Снежный Ворон

Пилот вылез из кабины, не скрывая своей радости. Сплюнул на пол кровавую слюну, скопившуюся во рту и вытер пот.

— Не так я себе представлял возвращение. — скомкано говорил Михаил.

Виктор молчал. Радости внутри от победы не осталось и капельки. Большая часть группы осталась лежать в железных гробах, навсегда похороненных внутри своих боевых мехов.

— Чему ты так радуешься? — спросил Виктор, приближаясь к Михаилу. — Мы потеряли почти всю группу.

— Да, — коротко ответил он. — Все правда.

— И тебя это нисколько не волнует?

— Группа сделала то, что от нее требовалось. Забыл кто мы? Виктор, мы уже мертвы для нашего Клана, какая разница в какой момент каждый из нас отправится на тот свет. Многие из них хотели этого.

— Но не так.

— А как? Время ушло, почести вместе с ними. Теперь нас никто не знает и имен не вспомнит.

Михаил еще раз сплюнул кровь под ноги и вышел за пределы бокса. На улице начинало пригревать. Солнце медленно, но верно поднималось по небу вверх, ощутимо повышая температуру воздуха. Встрепенувшись резкой смене обстановки, мышцы Михаила видимо начали подрагивать.

Виктор вернулся к меху и подозвал Сэта.

— Мне нужен другой робот. На этом я больше не выйду в бой.

Механик вопросительно поднял брови, как бы спрашивая "откуда?".

— Будь мой "Пес" на месте "Карателя" я бы сейчас с тобой не разговаривал. Я не самоубийца, но и такой тип боя не для меня. Я всегда был впереди, на острие атаки. Стоять за спинами остальных это не для меня.

— Но ты меня выручил этим.

Михаил подошел из-за спины, напугав своим басистым голосом Виктора.

— Если бы не твой залп РДД и дымовая завеса — я бы присоединился к нашим братьям-соклановцам на небесах. Так что не ной, старик, все мы сегодня неожиданно для всех оказались на волосок от гибели. Но такова наша доля. Прошли времена славы и подвигов — теперь мы пушечное мясо.

С этими словами он вернулся к своему "Карателю" от которого все еще очень сильно несло расплавленным металлом. Несколько кусков застывшей массы отвалились и с грохотом рухнули в нескольких метрах от пилота. Шипение и стук продолжали доноситься из бокса до последнего момента, пока Виктор уходил прочь, снимая короткую кожаную куртку пилота. Проследовал до самых казарм, когда войдя туда, увидел несколько человек, забиравших личные вещи погибших бойцов.

Они никак не отреагировали на присутствие вошедшего человека; наоборот — еще быстрее принялись собирать оставшиеся вещи солдат. Когда все было расфасовано по отдельным мешкам и скупые бирки с номерами и инициалами погибших осели на поверхности мешков, незнакомцы вышли за двери, утащив пожитки за собой, и больше не появлялись.

К вечеру, когда шум и голоса пилотов должны были опять появиться в воздухе едва освещаемой казармы, тишина стала еще более давящей. Двадцать с лишним человек превратились в огрызок из шести молчаливых пилотов, сидевших каждый по своим углам и занимавшихся своими делами. Виктор пытался играть, покручивая в ладони маленькие кости, но прошедший бой не давал ему покоя. Да и к чему его так это интересовало. Их было так много за всю его жизнь. Сотни самых разных: от простых вылазок до масштабных сражений всего Клана за право владения планетами и землями. Столько раз он ходил по краю, зная, что в любой момент для него может все закончиться одним единственным выстрелом. Но смерть обходила его стороной. Даже когда все горело огнем и не было ни единого шанса, он всегда выкарабкивался из этого. Вырывался из лап смерти, уже обнимавших его.

Наверное, он слишком долго пробыл инструктором. Совершенно забыл, что это такое на самом деле, хотя забыть подобное для него было почти невозможно.

