В тени клинка

— Нет долга почетней, чем защита общины. Я даже жалею, что убийцы из Братства не спустились в наши катакомбы. Мы бы доказали, что они не имеют прав присваивать себе имя и веру в Спящего Короля и запрещать нам...

— Твой пыл делает тебе честь, сын мой, но помни — наша община ратует за приближение золотого века и всеобщего мира. Методы разбойников из Братства не для нас.

— Раньше мы совершали торжества при свете, а теперь нас загнали сюда, как крыс... — пробубнил воин.

Лицо жреца закаменело.

— Так это ты, сын мой, теперь решаешь, что для общины хорошо, а что плохо?

— Нет, нет! Отец, прости, я говорил в гневе и вовсе не посягал на твой авторитет.

Здоровяка буквально била дрожь, смуглое лицо стало серым. Жрец минуту молчал.

— Иди чадо, потом мы еще поговорим о твоей епитимье.

Воин буквально помчался прочь, жрец проводил его сгорбленную спину недовольным взглядом. Потом он будто встряхнулся и шагнул к котлу.

— А теперь, дети мои, мы приблизились к тому, ради чего здесь собрались.

— Отец! Отец! Отец! — десятки восторженных криков слились в долгий вой.

Жрец тоже возвысил голос.

— Сегодня мы можем торжествовать вдвойне. Из священных гор мор мне доставили великий дар, можно сказать дар от самого Вечного Короля, — паства завороженно молчала. — Ныне вы впервые узрите его.

Жрец склонился к костру и поднял стоявшую подле него коробочку из дорогого лакированного дерева. Холеная рука откинула крышку — на малиновой подкладке сияла полированной сталью латная перчатка.

— Вот он — священный инструмент нашего повелителя. Я впервые надену ее у вас на глазах!

Жрец вложил ладонь в стальной раструб, едва теплая кожа коснулась металла, перчатка дернулась, как живая, и затянулась на руке, словно сработала мышеловка. На лице жреца вспыхнул ужас, но через миг искаженные черты разладились, будто стекли, лицо стало холодным, застывшим. Он поднял руку в перчатке, так словно потянули за невидимую нить, привязанную к запястью; по залу пронеслась ледяная волна, она начисто вымела одуряющий дух благовоний. Многие охнули и обхватили себя руками, точно надеясь удержать в теле тепло. Барабаны смолки, как по команде. В воздухе раздался могучий гул, словно кто-то ударил в невидимый колокол.

Жрец пинком опрокинул котел, пламя жалко зашипело и погасло. Потрясенная паства воззрилась на наставника. Тот вновь оглядел собравшихся, но не так как раньше. Теперь жрец, словно говорил взглядом, с каждым в зале, вел неслышный и очень важный разговор. Он воздел руки и паства, повинуясь неслышному гласу, пала ниц.

Под потолком, девушка, оседлавшая теплую трубу, изумленно отложила снайперскую винтовку.

— Вот такие, детки, сказки на ночь, — пробормотала она.

Девушка снова припала к прицелу. Механизм легко поймал в перекрестье до неузнаваемости изменившееся лицо жреца. Палец лег на спуск... Перед глазами все поплыло, голова закружилась так, что снайперу пришлось прижаться грудью к трубе. Дыхание со свистом вырывалось из груди, тело покрылось потом.

Убийца с трудом выпрямилась и взглянула вниз без помощи прицела. Человечек у потухшего костра что-то говорил, но ей совершенно не хотелось прислушиваться. Все чувства просто вопили об опасности. Снова застучали барабаны, на сей раз четко, грозно.

— Феникс должен узнать.

Девушка вскочила и побежала по трубе, как по толстому бревну. Холодный воздух закружился вокруг, невнятные отзвуки слов и звуки барабанов, словно гнались за ней, пытались схватить, вцепиться... Дважды она едва не упала, но не замедлила бега. Впереди показалась спасительная темнота прохода, и девушка нырнула в нее, не обратив внимания на боль в ободранных локтях.

