1.Под искусственным солнцем

Всё же это был тот самый несносный Гин. В своей вечной игривой несерьёзности...

— Ну? — он с наслаждением поглядел на раскрасневшуюся девушку, — Тебе, как видно, не особо хочется сопротивляться, правда? — пальцы рук парня уже вовсю теребили крупные коричневатые соски Мацумото, то оттягивая их, словно пытаясь оторвать, то слегка пощипывая их, чувствуя сладкую дрожь тела юной шинигами, то просто совсем легонько прикасались к ним, чуть подразнивая её.

— Ги-и-и-ин! — проныла девушка, — Давай где-нибудь в другом месте! Это же раздевалка, нас здесь могут увидеть! — простонала она, чуть прогибаясь на крепкое тело Ичимару.

— И что? — пожал плечами шинигами. — Я же ведь ещё одет...

"Плохая шутка!.."

— Да не об этом я! — девушка уже сама неплохо разогрелась и с трудом сдерживала низменные желания. — И вообще, что это на тебя нашло, а?

— Не знаю, не знаю... — протянул Гин, игриво целуя шейку девушки, а потом и её красивые плечики. — Наверное, просто внутренний голос, — он задумался. Или сделал вид, что задумался. — Да, точно! Он ещё с самого утра твердит мне ещё раз заняться с тобой сексом...

— Сексом? — нахмурилась девушка. — А ты не слишком-то вперёд забегаешь?

"Как, впрочем, и вегда..."

— Ой, прости-прости... — виновато произнёс Гин. Одна из его рук перестала мять нежную грудь подруги и спустилась ниже. — Так лучше?

— Да я не это имела в виду! — пискнула девушка, когда пальцы Гина уже наполовину погрузились в неё.

Мацумото вновь прогнулась, чуть нагибаясь вперёд и крепко прижимаясь ягодицами к телу Гина, словно пытаясь ускользнуть от боли. Однако шинигами уже давно изучил все "точки опоры" своей расторопной знакомой, так что это едва ли теперь могло ей помочь.

— Ну Ги-и-ин! — снова заныла Мацу. — Это слишком уже! Я так всё залью, как в тот раз... А-а-а-а!

— Но у тебя тут так хорошо... — беспечно улыбнулся шинигами, продолжая одной рукой массировать грудь девушки, а другой всё жёстче и жёстче погружаться в неё, заставляя рыжеволосую изгибаться самым невероятным образом. — Горячо и так влажненько... Правда здорово?

— Нет! — простонала девушка, запрокидывая голову. — Совсем не здорово! М-м-м-м... Гин...

— Что такое? — рука шинигами, наконец, перестала выдавливать из подруги возбуждающие сонаты.

Гин лениво поднял руку, чтобы рассмотреть её на свету.

— Попробуй-ка! — он сунул смазанные солоноватой смесью пальцы в рот поражённой девушки. — Как тебе твой собственный вкус, а?

— Извращенец! — снова повторила Рангику, но уже почти добровольно обсасывала пальцы шинигами. — Ты ведь обещал, что на этой неделе больше никаких домоганий... — словно оправдываясь, выпалила она. — Я... Я офицер! — словно оправдываясь, лепетала она.

— А кто же тут домогается? — усмехнулся Гин, проводя рукой вдоль пышного тела Мацумото. — Ты ведь сама хочешь всё больше и больше...

— Ничего подобного, я... — шинигами вновь осеклась, понимая, что что-то твёрдое уже пробивает себе дорогу сквозь её плоть.

— Ух ты, как легко проходит! — удивился шинигами, берясь руками за бёдра девушки, чтобы иметь шанс настроить её движения по собственному желанию. — А ты себя неплохо смазала. Мой член уже весь пропитался твоим соком! Это так возбуждает... — прошептал Ичимару, лениво двигаясь навстречу девушке. — Не кончить бы раньше времени...

— Мне неудобно! — снова подала голос разомлевшая от наслаждения девушка. Похоже, на самом деле она была не такой подчёркнутой ветреницей, какой хотела казаться для некоторых. — Мы впервые занимаемся этим стоя. Мне даже опереться не на что!

