Ова 3

— Но не это самое ироничное. Вся ирония в том, что он такой совсем один. Да! Он такой один. А вокруг одни сплошные тупики. Нет-нет-нет. У нас тут целые кланы, развитие которых зашло в тупик. Понимаешь? Вот Хьюго. Все. Конечная точка маршрута. Им больше некуда развиваться самим по себе. Их текущие способности — это все, что можно выжать из этого направления. Тупик. Помочь может только смешение с другими кланами. А тут начинаются сложности. Их гены доминанты, и свежая кровь неклановых синоби никакого влияния уже давно не оказывает. А клановые синоби? Где же их возьмешь? У них же нет специалистов по генетике, чтобы такие анализы проводить. Да и достаточно сильных кланов в Конохе...

Мужчина издал многозначительный вздох.

— Это касается не только Хьюго. Любой клан с узкой специализацией есть не что иное, как эволюционный тупик. Нет изменения — нет развития. Нет развития — нет эволюции. Это стагнация. Синоби топчутся на месте. А Орочимару-сама, подталкивающего процесс эволюции, называют чудовищем. Какое лицемерие.

И Сигурэ было, что сказать этому умнику, но она даже не стала мычать, демонстрируя свое несогласие с его позиций. Нет смысла спорить с сумасшедшими.

— Я уверен, ты со мной не согласишься. Конечно. Очередной безумец, повернувшийся из-за избытка знаний. Но я тебя разочарую. Первый и Второй Хокаге, оба, вели записи, которые послужили основой исследований Орочимару-сама. Они приходили в свое время к примерно схожим выводам, со скидкой на время и некоторую неполноту их собственных познаний в этих вопросах. Просто они были Хокаге. Если бы Орочимару-сама был бы Хокаге, его мнение никто не осмелился бы назвать бредом сумасшедшего, верно? Таков уж наш мир.

Он снова вернулся к ее столу, погладив по волосам.

— Так жаль. Но ты получишь награду, столь неадекватную своему вкладу. Тебе, возможно, было интересно, кто ты? У тебя не было ответа, только предположения. И никакого выбора, только смириться с тем, что ты не знаешь, кто ты. Это, наверное, невероятно грустно. Но я очень рад, что ты так неожиданно свалилась мне в руки. Это мило с твоей стороны. Мне было так сложно найти подходящего человека, а ты подходишь просто идеально.

Теплые пальцы пробежались по животу.

— Не бойся. Просто ничего не бойся. Тебе не будет больно. Я сделаю все очень аккуратно...

Глава 3/9.

Логово Орочимару.

Я не был удивлен, скорее наоборот. Чего-то подобного я и ожидал. Скалистый остров почти в километре от береговой линии. Внешне выглядит просто как скальный выступ, таких в этих местах хватает. Но я видел его насквозь, вместе с большинством внутренних помещений. Некоторые были скрыты для моих способностей, но это нормально. Было бы подозрительно, если бы весь комплекс просвечивался насквозь. Я отчетливо видел несколько живых обитателей. Ну, это несложно исправить.

Поднимаю руку и направляю ее на скалу. Там где-то сверху есть замаскированный вход, но это для слабаков. Направленный луч природной энергии выбивает кусок скалы, а затем расплавляет камень, пока не попадает во внутренние помещения.

Убираю технику и прыгаю внутрь. Кто не спрятался, я не виноват.

В комнате полыхает пожар, здесь же первый обитатель убежища. То, что от него осталось. А осталось тут немногое. Сигурэ я не ощущаю.

— Оракул. Где она?

"Где-то здесь" — пришел ответ.

Ладно, значит, найду сам. Ориентируюсь на ближайшего живого человека и иду к нему. Разрушений пока хватит, не хочу, чтобы здесь все обрушилось. Поэтому просто выхожу через остатки дверей и иду по заполненному дымом коридору. Вообще я шел к определенному человеку, забившемуся под стол в одной из комнат. Но в этот же коридор влетел синоби, который очень странно ощущался.

"Он и мертв. И жив" — спросила Оракул.

