Моя Валуа

Понял Лешка, что прямым наскоком этих дочерей Евы не возьмешь. И приступил к долгой осаде, прекратив прожигать нервы в бесплодных попытках взять этих вздорных персон наскоком. 'Вы у меня еще попляшете, кошки драные, бабочки недоделанные — гусеницы противные'. Мультик про кота Матроскина он видел, помнил одну прикольную фразу, которая гласила: 'Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить это что-нибудь ненужное'. Зубриков увидел простой путь разрешения своих бед — девочкам надо купить много одежды — тогда избавиться, даже на время, от малости станет не так страшно и не зазорно. И потекло золото из его сундуков и бочонков тонким ручейком по кладовкам всяких честных тружеников и купцов. Всяким бесчестным пронырам, всем поголовно из числа обитателей дворов чудес мало перепало.

Женщины дворов не утруждались прядением, они были великие мастерицы обращаться с иголкой. А вы как думали? Нужна тебе ткань побогаче на новое платье — мужику дай локтем в бок, и под зад ему пинок — иди, милый из подворотни, прирежь богатенького, да много дырок в лопухе не делай, мне же потом кроить и сшивать, и зашивать придется. Белошвейки они все были отличные, умели скроить и пошить интересно и мудрено.

Хитер и коварен был змей Зубриков, не с тем связались ночные бабочки Парижа. Развернул он и гнилую пропаганду на тему: 'Воображаете себя свободными женщинами — а вот фигвам! Дом такой есть в далеких землях для всяких неудачниц и дурочек'. И принялся трындеть на тему дикой несправедливости — мужчины вот чулки носят, а женщины чем хуже? И сапоги — обувь прикольная! Только надо все свое, особенное женское сделать. Последовало возражение, что под платьем чулков не видно, и сапоги тоже не заметны, зачем ноги утруждать? И вот здесь Артаньян показал свое зверское лицо — оскал злобного и коварного чучундра. Так ведь можно всякие разрезы на юбке сделать: хитрые такие, маленькие, изысканные такие, утонченные разрезики — чтобы было красиво и хитро. И женщины прониклись, знали они метод: 'Не выставляй весь товар лицом на показ — примани покупателя краешком, кусочком самым вкусным, а тогда можно и всю приблуду продать со всеми недостатками'. А кто без недостатков? Бросьте в такого камнем? Даже не думайте! Так и проживете всю жизнь с камнем за пазухой, бесполезно это — искать идеальных людей и таскать с собой мешок с булыжниками, напряжно это и глупо.

Потихоньку Луи разворачивал сам и через своих подручных капал девочкам на мозги на тему поясов с подвязками, трусиков, чулок и сапожек. Потихоньку, но гнулись женщины двора Жюссак, а вслед за ними и знакомые любительницы красивей одеться с других дворов. Мужчины погрозили своему знакомому принцу воров пальцем — что же ты творишь, сволочь! Совсем продыху не стало от доставучих подруг — вынь им и доставь новые тряпки и непременно целые.

Однажды к Луи подошла Аннюи Жюссак и попыталась узнать тайну, которую гадкий Артаньян так и не раскрыл до конца в своей болтовне на тему 'Это надобно жить красиво'. А интересовало ее, что такое за 'кабаре со всяким канканом'. Канкана в Париже еще не было, даже слова такого не было, и Зубриков так и не понял, откуда что взялось. Подумав о древнем городе Канны, у которого римлянам хорошо наваляли карфагеняне, Лешка не мог сообразить, отчего город так назвали. Кан — 'высота' на латинском, и это нормально, общепринято, если город строится на высоте. Еще было значение 'камыш' и вот это более соответствовало похабным мыслишкам Лешки — 'шумел камыш, деревья гнулись, и ночка темная была' — очень подходящая атмосфера для всякого непотребства и свободы шалостей. Пропаганда высоких каблуков не имела никакого успеха — женщины не стали заморачиваться и портить себе походку. Быть выше? А зачем? Глупый Луи опять выдумывает всякие несуразности, посмеивались девчонки. Но сапожки оказались делом интересным, сапожки им понравились. И чулки тоже понравились женщинам. Стоит признать, что никакой особой женской и мужской моды не было у простых людей. Понятно, что мужчины не носили платья. Но вот женщины и грубые штаны могли под юбку надеть, если очень холодно было, и рубахи носили все. Рубахи были нижним бельем, различались, но не слишком у простого народа.