— Тише, просто отдайся чувствам, — беспечно ответил Гин, не переставая ни погружаться внутрь подруги, ни одновременно гладить её идеальное тело. — А когда больше не сможешь противиться, падай прямо на мой "грибочек"...

— Ладно... — уныло произнесла девушка, выгибаясь навстречу наслаждению. — Дурак...

Шинигами напряглась всем телом, желая закончить всё в несколько минут.

— Кстати, не сделаешь мне минет, а? — с издёвкой в голосе спросил Гин. — Тебе всё равно ведь придётся мыться заново...

— Да ты вообще офигел! — фыркнула Рангику, не сбавляя темпа.

— Ну... Тогда мне придётся кончить в тебя, — пожал плечами шинигами, продолжая движение как ни в чём не бывало.

— Чего? — глаза рыжеволосой мигом вытаращились. — Эй! Ты же шутишь, да?

— А что? Я не хотел бы выплёскивать драгоценное семя зазря, чтобы ты его даже не попробовала... Ну, что скажешь? Хочешь, я подарю тебе ребёночка? Тогда уж точно получишь выговор от своего капитана, да ещё и потолстеешь немножечко... Ну разве не прекрасно?

— Не-е-е-е-е! — испуганно воспротестовала Мацу, пытаясь вырваться из крепкого захвата шинигами, — Ну ладно... — сконфузилась она. — Всего раз... — произнесла она, с трудом сдерживая ностальгическую улыбку. — Только не заставляй меня снова ЭТО глотать! — она вывернулась из захвата Ичимару и опустилась на коленки рядом с ним. — И в лицо тоже нельзя! Кончи мне на живот... Или на груди, может быть...

Всё же, он никогда не изменится... И это было именно тем, что она в нём так сильно любила...

* * *

— Итак, — взгляд бывшего капитана третьего отряда Готей-13 был прикован к небольшому столу, разлинеенному, как шахматная доска. — Рыжеволосая девчонка выбывает... — он быстро положил на бок одну из миниатюрных фигурок, которыми был уставлен весь стол. — Куросаки, — он поставил рядом с перевёрнутой ещё одну фигурку, внешне похожую на Ичиго. — И Гриммджоу, — он поставил напротив мини-Ичиго фигурку с ярко-синей шевелюрой. — Будет бой, наверное... За пределами Лас Ночес сейчас Улькиорра, Нойтора и отряд Экзекиасов. Харрибел и её фракция тоже отправились в горячую точку, — задумчиво произнёс Гин, расставляя крохотные прототипы Эспады по местам. — И это ведь ещё только те, кто отрапортовал о своих действиях или был обнаружен... Хех, это попахивает, как минимум, хорошей оргией... — усмехнулся шинигами, довольный зрелищем, которое ему, как видно, предстояло наблюдать под искусственным солнцем этих бессмертных земель...

Воспоминание 3. Тьма твоих призрачных шрамов (Тоусен/Его возлюбленная)

...Она медленно двигала головой, раз за разом погружая ускользающий член себе в рот и лишь изредка постанывая, выражая крайнее удовлетворение.

Над лесом плавно нависала ночь. Любой из тех, кому доводилось бывать здесь, в этом месте, мог бы с уверенностью сказать, что сумерки — не лучшее время прогулок среди влажных еловых ветвей, впитавших в себя несколько столетий холода и сырости.

В этом безветренном месте всегда отчего-то было влажно и морозно. Даже земля, казалось, помнила каждый поглощённый ею почерневший лист — такой рыхлой и жирной она была.

Любой из тех, кому доводилось гулять по этим диким тропинкам, обречён был навеки испортить свою обувь увязнув где-то во мхах.

Этот лес был, без сомнений, мёртв. Отсюда не было слышно даже свободной трели молодых пташек, постоянно огибающих это место ровным клином...

Всё же она любила этот лес. Любила так же сильно и искренне, как и каждую частичку, каждый фрагмент той буйной многогранной мозаики, которую доселе принято называть миром.

Он никогда не мог понять этого — её наивного чувства любви ко всему живому, однако, всё равно восторгался ею, равно как и всеми другими дивными качествами её чарующей утончённой натуры...

