Начальник штаба, сделал точно так же, как командир, прочитав шапку, сразу заглянул на последнюю страницу, интересуясь, кто ознакомлен. Читал он быстро. Через пять минут доложил:
— Григорьевич я готов! — одновременно расстилая карту на столе и переставляя стул, сказал Зимин. — Ты читай вслух и выписывай мероприятия, как дойдет до обстановки, я быстренько нанесу. Два офицера начали стремительно обрабатывать документ. Отметая лишнее, что их не касалось, переговариваясь короткими фразами, вычленяли главное. Глеб вмешался всего один раз, указав командиру, что район 101-й лпд чуть севернее Перемышля.
— А южнее у них широкие районы полицейских дивизий. 444 и 454 охранные дивизии, имеют по одному пехотному полку, полицию, жандармерию и поддерживающие набольшие артиллерийские части. Это те дивизии, что будут оккупационный режим устанавливать на завоёванных территориях и тылы от партизан охранять.
— Вот здесь обозначь пунктиром районы 444-й и 454 охранных дивизий, — ткнул комдив в карту пальцем. — Для наведения порядка на оккупированных территориях, — пояснил он своему начальнику штаба.
— Кто бы нам ещё разжевал, чем лёгкопехотная и горная дивизия от пехотной отличается, — сказал Зимин.
Глеб тут же выдал что знал. Пушкин для начальника штаба продублировал:
— Легкопехотная имеет на один пехотный полк меньше. В штате значительно увеличено количество автомобильной техники. Поэтому более маневренна пехотными частями. Горная — очень серьезная дивизия. Солдаты — егеря. Фактически спортсмены альпинисты. Прекрасные стрелки, неутомимы на марше, смелые и дерзкие солдаты. Дивизия не имеет серьёзной артиллерии, пушки — горные, миномёты — облегченные, всё рассчитано на конную тягу. Дивизия готовилась для боёв за Кавказ. 1-я горная носит название "Эдельвейс" — есть такой цветок в Альпах.
Зимин с удивлением посмотрел на командира и сделал необходимые пометки.
Отписавшись на документе и составив расписку о неразглашении, начальник штаба облегчённо выдохнул. За полчаса мужики не уложились, но за тридцать пять минут — вполне. Командир, забрав документы, уже садился в броневик.
-Глеб, — обратился Пушкин, — я бы хотел, чтобы вы присутствовали на разговоре с командармом.
— Хорошо,— сказал сержант. Он сообщил Борису, что выезжает в штаб армии.
Г Л А В А 10
Борис Михайлов был доволен, как никогда. Надо же, комдив не только взвод пехоты дал, но и целый взвод танков! Молодец Глеб, если такое сумел провернуть. Боря никогда не мечтал быть ремонтником. Он всю жизнь мечтал быть танкистом. И танковое училище закончил с отличием. Танкистом он был великолепным. Вождение — пять, стрельбы — пять (хоть из пулемета, хоть из пушки), знание техники — пять. Что ещё для службы надо. Ему повезло, в училище, помимо БТ, как раз начали изучать Т-34. Служить он попал поначалу в 8-ю танковую дивизию. С командира взвода за четыре месяца дослужился до командира роты, и считал, что жизнь удалась. Ротой занимался, людей учил, у командования на хорошем счету. Сплошные перспективы для роста. Даже старшего лейтенанта присвоили, перед тем, как корпус начали реорганизовывать. По реорганизации его назначили командиром роты во вновь созданную тридцать вторую дивизию. Дали роту тридцать четвёрок. Получили сначала три танка. За месяц, Борис успел прогнать через них всю роту. Моточасы потом, когда остальные танки придут, можно выровнять, покатавшись больше на новых. А старички пусть отдохнут, ещё успеют наработаться. Учил он своих танкистов каждый день, сам лично, на боевой технике. Поскольку ни тренажёров, ни пособий не было. Как положено: рассказ, показ, тренировка. Когда пришли остальные машины, рота сразу на фоне других выдвинулась, и по знанию техники, и по вождению, и по слаженности экипажей. Даже стрельбы отстреляли лучше всех.