— Эдо Тенсей.

Я опять же не удивлен. Тело, в котором не происходит никаких процессов, обычных, для живого организма, при этом двигающееся. Марионетка. Пустышка. Призрак того, чего он являлся при жизни. Чем-то походит на меня, пожалуй.

Вскидываю руку, выставляя щит. Струя воды, который выстрелил зомбяк, не просто разбивается о щит, а тут же исчезает. Он не настоящий. Не совсем настоящий. Контролируемая физическая иллюзия, вроде теневого клона. Одна из наиболее сложных техник, известных в Конохе. Сложных в первую очередь потому, что от исполняющего не требуется большого объема чакры или владения особыми стихиями. Только знания и великолепный контроль чакры. Почти как в ирьениндзютсу.

Противник рывком сближается, атакуя в ближнем бою. Какой-то синоби, дзенин Камня, судя по форме. Не важно. Левая рука блокирует удар ноги, а правая с выпущенными лезвиями вминает труп в стену. Клинки врезаются в область сердца, и я просто двигаю руку вдоль тела, разрывая сердце, перерезая позвоночник, и вырывая лезвия вместе с кусками кишок. Тело падает на пол, тут же начинает работать регенерация трупа, но мой пинок отправляет туловище в полет вдоль коридора. Вскидываю руку, собираясь испепелить зомби лучом сенчакры. С псиной Пейна получилось, может и с этими прокатит?

Но не успеваю. Одергиваю руку, уходя от атаки, прорывающейся прямо сквозь стену. Снова вода, тела на распродаже со скидкой покупали? Но в этот раз многократно мощнее. Перевожу внимание и узнаю своего старого знакомого. Я его хорошо знаю.

Акулаголовый пробился сквозь полыхающую комнату, не заметив пламени, и бросился на меня. Ну, здравствуй, зомби-Кисама. Удар моего бронированного кулака в его подбородок останавливает рывок. В правой руке срабатывает механизм, и в противника отправляется снаряд. Акулья морда успевает сдвинуться, и снаряд врезается в плечо. Он же пытается достать меня ударом ноги. Но нет размаха и поза неудачная, так что удар выходит слишком слабый, чтобы я на него реагировал. Удар коленом в грудь приводит к тому, что у него хрустят суставы.

— Я убил тебя однажды, когда был человеком. Сейчас ты мне не противник.

Снаряд взрывается, отрывая зомби руку.

— Мне надоело, — сплюнув зубы, заговорил бывший Акацки, — что меня воскрешают всякие уроды. Три уровня вниз. Убей этого мудозвона!

А говорят, что заклятые враги не могут стать союзниками. Механизм в руке разгоняется, и я всаживаю в Кисаме сразу десяток снарядов. Все, что могу, до перезарядки. А затем насаживаю на лезвия и швыряю во второго неудачника, уже почти отрастившего оторванное достоинство. Врыв разрывает оба тела, но значительно меньше, чем если бы это были просто синоби, пусть и такие, как Кисаме. Все же воскрешение добавляет крепости организму. Но не думаю, что акацки дрался в полную силу. Ровно настолько, насколько его могла заставить драться техника воскрешения.

Тремя уровнями ниже кончается область моего зрения. Что-то там меня блокирует. Вот и посмотрю, что именно.

Луч сенчакры прорезает вполне аккуратное отверстие в полу, через которое я пролетаю вниз, пока не встаю на поверхность барьера. Фиолетовая стена света обжигает ступни и не пропускает меня дальше. Мерцание не помогает. Переход из физического мира тоже. И эта дрянь вполне в состоянии спалить средней силы синоби за несколько секунд.

Оглядываюсь. Здесь какие-то лаборатории и камеры. Несколько выживших жмутся в углы. Полагаю, они очень хотят, чтобы я их не заметил, или чтобы не обращал на них внимания. Как мило.

Выбираю из всех ближайших живых того, кто выглядит наименее ущербно, и иду к нему. Естественно, мне пытаются помешать. Прямо сквозь проделанную мной же дыру выскакивает куноити с флейтой и начинает играть. Какое-то гендзютсу, которое я даже замечаю. Луч сенчакры за спину срезает ей голову, лишая на некоторое время возможности играть. На какое-то время она не опасна.

