Неожиданный толчок в плечо едва не швырнул Ормата на землю. Использовав энергию удара, парень развернулся на пятке, готовый к смертельной драке... и засмеялся от облегчения. Всего лишь Зейлат и Силад. Подкрадываются к честным людям, дурни безголовые.
— Что-то ты какой-то дерганный, — могучие плечи Зейлата дрожали от тихого смеха. — Пивка, что ли, хлебни — оно в этом году высший класс.
Улыбка здоровяка казалось свирепой из-за десятка покрывавших широкое лицо шрамов от кулачных ударов, но Ормат знал, что в обычной жизни его напарник по множеству уличных сражений удивительно добродушный человек.
— Ну, так по стаканчику? — ухо Зейлата почти касалось левого плеча. В прошлом году, когда всех погнали на строительство склада, балка очень неудачно упала. Или наоборот, удачно — как посмотреть.
— По такой погодке каждый стаканчик, что кувалдой по башке, — Ормат смахнул пот, — даже ночью жара не спадает.
— Это точно, — неожиданно поддакнул Силад, махнув пятнистой от множества ожогов ладонью — следами возни с примитивной поселковой техникой, — послушай, мы тут кое-чего набрали... в общем, давай через часок рванем к омуту. Посидим в тесном кругу.
— Сегодня? Нет, никак не получится, — замотал головой Ормат, — что-то скверно я себя чувствую. Приболел, наверное.
— Да, вижу как твоя болезнь называется, — засмеялся Зейлат. — Симпатичная, ничего не скажешь. Ладно, тогда не будем мешать.
Ормат проследил за взглядом драчуна, Лирита снова помахала рукой. Девушка стояла в десятке метров от него. Ормат махнул в ответ. Приятели деликатно растворились в темноте. Ормат с улыбкой направился к девушке. Во-первых, он должен вести себя естественно, а во-вторых... почему бы ему не провести с удовольствием последний день в родных краях?
Лирита распустила свой хвостик, но пшеничные волосы все равно не доставали до плеч. Васильковое платье, переливающееся белыми крапинками узора, подчеркивало крепкие бедра и манящую округлую грудь.
Интересно, а как она выглядит без одежды? Ормат улыбнулся промелькнувшей беспокойной мысли, скользя глазами по захватывающим дух выпуклостям.
— Ты куда это уставился? — твердый кулачок уперся в подбородок парня, заставляя его поднять глаза.
— Вышивкой любуюсь — отозвался он с самой лучшей из своих улыбок. — Неужели, это серебро?
— Скажешь тоже, просто особая нить, отец привез... — девушка осеклась и строго блеснула глазами. — Не смей мне заговаривать зубы. Слышишь?
— И в мыслях не было, моя госпожа, — отозвался Ормат, изображая что-то вроде поклона.
Когда он выпрямился, Лирита все еще смотрела на него с сомненьем. Бронзовые от загара пальцы как-то робко касались вышитого на плече цветка.
— Тебе действительно нравится? — спросила она с необычной для нее робостью.
— Тебе идет, — честно ответил Ормат, и с удовольствием увидел, как порозовели в темноте щечки девушки.
— А Лислава сказала, что мне лучше всего замотаться в плащ, который я ношу на плантациях, — пробормотала она, глядя куда-то в сторону, — чтобы не позориться.
— Кого ты слушаешь? — фыркнул Ормат. — Малявка просто завидует. У нее у самой-то задница, как у мальчишки, а грудь плоская, как...
— Ормат, — строго сказала Лирита.
— Я имел в виду, что она ошибается. Ты сегодня просто красавица.
— Ох, хватит молоть чепуху, — девушка отвернулась, будто изучая что-то очень интересное у себя за плечом. Ормат с радостью заметил, что выступающий из волос краешек ушка покраснел, как заря.
Со стороны рынка донеслись переливы свирелей и лютен. Похоже, кто-то из поселковых решил, что выпил и съел достаточно, а значит пора переходить ко второму номеру программы.
— Пойдем, потанцуем, — Ормат потянул Лириту за плечо.
— Не хочется что-то, — уперлась девушка.
— Глупости. Пойдем. Сейчас все так перепились, что на тебя никто внимания не обратит. Даже если ты на руках ходить станешь.
