На бегу не больно-то пофилософствуешь, всё внимание на то, куда ставишь ногу, что за местность впереди, на контроль дыхания и прочая, прочая... Погнался за умной мыслью, и вот ты уже прозевал малейший выступ, не рассчитал угол наклона и не учёл скольжение, и... Финита ля комедиа! Но!.. Я не такой! Я лучший! И не побоюсь это с гордостью повторить ещё раз и ещё: я лучший из всего того космического разнопланетного быдла, что собралось под крылышком у старого мудака Капитошкина. Я по праву считаю себя лучшим, потому что...
Получай, гад!
Взмах кулаком, и смерть падает... Больше не поднимется! Ведь я лучший!
Забавно, в этот раз смерть принарядилась: чёрный костюм, туфли, судя по виду, кожаные, белоснежная рубашка, галстук, очки чёрные. Красавец...
Ещё один! Впереди, метрах в пяти! И уже целится в меня из пистолета...
Я мощно отталкиваюсь от пола, по инерции пробегаю по стене, хватаюсь рукой за незаметный крюк, вбитый в потолок, видать на нём раньше висела люстра, и...
Удар!
Удар с разворота ногой в грудь — это красиво... Смерть со всхлипыванием оседает, а я уже отталкиваюсь от груди этого чёрного таракана и перепрыгиваю через него, лечу спиной вперёд, в неизвестность, и разум тихо верещит от страха, а тело сладко ноет в предчувствии столкновения и грядущей за ним боли. Ох уж этот маленький паникёр разум...
Треск и звон... Симпатичная мешанина звуков ломающейся рамы и бьющегося стекла. Я лечу... спиной вперёд... в неизвестность...
Глаза увидели, и разум молниеносно отреагировал — моя рука выстрелила и намертво вцепилась в остатки рамы, которые едва держатся на честном слове и парочке ржавых гвоздей. Я как паук прилепился к стене дома на высоте десятого этажа, а внизу летят, кувыркаясь и переворачиваясь, осколки стекла, я зачарованно смотрю на них... Я всей душой с ними... Ведь они такие же блестящие... Как и я.
Десятый этаж? Высоковато? Ха, мелочи! Я оглядываюсь — метрах в трёх от меня стена другого дома — шершавая, вся в гнилой штукатурке... Интересно, в какое время меня забросил этот неандерталец Бенефициус Грин? Здесь ведь всё так... мерзко! И недочеловеки ходят далеко внизу. Они не такие как я, они не люди!..
Рама, дико визжа, вдруг начинает подаваться под моим весом, гвозди понемногу выползают из стены... Пора! И я упираюсь ногами и резко отталкиваюсь.
В стене напротив окна, но они заколочены — дома давно заброшены, а может их готовят к сносу, мне всё равно. Мне нужно то окно внизу на уровне четвёртого этажа, и я прыгаю как кузнечик, отталкиваясь поочерёдно то от одной стены, то от другой, и постепенно опускаюсь вниз. Скажете трудно? Для недочеловеков, умеющих разве что переползать с тротуара на тротуар, вполне возможно. Для меня же нет! Ведь я лучший!..
А вот и оно. Окно, что мне нужно. Последний прыжок, и я хватаюсь за раму, пальцы крепко впиваются в дерево, упираюсь ногами, что уменьшить нагрузку на неё. Ноги немного гудят, но всё хорошо...
Р-раз, и я рукой вырываю одну из досок, перекрывающих доступ. Два, выламываю другую. Осталось само окно, чьи стёкла давно потеряли свой блеск, перестали быть похожими на меня. Я поискал глазами и тут заметил сверху над окном небольшой выступ, декорации, блин. Я уже собираюсь подпрыгнуть, уцепиться за него и ударом обеих ног разбить раму, как вдруг...
Окно вдруг открывается изнутри. И тут я замираю, потому что в лоб мне смотрит дуло большого чёрного пистолета, и палец чьей-то руки уже придавил спусковой крючок...