Мужчина в старом больничном халате прятался за шкафом. И, когда понял, что я его нашел, забился, закрывая голову руками. Волна Ки его отрезвила.

— Как пройти за барьер?

— Я не знаю!

Еще раз волна Ки.

— Как пройти за барьер?

— Внизу! Барьер ставиться внизу! Это все, что я знаю!

Бесполезный кусок мяса. Взмах рукой обрывает его жизнь, а я "осматриваюсь", пытаясь найти подход к барьеру. Сверху спрыгивают успевшие восстановиться зомбяки. Первый получает луч сенчакры достаточно сильный, чтобы пробить в скале дыру. Не успел понять, его вынесло через отверстие или выжгло лучом? Вторым спрыгивает Кисаме.

"Я могу попробовать оборвать его нить"

— Попробуй.

Через проделанное мной отверстие в помещение врывается поток воды, в котором плавают акулы. Но мое оружие неплохо работает и под водой, поэтому рыбам переросткам на закуску уплывают снаряды. Несколько хлопков в воде им явно приходятся не по вкусу, и две выжившие рыбешки стремительно сваливают тем же путем, которым приплыли. С акулаголовым немного сложнее. Но мне достаточно выпадать из материального мира, чтобы двигаться под водой так же быстро, как и без воды. Поэтому Кисаме получает по морде, прежде чем я хватаю его за жабры и всаживаю в пасть несколько снарядов. Снова взрывы в воде, и, поскольку он потерял концентрацию, вода начинает стремительно вытекать из помещений. Пользуясь моментом вышвыриваю почти восстановившуюся куноити вслед за акулами.

"Я нашла место, где находиться печать, удерживающая технику. Она сразу за солнечным сплетением" — сообщила Оракул.

— И в чем подвох?

"Пространственное гендзютсу, благодаря которому до печати нельзя просто так достать"

— Но ты можешь?

Я сосредоточил внимание на регенерировавшем теле Кисаме.

"Если ты засунешь туда руку. Или хотя бы клинки. И подашь свою чакру"

— Запросто.

Подхожу к акулаголовому и вгоняю лезвия ему в спину, посылая туда чакру. Несколько секунд, и его тело начинает осыпаться прахом, из-под которого появляется тело жертвы. Какой-то мальчишка, и мне нет дела, кто это.

Вода перевернула мебель и вымыла все мелкие вещи, так что убежище выглядит сильно потрепанным. Стекло хрустит под ногами, и из-за угла вытекает лужа крови. Кого-то, похоже, размазало во время наводнения. Но спуск вниз обнаруживается быстро. Здесь стоит вода. Нет отверстий в стенах, чтобы она быстро вытекла. Но она постепенно испаряется от соприкосновения с барьером. Два синоби, выглядящие, как оборванцы, сидят в углах на той стороне барьера. А еще на той стороне барьера стоит синоби. И вот он живой.

— Какое несвоевременное упорство, — качает он головой.

Белый плащ с капюшоном, полностью скрывающим личность. И сейчас я не могу его просветить насквозь, потому что только "вижу" через барьер. Циркуляция чакры сквозь него крайне слабая.

— У тебя два варианта. Отдать мне моего человека или умереть.

Мужчина хмыкает:

— То есть в первом случае ты мне оставишь жизнь?

— У тебя будет шанс.

Он качает головой:

— Заманчиво, но я откажусь. Барьер ты все равно...

Шагом перемещаюсь к самому барьеру и, посылая огромное количество чакры в ладонь, надавливаю механическими пальцами на тонкую грань. По летящим во все стороны искрам и пошедшим по барьеру волнам становится ясно, что эта преграда временна.

— А вот это было неожиданно... — признается неизвестный.

А он действительно думал, что какая-то стенка сможет меня остановить? Или просто не понимал, с кем имеет дело? Большая ошибка. Вероятно, последняя большая ошибка в его жизни.

