Вопросов не оказалось, но по лицам Андрей видел, что большинство людей были весьма расстроены новыми перспективами. Кто совсем не пожалел о случившемся, так это детдомовские мальчишки. Еще бы — на ровном месте такие приключения!
— Раз вопросов нет, давайте займемся делом. Сегодня погода благоприятствует, так что девушки, я вас прошу заняться заготовками. Вам в помощь трое пацанов. Григорий Петрович, зная вашу ответственность и педантичность, я бы хотел, чтобы вы заняли должность завхоза. Магазинов в лесу нет, поэтому нужно максимально бережно относиться ко всему, что мы имеем. Это, кстати, касается всех. Порванное — зашивать, сломанное — чинить, ибо новое взять неоткуда. Григорий Петрович, выдайте девушкам корзины, ведра. Марк, Ильяс, вы, как профессионалы, берите в помощники по одному человеку, лопаты и ищите по округе глину. Такую, которая может пойти на кирпич, на кладочную смесь, чтобы не трескалась при обжиге. Аркадий, бери остальных и начинайте заготавливать лес на сруб. У Меленьтьева возьмите топоры, пилы, окорники и веревки. Складывайте готовые бревна у ближнего ручья, там будем ставить баню. Сушить лес некогда, будем строить из сырого. Бензопилы пока не трогайте, они пригодятся позже. Все, давайте за дело.
Люди разошлись. Вышел на улицу и Бородулин. Обойдя дом, он присел на верстак под навесом рядом с давно обосновавшимся там Старым Юрой.
— Хороший день сегодня, Юра, — начал он.
— Смотря для чего, — ответил тот. — Погода хорошая, однако. Охотиться можно, работать можно.
— А что плохо?
— Все плохо. Нынче под утро небо ясное было, я ходил звезды глядеть.
— И что наглядел?
— Все звезды на месте. Правильные звезды, такие, как должны быть. Земля неправильная, другая земля. Где должен ручей быть, там гора. Где должна гора быть, там болото. Где Ангара текла, там лес растет.
— Ты думаешь, это другая земля?
— Я не думаю, я это знаю, вижу, чувствую. Я всю жизнь по лесам ходил. Вдоль Енисея, вдоль Ангары. Каждую речку знал, каждую скалу, где какой зверь водится, где какая рыба ловится. Это был мой дом. А теперь у меня нет дома.
В голосе обыкновенно невозмутимого якута Андрей с удивлением услышал страдание.
— У тебя там осталась жена, дети?
— Жена моя давно умерла. Мои дети выросли и живут теперь в городах, никто из них не захотел по-настоящему узнать лес. А теперь у меня нет и моего леса.
— У всех нас там осталось что-то или кто-то. Дома, работа, близкие, вся прошлая жизнь. Теперь мы вот нашли этот дом и пытаемся сделать его своим. Тут большой лес. Такие же деревья, такая же трава, такие же звери. Почему бы тебе не сделать его своим домом?
— Ни к чему меня утешать, я в состоянии принимать вещи такими, какие они есть. Ты правильно сказал — у всех на той земле осталась старая жизнь. Но большинство твоих людей молоды, они оставили там совсем немного. У них, да и у тебя самого впереди еще вся жизнь. А я действительно старый. Мне осталось жить не так много. Я могу не успеть построить новый дом для себя.
— Но ты можешь хотя бы попытаться.
Юра, по своему обыкновению, надолго замолчал, пыхтя своей трубкой. И тут Андрея осенило — он, Старый Юра, хочет строить не для себя, а для кого-то, кого он сможет назвать своим сыном, пусть и приемным.
— Скажи, Юра, этот парнишка, твой тезка, он сможет научиться понимать лес? Ты ведь не просто так его выбрал.
— Ты умеешь видеть чуть больше остальных, потому ты и начальник. Но не обо всем стоит говорить вслух.
Юра докурил свою трубку и принялся выколачивать ее о ближайшее полено, всем видом показывая отсутствие интереса к дальнейшему разговору, но Андрей уже знал, что ему нужно сказать.
— Наш биолог утопил свое ружье. У него был как раз двадцатый калибр, как у тебя. Но осталось два десятка патронов с различной дробью. Возьми их, они тебе пригодятся.