Забавная ситуация, если не обозвать по-другому, смерть впервые смотрит мне прямо в лицо, а ведь до этого момента она побаивалась столь близких знакомств. Ну что ж, она принарядилась: чёрный костюмчик, белоснежная рубашка, даже пистолетик чёрный — всё в точности как у тех двух наверху. Имидж у неё нынче такой, что ли?
Не на того напала, старушка! Ведь я лучший!..
И я резко разжимаю хватку. Мгновение, когда я с наслаждением смотрел в дуло пистолета, а разум выл и метался как загнанный в ловушку зверь, когда на весы была положена жизнь... Оно ушло... Смерть проиграла в очередной раз, и я с сожалением констатировал этот факт — люблю борьбу, но не люблю её финал, каким бы он ни был.
Выстрел рявкнул над головой, но я уже скользил вниз. Третий этаж, второй уже близко... Сейчас!
И я отталкиваюсь ногами, прыгаю к противоположной стене дома, отталкиваюсь от неё и, зацепившись руками за декоративный выступ над окном, сильным ударом ног с грохотом разбиваю раму и доски и влетаю внутрь.
Привет, смерть!
Раз! Я делаю сальто вперёд, и носок моего ботинка бьёт смерти в висок. Два! По инерции я разворачиваюсь и наношу прямой удар ногой в грудь. Ощущения попавшего под такой удар сродни ощущениям человека, которого лягнул подкованный слон. Три! Блок удара, перехват, нырок под тело, и вот ещё одна смерть летит рыбкой в разбитое окно. Я могу долго так с ними забавляться без особого ущерба для себя... Ведь я лучший!..
Звук выстрела! И сильная боль в груди!..
Что-то не так... Но что?
Ещё один выстрел — и я вдруг чувствую, как какая-то неодолимая сила выбрасывает меня из окна, и я лечу вниз, в компанию разбитых стёкол и вырванных с гвоздями досок... Но кто?! Как?!
Я протягиваю руку к окну, которое стремительно удаляется вверх. Я лечу... И вновь кричит от ужаса разум, а тело умоляет сгруппироваться перед неизбежным ударом, но я лишь улыбаюсь... Смерть не настолько ещё умела, чтобы вырвать меня из лап жизни. Она всё ещё недочеловек... Что она может сделать со мной? С лучшим из лучших!..
Я чувствую удар, и голова внезапно взрывается от дикой боли, всё моё тело парализовано, но это пустяк... Сейчас я засну, а когда проснусь, всё будет по-другому. Не знаю уж как, но явно по-другому... А сейчас мне всего лишь нужно поспать, и чёрт с ним, с заказом, подождёт немного, никуда не денется...
Тьма спешит ко мне, милосердная тьма. Вот она обволакивает моё сознание, оно постепенно засыпает, вот уже и руки уходят во тьму, она касается ног, её неспешные прикосновения убаюкивают меня, я потихоньку засыпаю...
Эй, смерть! Спой мне колыбельную! Ну же, давай...
Ведь я лучший!..
Глава 7
Стон, вырвавшийся из глубин моего организма, поверг меня в праведный шок. Неужели старею?! Всего три часа тренировки, а сил уже нет никаких, и можно лишь исполнять упражнение "сосиска", вися на турнике мёртвым грузом.
Я снова громко и с удовольствием застонал, про себя отметив, что лежать в позе перееханной грузовиком лягушки на довольно жёстком полу всё же иногда бывает удобно. Мне бы галавизор сюда и Шелу под бок, и можно считать, что жизнь удалась...
Я предпринял попытку встать, мышцы сразу же зарыдали и заревели в унисон, я даже скривился от их усердного кооперированного рёва. Встал. Помотал головой. Дождавшись, когда картинка перестанет скакать перед глазами, я с ненавистью посмотрел на противоположную стену, затем на экран компьютера, висящий слева. Щёлкнул пальцами. Экран помигал и выдал результаты тренировки, я печально вздохнул — отделаться от ещё трёх пробежек по потолку не удалось, а я так надеялся... Два раза я пробежал очень удачно, компьютер зафиксировал результат в 87 % попадания (для тех, кто не в курсе, 95 % — это идеальный результат, добиться которого пока невозможно, не приспособлен человеческий организм к таким испытаниям, а экспериментировать с кибер-имплантами никому не хочется). После второго раза я резко пошёл на третий, однако вспотевшие ноги подвели, и я с высоты шести метров грохнулся на пол. Разумеется, программа амортизации падений, приобретённая Капитошкиным лично за полцены, не сработала, и я от души приложился всем своим организмом о действительно жёсткий пол и очень правдоподобно изобразил умирающего лебедя.
