Так продолжалось долго, наверное, год или два. А может, и три. Их банда с успехом отгоняла от своего района конкурентов, таких же малолеток, как и они сами. Бычок, чьи мускулы, несмотря на общую худобу, так и круглились на плечах, бил соперников по ушам своим коронным ударом, который мог даже порвать барабанную перепонку. Если же такого вполне прозрачного намека оказывалось мало, противников просто метелили — страшно и без сантиментов, отбивая почки и печень, ломая руки и ребра, а кое-кого даже забивали насмерть.
Все кончилось в два кошмарных дня. Их банда как-то сразу перестала быть малолетками. Бычок и Змей выросли в крепких сильных парней, да и юркий худой Змееныш немногим отставал от них. Похорошевшая Белка, обещавшая через пару лет превратиться в настоящую красавицу, уже несколько раз успешно сработала под уличную проститутку, заманивая незадачливых искателей приключений прямо в заботливые лапы товарищей. Пару раз они ограбили уже вполне серьезных людей — ювелира и торговца бронями, захватив весьма неплохую добычу — не только медь, но и серебро и даже две золотых монеты. Казалось, еще немного — и Зверята превратятся в Зверей, займут свое место под солнцем и наконец-то заживут сыто и спокойно.
На их несчастье, их заметили. Заметили благодаря тому самому ограбленному ювелиру. Тот платил банде Шакалов хорошую дань, скромно именуемую "платой за охрану". Неожиданные конкуренты оказались для них совсем некстати, да и авторитет приходилось поддерживать. В один прекрасный день охранник ювелира опознал в базарной толпе Змея, который на пару с Элизой высматривал очередную жертву. Бездельничающие рядом Шакалы бросились в погоню. Змей попытался удрать, и Элиза еще успела проводить его взглядом, спрятавшись за людьми. За ним бежали четверо.
Тогда она видела Змея в последний раз. Тем же вечером в Нору пришли Шакалы. Крепкие сытые парни вышибли едва болтающуюся на петлях дверь. Вскочивший на ноги Крысеныш тут же получил по голове дубинкой, а затем, полуоглушенный, поймал в брюхо два вершка ножа. Белку даже оглушать не стали — просто стянули за спиной руки и начали насиловать прямо тут же, не обращая внимания на еще отбивающегося Бычка.
Элиза, терзаемая нехорошими предчувствиями, как раз в обнимку с палкой дремала в небольшом закутке. Она не сразу вынырнула на поверхность сна, и это ее и спасло. Когда она заполошно выскочила на свет, Шакалы занимались Бычком и Белкой. Только один из них отвлекся от Бычка и лениво повернулся к Элизе. Та попыталась ударить его палкой, но тут же получила по пальцам сильный удар дубинкой. Боль затмила разум девушки. Выронив свое оружие, она выскочила из хибары и в полубеспамятстве бросилась бежать по улице, всей спиной ощущая свист и улюлюканье.
То ли ее не догнали, то ли сочли опасным преследовать девчонку на людных улицах, но она сбежала. Под покровом ночи она пересекла город, думая лишь об одном — оказаться подальше. Под утро она в шоке упала под какой-то забор.
Потом ее нашел Тилос.
Когда Элиза закончила рассказ, какое-то время все молчали.
— Бедная ты моя... — наконец печально сказала ей Мира.
— Ничего я не бедная, — буркнула та в ответ. — Как все... Тилос!
— Да, Эла? — мягко спросил посланник, выныривая из глубокой задумчивости.
— Я тебе все рассказала, да? — в упор взглянула на него девушка. — Теперь ты. Ты вообще кто такой? И все вы?..
— Всему свое время, — Тилос отрицательно качнул головой. — Не здесь и не сейчас. Скоро приедем на место, тогда и поговорим начистоту. Пока отдыхай. И... еще раз извини, что тогда, в комнате, чуть не сломал тебе руку.
— Ха! — презрительно фыркнула девушка. — Тоже мне — чуть не сломал!