И тут карьера Бориса Михайлова дала трещину. Вызвал его командир дивизии и начал сватать на командира ремонтного батальона. И как старлей не отнекивался, но пришлось ему батальон принимать в приказном порядке. Батальон оказался размером с роту, укомплектован на двадцать пять процентов. Отличий вроде никаких, те же танки, те же бойцы в чёрных промасленных комбинезонах, но не будет уже лихих танковых атак, его снаряд не сорвёт вражескую башню, и запах бензина и пороха больше не будет опалять ноздри и резать глаза. И не будет больше его рота разворачиваться в линию взводных колонн, не будет перестраиваться углом вперёд, и не будет брать врага в клещи.
Он, конечно, не халтурил на новой должности. Заботился о людях. Учил тому, что знал, и сам учился упорно, по той единственной книжке, что удалось выбить у зама комдива по вооружению. Но в этой работе уже не было мечты. А была просто работа.
А тут у него появились свои танки! Пусть пока взвод, но свой! Глеб вроде намекал, что можно трофейной техники надёргать. А не плохо бы было иметь роту трофейных танков. Красота! Своя рота! Пусть у немцев танки и хуже, но всё равно — это танки! Ну не мечтал старший лейтенант в свои двадцать четыре года сделаться ремонтником, ну никак не мечтал!
Получив в руки подписанный рапорт, Михайлов тут же вызвал старшину и зама. Старшина был срочно отправлен на вещевой склад, получать палатки для танкистов и пехоты. Удалось выбить для красноармейцев даже утеплённую палатку на взвод с двумя тамбурами. Для танкистов пришлось взять обыкновенную, лагерную. Лукьяненко, обрадовав командира, что удалось отремонтировать четыре танка, полностью оборудовать два тягача, и возвести две сторожевых вышки, тут же получил задачу на организацию работ по установке палаток и подготовке к встрече новых товарищей. Боря знал одно: люди должны видеть, что им рады на новом месте. Старшине приказал сделать чай с бутербродами. И озадачил Маэстро сольным выступлением. С командирами частей он договорился: людей передадут после ужина. Танкисты своё барахло и на танках перевезут, а за пехотой он направил три грузовика, чтоб и разместились с комфортом, и вещички было куда сложить. Пусть видят заботу: не заставили их пешком маршировать, а вежливо подвезли до самого батальона. Для офицеров старшина изыскал две койки и поставил временно прямо в канцелярии.
Сначала привезли пехоту, следом приехали танки. Народ обрадовался горячему чаю — старшина расстарался на всех. Люди знакомились, разговаривали. Командиры представились по уставу, как положено. Оба лейтенанты. Танкист — Петров, пехотинец — Рогов. Выступление Маэстро прошло на ура.
Перед отбоем комбат в свете фар двух машин провёл построение, представил своего зама, старых и новых командиров взводов. Поблагодарил за проделанную работу, сказал несколько фраз о задачах новых бойцов, вливающихся в батальон. Проверили личный состав по спискам и отправили отдыхать.
Глеб отозвался сразу, как только старший лейтенант послал зов. Боря объяснил, что занимался новым пополнением, оружие получить не успел. Да и получать в складских потёмках винтовки — это не правильно. Мало ли чего всучат. Хранитель с ним согласился.
Добравшись до койки, Борис уснул сразу. Последней мыслью было:
" А хорошо ему, и спать не надо и не устаёт...".
