Водитель в замешательстве.
— В Строгино, — говорю.
Это ближе, чем та точка, откуда я приехал.
Такси привозит нас прямо к подъезду.
Протягиваю водителю две с половиной тысячи.
* * *
Ключ поворачивается туго.
Захожу первым, включаю свет. Следом Андрей заводит Машу, закрывает дверь.
— Грязно, — говорит Маша.
Везде толстый слой пыли.
Выпускаю кошку.
Бежит в туалет.
— Умная Киса, — снова комментирует девочка.
Андрей оглядывает стены.
— Чья это квартира?
— Моя.
Не удивляется.
— Я давно здесь не был, — поясняю. — Может, лет пять или даже больше.
— А как счета оплачивали? — спрашивает Андрей.
— Из банка, — пожимаю плечами. — Закидываю сумму на счет, и оттуда потихоньку деньги снимаются.
Толкаю дверь в одну из комнат.
— Ваша комната.
Андрей заглядывает внутрь.
Двуспальная кровать, прикроватные тумбочки, шкаф для одежды.
— Белье проверь в шкафу, должно быть чистое... Если нет — то увы, — развожу руками. — Придется стирать. Машинка, кстати, должна быть... Может, еще работает.
* * *
Машинка работает. Гудит, стирает пыльные простыни. Андрей возится в кухне, моет пыльную посуду. Маша спит в комнате на вытряхнутом покрывале.
Я просматриваю Интернет.
— Завтра и послезавтра отдыхайте, привыкайте к распорядку и режиму, — говорю. — А через два дня пойдем в консульство, подавать на визу.
Андрей кивает и зевает.
— Ты спал в самолете? — спрашиваю слугу.
— Немного... Кошка орала. Заснуть не мог. Кстати, нас там чуть не придушили... из-за этой белой морды.
"Белая морда" умывается мягкой лапкой.
— Извини. Но в самолете ей в любом случае было комфортнее, чем в чистом небе.
Встаю из-за стола.
— Схожу в супермаркет, куплю вам еды на завтра, — говорю. — Что вы будете есть на завтрак?
Андрей смущен.
— Я бы сам сходил...
— Куда? — поднимаю брови. — Ты в курсе, где здесь ближайший круглосуточный магазин?
Закусывает губы.
— А дорогу назад найдешь? В темноте-то?
— Наверное, вы правы... — наконец соглашается.
Киваю.
— Так что вы есть-то будете?
Когда я возвращаюсь с покупками, Андрей сладко спит в обнимку с Машей на покрывале. Кошка спит в обнимку с ними обоими.
Машинка попискивает, сигнализируя, что стирка окончена.
В раковине — недомытая посуда.
Прохожу в большую комнату, открываю балконную дверь, выхожу наружу.
Яркие огни Москвы.
Когда-то здесь было чистое поле...
Вылетаю с балкона в темное небо.
Охота.
* * *
Андрей просыпается часов в семь.
Наблюдаю, как в дверях кухни появляется его сонное лицо.
— Что-то я вчера лег, думал, посплю полчаса... — извиняющимся голосом пытается он оправдаться.
— Ничего страшного, — говорю ему и закрываю ноутбук. — Тебе нужно было выспаться.
Достаю холодную минералку.
— Освежись. К смене часовых поясов нужно привыкнуть.
Глотает воду.
Пишу на бумажке адрес.
— Чтобы не заблудился, если вдруг захочешь погулять.
Кивает.
— Если хочешь, здесь внизу есть кафе. Можешь позавтракать там.
Опять кивает.
Запах беспокойства.
— Что тебя беспокоит? — задаю вопрос.
— Ничего, — делает еще глоток.
— Андрей...— говорю укоризненно.
Вздыхает.
— Ну как... новый город, еще хлопоты с визой... — поясняет.
Теперь ясно.
— Ясно, — отвечаю. — Прости. Не волнуйся. Все будет наилучшим образом.
* * *
— Кто такой Джон Майли? — спрашивает меня Андрей, вчитываясь в один из документов, необходимых для оформления визы.