На пятый или шестой день путешествия караван выбрался на большую поляну. От нее в разные стороны отходило несколько дорог, широких и узких, торных и почти заросших. Здесь Тилос со спутниками распрощались с караваном. Верблюды, покачивая горбами, поплыли на юго-запад. Дождавшись, пока последний из них не исчезнет за поворотом, Тилос облегченно вздохнул.
— Ну, ребята-зверята, двинулись, — сказал он, направившись к самой заросшей тропке, ведущей на север. Конь Элизы покорно шел за ним в поводу. Позади пристроились жеребец Камтона и кобыла Миры. — Еще пара дней — и дома...
— Где мы? — безразлично полюбопытствовала Элиза.
— Там, — Тилос махнул рукой в сторону ушедшего каравана, — через день пути кончаются джунгли и снова начинается саванна. Еще день пути — и доберешься до города под названием Зибарон. Еще в трех дневных переходах — Корунг, там живут племена каронгов. Они разводят овец и коз. Поклоняются богу змей Сумару и богу источников Тинурилу. Змеи часто жалят овец, так что каронги пытаются умилостивить Сумара, чтобы тот повлиял на своих подопечных. Тинурил же...
— А куда идем мы? — перебила его Элиза.
— Ну... — замялся Тилос. — Там люди, в общем, не живут. Место называется Чаттага.
— Как? — Элиза дернулась и с трудом удержалась в непривычном седле. — Чаттага? Да там же... там же...
Она запнулась.
Мира прыснула.
— Все нормально, — она похлопала Элизу по плечу. — Нам ничего не грозит.
— Но про нее же рассказывают... — Элиза беспомощно огляделась по сторонам. Мира и Камтон улыбались, глядя на нее. Тилос шел впереди, но девушке почему-то показалось, что улыбается и он тоже.
Девушка судорожно вцепилась в луку седла. Страшные сказки, которые Змей так любил рассказывать на ночь глядя, одна за другой вставали у нее перед глазами. Древний заброшенный город, полный золота и колдовских штук, но охраняемый могущественными злыми духами из тех, кому не указ даже сам верховный бог Валарам. В сказках рассказывалось, как многие храбрецы десятилетиями уходили попытать счастья, но мало кто из них возвращался. Те же, кто возвращался, неизменно оказывались не в своем уме, поседев за пару ночей. Безымянный ужас сочился из окружающих Чаттагу лесов, и уже давным-давно не находилось искателей приключений, готовых сунуться в проклятые места.
И вот теперь она лезет прямо в зубы духам. Пусть даже и с Тилосом и Мирой — их-то могут и не тронуть, они, верно, знакомые или договорились как-то. А вот ее... Оборони светлый Курат, а что, если ее тащат с собой, чтобы умилостивить духов ее кровью?..
Элиза глубоко вдохнула и постаралась отогнать страх. Она уже однажды опозорилась, хватит с нее. В конце концов, ни Тилос с неразговорчивым, но улыбчивым Камтоном, ни, тем более, Мира не походили на поклонников неведомых духов, умащивающих своих хозяев человеческими жертвами. В любом случае, бежать некуда — вокруг глушь. А если Тилос на самом деле решил задобрить духов ее кровью, то сбежать от него не удастся. Догонит.
Нет, скорее всего, с духами он не договаривался. Скорее, просто распугал их каким-нибудь оборудованием, как тех разбойников. Вот бы посмотреть, как он их гоняет!..
Неспешное путешествие сначала на север, а потом и на закат длилось до вечера. Очень быстро тропа растворилась в окружающих джунглях, и Тилос, достав из приседельной сумки большой нож, начал размахивать им, расчищая путь. Вскоре к нему присоединился и Камтон. Несколько раз оглянувшись назад, Элиза поняла, что теперь точно не найдет дорогу назад. Густые кусты, расступившиеся перед маленьким караваном, невозмутимо смыкались за спиной, разрубленные лианы утягивались куда-то в заросли, и только что пройденный участок становился неотличимым от окружающих джунглей. Воздух становился все более сырым и душным, все чаще под копытами коней хлюпало болото. Вскоре и Мире с Элизой пришлось слезть с коней и вести их в поводу.