Главное было в том, что Зубриков по глупости своей обмишулился с основами пропаганды. Не надо было женщинам трындеть: "Чтобы как у мужчин". Не нужно это женщинам. Феминизм и стремление показать свое равенство с мужчинами, надев части мужского гардероба, это было в далеком будущем, и сейчас не работало. Женщины вовсе не хотели быть как мужчины. Жизнь мужчины, конечно, имела много преимуществ, но женщина не понимали — этот Артаньян совсем больной, если думает, что мы хотим присоединиться к мужчинам в их дурацких заботах и работах.

А вот Алый и Николашка сразу это распознали и сделали четкие выводы — парижанки не амазонки. До сестренок этим фифам далеко и долго. Они любили посидеть вечером у камина и обмениваться мнениями о разностях жизни в Европе и на Атлантиде, говорить о таких разных людях. И самое главное, Зубриков видел одно — мальчишки не принимали европейский образ жизни. Он им был неприятен и даже противен. Лешка с каким-то стыдом однажды понял, что это для него вся эта затея — приключение в Париже. А мальчики на самом деле занимались грязной, неприятной работой. Им было не прикольно, совсем не забавно и не смешно, находиться среди людей туповатых, простоватых и грязненьких, и вообще... 'дикари тупые и предатели веры'. Зубриков поражался спокойному фанатизму парнишек: они выросли со знанием, что их вера — Фоминизм — это чистая вера, не испорченная, не искаженная. Это там, среди рабовладельцев все извратили, предали и изменили. Это было очень серьезное, грамотное оболванивание детей. Все сработало. Иногда в своем подончестве, двуличности и 'гибкости' Зубриков завидовал своим воспитанникам.

* * *

— Нет, Аннюи, — спокойно ответил Артаньян. — Не лезь своими грязными ручками к высокому искусству. Канкан это... стриптиз, это Ша Нуар, это тебе не Мулен Руж замутить!

Гран-ма ночных бабочек обиделась:

— Почему ты не можешь объяснить все просто?

— Потому что сложно все, — грустно улыбнулся Луи. — Ты хорошая женщина Аннюи, и как женщина ты тоже не дурна. Но...

Лешка покрутил рукой в воздухе, изображая некую загогулину, а потом сложил пальцы в фигу и показал главной по шлюхам:

— Вот тебе, а не канкан. Это высокое дело, вам не понять.

— Куда уж нам! Не чета тебе, с южных гор спустился, приперся куда не ждали, экий нос задрал, — перешла в наступление Аннюи. — И тебе тоже ничего не перепадет от сестренок. Жадина!

Она взмахнула подолом, передом юбки, чуть задрав ее, и Лешка хорошо почуял, что пахнет женщинка вкусно, приятно — еще бы, столько дорогого мыла изводят на себя эти кошечки. И парфюмом они не злоупотребляли, как-то это было не принято у квизеров. Они ведь все со спины норовили ударить, из засады, подло и внезапно — зачем вонять на всю округу — чище надо быть, тогда ты незаметней, подождешь клиента, пропитаешься запахами места засады — хорошая маскировка — Зубриков оценил. И угрозу Аннюи оценил, сразу дал 'задний ход', предпринял наступление в сторону противоположную от противника — заманивал, мерзавец!

— Ань, не надо сориться, — грустно улыбнулся он женщине. — Все на самом деле трудно и сложно. Ты же сама на себя рассердишься, когда поймешь, что ни рукой, ни ногой, ни рылом в канкан не врубаешься. Это тебе не ваши танцульки: два притопа — три прихлопа по кругу прыгать. Я же тебе говорю — высокое искусство соблазнения! Там и сарацинские дела, с ними крестоносцы познакомились, когда в крестовые походы ходили. Восток дело тонкое, Аня.

— Не коверкая мое имя, — нахмурилась Аннюи. — Не люблю, нельзя! Но почему ты не хочешь показать?

— Хитренькая какая, — усмехнулся Зубриков. — Я не умею соблазнять, я только видел канкан, стриптиз, и прочие там бурлески и порно.

— Порно...