"А той, кто дразнит тебя коровой, нужно язык оторвать", — мысленно добавил Ормат.
Как бы нехотя она позволила себя увести на освобождавшуюся от людей площадку. Лютни задали лихой, перевитый свирелями ритм. Ладони Ормата легли на бедра девушки. Лирита, строго топнув каблучком, утвердила наглые руки на талии. Ормат улыбнулся, молодой жар сильного здорового тела прорывался сквозь тонкую ткань, обволакивая пальцы. Лютни плакали, свирели смелись, девушка сперва робко, а потом все смелей кружилась в руках Ормата. Совсем как перышко — мимолетно удивился он — кто бы мог подумать. А мелодия все вела и вела за собой куда-то далеко-далеко. На губах Лириты появились мечтательная улыбка. Несколько раз Ормат бегал к столам за пивом для себя и сладкой фруктовой настойкой для девушки. Лирита раскраснелась и совсем позабыла смущение. Теперь она уже сама просила Ормата скорее снова начать танцевать. И Ормат танцевал, до кружения земли, до жарких искр в голове.
Мелодия сменилась, теперь она успокаивала, давая танцующим передышку. Лирита уткнулась горячим лбом в его широкое плечо. Казалась, она не замечала, что прижимается к Ормату своей пышной упругой грудью. Его пальцы гладили нежный затылок, перебирая мягкие влажные пряди. Девушка слегка покачивалась из стороны в сторону в ритм музыки. Ормат даже подумал, что она задремала.
— Ты знаешь, я в первый раз была с парнем именно на празднике бину, — неожиданно прошептала девушка, не поднимая головы.
— Вот как, — спокойно сказал он, ничем не выдав удивления от странного откровения, — а говорят, после такого на всю жизнь в душе остается что-то... этакое. Ты совсем не похожа на ведьму.
Лирита заерзала на плече Ормата, устраиваясь на нем щекой. Серый глаз с бездонным зрачком снизу вверх глядел на его лицо.
— Не ведьма, говоришь?! — Лирита тихо засмеялась в его рубашку. — Я никому этого не говорила, но могу видеть то, что у человека внутри.
Ормат чуть свел брови.
— Нет, ты не так понял, я имею в виду не сердце или там легкие. Глубже. Я вижу плохой человек или хороший. Многое вижу. Вот ты — очень гордый. Гордый, как знатный князь, — горячая ладонь похлопала по груди Ормата. — И еще ты очень добрый.
Ормат только покачал головой. Некоторым людям нельзя пить, они от этого глупеют больше обычного.
— Ли! Ты где, Ли?! Тебя мама ищет, — между столами бродила худенькая светловолосая девчонка.
Лирита, вздохнув, отстранилась:
— Мне нужно идти.
Ормат, скользнув пальцами по высокой шее, отступил на шаг:
— Я вообще-то тоже собирался...
Девушка, зажав в кулаке край его рубахи, заставила Ормата подступить ближе:
— На старой сушилке через два часа, — коснулся его уха горячий шепот.
Не прибавив ни слова, она пошла навстречу подозрительно смотрящей сестре. Ормат долго глядел ей вслед:
— Извини, — прошептал Ормат, — Извини, Лирита, но я не приду.
Сквозь пряную ночную темноту Ормат скользил на юг, с каждым шагом приближаясь к Плачущему лесу. Сухие сморщенные листья шелестели о штанины жестких брюк. Набитый заплечный мешок постукивал по спине. Уходя из-под родного крова, Ормат захватил не только содержимое своего тайника, но еще и обшарил весь дом. Благо отец до сих пор где-то праздновал. Досадно, но особыми богатствами разжиться не удалось. Если в доме и были деньги, то старик так хорошо запрятал свои сбережения, что найти их не было никакой возможности. Самой большой добычей стала запечатанная упаковка с вытяжкой и железы твердоспина — знаменитый афродизиак. При случае можно будет продать или на что-нибудь обменять. Ну, хоть шерсти клок.