— Это хорошо, однако, патроны я возьму. Но, — тут якут хитро прищурился, отчего его глаза, и без того не слишком большие, превратились в щелочки, — ты ведь хотел говорить не о патронах.
— От тебя ничего не скроешь. Да, я хотел еще и о другом. Мы уцепились за это место, потому что здесь можно перезимовать. Но этого мало. Если уж это другая земля и мы каким-то образом сюда попали, то придется здесь всерьез обживаться. Строить дома, землю пахать, огороды сажать, детей рожать — раз уж девки появились. Словом, нормальную человеческую жизнь обустраивать. А еще нам придется учиться всему, что мы забыли, и, в первую голову, учиться жить в лесу, и нам всем нужен хороший учитель. Я знаю здесь только одного. Пусть не настолько мы научимся, насколько ты умеешь, но нам столько и не нужно, нам бы прокормиться и на обед такой вот киске не попасть. Нам нужно уметь различать следы зверей, делать ловушки и силки. Научишь нас?
— Научу, однако.
— Но это еще не все. Нужно изучать местность вокруг. Узнавать, где что есть. Возможно, найдутся еще люди, которые так же, как и мы, внезапно сюда попали. А, возможно, и подобные склады. Я думаю, что не один домик достали из коробки и поставили посреди леса. И вот это уже никто кроме тебя сделать не сможет.
Бородулин замолчал и мысленно добавил: "а заодно, кто знает, может, и этот другой лес будет потихоньку становиться твоим домом".
Вот уже четыре дня прошло с того момента, как два Юры затемно, чтобы избежать на этот раз шумных проводов, ушли в тайгу. Андрею отчаянно хотелось, чтобы они вернулись не с пустыми руками, ибо тогда подтверждалась его теория о принципе размещения ресурсов, и появлялась возможность прицельного поиска подобных ценностей. Но еще он боялся (и не хотел признаваться в этом себе) того, что неудача приведет либо к возврату к предыдущей тактике радиальных выходов наудачу, либо заставит полностью отказаться от разведки и исследования окрестных территорий. Но пока все шло путем. Наконец, общими усилиями, поставили сруб бани, законопатили щели и собрались мастерить крышу. Решили пока не маяться со скатами, а закрыть распиленными вдоль бревнами, затыкав щели мхом и сделав поверху земляную засыпку. Такую крышу снегом не продавит, а пилить доски на скат уж больно накладно. На дверь-то еле наделали, частью напилили, частью натесали. Еще несколько дней, и можно будет торжественно объявлять первый банный день. Корнев смог наладить изготовление кирпича. Пусть пока небольшими партиями — больно тяжело было вытесывать формы. Работа шла медленно, но уже две сотни кирпичей были отформованы и обожжены. Еще столько же — и можно будет приниматься за первую печь. Само собой, она будет сложена в бане. Для воды сделали самую настоящую колоду. Нашли в лесу толстенный упавший ствол, отчекрыжили с комля изрядный кус, выдолбили середину, да сообща стрелевали к будущей бане.
Женская артель завесила весь дом низками сохнущих грибов, большая часть ведер была занята ягодой. Бочара бы — кадушки да бочонки делать, да где ж его взять! Ни бочара, ни гончара, ни плотника... Ладно, Мелинг с четверкой студентов как-то освоил топоры и тесла, научился ровные чашки вырубать, да пазы вытесывать. Правда, сколько он прежде бревен испортил, да топоров изломал! Благо, нашлось кому новые топорища вырезать. Один из студентов, оказалось, резьбой по дереву увлекался, вот и применяет теперь навыки. Бородулин как-то задумался: сколько же различных умений и ремесел было необходимо обычному простому человеку! И сколько их ушло в прошлое с развитием цивилизации и технологий. Да, современному человеку нужно совсем иное — электрическую розетку прикрутить, кран в ванной поменять. Да и это не обязательно. Позвонил, вызвал мастера, отдал ему деньги за работу и проблема снята. И как тут согласиться с теми, кто призывает вернуться назад к природе? Видимо, эти люди просто не представляют себе, какой гигантский объем ручного физического труда приходилось выполнять тому же русскому крестьянину в девятнадцатом, к примеру, веке. И чем дальше в прошлое, тем больше было работы, больше требовалось знаний, умений... Нет. Одно дело — на неделю, или даже на месяц вырваться в лес, зная, что в конце концов тебя ждет возвращение в комфортную городскую среду. И совсем другое — постоянная жизнь вдали от благ цивилизации без надежды когда-либо к ним вернуться.