— Стоп, про порно забудь, — Зубриков понял, что проговорился про совсем ненужное.

Но Аннюи ничего не забыла. Сейчас она стояла, взвешивала слова Луи и пыталась сообразить, в чем подвох. Нашла лазейку, хитрая кошка:

— Ты не умеешь! Ты сам не умеешь высокое, вот и нечего на моих девочек бочки катить, — нашла к чему придраться гран-ма.

И Зубриков подвис. Он как-то не особо танцевать стриптиз умел, да и канкан тоже. Были в его время мужчины соблазнуны, мастера эротического танца, но Лешка Зубриков и вся его компания к таким не относились.

— Посмотрим, — изобразил гордость на физиономии Лешка.

Он знал про этот прикол. У французских принцев было мало власти, но много подпевал и подлиз-прихлебателей, которые вечно клянчили подачки и прочие преференции. И принцы гордо и многозначительно гарантировали своим придворным: 'Посмотрим!' В этом было величайшее искусство аристократизма — в одном слове выразить всю богатейшую гамму отношений, намерений и образа жизни. Никакого обмана! Ложь не красит благородного. Посмотреть — это не обещание напрягаться. Посмотреть, иногда это — просто взглянуть. Но странным образом звучало значительно и многообещающе.

Зубриков вызов принял. Ему показалось забавным покуражиться над парижскими шлюхами. Вот она приманка! Восточные женщины — танцуют танец живота! Ламбада! И вообще — камасутра! А парижанки — хоть не оборванки, но весьма недалекие в плане секса дамочки оказались. Далеко еще было до насмешек на тему: 'Шлюхи снизили цены, чтобы привлечь народ, теперь у них измены — забот полон рот'.

Со своими ординарцами он разобрался, как и положено легату. Выдал мелодию, задание, и строго приказал: 'И чтобы ни один мерзавец не вздумал подсматривать! Дуй в свою дуделку Николашка и чтобы ни одним глазком! И ты Алексей не вздумай подсматривать — рано вам такое видеть — и чтобы я никакого бопа в партии не слышал. Би-боп не джаз!' 'Да как же ему быть джазом?' — с возмущением отозвался Алый, который обожал наворотить всякого бопа в партии ударных, он на барабанах стучал классно, многому у легата Аматова научился. А вот Ник любил всякие духовые, и на флейте мог, и на всяких трубах и горнах. Была у него и трубочка, чтобы плеваться отравленными стрелками — очень коварное оружие, ниндзя тот еще вырастал.

Луи Артаньян собрал всех гран-ма с лучшими подругами и устроил им сеанс демонстрации стриптиза. На канкан он не стал замахиваться — суетно, и стыдно. Музыкальной темой он почему-то выбрал хорошо ему знакомую тему 'Леди Мармелад'. Ему сразу вспомнился клип на тему всяких кабаре и Мулен Руж, и голоса у Агилеры и Пинк, и остальных певичек из того клипа были славные. А тема 'Voulez-vous coucher avec moi ce soir?' — Хочешь провести со мной ночь сегодня? Хочешь переспать со мной? — это был знаковый слоган, как же без 'Вулеву куше авек муа сесуар'? Без куше никак — кушетки дело нужное, полезное и приятное.

В заранее назначенном доме, по стенам и стояли эти самые кушетки, а Зубриков с парнями с пару часов парились и монтировали стойку. Стриптиз без стойки — как секс без койки. Можно, конечно можно, и даже нужно заниматься всякими изысками и не теряться в местах для секса не предназначенных — но койка это стандарт, это классика, это первичное.

Парни спрятались за ширмой из плотной ткани. Не доверял им Лешка, а так им трудней будет подглядывать. Но если бы они не подсматривали — он бы в них очень разочаровался.

Конечно, он репетировал. Репетиция, это от латинского слова 'репето' — повторять. И Лешка вспоминал и повторял, вспоминал и повторял. Танцевальный номер — это непросто, это хореография, это уметь надо. С танцами у него было нормально, даже выше среднего. На всяких вечеринках у костров с дикарями он насмотрелся и научился всяким танцулькам. Ламбаду он на Канары затащил — пошло как по маслу! Там вообще была скандальная история с этой ламбадой и всеобщим перевозбуждением наивных дикарей. Лешка подготовил костюм. Заранее где надо подрезал, распорол, оставив все держаться на ниточках — рвать рубаху на груди надо тоже уметь красиво, элегантно, сексуально и артистично. И штаны тоже одним движением с ног сорвать тоже фокус простой, если заранее реквизит подготовить. Будет вам стриптиз кошелки недалекие, клуши парижские!