— Тебе нравится? — томно спросила женщина, замирая на мгновение.

— Да, очень... Не останавливайся... — прошептал в ответ Канаме, рассеянно гладя возлюбленную по гладким ломким волосам.

— Конечно...

Приятное щекочущее движение пониже живота вновь продолжилось.

Мужчина вновь прогнулся, опираясь на мощный ствол вековой пихты, пустившей свои могучие корни вглубь этой богом забытой земли.

— Я буду делать это так долго, как тебе захочется! Эта ночь наша без остатка...

Тоусен лишь слегка кивнул. Он не знал её имени, не видел её лица, плохо распознавал её голос... Единственным, что помогало выделить её из толпы таких же, но в сотни крат менее ценных женщин, это тот тонкий чарующий запах и реяцу, напоминавшее лёгкий бриз летнего ветерка, пробирающего до костей, но нисколько не холодного...

Да... Она, определённо, была самой лучшей...

Девушка стояла на коленях прямо на рыхлой и хрупкой земле, тотчас же окрасившей подолы тонкого узорчатого платья в тёмно-коричневый, почти чёрный цвет...

Однако она не обращала внимания на эту ненужную мелочь, напротив, ей даже нравилось ощущение холода и небрежности, резко контрастирующее с приятными моментами физической близости.

Она аккуратно работала язычком, ласкаясь тихо, почти не слышно.

Каждый нерв мужчины невольно напрягался, чтобы в полной мере прочувствовать это божественное явление.

Хрупко, влажно и очень жарко.

Казалось, она могла делать это долгими часами, не переходя ту самую заветную черту. Мягкие девичьи губы раз за разом чувствовали растущее возбуждение.

— Сделаем это? — тихо прошептал таинственный голос, обращённый к мужчине откуда-то из таящей тьмы.

Она поднялась с колен, чтобы вновь утонуть в нежных объятьях слепца.

Достаточно горячо...

— Раздень меня! — судя по голосу, она была в шаге от того, чтобы не лишиться чувств.

Мягкие упругие груди страстно тёрлись об него, а руки цепко обхватывали молодого человека за шею. Одно лишь мимолётное прикосновенье — и лёгкий шёлковый халатик резво скользнул к ногам девушки, обнажая её горячее тело, которого ему, увы, так и не суждено было увидеть...

Он знал, что на лице подруги уже несколько столетий пунцовеет устрашающий шрам, начисто стирающий с её лица то, что другие называли красотой. По слухам, она здорово обварилась в кипятке ещё тогда, когда попала в Общество Душ почти грудным младенцем.

Это правда...

Гладя нежную кожу девушки, можно было легко почувствовать отличия. Похоже, шрамы на её непорочном теле осели достаточно глубоко. Быть может, именно из-за этого её так тянуло к нему — к человеку, для которого не нужна нарядная внешность?

Её громкое дыхание приятно ласкало слух, а разгорячённое тело согревало его, отгоняя от Канаме чувство мерзкой сырости.

Он трогал её, пытаясь запомнить каждую чёрточку, каждый изгиб её несовершенного тела, а она лишь сипло стонала, раз за разом впиваясь в него потрескавшимися на ветру губами.

— Сделаем это! — её голос вдруг оборвался, растворившись в кромешной тьме.

Послышался негромкий звук экспрессивного всплеска, и во все стороны разлетелись комья грязной земли. Он последовал за голосом, не думая о пропасти, в которую ему предстояло погрузиться.

Он просто знал — она ждала его там...

Во тьме...

...Она отчаянно стонала, выкрикивая что-то бессвязное и лишь крепче сжимала прядь его водянистых волос. Их тела отчаянно сплетались, ища тепла в прикосновениях друг друга. Он раз за разом погружался в неё, не обращая внимания на то, что вокруг была лишь мокрая от дождя пожелтевшая трава и грязные болотные топи, медленно засасывающие их в земные недра...

Всё это было попросту неважно, ведь он прекрасно знал, что где-то, внутри жирных потоков сжиженной земли, трепещется комок родного тепла. Тепла, принадлежащего только ему, тепла, освещающего вечную непроглядную тьму и заставляющего вновь жить...

Ради неё...