Еще одна мысль терзала Андрея все это время: что делать с "заместителем". Никаких разумных мыслей в голову не приходило. Случайно подсмотренная его реакция во время рассказа Зои убедила, что это именно он был виновником гибели людей. Оставить это просто так он не мог, и придумать выход из ситуации тоже не получалось. Просто пристрелить не позволяло воспитание. Да и пришлось бы объяснять людям, а прямых и явных доказательств у него не было. Разговор наедине тоже ничего бы не дал, зато можно было запросто схлопотать несчастный случай. Вывести его перед людьми и потребовать объяснений — опять же нет доказательств. Отопрется, скажет — мол, привиделось. А припереть к стенке — еще за пистолет схватится, людей поранит, а, может, и убьет кого. Вот и приходилось делать вид, что все в порядке, улыбаться и жать руку человеку, которого, по убеждению Андрея, стоило бы как минимум посадить, а, может, и под мох убрать. Сам Михайленко начальника из себя не корчил, особого отношения не требовал, работал наравне со всеми. Иногда Андрею даже начинало казаться, что ничего не было, что он сам себе придумал, или, по крайности, неверно истолковал движения... В любом случае, ничего не оставалось кроме как оставить все как есть, и потихоньку приглядывать за представителем заказчика. Но в один вечер Михайленко подошел к нему сам.
— Андрей Владимирович, нам предстоит достаточно много времени провести рядом друг с другом. Я знаю, что не нравлюсь вам, и что вы мне не доверяете. Я, в свою очередь, могу тоже сказать, что не в восторге от вашего общества. Но ситуация такова, что нам придется так или иначе терпеть друг друга. Просто потому, что пространство, в котором возможно выживание, сократилось до размеров одного дома.
— Тут я с вами согласен. Раз вы, Станислав Наумович, начали этот разговор, то, наверное, у вас есть какие-то предложения?
— Вы правы. Я поразмыслил на досуге, и решил, что знаю причины вашей ко мне неприязни.
— Будет интересно послушать.
— Вы с самого начала злились, что вам навязали надсмотрщика, причем вашего мнения при этом не спросили. Это раз. Вольно или невольно вы проецируете на меня проблемы, возникшие с нашими конкурентами. Бывшими. Это — два. Наш с вами жесткий разговор, когда вы объявили о решении свернуть работы, это три. Но тут, признаюсь, я допустил ошибку, недостаточно оценил изменившуюся обстановку. За это я готов принести свои извинения. Еще добавил эмоций рассказ уважаемой Зои Филипповны. И есть еще пятое. Поскольку вы не доверяете мне, в силу первых четырех причин, то постоянно ждете от меня негатива.
— Пожалуй, вы правы. И что вы предлагаете?
— Я немного расскажу вам о себе. Чтобы не быть для вас совсем уж чужим и незнакомым.
— Я весь внимание.
— Как вы, наверное, заметили, я некогда имел отношение к спецслужбам.
— И в каком звании вы закончили военную карьеру?
— Я был майором контрразведки. Не спрашивайте, какого ведомства, я вам этого не скажу. В какой-то момент, лет десять назад, я случайно познакомился с одним из топ-менеджеров горно-добывающей компании, той самой фирмы, которая заказывала вам работу. Он сделал мне предложение, я согласился и довольно долго и успешно работал так сказать, мастером на все руки, специалистом по решению различного рода задач. Мне, знаете ли, нравится решать задачи. Последней моей задачей было обеспечение работы вашей экспедиции.
— Вы не смогли ее выполнить по вполне объективным причинам.
— Это так, но внутренняя неудовлетворенность осталась. Как бы то ни было, сейчас мы с вами, как говорится, в одной лодке. Я вижу и ценю ваши усилия по обеспечению выживания группы.
— Спасибо.