— Я, — отвечаю слуге. — Только не вздумай ляпнуть подобное в посольстве.
Растерянно поднимает на меня глаза.
— А...
— У меня есть паспорта почти любой страны, — поясняю. — Причем иногда по нескольку.
— А... Что это за школа — "Тринити"? — тычет пальцем в строчку.
— Хорошая частная школа, — поясняю я. — Смешанного обучения.
— Смешанного?
— В некоторых школах Англии — раздельное обучение. Для девочек или только для мальчиков. В этой — учатся вместе и мальчики, и девочки, — терпеливо поясняю. — Ты не знал об особенностях обучения в Великобритании?
Мотает головой.
— Не знал.
— Интересно, чему вас учили в вашем институте? — ухмыляюсь. — Учитель английского...
Жует губами. Выдает нервно:
— Ну... может, и учили. Я не помню. Я почти ничего не помню из института. Я ни одного дня по специальности не работал. Сперва Лида... Бабушка, конечно, помогала, но... Сами понимаете. Ушел в "купи-продай". Потом Машина болезнь... Я даже грузчиком работал, чтобы дома был хотя бы кусок хлеба, не говоря о лекарствах. Бабушка квартиру продала, деньги ушли на лечение...
Кажется, его "прорвало".
— Ты обращался к брату? — спрашиваю.
Трет лоб.
— Обращался. Только... у него самого... два ребенка от первой жены, двое от второй. Алименты, все дела... Выслал тридцать тысяч... А что эти тридцать тысяч... Один пузырек лекарства восемьдесят пять стоит. Их на курс надо несколько... Улучшения временные...
В глазах — слезы.
Касаюсь его рукой. Небольшой посыл силы.
— Все позади.
— Спасибо вам.
Пожимаю плечами.
— Не за что.
Маша появляется на кухне. Волосы растрепаны, платье помято.
— Доброе утро, — говорю.
— Доброе утро, — отвечает.
Андрей уводит ее в ванную умываться.
* * *
Перебираю документы на визу.
Богатый английский бизнесмен, имеющий филиал в России, посылает учиться в частную школу дочь своего русского делового партнера. Партнер хорошо обеспечен, владеет недвижимостью и автомобилем.
Смотрю на "партнера". "Партнер" хлопочет у плиты, жарит яичницу с колбасой.
Приглашение из школы "Тринити".
Когда-то я ее основывал.
Одним из условий было не отказывать в приеме в школу тем, за кого просит носящий фамилию "Майли". Не отказывать, пока существует школа.
Негласное правило. В курсе только директор и пара завучей.
Чеки об оплате за первый год.
Мог бы и не платить.
Я — Майли.
* * *
В пакете документов — половина вранья. Но — качественного.
Как мои паспорта.
* * *
Отправиться за визой через два дня не получается.
Скептически оглядываю дешевое китайское платье Маши и такие же дешевые брюки Андрея, морщусь.
"Партнер богатого английского бизнесмена", ага.
Аж три раза.
— Почему здесь не подшиты края? — спрашивает Андрей вполголоса, перебирая брюки на вешалках.
— Чтобы подогнать по росту, — отвечаю.
— В смысле?
— После покупки надеваешь брюки; их подворачивают, закрепляют и подшивают строго по твоему росту, — поясняю.
— Это в ателье нести... — разочаровывается слуга.
— Зачем, сделают прямо в магазине, — говорю.
— Никогда с таким не сталкивался, — удивляется мой спутник.
— Потому что это — хороший магазин.
Выбираю строгий светлый костюм-тройку, рубашку, галстук, пару дорогих туфель. Хорошо, все можно купить в одном месте.
Продавцы суетятся. Андрей смущен.
Завожу его в примерочную, задергиваю штору. Подвожу к зеркалу, показываю.
Взгляд мужчины в дорогом костюме серьезен и сосредоточен.
Сзади стоит назгул. Под капюшоном назгула — пустота.
Покупки упаковывают в коробки.
Коробки укладываем на заднее сиденье такси. Таксист вяло отбрасывает сигарету.
Ему заплачено за весь день.