Компьютер требовательно запиликал. Проклиная всё на свете, я отклеился от стенки, к которой успел прислониться, и быстренько размассировал ушибы, шипя сквозь зубы от боли, затем повернулся лицом к стене. Как назывался этот приём? Проходим сквозь стену? В ботинках с подошвой на нанозахватах бегать по вертикалям легко, а тут попробуй босиком. Я ещё раз глубоко вздохнул, мысленно представив себе всю последовательность движений, и сделал шаг вперёд. Экран мигнул, в зале прозвучал сигнал начала тренировки, и я рванул, набирая скорость.
Раз!
Два!
Три!
И... Стена!
Я мощно оттолкнулся обеими ногами от пола и, быстро-быстро перебирая ими и руками, понёсся вверх. Уже чувствуя, что начинаю скользить, я резко оттолкнулся ногами и прыгнул спиной назад, выгибаясь в струну. Теперь самое трудное!
И...
Кольцо!
Пальцы ухватились за него и сжали накрепко. Рывок! Моё тело стремительной змеёй рванулось к следующему. Кольцо! Рывок! И вот ещё одно кольцо уходит назад, и я скольжу по потолку наперекор всем законам физики и людским представлениям о том, что люди не летают как птицы. Важно не останавливаться ни на мгновение, скользить! Так чтобы руки и ноги двигались в сотни раз быстрей ног сороконожки и с такой же примерно амплитудой. Ещё одно кольцо! И...
— Товарищ Преображенский!
Внутри меня всё обмерло, я сбился с ритма и тут вдруг понял, что падаю... Скорость упала до обычной человеческой, до кольца не дотянуться, можно только вниз, но уж никак не в свободном падении! Сейчас попробуем сделать это красиво.
— Турник! — гаркнул я хрипло, переворачиваясь в воздухе и напрягая мышцы в ожидании удара.
Резкий металлический множественный лязг Прямо подо мной вдруг оказался поручень — очень вовремя! Ощутив удар пятками, я сбалансировал и мешком рухнул вниз. Люблю работать на публику, с театра у меня эта мания осталась. Рукой я вцепился в поручень, руку едва не вырвало из сустава, но падение я остановил, перехват, нырок, зацеп ногами, изогнув спину, я рыбкой влетел в круглое отверстие турника. Я люблю на них поплясать...
— Товарищ Преображенский! — донеслось нетерпеливое от входа.
Я поморщился и камнем рухнул вниз, падая боком. Резко изогнувшись, я вцепился в турник и, раскрутившись, прыгнул к позвавшему меня, переворачиваясь в неплохом сальто.
Приземлившись на ноги, я повернулся к турнику, провёл рукой по поручню и громко распорядился:
— Убрать.
Мгновенно турник — сложнейшее нагромождение поручней, брусьев, снарядов, колец, труб различной толщины, на котором мы два раза в неделю обязательно отплясывали, вертясь в немыслимых пируэтах, вольтах, меняя хваты руками, отрабатывая хваты ногами, ужами проскальзывали в любые щели и отверстия — как и следовало, просто растаял в воздухе.
Я восхищённо поцокал языком, фирменные чудеса Грэя и ребят из технического отдела всегда вызывали у меня дикое желание совершать им ежевечерние и ежеутренние намазы, затем посмотрел на экран компьютера. Тот вспыхнул пару раз и... промолчал. Я подождал пару секунд, затем ещё немного и ещё, после чего недовольно нахмурился и кашлянул. Экран вспыхнул, по нему побежала полоса цифр, быстро сменяющих друг друга, затем помигал немного и выдал результат. У меня глаза на лоб полезли...
На экране чёткими крупными цифрами было выведено: 93,5 %.