Очутившись в блаженном мраке, она облегченно вытерла ладонью мокрое лицо и поползла прочь от зала. Безумные звуки стихали за спиной, ей мерещилось, что они вздыхают и царапают камень у входа в лаз незримыми когтями, словно упустивший добычу зверь.

Глава 7

Чвак. Тяжелое лезвие увязало в боковине глиняной пирамидки.

— Ах, что б тебя...

— Хватит уже дергать. Ты должен был ее разрубить, а не распилить.

Тарс насупился, уперся ногой в верстак, на котором стояла мишень, и выдернул оружие. Далиат только покачал головой. Тарс засопел, так что его можно было услышать в другом углу мастерской. Широкоплечий, с густыми смоляными кудрями и чуть курносым носом он напоминал сердитого бычка.

— Наверное, она уже просто засохла, — наконец выдал подмастерье.

— Ты думаешь?

Далиат похлопал ладонью по шершавому боку пирамидки, наморщил лоб и огляделся.

— Ну, разве что чуть-чуть...

Наконец, он увидел на одном из отодвинутых верстаков закопченный ковш. Среди инструментов, предназначенных для ювелирной работы с миниатюрными механизмами, бронзовый уродец выглядел так же, как одетый в шкуры дикарь на придворном балу. Далиат ухватился за длинную ручку и плеснул на пирамидку водой.

— Вот так совсем хорошо.

Тарс посмотрел на глину как на личного врага.

— Не вижу разницы. По-моему это вообще не возможно.

— На самом деле ничего сложного. Если бы нужно было бы учить тебя тонкостям, я бы не взялся. А так... я видел, как вы деретесь с големами на вашем Летнем Фестивале. Никаких премудростей. Замахнулся пошире, ударил посильней. Сила у тебя есть... осталось только направить ее в нужное русло. Дай-ка...

Тарс снова фыркнул и протянул палаш.

— И не бей тут копытом.

— Что?

— Говорю, смотри, пока показываю.

Далиат размахнулся и ударил. Полоса стали размазалась как спица в колесе, пирамида чвакнула и верстак задрожал от удара. Тарс прижал ладонь к груди, точно удар пришелся по нему. Лезвие разрубило мишень до самого основания. Подмастерье ткнул пальцем во влажную грань — все та же вязкая глина...

— Будто волшебство...

— Никакого волшебства. Фокусов, кстати, я тебе пока тоже не показывал. Просто поставленный удар, — Далиат выдернул палаш и принялся восстанавливать разрезанную мишень. — Я уже говорил — представь себе плоскость, которая проходит через обух клинка и делит его пополам, назовем ее плоскостью клинка. Далее представь второю плоскость, которая проходит через точку на мишени, кисть и локоть вооруженной руки — это будет плоскость удара. Если ты хочешь нанести правильный удар, плоскость удара клинка должна полностью совпадать с плоскостью удара.

Тарс запустил пятерню в кудри.

— Я часто видел, как дерутся наши бойцы из фехтовального клуба. Никогда не замечал, чтобы кто-нибудь из них об этом заморачивался.

— Эти шуты просто соревнуются в ловкости и скорости реакции, у них и в мыслях нет, серьезно ранить противника или, не дай бог, убить, — Далиат протянул палаш подмастерью. — Пойми, чем больше расхождение между плоскостью клинка и плоскостью удара, тем больше будет сопротивление среды. Я даже не о плоти говорю... воздух тоже стремится опрокинуть клинок. Так ты просто не сможешь нанести глубокую рану, или... в особо трагичных случаях, ударишь плашмя, — ноготь лаорца скользнул по глине и указал на широкую вмятину. — Что толку в силе и скорости, если вместо того чтобы разрубить врага пополам ты его опрокинешь?

Тарс сверлил пирамиду взглядом исподлобья.

— Ничего свой первый микромотор я тоже не сразу собрал.

— Похвальная настойчивость.

— Только голос у тебя что-то не очень довольный.

— Мне кажется, я начал лучше понимать одного своего наставника... Наверное, в его глазах я подавал столь же мало надежд... Может, бросишь эту затею с Фестивалем?

