина аж уши заложило.
Кристаллия едва не подпрыгнул на месте от неожиданности. И, похоже, не он один. У незадачливой волшебницы голос был пронзительный и громкий.
Хитрый трактирщик, действительно, загнул с ценой. За тысячу золотых весь его трактир с потрохами можно было купить, и ещё бы осталось.
— Это грабёж! — запричитала волшебница, нервно теребя медную пряжку на своём поясе. — У меня нет таких денег. Господин судья, скажите ему... Да я и за три года подобной суммы не наберу. Это нечестно!
— Возможно, пострадавшая сторона готова пойти на уступки и снизить запросы? — судья, сделал упор на слове "снизить" и, нахмурившись, посмотрел на гнома.
Тот ухмыльнулся.
— Ну, если госпоже будет угодно, я могу согласиться на кое-что взамен денег.
— Кое-что? — девица занервничала, оправляя длинную — почти по колено — светло-зелёную рубашку.
Со свидетельских скамеек послышались недвусмысленные смешки. Незнакомый кристаллия даже присвистнул.
— А вот неча всяким волшебкам в короткой юбке шастать! — выкрикнул старушечий голос.
Другой, сплюнув, согласился.
— Тьфу, стыдобища-то какая.
Хозяин трактира невозмутимо повернулся к кафедре.
— Господин судья, я готов снять все претензии, если в качестве возмещения ущерба моему заведению эта дама оставит свою учёную птицу. Сокола, если я не ошибаюсь. Его трюки могут привлекать новых посетителей, и это, хотя и не сразу, покроет ущерб, нанесенный заведению. Если никто не против, я согласен принять этот откуп и не имею более претензий к уважаемым заключенным.
Судья едва успел открыть рот, как девица снова испустила истошный вопль, на этот раз абсолютно нечленораздельный.
Её не останавливал ни звон колокольчика, ни призывы к порядку. На судью было жалко смотреть. Похоже, у него впервые не получалось прекратить безобразие собственными силами. Он уже было поднял руку, чтобы позвать стражу, но тут юноша, сидящий на скамье подсудимых, встал, сгреб волшебницу в охапку и крепко зажал ей рот рукой.
— Извините, — тихо сказал он. — Она случайно.
В зале послышалось сдавленное хрюканье, а потом грянул многоголосый хохот.
— Если это случайно, то как же тогда нарочно? — выкрикнул кто-то совсем рядом.
Уж не соотечественник ли голос подал? Турмалин покосился в сторону и встретился с насмешливым взглядом. Похоже, и правда, он.
— Тишина! — завопил судья.
Если бы его колокольчик был полноценным колоколом, то тут давно бы уже все оглохли. Наконец, порядок удалось восстановить. Судья облегченно вытер пот со лба. В этот момент к нему наклонился жрец правосудия и зашептал что-то на ухо. Ни слова не разобрать, но судя по всему, что-то очень серьезное. Эти просто так болтать не будут.
Выслушав то, что не предназначалось для чужих ушей, судья кивнул и, решительно стукнув молоточком по кафедре, огласил приговор.
— Бриан, сын Ритаха и Кэйлин, дочь Тивен признаются виновными в учинении беспорядков в таверне "Ветка омелы". Однако, принимая во внимание все обстоятельства дела, а также явно завышенную цену ущерба, суд не может оставить птицу, принадлежащую Кэйлин, дочери Тивен в качестве платы за причиненные неудобства. Господин трактирщик обязан передать ручного сокола администрации города.
Со скамьи истца послышался горький вздох. Судья прокашлялся и продолжил.
— Городская администрация пришлет в "Ветку омелы" оценочную комиссию, которая составит опись повреждений, после чего власти выплатят компенсацию пострадавшему. Кэйлин, дочь Тивен и Бриан, сын Ритаха должны принести извинения хозяину трактира, после чего могут быть свободны...
Молоточек взлетел над кафедрой, но волшебница, снова нарушив процедуру, вскочила с места.
— Я к-к-конечно извиняюсь, я не хотела ничего ломать. Но как же птица? — От волнения Кэйлин начала заикаться. — Я не м-м-огу без К-к-кирры!
— Приходите в мэрию! — отрезал судья и всё-таки стукнул молоточком, завершая такой утомительный для него процесс.
Юноша встал, поклонился судье, потом гному.
— Я приношу извинения за наше бездумное поведение и все неприятности, которые мы вам доставили.
Сказано это было с большим достоинством и раскаянием одновременно.
— А где мы сможем наши вещички забрать? — встряла волшебница, испортив торжественность момента. — У меня там книжка важная. А у Брианчика меч! Нам ведь всё вернут?
Юноша в момент сник, нахмурился и еле слышно прошипел:
— Сколько раз говорить, не называй меня Брианчиком.
Турмалин улыбнулся. Тихий шепот не долетел бы до свидетельских скамеек, но он неплохо умел читать по губам. Бриану можно было только посочувствовать. Ввязаться в драку, чтобы защитить честь женщины — это так благородно! Пять минут дерешься, потом пять дней разгребаешь последствия — веселая жизнь получается.
— Господин судья, я правильно понимаю, что всё закончилось, и можно уходить? — сосед-кристаллия поднялся со своего места.
Турмалин снова напрягся. И правда, скажут сейчас всем расходиться. А ну как этот за ним увяжется? А потом чик-чик по шее в каком-нибудь переулке — и никакая крышка не поможет.
Нет, надо уйти сильно позже, следовать только по самым людным и шумным улицам — не будет же он при свидетелях резать? Но и особо большой толпы лучше избегать, в толчее не всегда разберешься, кто там пристроился сбоку и кошелек вытянуть пытается, а кто уже и ножик достает. Расслабляться нельзя! Конечно, сейчас судья махнул рукой, и большинство свидетелей разбрелись, включая проклятого кристаллию. Но ему ничто не мешает притаиться за углом, и...
— Господин эльф, я хотел и вам принести извинения. Вас ведь тоже задело тем заклинанием?
Турмалин вздрогнул. Погруженный в размышления, он не заметил, как Бриан подошел к нему.
Плохо, очень плохо. Нужно всё время быть начеку, не притуплять бдительность ни на секунду.
— Н-ничего страшного, — уверил он юношу, и тут же вспомнил, что высокомерный светлый вряд ли бы ответил именно так.
Пришлось быстро опомниться и состроить надменную рожу:
— Я готов простить тебя, если... — у Турмалина появилась удачная мысль, — если ты проводишь меня до "Ветки омелы" и поможешь мне перенести вещи в другую гостиницу. Я не намерен оставаться в том свинарнике.
Кристаллия погрешил против истины: до вчерашнего происшествия в трактире было даже прибрано. Но расчёт был верный — похоже, Бриан был из тех, кто не отказывает, когда его о чем-то просят. Настоящий рыцарь-воин, без страха и упрёка. Такие вечно страдают от собственных принципов.
— Конечно. Вы сможете немного подождать? Нам с Кэйлин нужно зайти за вещами, а потом в мэрию. Эта птица для неё очень важна, понимаете? Если сокола не вернут, Кэйлин будет очень-очень плохо.
Турмалин важно кивнул. Разумеется, он слышал о том, что животные магов — это совсем не то, что комнатные собачки или кошки. Если птицу разлучить с хозяйкой надолго, то обеим может не поздоровиться.