Из-за спины донёсся вздох удивления, да я и сам был шокирован — мой открытый рот и замершее тело были идеальной перспективой для картины "Не ждали...". Однако... Ну и результат...
Я громко прочистил горло и соизволил наконец обернуться, чтобы тут же мысленно поморщиться: ко мне явился сам Ущу?чин Бенедикт Харитонович, весьма оригинальный персонаж, которого мы за глаза иной раз называли Серая Мышь — увы, но это достаточно обидное прозвище подходило ему идеально. Этот серый, невзрачный на вид парень лет тридцати с хвостиком, видимо, всю свою жизнь проходивший в сером в ёлочку пиджачке и кругленьких очках на бледном прыщавом лбу, устроившись к нам на фирму в качестве рядового исполнителя, вызвал мгновенный и мощный приступ любви у Капитошкина, а у нас моментальный приступ жизнерадостного смеха. Каждый раз, когда эта серая мышь с жиденькими усиками на тоненькой верхней губе, с взглядом человека, ненавидящего всё на свете лишь потому, что оно не упорядочено и должным образом не засвидетельствовано в соответствующей документации, и с голосом, который то взлетал в необозримые высоты, то падал ниже самых глубоких впадин, приходила куда-либо с целью выяснения каких-либо обстоятельств, нас начинал душить нервный смех. Когда Ущучин проходил по коридору в своём неизменном сереньком пиджачке с вечными очками на потном носу с портфелем под мышкой, задрав подбородок от осознания своей важности, и здоровался со всеми в традициях "старой школы" — "Товарищ Минаев", "Товарищ Глушков" — даже наши местные пушистые церберы из внутренней охраны, прикормленные, а оттого вполне безобидные, закрывали морды лапами.
Внутренне сморщившись, я изобразил всем лицом и телом превеликую радость, что вот свет наш, батюшка наш снизошёл к простому народу, а ножки-то какие, а ручки-то какие, а звезда-то как во лбу горит — ой царь ты наш, батюшка... "Любимчик Капитошкина, — пронеслось в голове. — Поосторожнее с этим кукарачас...".
— Что случилось? — я отряхнул ладони и подошёл поближе.
Ущучин задёргал своим потненьким носом, повёл туда, сюда, и я вдруг с удовольствием понял, что его смущает запах вспотевшего тела.
— Тут такое дело, товарищ Преображенский... — он помолчал некоторое время, собираясь с мыслями и, видимо, решая, стоит ли раскрывать передо мной карты или дело ещё терпит.
В отличие от Капитошкина Ущучин, хвала звёздам, соображал весьма быстро. Сейчас же его молчание меня немного насторожило — дескать, чего утаивать информацию о том что случилось, если уже припёрся. Да и зачем вообще нужно было тогда приходить, если не собираешься посвящать во все подробности, а без точного знания деталей я ни в одно дело не сунусь, уже погорел один раз, хватит.
— Такое дело... — пробормотал он.
— А может?.. — я попытался было перехватить инициативу, однако...
— Нет! — он резко вскинул руку в повелительном жесте.
Я нахмурился. Недавно переведённый по личной инициативе Капитошкина на должность своего заместителя Ущучин по мнению многих работников взял как-то уж слишком резвый старт в личном общении с ними.
— Прошу Вас, товарищ Преображенский, меня не перебивать. Дело заключается в том, что сейчас один из наших курьеров... — он замолчал, и я вдруг увидел, как его трясёт, и он лихорадочно собирается с мыслями. Я моментально посерьёзнел, отбой тревоги, залипание мозгов у него явно не произошло. Что случилось?! — Один из наших курьеров сейчас находится при смерти! В данный момент он на задании, его координаты у нас имеются... — Ущучин как-то беспомощно посмотрел на меня.
— Кто и каковы данные активатора? — я резко перебил этого мямлика, мысли мои понеслись со скоростью горной реки, я вспоминал, кого из ребят видел на фирме, на тренировках, а кого — нет.
— Побережный Станислав Викторович, — выдохнул он, — а вот данные активатора... Похоже он заблокировал сигнал, мы не можем отследить ни один датчик, а компьютер и медкомплект вообще молчат и...