Потом кто-то вошел в казарму. Он нехотя посмотрел на открывшиеся двери и заметил двух или трех старых мужчин, уставившихся на него, держа в руках увесистые вещмешки. Был с ними и тот самый помощник, что привел его самого в эту казарму. Только теперь взгляд его больше не остановился на нем. Прозвучали какие-то слова, звук от которых пролетел мимо ушей Виктора. Потом, дослушав его, они разбрелись по своим местам, так же молча сев на них, ожидая следующего дня.

Сражение с Кланом Волка переходило в открытую фазу противостояния. Михаил рассказывал, что после боя многие из руководства задумались над тем, как бы окончательно выбить неприятеля из этой планеты, чтобы полностью контролировать местные залежи ископаемых, дабы в будущем они помогли в войне за освобождение Цирцеи. Однако проблема усугублялась тем, что и Клан Волка не собирался добровольно уходить. Бой с безымянными показал, что даже списанные в утиль пилоты, постаревшие и уже совершенно не те молодые и сильные парни, что они были раньше, каждый из них еще мог дать хороший бой превосходящим силам противника.

— Почему ты мне сразу не сказал о том, что нас ждет у реки?

Виктор с упреком посмотрел на Михаила. Раны после боя затянулись, кровь больше не сочилась из раненного языка, который тот прикусил, едва не откусив полностью, во время боя, когда орал во все горло, отдавая приказы.

— Хотел посмотреть каков ты еще. Не потерял ли хватку.

— Значит, все остальные знали, а я нет?

Тот кивнул, потрясывая костями в ладони.

— Это было очень глупо.

— Знаю, но вижу, что ты еще тот сукин сын. Песок пока не сыплется.

Он усмехнулся и бросил кости, чуть было не крикнув от удачной комбинации.

— Теперь твоя очередь. Не забывай, мы играем на деньги.

Виктор положил несколько смятых купюр перед собой и бросил кости в ответ. Треснув о деревянные края, несколько костяшек упали, перепрыгнув маленький заборчик и скатившись на пол.

— Это был не бой, — начал Виктор, — я не хочу быть сыром в мышеловке. Как будто приманка внутри огромного капкана, куда пытаются заманить громадного волка.

Михаил закурил, внимательно следя за своим собеседником.

— Ты забыл где мы, кто мы?

— Я знаю кто я, не надо этих глупостей. Я прилетел сюда сражаться, быть тем, кого из меня лепили многие годы.

— Так будь им! В чем проблема? Тебе дали второй шанс вернуться к жизни, которую ты однажды потерял, а теперь, когда прошел всего один бой, ты говоришь, что ждал не этого.

— Это был не бой, — повторил Виктор, снимая свои черные очки-хамелеоны. — Я знаю, что такое настоящее сражение — когда ты стоишь напротив своего противника и каждый знает друг о друге все. Когда нет подлости, когда каждую пущенную ракету или залп из лазерной установки ты встречаешь грудью, а не поворачиваясь словно девка всеми боками.

Михаил насторожился. Последние несколько слов явно были про него, но он постарался пропустить это мимо ушей, помню, что Виктор когда-то давно был его командиром.

— Всем нам рано или поздно приходится поступаться своими правилами. Война — не шахматы, и игровое поле не черно-белая доска, иногда, чтобы победить мы имеем право изменить некоторые правила.

— Кланы так не сражались.

— Время изменилось. Вороны стоят на распутье, не понимая куда дальше двигаться. Мы и так находимся на грани выживания. Многие нас и знать не желают, считая варварами, по счастливой случайности выбравшихся из заснеженного Дехра Дана. Мы заявили о своей боеготовности самыми последними, когда остальные Кланы уже вовсе сражались за право занять лидирующее место. Ты думаешь нас будут уважать, если все, сорвя голову, начнут рыцарствовать на поле боя. Мы победили только потому, что были хитрее. Волки напали стаей, считая, что смогут взять нас в капкан, но не тут-то было. Мы стая — и только если будем действовать сообща, сможем завоевать себе место под солнцем.