Г Л А В А 11
Командующему шестой армией генерал-лейтенанту Музыченко Ивану Николаевичу не было и сорока лет. В красной армии служил с восемнадцатого года. Образования особого не имел, закончив только Курсы усовершенствования командного состава. А вот практику командования частями и соединениями имел изрядную. С 1932 года был назначен командиром кавалерийского полка, затем кавалерийской дивизии. В 1940-м в качестве командира 4-й стрелковой дивизии воевал в Финляндии, и воевал успешно, а потому был назначен командиром стрелкового корпуса. С корпуса пошёл командовать армией. Шестая армия Киевского особого военного округа дислоцировалась в приграничной полосе и прикрывала 165 километров границы от Крыстонополя до Грабовец. Севернее границу прикрывала 5-я армия, южнее — 26-я. У каждой был свой участок.
Иван Николаевич располагал:
На линии границы: двумя пограничными отрядами (91-м и 92-м), двумя укрепрайонами (Струмиловским и Рава-Русским) с пятью пулемётными батальонами и артиллерийским полком.
Из частей прикрытия имелись: 6-й стрелковый корпус (41-я, 97-я, 159-я стрелковые дивизии), 4-й механизированный корпус ( 8-я и 32-я танковые, 81-я моторизованная), 3-я кавалерийская дивизия, два артиллерийских полка РГК, дивизия ПВО и батальон ВНОС.
Авиацию армии представляла 15-я авиационная дивизия с двумя истребительными и одним штурмовым полком.
Ехали не долго. Штаб армии располагался здесь же, в Львове. Полевой командный пункт ещё не был построен, и штаб занимал вполне приличный особнячок в городе.
Глеб осмотрелся. Кроме броневика, на котором они приехали с комдивом, около особняка стоял ещё один. Одинокий часовой топтался у входа. Документы предъявить не потребовал. Внизу встретил дежурный и препроводил на второй этаж в приёмную командарма. Командарм принял через три минуты. В кабинете, помимо генерал-лейтенанта находился ещё комбриг.
— Это кто такой? — спросил Глеб.
-Начальник штаба, — шепотом быстро ответил Пушкин, делая два шага от двери и вытягиваясь по стойке смирно.
— Товарищ командующий, командир дивизии полковник Пушкин. — представился комдив, по армейскому этикету не называя воинское звание командира ( генерал-лейтенантов много, а командующий — один!).
— Что у вас, Ефим Григорьевич? — спросил генерал, подняв голову.
— Имею распоряжение вручить вам документ грифа "Совершенно Секретно".
— Все документы через начальника штаба, — махнул в сторону комбрига генерал.
— Документ приказано вручить лично вам. И вы определите круг лиц, допущенных к нему.
— Даже так? — удивился командующий. — Давай тогда эту бумагу сюда!
— Комдив достал из сумки и подал заклеенный пакет с сургучной печатью.
"Когда успели опечатать? Я даже не заметил!" — подумал Глеб.
Генерал вскрыл конверт и начал читать.
— Николай Петрович, ты пока посиди в приёмной, я тебя позову, — сказал он начальнику штаба. — И адъютанта предупреди, чтоб никого не пускал, невзирая на лица.
Комбриг Иванов вышел, аккуратно закрыв дверь. И ежу было понятно, что в пакете содержалась информация взрывной силы. Он только гадал, была ли это секретная директива Генерального штаба или личное Распоряжение товарища Сталина. Больше склонялся ко второму.
— Ефим Григорьевич, ты понимаешь, что данный документ содержит сведения Особой государственной важности?— ознакомившись с бумагами, поднял голову командующий.
— Да, понимаю! Но поскольку документ направлен в ваш адрес, гриф имеете право сменить только вы.
Командарм тут же взял ручку, зачеркнул "Совершенно секретно" и написал сверху "Особой важности", поставил дату и подпись.
— Теперь поясни, откуда взялся этот документ, кто этот старший лейтенант и писарь, которые с ним ознакомлены.
— Документ предоставил Хранитель, надиктовав его через моего командира ремонтно-восстановительного батальона писарю. С разрешения Хранителя, я ввел в курс своего начальника штаба, для подготовки соответствующих распоряжений. Расписки о неразглашении, по требованию Хранителя со всех взяты. Он опасается утечки информации к противнику.