— Да, да, я знаю, что со стороны это выглядит глупо, но мне нужен этот Фестиваль, у меня просто нет других вариантов.

— Деньги?

— Если бы так. У меня есть много способов заработать. Мне нужно положение... Слава... — Тарс оперся на рукоять палаша. — Вот смотри сам — мой отец был подмастерьем и я стал подмастерьем. Никакие деньги не заставят гильдию сделать меня мастером... Я бы смирился, если бы не сестра, но гильдию матери распустили... куда ей теперь идти? В портовые грузчики, или, прости господи, в проститутки? Так там, знаешь ли, тоже все места давно разобраны и чужаки никому не нужны. Один вариант сидеть на пособии, а пособие это... недаром оно положено каждому гражданину.

Тарс положил палаш и подошел к верстаку, на котором громоздились инструменты. Он взял одни из них — что-то вроде спицы с кончиком тоньше волоса — и принялся вертеть ее между пальцами.

— Пойми меня правильно — мне не трудно заботиться о сестре... Но ведь это не решает проблему. Рано или поздно ей нужно будет выйти замуж, родить детей... А где найдешь такого богача, который согласится содержать жену? — 'спица' жалобно заскрипела в кулаке. — Если бы я стал матером, то смог бы сделать ее своим подмастерьем. Но для этого мне нужна слава... Победителю фестиваля гильдия не сможет отказать.

— Если хочешь знать мое мнение, — мрачно сказал Далиат, — големы тебе в лучшем случае кости переломают.

— Значит, попытаюсь в следующем году. С тех пор как тетя Рина разбилась я отвечаю за семью... Что смешного?!

— Ничего. Извини, просто вспомнил... кое о чем. Но может лучше поискать другие пути? Все же деньги...

— Ох, может это я слишком широко сказал, что 'никакие деньги гильдию не убедят', но будь у меня такая заначка, я бы купил себе титул и плевал на всех с Небесной Башни. Мне столько за всю жизнь не скопить.

В мастерской повисло молчание, Далиат передернул плечами.

— Ладно! Болтовня нас к цели не приблизит! Давай, покажи мне удар сверху.

Тарс подобрал палаш и занес оружие над головой.

— Это довольно сложный удар — сосредоточься.

— Чего сложного?! — буркнул парень.

— Сложность в человеческой анатомии. Когда ты так поднимаешь оружие, оно оказывается в одной плоскости, а плечо, локоть и кисть в другой. Тоже вертикальной, но чуть под углом. Главное — это касается только первой четверти удара, потом нужно обе плоскости совместить... Что ты так скис?

— Слушай, а может, научишь меня колоть. Я видел — так големов тоже достают, да и проще это вроде...

— Именно что вроде. Когда клинок натыкается на кости (или что там у големов) в запястье возникает такая вибрация, что... в общем, тут сложностей не меньше. Тебе я бы колоть советовал только в крайнем случае... И знаешь еще что, — Далиат шагнул к подмастерью и щелкнул ногтем по витой гарде оружия, — избавься от этих железок.

— А как же пальцы?!

— Все детали, которые не симметричны плоскости клинка, нарушают равновесие оружия и выводят его из плоскости удара. По сравнению с вероятностью испортить удар, вероятность ранения кисти ничтожна.

Тар опустил голову, ну точь-в-точь упрямый бычок.

— Ты сам говорил, что используешь оружие с этими... как их... гардами... а мне, значит...

— Во-первых, у меня чуть-чуть побольше сноровки, а во-вторых, я, знаешь ли, успел привязаться к своим пальцам... Ладно, я посоветовал — тебе думать... Давай, вертикальный удар...

Слева на верстаке звякнули часы, Далиат вытянул шею и поглядел на экранчик.

— Так, извини, Тарс, но мне пора... Позанимаешься пока сам?!

— Да уж как-нибудь... Твой последний заказ на верстаке у входа.

Далиат пересек мастерскую и взял брусочек серебристого металла, размером примерно с большой палец. Он надавил на острую грань. Торец брусочка засветился, послышалась тихая мелодия, и из металла показался сверкающий росток. Росток усложнялся, за несколько секунд появились ветви и крошечные листочки, а центре возник крупный бутон. Словно подчиняясь музыке, бутон набух и распахнулся — в руке засиял чудесный цветок.