И стриптиз парижским шлюхам был. После которого они чуть с ума ночью не сошли. Не могли уснуть, не могли выкинуть из памяти образы этого мерзавца Луи — вот ведь сволочь — показал и не дал! И шлюхи поняли — он так просто не отделается. Этому стриптизу и канкану надо учиться — это же такие перспективы! Вот ведь гад жадный, Артаньян, распалил честных шлюх и выпрыгнул голый в окно! Это надо было видеть...

Глава 7. Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс. И в ваших жилах тоже есть огонь. Но умнице фортуне ей богу не до вас. Юрий Ряшенцев

Ничто так не горячит кровь, как славная добрая погоня! Даже если никакой погони не получилось. Ха! Попробуй — догони такого ловкача, как Луи Артаньян, а ведь вышло почти как в книжке про мушкетеров — голый Зубриков бежал по ночному Парижу и фыркал от возмущения на распалившихся шлюх. Ведь не какие-нибудь там озабоченные и голодные до секса тетки, а пробрало их 'до самых до окраин'. Неудобно вышло. Прикольно.

'Ага! Бонсуар, месье, твой плащ мне нужен', — только и подумал Лешка, увидев любителя прогуляться по городу ночью. Не утруждаясь на слова вслух, наш пройдоха подскочил к оторопевшему от вида голого мужчины, незнакомцу и выдал ему славный удар в лицо — нокаут это уметь надо, это осторожно надо, аккуратно. Ох, и мучился он с Ринатом, но тренировался Зубриков много — на кожаном мешке, набитом шерстью — потом на практике проверил неоднократно и убедился — в это время двинуть в голову, и послать в нокаут — хорошее решение, грудь почти всегда прикрыта кирасой у мужчин. Не спеша, но ловко, как опытный трофейщик — когда сотни детей учишь правилам работы с трупом, сам неплохо обучаешься 'трофейке' — Лешка избавил незнакомца от плаща и сразу закутался в трофей.

Вдалеке приближался топот 'догонял', которые не просто настигали его, но и, не скрываясь, громко орали на всю улицу, нарушая мирный сон чинных парижан: 'Месье, как пройти в библиотеку? Вы шкаф не продаете?' Ладно хоть у пары этих двух балбесов хватало ума не орать на весь ночной Париж про 'славянские' шкафы и сотни утюгов на подоконниках — они могли, слышно было, что подельники Зубрикова еле сдерживают хохот.

Лёшка успокоился, это были свои, ребята тоже, наверняка, сиганули вслед за ним из окна. Правильное решение — этих двух мальчиков дюжина шлюх могла заездить до полусмерти.

Лешка с удовольствием посматривал на парней. Посмотреть было на что. На щедрых хлебах и щедрых пинках злобствующих деканов, мальчишки выросли в отличных бойцов. Иногда у Зубрикова от всего этого просто срывало планку. С одной стороны, он как-то пробовал читать книжку про пятнадцатилетнего капитана Жюль Верна. Но бросил, занудно как-то, вот 'Таинственный остров' — это сила, есть что-то завлекающее в исследовании условий выживания, когда человек брошен один на один со всем своим багажом цивилизованности против матушки Природы. Смотреть на пятнадцатилетних подручников для своих мерзких и грязных дел, ему иногда было трудно. Но он понимал, что все это неестественное чистоплюйство и вирус прошлой 'цивилизованности' человека, который в своей жизни не убил ни одного оленя, не разделал его, и не приготовил себе свежего мяса на углях. В это время пятнадцать лет было возрастом взрослым, в этом возрасте уже сражались и побеждали — или умирали. Убить легионеров-шпионов было тяжелой задачей для врагов. Мальчишки были чуть ниже ростом, чем их легат, но крепки в плечах и тела у них были подкачаны надежно, и умений в них было вбито палками и уроками много. Семь лет спартанского образа жизни — это серьезная подготовка.