Для Маши выбираем красивое белое платьице в другом магазине. Продавцы готовы носить ее на руках.
— Все? — спрашивает Андрей, заваленный коробками. Маши не видно совершенно.
— Нет.
Долгий вздох.
В ювелирном магазине выбираю неброский зажим для галстука и запонки. Андрей удивлен.
— Зачем?
— Ты должен соответствовать своему образу, — говорю.
Маше достаются аккуратный серебряный крестик и маленькое серебряное колечко.
К ним я не притрагиваюсь.
* * *
Приезжаем домой, заходим в квартиру.
— Никогда не любил ходить по магазинам, — признается Андрей, освобождая руки от коробок.
— Я тоже, — признаюсь. — Но это было необходимо.
— Зачем? — в голосе тоска.
— Ты — партнер английского бизнесмена. Твоя дочь едет учиться в Англию. И ты собираешься придти в консульство в брюках с китайской "Балки"?
Садится на край кровати. Покрывало едва видно из-под коробок.
— Можно сделать все по-другому, — говорю.
— Как?
— Для меня не существует границ. Думаю, в школе с радостью примут и Мэри Смит, гражданку Великобритании.
— А зачем тогда мы заморачиваемся с визой? — разочарованно смотрит Андрей.
— Потому что твою дочь зовут Маша Крапивец, а не Мэри Смит. Как ты думаешь, далеко ли уедет Маша Крапивец с документом об образовании на имя Мэри Смит?
Слышу, как скрипят мозги.
— А если оставить фамилию, а не менять на Смит?
Сажусь на подоконник.
— Андрей. Я, конечно, могу сделать паспорт любого государства — это несложно. Но... как бы тебе объяснить. Я не всемогущ. Чтобы твоя дочь могла воспользоваться документами об образовании из школы, оставаясь Машей Крапивец, ей надо "пробить" легальное второе гражданство Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Но на это мне потребуется столько сил, сколько не требовалось при защите своего замка от армии барона-соседа.
— А Смит?
Пожимаю плечами.
— В России она будет по-прежнему Машей Крапивец... без образования. Понимаешь... Сложность в том, что вы — люди. Вы не можете сменить облик лет через пять-десять, для въезда в другую страну вам нужно проходить таможни, паспортный контроль... Для работы вам нужны всевозможные пенсионные, налоговые номера, свидетельства... Вы — под колпаком у ваших государств. Мне — проще. Я могу подогнать свою внешность под удостоверение личности, которые могу менять хоть каждую неделю. Поэтому меня не волнует проблема паспорта. Мне не нужны визы, таможни, декларации, согласования и прочая дребедень. Я могу сегодня слетать в Антарктиду посмотреть на пингвинов, а завтра — на белых медведей в Арктике. Работа... Официального трудоустройства мне не нужно. Вот можешь не верить — ну ни капельки не нужно. Я вообще могу жить без паспорта.
Хмыкает.
— Вот видишь, — продолжаю. — А теперь смотри ситуацию. Твоя Маша оканчивает школу "Тринити" под именем Мэри Смит. Потом университет под именем Мэри Смит... потом замужество... и, скорее всего, под именем Мэри Смит. Поездки в Россию — виза, консульство, пакет документов... И по этим же документам — Андрей Крапивец для мисс Смит — посторонний человек.
Молчит.
— Если ты согласен, — спрыгиваю с подоконника, — то я этим займусь.
— Нет, — останавливает меня.
Улыбаюсь. Люди предсказуемы.
Влезаю снова на подоконник.
— Я не думаю, что ты желаешь своей дочери жизнь нелегала, — вытираю кончиком пальца пыль на стекле. — Поэтому мы будем делать все по закону. Документы, консульство, виза... Соответствующий внешний вид.
— А вы?
— Что я? — поворачиваю голову. — Я — гражданин Великобритании, Джон Майли. А даже если бы и не был, то попасть в Англию для меня все равно не проблема.
Теребит завязку от какой-то коробки.
— Только не проболтайся в посольстве, что я Марк Витальевич, — говорю.