Тропинка привела беглеца к развилке. Налево к лесу, направо... если пойти направо можно очень быстро добраться до старой сушилки. Не-е-ет, он не такой дурак. Ормат решительно свернул к лесу. Несмотря на твердое решение, его грызла острозубая злость. Больше всего бесило, что ему приходится бежать. Не уйти, когда он сам решит, что пришло время, а именно бежать. И от кого бежать — от еле держащегося в седле кудрявого болванчика, которого он должен бояться только потому, что этот болванчик — его князь. Пальцы сжимались в кулаки, перед глазами маячила хлипкая шея князька. Как же хотелось ее свернуть! Он тряхнул головой, прогоняя глупые фантазии. Где он, а где князь... Ормат злобно пнул ближайший куст, тонкие ветки задрожали, в воздух поднялось шуршащее облачко жухлых листьев. Он шагнул дальше, когда краем глаза увидел, что среди высокой травы в свете звезд мелькнуло что-то алое.
Опустившись на корточки, Ормат раздвинул сухую траву. Рубинник. Уже созревший. Он помнил, как Лирита говорила, что это ее любимые ягоды. Ормат стал собирать в пригоршню гладкие тяжелые шарики.
Он уйдет. Но уйдет не как беглец, а как свободный человек.
Ормат быстро вернулся к развилке, сильные ноги легко несли его по знакомой дороге. Скоро он увидел приземистое, до половины вросшее в землю здание с серой двухскатной крышей. В темном провале чердачного окна танцевал одинокий огонек. Рядом с окном прислонилась к покосившейся бревенчатой стене старая лестница. Ормат с тревожной опаской начал подниматься по скрипящим ступенькам.
Даже не будь его глаза ослеплены заветным огоньком, навряд ли он бы заметил внимательно наблюдающую за ним тень.
Ее лицо в дрожащем свете показалось совершенно незнакомым. Танцующие тени вдруг подчеркнули атласную гладкость кожи, хрупкое благородство скул, страстную загадочность глаз. Ормат на миг замер в приступе совершенно несвойственной ему робости. Ему показалось, что он стал свидетелем древней могущественной магии. Может, Лирита действительно ведьма, или это волшебное пламя открывает то, что прятало солнце?
Он не знал и не хотел разбираться.
Нагнувшись, Ормат коснулся девичьих губ, они оказались прохладными, влажными от ягодного сока, пульсирующими от тока горячей крови.
Сбросив куртку, он вытянулся на мягком куске зеленой ткани, наброшенном поверх кип старого шуршащего саудового волокна. Лирита смотрела на него с каким-то неясным вопросом. Девушка успела переодеться, загорелые пальцы теребили маленькие пуговки белой блузки. Протянув руку, Ормат обхватил ее за плечи и прижал к себе. Она, не сопротивляясь, вытянулась рядом с ним, сквозь одежду он ощущал тепло ее тела. Вопрос медленно растворился в расширившихся чернейших зрачках, уступая место чему-то глубокому, дикому, безрассудному.
Неожиданно застеснявшись мозолей, Ормат самыми кончиками пальцев погладил ее нежное горло. Лирита чуть вынулась, тихо мурлыча. Ладонь нащупала крошечные пуговки. Он медленно расстегивал их одну за другой, девушка вздрагивала, когда кончики пальцев касались обнаженных кусочков кожи. Когда с докучливыми пуговками было покончено, она приподнялась и пошевелила плечами. Ткань мягко пропела, пьяный воздух поцеловал купола грудей.
Действительно большие. Ормату вдруг стало смешно, что еще недавно оценивал их с этой, оказывается, совсем не важной точки зрения. Сейчас в дрожащем сиянии волшебного огонька он видел, как прекрасные округлости лучатся изнутри мягким золотистым светом.
— Чему ты улыбаешься?
Он закрыл ее рот поцелуем. Ладони наполнились восхитительно упругой тяжестью. Через силу оторвавшись от пьянящих губ, он скользнул вниз по дорожащей ямочке шеи, скоро его жадный рот нащупал твердые соски. Из горла девушки вырвался низкий стон. Спешно срываемая одежда полетала прочь. Ормат словно погрузился в теплую реку. Сильные гладкие бедра девушки обняли его. Глубоко вздохнув, он чуть прикрыл глаза и позволил спокойным волнам унести себя в неизвестность.