Виктор поднял упавшие кости и потряс каждую из них в руке. Разговор давно перешел порог шепота, и остальные пилоты услышали все, о чем они говорили последние несколько минут. Кто-то вдалеке согласился с Михаилом, добавив, что Кланы слишком дорого платят за розни внутри себя, вспомнив про гибель целого корпуса, во время боя у расщелья на планете Виг.

— Я помню это, не надо меня учить.

Голос стих и Виктор вновь бросил кости на стол. Михаил докурил сигарету, затушив его в квадратной пепельнице и посмотрел на счет.

— Твоя взяла.

Тут он вытащил из кармана несколько купюр и положил на стол, одновременно поднявшись на ноги.

— Мне понятно твое разочарование. Нечто подобное я тоже ощущал, когда прибыл сюда впервые. Но это пройдет. Оно у всех проходит, если, конечно, к тому времени, ты еще останешься в живых.

Потом он вышел, звучно ударив дверью и растворившись в длинном коридоре, где звуки его шагов впитывались толстыми стенами, заглушая и без того едва уловимый шум с другой стороны двери. Новички тихонько переговаривались, будто бы боясь нарушить хрупкую тишину после ссоры двух бойцов, но после заговорили в полный голос.

Бой не прошел бесследно.

Виктор опять вспомнил вспышки лазерного оружия, треск корпуса и грохот взрывавшихся машин преследовал его до глубокой ночи, когда он пытался сомкнуть глаза, чтобы заснуть, но тут же видел перед собой огненную волну, летевшую прямо на него.

Рычаги на себя!

Корпус на несколько градусов в сторону!

Равновесие!

Главное равновесие!

Потом глаза открывались. Капельки холодного пота стекали по его лбу, скапливаясь на кончике носа и падая на губы, где он, проведя языком, ощущал солено-кислый привкус собственного пота. Ему казалось это плакала его душа, пытаясь вырваться из бренного тела и умчаться высоко в небо, присоединившись к стае невидимых воронов. Его боевых товарищей. Несколько раз он подскакивал, выгибаясь от страха, увидев очередной кошмар. Казарма к этому времени спала. Никто не услышал его короткого приглушенного вскрика. И опять он погружался в черный мрак сна, моля о том, чтобы поскорее наступило утро.

Он видел свою кончин немного другой. Часто представлял ее себе в своем воображении, придумывая как поведет себя в тот, последний момент. Когда все внутри него сожмется, руки будут продолжать крепко держать рычаги, а языки пламени вовсю начнут охватывать его тело. Это была мечта. Каждый раз выходя за пределы своего бокса и управляя громадно боевой машиной, Виктор думал над тем, каким будет его последний вздох. С возрастом мысли о смерти все чаще посещали его голову. Это было очень навязчиво, так, что он не мог отмахнуться от них и думать о чем-то другом. Короткие воспоминания перемешивались внутри него, появлялись картины прошлого. Черно-белые блики другой жизни, где он и вся его группа еще верила в свое предназначение, не задумываясь над тем, что рано или поздно о них забудут, как забыли и тех, кто всего несколько часов назад не смог вернуться из боя.

— Я не хочу быть приманкой, — говорил он себе в мыслях, вспоминая разговор с Михаилом. — Не хочу, понимаешь. Я стар, и нет уже внутри меня тех сил, что могли свернуть горы по одному моему желанию. Теперь любое движение дается мне так же тяжело, как и моему меху. С трудом, с натяжкой, с невероятным усилием, как будто кости превратились в ржавые шарниры, скрипевшие от мало-мальски небольшого напряжения. Мои мечты разрушились — реальность стала другой.

Утром он проснулся раньше обычного, поднявшись с кровати с жуткой головной болью. Несколько часов, когда он лежал не сомкнув глаз, сделали свое дело — его тело ломило, глаза сами закрывались, разум был готов отключиться, но боль, зудевшая в затылочной части головы, не давала замертво упасть обратно на кровать и погрузиться в сон. Остальная группа поднялась чуть позже. Несколько человек, появившихся днем ранее, проследовали за вошедшим помощником, оставив казарму почти пустой.