* * *

— Гин... — ломкий голос шинигами разорвал тишину. Тоусен медленно подошёл к столу, чуть позвякивая висевшим на поясе мечом с оранжевой рукоятью. — Айзен-сама приказал запечатать все входы в Лас Ночес, как только та земная женщина будет возвращена...

— А? — Ичимару, казалось, даже слегка удивился, — он собирается оставить такую прорву народу там? Жестоко же он решил избавляться от ненужной Эспады... Что-то будет... — он резко крутанулся на откидном стуле, почёсывая затылок.

— Мне всё равно... — глухо произнёс Канаме. — Уже... всё равно...

17. Смотрящие

Они шли, поднимаясь по, казалось бы, бесконечным ступенькам уже несколько минут. За всё это время ни Харрибел, ни её фракция ни словом не обмолвились. Тишину нарушало лишь сбивчивое дыхание Апачи, для которой подъём вверх отчего-то показался слишком крутым.

Чертог, в который их направил Айзен, был на удивление тих, чего никто из малопросвящённой троицы ожидать не мог.

— Эм-м-м... Харрибел-сама? — неуверенно позвала мускулистая высокая женщина, идущая прямиком за неприступной Эспадой.

— Что такое? — тихо спросила женщина, чуть повернув голову назад.

— Здесь... Тихо... — чуть замявшись, завершила Мила-Роза, стараясь, чтобы её слова не прозвучали как-нибудь нелепо или по-детски.

— Всё в порядке, — спокойно ответила Харрибел. Идущая позади Апачи фыркнула. — Вы ещё не настолько сильны, чтобы чувствовать это, но они уже начали... Сражение разума закончится уже очень скоро и тогда... Начнётся сражение между телами... Будьте начеку и не прячьте свои занпакто слишком далеко, — таинственно завершила темнокожая.

Трес Бестия обмолвились короткими взглядами недоумения и лёгкой прострации.

Мила-Роза с опаской проверила висевший на поясе меч, Апачи нервно вцепилась в один из своих массивных стальных браслетов, а Сун-Сун инстинктивно нащупала сай, спрятанный в длинном, свисающим почти до пола, рукаве.

— Чёртов Гриммджоу! — выругалась амазонка, чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей. — Он слишком много берёт на себя!

— Тише... — медленно проговорила Харрибел. — Начинается...

Все четверо замерли на трети пути.

Бах!

Пол под ногами исполински вздрогнул. Со стен и потолков посыпалась мраморная крошка. Спустя мгновенье толчок повторился, затем ещё и ещё...

— Твою ж... — Апачи едва не покатилась вниз по винтовой лестнице и лишь чудом удержалась в равновесии. — Харрибел-сама...

— Да... — полушёпотом ответила Тия. — Он высвободил меч... Поторопимся, пока чертог полностью не обрушился. Нам нужно найти Иноуэ Орихиме...

— Гриммджоу... — со злостью прошипела Мила-Роза, вытирая рассечённую губу рукавом.

Девушки вновь двинулись по слегка деформированной лестнице...

* * *

Арранкар вновь взглянул на яркое солнце, чуть прищурив единственный, незакрытый повязкой глаз.

— Нойтора-сама? — Тесла остановился в нескольких метрах от хозяина.

— Я только что почувствовал очень вкусное реяцу... — задумчиво протянул Джируга, не оборачиваясь, — И теперь я, кажется, знаю, откуда оно исходит... Идём! Мы уже полдня блуждаем здесь, а убили всего-навсего мелкого мексиканца. Маловато для одной прогулки, — ехидно прошипел он, машинально заводя руку за спину, чтобы почувствовать присутствие своего меча за спиной. — Идём скорее! — мужчина махнул длинной тощей рукой, зазывая за собой.

— Есть! — кивнул Тесла, решительно устремляясь следом за Квинтой.

* * *

— Вторженец Куросаки Ичиго-доно вступил в смертельную схватку с Сэста Эспадой, — арранкар, маска которого напоминала массивный козлиный череп, стоял на краю склона, окружённый войском солдат, как две капли воды похожих друг на друга.

Внимание его привлекли две едва заметные точки, безмолвно зависшие в воздухе.