Глава 9
Стук мягких туфель по синим, расчерченным изумрудными водорослями плиткам казался невыносимо громким в тишине коридоров. Лео всякий раз вздрагивал и бессознательно старался идти на цыпочках. Нервы князя, натянутые, как струны огромной арфы, дрожали, наполняя тело странной беспокоящей мелодией. С каждым шагом к высокой, украшенной бирюзой двери дрожь нервов-струн становилась все сильней. Лео, как ни старался, ничего не мог с этим поделать. Совершенно глупый и совершенно непобедимый страх. Остановившись на секунду, Лео сжал зубы — да что же это с ним, в конце концов, такое?!
Несколько раз наполнив до предела воздухом грудную клетку, он решительно зашагал вперед, не обращая внимания на обстрел отражающихся от стен звуков. Встав перед дверью, Лео, не медля ни секунды, потянул ее на себя. В лицо ударила смешанная с водой прохлада, из глубокой тени коридора донесся ласкающий уши плеск. Не позволяя себе остановиться и засомневаться, он быстро шагнул во влажную темноту. Мелодия струн изменилась. Те по-прежнему дрожали, но теперь в такт шагов звучало что-то вроде военного марша. Гордый победой, Лео чуть улыбнулся. Он дошел почти до конца коридора и едва не споткнулся, когда на фоне светлого прямоугольника входа в купол Родников возникла окутанная морозной дымкой стройная фигура.
Струны задрожали вразнобой, выдав полную какофонию, с приоткрытым ртом он смотрел на красавицу, не в силах ничего сказать. Зачесанные наверх волосы открывали прекрасную точеную шею. Падающий в коридор приглушенный сапфировый свет насквозь прошивал тоненькую накидку, словно в театре теней очерчивая манящий силуэт. Он не мог разглядеть лица, но не сомневался, что красавица улыбается.
— Я рада, что нам с князем пришли в голову схожие мысли, — промурлыкала тень голосом Замии, — А я уже думала, что мне придется купаться одной.
Лео шагнул вперед, но его остановил взмах стройной руки:
— Постой. Неужели ты хочешь наслаждаться родниками одетым?
У Леомира сперло дыхание, не в силах ответить, он только смотрел на силуэт Замии, чувствуя, как сердце молотом бьет о ребра.
Девушка тихо засмеялась, похоже новая роль доставляла ей удовольствие. Повернувшись к зрителю боком, она чуть выгнула спину и закинула тонкие руки за голову. Фигурка из мягкого черного бархата на синеватой бумаге. Длинные стройные ноги, переходящие в полусферы ягодиц, впалый живот, тяжелые груди с острыми навершиями сосков.
Задохнувшись, он взялся за верхнюю пуговицу пиджака. Проклятый кусочек перламутра стал тугим и непослушным, да и пальцы вдруг начали нервно дрожать.
— Ну же, не спеши так. Нам некуда торопиться, — лукаво сказало видение. Лео низко опустил голову, надеясь, что в темноте не видно как горят его щеки.
— Кажется, сейчас я тебе только мешаю, — тихо засмеялась девушка, когда Лео едва не оторвал упрямую пуговицу. — Оставлю князя пока одного, избавься спокойно от этих тряпок, я подожду.
Качнув бархатными бедрами, тень скрылась в сумерках купола.
Оглядевшись, Леомир увидел неподалеку от входа небольшой диванчик. Пиджак темной грудой упал на подушки, мягко прошелестев, забелела рубашка, следом на спинке диванчика повисли брюки. Закусив губу, Лео замер, на его лице отразилось мучительное колебание:
— Успокойся, — сказал он сам себе неожиданно охрипшим голосом, — и так уже выставил себя полным болваном. Постарайся хотя бы не опозориться. Еще больше.
Нервными движениями Лео избавился от белья. Волоски на коже приподнялись от прохладного ветерка. Он быстро растер плечи, стараясь прогнать мурашки. В последний раз взглянул на снятые вещи и подошел к мерцающему входу в купол. С того места, где он стоял, был виден только круглый бассейн, заключенный в оправу из блестящего от влаги дикого камня. Лечебная вода таинственно бурлила миллионами пузырьков, из невидимых затемненных углов ей шепотом подпевали родники. Воздух пах чем-то соленым, но в то же время приятным. Замии он рассмотреть не смог.