— Невероятно! Он как живой!

Далиат еще с минуту любовался на серебряный цветок, а потом снова нажал на грань. Через пару мгновений в руке оказался ничем не примечательный кусочек металла.

— Эх, зря ты голову под сабли подставлять собрался! Зря, Тарс! С таким талантом... не твое это дело!

— А кто из нас занимается только своими делами?!

Подмастерье подошел к Далиату и заглянул ему через плечо.

— Действительно тонкая работа, давно хотел сделать что-то подобное. Мне повезло с твоим заказом.

— Скорее уж мне с тобой.

— Давай решим, что нам обоим повезло. Ты меня учишь, я собираю для тебя машинки, которые ты не хочешь проводить по реестру... — Тарс склонился к его уху и зашептал. — Та схема, которую ты мне дал... я ее почти закончил... Так и не понял что это, но у меня от нее мурашки...

Далиат похлопал подмастерье по крепкому плечу.

— Не того ты боишься, Тарс. Совсем не того... Давай лучше занимайся, как следует. Я потом выберу время, постараюсь тебя как следует натаскать... Будет очень обидно если это тупые големы снесут тебе голову.

— Слушаюсь, господин наставник.

Тарас шутливо поклонился, подошел к мишени, подобрал палаш и принялся его разглядывать так, словно видел его в первый раз.

— Один штурман рассказывал мне, что есть такие клинки, которые разрежут все что угодно даже камень... нужно только рукой шевельнуть... они чуть ли не живые и сами знают, куда и как бить... Хозяин такого оружия непобедим... Великие мастера гильдии передают его, как сокровище, из рук в руки... Ой, прости, тебе, наверное, смешно слушать такие сказки.

Далиат остановился перед дверью.

— Нет. Не смешно. Это грустная сказка.

— Да?! А почему?

— Как-нибудь в другой раз. Главное запомни — не бывает непобедимых бойцов.

Уже ступив за порог, он обернулся и посмотрел на 'ученика'. Подмастерье стоял с занесенным над головой палашом и свирепо смотрел на мишень. Далиат быстро отвернулся. Он так делал еще в детстве, когда видел что-то стыдное или неловкое. За спиной металл чвакнул о глину. Далиат захлопнул дверь.

Накрапывал холодный противный дождик, он потуже затянул воротник куртки и двинулся вниз по улице. Скоро он пересек Соляную и остановился у знакомого переулка. Дорогу перегородили три машины. Блестящие и роскошные, они напоминали подарочные упаковки конфет.

А вот внутри седели вовсе не шоколадные зверушки. К Далиату повернулась похожая на ядро голова. Массивный снаряд был всажен в широченные плечи обтянутые безвкусной золотистой курткой. Шеи он разглядеть так и не смог, возможно, конструкция пассажира 'конфетной коробки' и не предполагала таких излишеств.

'Та-а-ак...' Он с независимым видом перешел на другую сторону улицы и шагнул под козырек над входом в обувную лавку. 'Вовсе ничего я не высматриваю... От дождя прячусь, за здоровье беспокоюсь... больницы сейчас знаете какие дорогие?! Хотя... вряд ли ребятишек волнуют денежные вопросы... Каждая машина стоит, как домик за городом, да еще налоооги... Наверное, это и называется бандитский шик'.

Из переулка показался здоровенный, заплывший жиром мужик. Далиат узнал его сразу, хотя прежде никогда не видел. О Большом Урме по всему Тальгу ходило множество историй. Громадный, словно составленный из шаров — вылитый слон, если б не остренький носик, торчащий между румяных пирогов щек. Кому-то он мог показаться добродушным.

За бандитским королем шагали шестеро телохранителей. Как слоники за мамой слонихой. Урм остановился у ближайшей машины, подручные окружили главаря живым кольцом. С разных сторон улицы к бандитскому отряду метнулось два человечка, телохранители чуть подвинулись и пропустили их к шефу.