— И где сейчас находится товарищ Хранитель?
— Здесь, товарищ командующий, в этом кабинете.
Генерал возмущенно хотел сказать что-то нелицеприятное в адрес комдива, но Глеб взял инициативу на себя:
— Разрешите представиться, товарищ генерал— лейтенант, — Хранитель Глеб Ткачёв, — выдал он метальный посыл в адрес генерала. — Все вопросы вы можете задавать мне, вслух или мысленно. Я вас услышу.
— Что за чертовщина, — подскочил на стуле командарм.
— К чертям отношения не имею. Состою на службе Русского корпуса Ангелов — Хранителей. Направлен сюда для выполнения специального задания надзирающим ангелом-хранителем Тимофеем, с разрешением попутно оказать помощь русскому воинству в борьбе с фашистским нашествием.
— Опа-на! — не удержавшись, воскликнул генерал. — И ангелы нам помогают! А они наступать вздумали с открытым правым флангом! Всех здесь закопаем! Всех!
— Ваш боевой настрой мне нравится, генерал! Это правильная постановка цели! — высказался Глеб
— Как к вам обращаться, Хранитель?
— Хранитель Глеб или просто по имени.
— Хорошо, Хранитель, что предлагаете?
— Срочно размножить документ для командиров дивизий, корпусов, командующих армий, округа, генерального штаба. Вызвать командующих и начальников штабов 5-й и 26-й армий с планами прикрытия. Доставить их в Львов самолетами. Обсудить порядок совместных действий в течение сегодняшней ночи. Подготовить распоряжения частям. Собрать командиров дивизий и корпусов, обсудить порядок выполнения распоряжений. Завтра начинать скрытую разведку районов выдвижения, организацию взаимодействия частей прикрытия с укрепрайонами, подготовку к уничтожению войск 1-й танковой группы. Завтра ночью провести скрытые манёвры частями и соединениями, усилив охрану границы. Авиацию рассредоточить, если её сожгут на земле, приграничное сражение можно считать проигранным, оно закончится не в нашу пользу. По прибытию соседей, могу некоторую информацию осветить более широко. Например, вам товарищ генерал необходимо срочно усилить охрану штаба, выставить скрытых наблюдателей со связью на подходах, организовать скрытые посты с пулемётами, создать подвижный резерв внутри здания. Обязательна проверка документов на входе. Человек в нашей форме не всегда наш человек. Группа немецкой разведки вырежет сейчас ваш штаб в течение получаса. На дверях лучше поставить кого-то из пограничников в красноармейской форме. У них глаз более намётан на поведение людей. А тайну документа надо будет удержать хотя бы неделю. Тогда немцам уже будет трудно что-то предпринимать. Имейте в виду, что в вашем штабе тоже есть немецкие агенты, не важно, уборщица это, машинистка, писарь или командир. Особенно много их в Москве, в каждом штабе по несколько человек. Информация может уйти на сторону. При размножении копий, действуйте осторожно. Возможно, корпусные штабы даже не стоит ставить в известность. Они на данном этапе только мешают в управлении, создавая ещё одну ступень. Хотя на них завязано снабжение. Хочу сразу предупредить, товарищ командующий, что ряд командиров имеют несколько другие взгляды на развитие событий, чем ваш, возможно противодействие. Прямого предательства не ожидаю, но при неблагоприятном стечении обстоятельств и попадании в плен, возможен переход отдельных начальников из числа ваших подчинённых на сторону врага. Командующие соседних армий и их начальники штабов — люди надёжные. Как и комбриг Иванов.
— Спасибо,— сказал командующий,— совет принимается. Как мне на вас выйти?
— Через командира батальона старшего лейтенанта Михайлова, через командира дивизии, в случае крайней нужды можете мысленно покричать: Глеб, помоги! Я в радиусе пятьдесят километров услышу. Но это лучше использовать при угрозе жизни.
— Спасибо! Времени терять не будем! Ефим Григорьевич, у тебя всё?