Хотя путешественники уже заметно углубились в запретную местность, духи-охранники показываться не решались. Несколько раз из зарослей раздавался ужасный рев, и Элиза сжималась в комок от ужаса. Однако нападать на них неведомое чудище не спешило.
— Дромокар балуется, — буркнул Камтон, когда Элиза в очередной раз дернулась от рыка. — Лягушка такая, с кулак величиной, — пояснил он, увидев непонимающие глаза девушки. — Слизь ядовитая, — чуть подумав, добавил он и снова замолчал, уже окончательно.
Девушка хихикнула от облегчения. Лягушка! Рассказать — не поверят. А вдруг и ее обманывают, смеются над дурочкой? Впрочем, все сомнения рассеялись, когда рык раздался прямо в ухо. Оступившись от неожиданности, она и в самом деле заметила на стволе дерева крупную лягушку с кроваво-красной спинкой и огромным мешком под горлом. Лягушка презрительно посмотрела на нее, надула зоб и выдала еще один чудовищный рык. Элиза потянулась, чтобы рассмотреть страшилу поближе, но вовремя вспомнила слова Камтона про ядовитую слизь и отдернула руку.
Вечерние джунгли кипели непуганой жизнью. Порхали яркие картавые попугаи, свиристели совсем незнакомые птицы — большие и малые, по макушкам пальм пронеслась стайка черно-белых обезьян с собачьими мордами. Неторопливо проскользила по дереву огромная змея с украшенной красными и черными ромбами спиной. Маленький забавный лемур с огромными глазами удивленно смотрел на процессию, крепко ухватившись всеми четырьмя ручками за ствол. Вокруг людей кружились тучи москитов, но не кусали — Мира опрыскала всех, включая лошадей, терпко пахнущим травяным настоем.
Двигались молча и неторопливо. Только раз Тилос резко прянул в сторону, поймав в кулак что-то из воздуха. Он перекинул это что-то Мире и негромко сказал:
— На базе отдашь Джабраилу — пусть проверит на простейших. Только сонной болезни нам для полного счастья не хватало...
Элиза успела заметить, что мелкой штуковиной оказалась простая муха, чуть меньше обычной мясной.
— Мира! — шепотом спросила она чуть погодя. — А зачем тебе муха? Для чего тебе Тилос ее дал?
— Муха мбатобе, — откликнулась та. — Они переносят несколько нехороших болезней, включая сонную. Людям сонная болезнь не опасна, но лошади умирают за пару дней. А у нас они как раз не привиты...
— А как они болезнь переносят? — переспросила Элиза. — Указывают духам болезни, в кого вселяться? А сами духи слепые и не видят, да? А что такое "прививать"?
— Не все сразу! — рассмеялась Мира. — Духи болезнь не вызывают. Болезни случаются либо из-за того, что в организм проникли такие мелкие-мелкие зверюшки — микробы или простейшие, иногда грибы, либо просто из-за того, что какие-то органы плохо функционируют. Сонная болезнь случается как раз из-за таких зверюшек. Не смотри по сторонам, не увидишь, — добавила она, заметив, как Элиза опасливо озирается по сторонам. — Их так просто не разглядишь. Нужно взять такое специальное стекло, вернее, несколько стекол, составить их определенным образом и только тогда смотреть. А переносят зверюшек мухи и прочие насекомые, на лапках и внутри кусающего хоботка. Укусила тебя такая муха — а зверюшки-то в крови и остались...
Элиза потрясенно молчала. Что значит — духи не вызывают болезнь? Она сама сколько раз видела, как болотные духи вгоняли людей в перемежающуюся лихорадку и оставляли их в покое только после того, как больного долго-долго кормили горькой толченой корой серой вишни, вызывающей у духов отвращение.
— Значит, духи не могут призвать болезнь? — решила она уточнить на всякий случай. — А что они тогда могут? Украсть разум ночью?..
Мира звонко расхохоталась. Несколько зеленых попугаев хрипло каркнули что-то обидное и полетели в сторону, подальше от шумных гостей.
— Духов вообще нет, — пояснила она, отсмеявшись. — Это тебе любой жрец объяснит. У них в голове дури много, но тут я с ними согласна. Духи — суеверие. Не бери в голову.