Слезаю с подоконника и выхожу в коридор.
В большой комнате Маша учит кошку отзываться на Мурку.
— Я плохо знаю английский, — признается Андрей из комнаты.
— Ничего страшного, — успокаиваю его. — Я хорошо знаю русский.
Кошка шипит из-под дивана.
— Машенька, — говорю девочке. — Слышишь, киса ругается.
— Не Киса, а Мурка! — возмущается девочка.
— Солнц, она уже старенькая, ей трудно привыкнуть. Пусть останется Кисой, ладно? — пытаюсь уговорить ребенка.
— Старенькая??? — изумляется Маша.
— Старенькая, — киваю. — Ей пятнадцать кошачьих лет, это девяносто человеческих.
— Как бабушка... — вздыхает девочка.
— Лучше налей ей молочка. Порадуй старушку.
Убегает в кухню.
— Кошка-бабушка? — раздается ее голосок. — Кошка — и бабушка?!
Кошка вылезает из своего убежища, нервно подергивая хвостом. На усах — паутина.
— Вы хорошо умеете говорить с детьми, — замечает Андрей.
— Опыт, — отвечаю.
— Это да... — в голосе слуги задумчивость.
— Спрашивай уже, — говорю Андрею.
Смущается.
— А у вас... были дети?
Качаю головой.
— Нет. Я сам был почти ребенком, когда меня обратили.
— А ... после...?
— "После" мы не можем иметь детей, — поясняю собеседнику. — Только птенцов.
— И сколько... у вас было...?
Одергивает себя.
— Простите. Меня, кажется, заносит.
— Ничего, — качаю головой. — Я же разрешил задавать любые вопросы.
...тонкая девичья фигурка...
...сильные руки воина...
...умелые пальцы музыканта...
...на солнечном свете они чернеют, как мясо на углях...
— Пара десятков, — говорю после паузы.
— И... где они сейчас?
— Погибли, — коротко отвечаю.
...одичали и погибли...
— Соболезную, — говорит слуга.
— Спасибо, — отвечаю очень серьезно.
* * *
Андрей волнуется. Рука тянется пригладить идеальную прическу.
— Не волнуйся, — спокойным голосом говорю ему.
— А вдруг не дадут? — спорит слуга.
Смотрю на него искоса.
— Дадут.
Заходим в кабинет.
Визовый офицер смотрит на нас пронзительным взглядом, от которого у обычного человека душа должна уходить в пятки.
С Андреем так и происходит. Переступает с ноги на ногу. Видимо, душа щекочет.
Протягиваю руку и касаюсь искрой силы сотрудника посольства.
Теперь любые ответы будут восприняты как верные.
Офицер разглядывает документы, задает стандартные вопросы. Андрей мямлит, что-то говорит.
Офицер благодушен. Ему хорошо. Он считает, что Андрей — исключительно благонадежный турист. И дочка у него замечательная. Ей будет лучше всего учиться именно в Великобритании, чудесной и неповторимой стране.
Ответы Андрея он не запоминает, но в памяти остается ощущение, что мистер Крапиветс — очень уважаемый человек.
* * *
Дома сдираю с лица тонкую пленку.
Как бы латекс ни был хорош, вблизи создается впечатление, что у меня кожное заболевание.
А тональный крем сверху создает впечатление нетрадиционной ориентации.
Ненавижу латекс.
— Вы знали, что все пройдет хорошо? — спрашивает Андрей.
— Знал.
— Значит, я зря беспокоился?
— Зря.
— Мне сложно привыкнуть, — говорит слуга. — Что вы обладаете сверхъестественными способностями.
— Привыкнешь, — отвечаю, рассматривая "лицо" в зеркало.
Отковыриваю "висящие в воздухе" кусочки латекса.
* * *
— И сколько нам ждать визу? — спрашивает Андрей в один из дней.
— Обычно — около месяца, — отвечаю.
— А нам могут отказать?
— В принципе, да, — говорю. — Но я был убедителен.
— Вы можете внушить любые мысли кому угодно? — задает вопрос слуга, немного помолчав.