Он убегает куда-то вглубь помещений. А синоби, удерживающие барьер, пытаются сосредоточить технику на противостоянии мне. Но все это лишь немного меня замедляет. Пальцы оплавляются, но восстанавливаются быстрее. Я могу сосредоточить больше чакры в одной точке. Намного больше.

Проходит десяток секунд. И стоит появиться одной прорехе, как я толкаю сквозь образовавшееся отверстие руку. Как только на той стороне оказывает ладонь, с нее срывается луч. Вспышка, и от сидевшего слева синоби остается только нижняя часть туловища. Барьер тут же начинает опадать. Второй синоби дергается, видимо, собираясь что-нибудь предпринять. Но его постигает та же участь, что и его товарища.

Если бы этот барьер держал бы кто-нибудь посильнее, то, вполне вероятно, это стало бы для меня серьезной преградой. Но не в исполнении кучки недоумков.

Здесь уже не лаборатория, а скорее ритуальная комната. Печати, круги, какие-то пентаграммы. Я не настолько разбираюсь в фуин, чтобы сходу читать все эти рисунки, но могу понять их назначения. Это защитные контуры. И направлены они вовнутрь, а не вовне. Для сдерживания чего-то внутри.

— Я все это уже видел.

"О чем ты?" — спросила Оракул.

Зал с барьерами переходил в спуск, ведущий в еще больший зал. Вся эта махина помещений едва помещалась в этих скалах, наверняка не обошлось без каких-то хитростей с фуин и пространством.

— Скалистый остров в океане. Тюрьма с большим количеством защиты для твари, что сидит внизу. Я все это уже видел.

"А что ты ждал? Остров, окруженный водой, является отличной защитой от случайных людей. И тюрьму в таких местах делать тоже логично. Тюрьму не для временного содержания, а для вечного"

— Ничто не вечно в этом мире.

Я почувствовал Сигурэ, и потому шагом скользнул вниз. Сопротивление при скачке показало, что вокруг, прямо в воздухе, витает достаточно много чакры. И эта же чакра на несколько мгновений лишила меня чувств. Но лишь на пару мгновений. Круглая комната, все стены и пол которой покрыты печатями. Несколько столов. Почти все пусты, но на одном из них лежит Сигурэ. И то, что у нее вскрыто брюхо, мне очень не нравиться. На другом столе знакомое лицо. Как его там звали? Кабуто? Очкарик без сознания, и тоже со вспоротым брюхом. У стола с третьим телом копошиться тот парень в плаще с капюшоном. Он судорожно пытается успеть что-то сделать. За столом стоит большой чан, в котором плаваю змеи из источника.

— Ты не мог бы чуть-чуть подождать? — спрашивает неизвестный не оборачиваясь.

Шагом смещаюсь к нему, хватая за плечо и отбрасывая назад от стола. Он не оказывает сопротивление, лишь ойкнув и распластавшись по полу. На столе ребенок, на вид два-три года. На груди печать, незнакомый мне рисунок.

— Может, ты хоть мои злодейские планы послушаешь, как в тех тупых книжках Джарайи? Я почти закончил, мне совсем немного времени нужно. Я и так спешил, как мог, столько операций необхо...

— Заткнись, — оборвал я его, добавляя слова давлением Ки.

Он послушно умолк, пытаясь сесть на полу. Я быстро осмотрел ребенка. В грудной клетке был разрез, который уже затягивался. Бешеная регенерация. В остальном мальчишка казался... Казался. Темные пятна над глазами, лицо. Орочимару. Определенное родство точно есть. Если бы он еще не был лысым, возможно, волосы добавили бы сходства. Внутренне он не совсем... Человек, синоби, но все органы сильно развиты. Это как и с Сенджу, Узумаки или Учихами. Просто от природы значительно более крепкое здоровье. И еще в нем полно змей, которые преобразуют проклятую чакру. Но мальчишка не подавал признаков жизни.

Тогда я перешел к столу к Сигурэ. Из тела вырезаны некоторые органы, но печать на животе поддерживает в ней жизнь. Сознания нет. И...