— Кроме того, сейчас я в силу известных причин остался не у дел, и могу предложить вам свои услуги.
— Что же вы хотите за это получить?
— Пока что я получил достаточно безопасное существование, гарантированный стол и крышу над головой. В нынешних условиях это совсем немало.
— И все-таки?
— Мои услуги всегда стоили дорого. Но я вижу ваши нынешние материальные затруднения, поэтому мои запросы не будут чрезмерными. Я хочу некоторых материальных бонусов для себя. Я ценю личный комфорт и прошу при первой возможности предоставить мне отдельное жилье. Или, хотя бы, свой угол.
— Думаю, это возможно. Я рад, что между нами возникло взаимопонимание. И, чтобы исключить недомолвки, скажите: чем была вызвана ваша реакция на рассказ о родителях Таисьи?
— Вы все-таки заметили. Я отдаю должное вашей наблюдательности. Что ж, я отвечу. Тут все просто: мне пришлось решать задачу по отмазыванию сына директора фирмы. Это не самая достойная страница моей биографии, но, как говорится, из песни слова не выкинешь.
— Я принимаю ваше объяснение.
— Надеюсь, на этом наши отношения полностью прояснены.
— Думаю, что это так.
Михайленко отошел, а Андрей испытал громадное облегчение. Как все-таки это тяжело — подозревать человека, с которым спишь пусть и не рядом, но в одном доме, и ешь из одного котла.
В очередное утро Бородулин, по обыкновению, проснулся раньше других. Вышел на улицу, поплескался под умывальником и принялся за свой бритвенный ритуал. Выскоблил одну щеку, принялся за вторую и тут его ухо, привыкшее за два месяца к лесному шуму, уловило едва слышный посторонний звук. Он покрутил головой, прислушиваясь. Так и есть. Тихое, но постепенно усиливающееся жужжание раздавалось со стороны озера! Наскоро добрившись, дважды порезавшись, он метнулся в дом, натянул сапоги, анорак и, схватив свою "сайгу" и отмахнувшись от вопросов, побежал к берегу.
Сейчас, когда вода спала, озеро начиналось примерно в километре от дома, но это если по прямой, по болотистому кочкарнику. А если по твердой натоптанной тропе, то нужно давать круг километра в два с половиной. Там была небольшая бухточка с удобным пологим берегом. Сейчас Андрей буквально пролетел эти километры. Встал на берегу и, отдуваясь, снова принялся вслушиваться. Теперь сомнений не было — звук принадлежал подвесному лодочному мотору. Он уже был явственно слышен, и продолжал приближаться.
Сзади послышался топот, и на берег высыпали практически все. Кто в чем, кто как.
— Что за дела! — рявкнул Андрей. Кто остался в доме? Почему все без оружия? От медведя или от тигра палкой отбиваться будете? Кто дежурный? Быстро назад и начинайте готовить завтрак. Вы двое останьтесь, — он указал на пару успевших полностью одеться студентов, — остальные бегом одеваться. И без ружья чтобы носа из дома не высовывали! Марк, Ильяс, вы-то какой пример молодежи показываете! Давайте, лодка подойдет минут через пятнадцать-двадцать, вполне можно успеть обернуться.
Народ кинулся обратно, по дороге заворачивая отставших и объясняя им политику партии. Через четверть часа они стали возвращаться, уже нормально одетые и вооруженные. К тому времени, звук усилился уже настолько, что спутать его нельзя было при всем желании. Все стояли и смотрели на вход в бухточку. Напряженное ожидание буквально повисло в воздухе. Наконец, из-за мыска показалась лодка. Ясно можно было различить в ней две человеческие фигуры. Одна посередине, другая — на корме, у мотора. Лодка повернула и направилась к толпе встречающих. Вскоре ее можно было детально разглядеть. Это была обычная дощатая плоскодонка, каких много бывает в деревнях на реках. На заднем транце — небольшой советский моторчик "ветерок". На дне между Юрами лежал какой-то груз, плотно укрытый брезентом. Еще несколько минут, и Молодой Юра сбросил газ, и лодка мягко ткнулась носом в песок. Тут же набежал народ, лодку чуть не на руках вынесли на берег.