В этот день тревога не последовала, чему Виктор был несказанно рад. Утренние часы медленно протекали в обычной суматохе развернутой у вражеских границ мехбазы, где постоянное напряжение и угроза атаки стали столь привычными, что никто ничему уже не удивлялся. Обслуживающий персонал бродил по узким коридорам, перемещаясь, словно эритроциты по кровеносным сосудам. Входили и выходили из кабинетов, не замечая перед собой кого-то другого. Они вообще были другими. Даже присутствие Виктора во всем этом нескончаемом потоке людей, нисколько не смутило никого из них, и каждый старался протиснуться дальше, продолжив свой бесконечный путь по разветвленной систему коридоров мехбазы.

На развилке, когда несколько дорог разбежались в разные стороны и людской поток немного поредел, Виктор увидел сквозь стеклянное окно, большим экраном раскинувшимся прямо перед ним, садившийся на площадку транспортный корабль. Ранним утром, когда на посадочной площадке еще виднелся реденький туман, его корпус начинал блестеть от стекавшего конденсата и блестевшего в первых лучах поднимавшегося солнца.

Через секунду, когда корабль прикоснулся к площадке, из его брюха ровным строем вышли несколько десятков человек. В самом начале его никак это не заинтересовало — зона боевых действий была почти под самым носом и регулярное пополнение не было чем-то особенным или редким в таких случаях. Виктор уже готовился уйти, как вдруг за спиной почувствовал чье-то присутствие. Повернувшись, увидел стоявшего за собой Михаила. Он смотрел туда же, куда и Виктор несколькими секундами ранее, будто бы не замечая присутствия последнего.

— Ты следишь за мной.

Михаил промолчал, указав пальцем на строй из новых бойцов.

— Вернорожденные.

Потом Виктор повернулся к окну и внимательно всмотрелся в лица приближавшихся к главному корпусу людей. Они были молоды, их тела подтянуты и полны сил. В глазах полное безразличие ко всему, что происходило с ними до приземления. В какой-то момент Виктор подумал, что видит не людей, а умелую подделку, где за красивой кожей скрывается металлический корпус неживого организма. Но Михаил заверил, что подвоха никакого нет и что все именно так, как и должно быть с вернорожденными.

— Замена прилетела.

— О чем ты? — переспросил Виктор, поворачиваясь к Михаилу.

— Готовится что-то серьезное. Видимо штурм Цирцеи никакая не байка, как я думал раньше. Командование собирает пилотов, чтобы взять это место.

— Разве нам это так нужно?

— Клану нужно все, если это требует выживания. Разве не понятно, что Гражданская война никуда не денется, а Клан может потерять очень многое. Вот они и готовятся к самому главному.

— А нам то какое дело?

— Шутишь? Мы пойдем первые в этой атаке. Как ты как-то сказал, на острие.

Виктор задумался, на минуту отвернувшись от окна. Ему было не по себе и история со штурмом Цирцеи не давала покоя. Хотя слова Михаила и отдавали бредом — Клан просто-напросто не был готов к полномасштабной войне, кое-что все же имело под собой основание. Целая группа вернорожденных, а это были именно они, просто так не никуда не попадали, что означало лишь одно — планировалось нечто большое и серьезное.

В какой-то момент шум позади него заставил капитана повернуться ко входу, где только что прошли вернорожденные. Их появление не осталось незамеченным и все, кто еще составлял старый костяк мехбазы и его обслуживающего персонала, появившиеся на свет естественным путем, не могли остаться равнодушными к такому событию. Люди столпились, стараясь протиснуться как можно ближе и посмотреть вблизи на этих, как выразился кто-то за спиной Виктора, "идеальных людей". И чего греха таить, они действительно поражали своим видом. Высокие, сильные, мускулистые, но не до безобразия, красивые собой, и что не маловажно — среди них были и женщины.