Заявление ошарашило Элизу еще больше. Духи — суеверие? Да как такое возможно?
— А боги? — неуверенно спросила она. — Они-то ведь могут наслать болезнь, правда?
Веселье Миры как рукой сняло.
— Каких богов ты имеешь в виду? — непонятным тоном спросила она.
— Ну... — растерялась девушка. — Всех... Валарам, Назина, Турабар... — Произнося имена богов, она на всякий случай дернула себя за левое ухо. — Сумар... — неуверенно добавила она, опасливо оглянувшись. Как бы Повелитель змей не услышал свое имя и не прислал слуг разобраться с произнесшим его...
— А, понятно... — хмыкнула Мира. — Знаешь, ты будешь смеяться, но и их тоже нет.
Презрительно фыркнув, Элиза замолчала и отвернулась. Ну ладно — духи. Помнится, ехидный Крысеныш тоже любил их высмеивать. И хоть бы что — ни разу даже не чихнул. Может, духи и вправду сказки. Но боги? Повелители людей, незримо живущие в огромных храмах, которым служат толпы жрецов, которым несут свои дары паломники со всего Сураграша — и Северного, и Южного, и Восточного, и даже из таинственного Караграша, где высятся белоснежные горы Шураллаха! Она вспомнила храм сияющего Курата, чья лучистая небесная колесница, выложенная чистым горным хрусталем, красовалась над входом в Солнечный храм Граша, и фыркнула еще раз.
Не хотят помощи богов — пусть не поклоняются. Никто не заставляет. Боги не наказывают неразумных детей, не принимающих родительской заботы. Но зачем же говорить, что их нет?
Она собралась снова презрительно фыркнуть, но тут же вспомнила еще кое-что.
— Мира, — осторожно спросила она, в очередной раз оступаясь на кочке. — Но если духов нет, то кто же охраняет Чаттагу? Ведь там, говорят, золота столько, что можно в Граше целую площадь вымостить...
— Кто охраняет — другой вопрос, — проворчал вместо Миры Камтон. — Все-то тебе знать надо. Уж охраняют, не волнуйся...
Неожиданно деревья расступились, и перед путешественниками предстала длинная прогалина, тянущаяся поперек их пути. Саженях в тридцати в обе стороны прогалина заворачивала и терялась из вида. На этой полосе земли не росло ни единой травинки. Кочковатая сырая земля, истыканная круглыми ямками, наполненными водой, и покрытая длинными тенями от деревьев на другой стороне, казалась абсолютно мертвой.
— Добро пожаловать в Чаттагу! — весело сказал Тилос, оборачиваясь и швыряя нож в Миру. Та перехватила клинок за рукоять и сунула в приседельную сумку. — Самые страшные духи во всем Граше к вашим услугам! Запугиваем до смерти, распускаем слухи, напускаем мор и порчу и все такое. А еще мы выгуливаем собак. Всё, привал до темноты.
Элиза, чьи ноги уже давно гудели от усталости, плюхнулась прямо на траву на окраине прогалины.
— Здесь водятся такие большие ядовитые пауки, — доверительно наклонившись к Мире, прошептал Тилос. — От их укуса нога сразу распухает вдвое и через день отпадает.
Элиза моментально вскочила на ноги. Не то чтобы она в своих шароварах боялась пауков, но все-таки...
— Потерпи немного на ногах, — уже нормальным голосом сказал Тилос. — Заползет еще кто-нибудь ненароком. Клещи в здешних краях какой только заразы не переносят! Сейчас одеяла раскинем, тогда и валяйся, сколько влезет.
Темнота сгустилась довольно скоро. Солнце окончательно зашло за верхушки деревьев, и тени быстро сгустились в непроницаемый мрак. Между делом путники перекусили, и сейчас немного повеселевшая Элиза с нетерпением ожидала продолжения путешествия. Она уже привыкла к воплям лягушек-дромокаров, которые мало-помалу стихали в сумерках, но им на замену пришли другие звуки. Мало ли кто здесь водится из хищников! Пора бы уже куда-нибудь да прийти...
