— Как вы... тихо вошли!
— А зачем нам лишний шум? — Санька обольстительно улыбнулся и положил перед нею "презентик". — С наступающим! А мы всё цветём, цветём... Петрович у себя?
Коробка молча перекочевала в ящик стола и последовал равнодушный кивок на дверь шефа:
— Икру мечет.
— Не страшно! — Санька по-хозяйски растворил массивные двери и, держа на отлёте довольно увесистый чемодан, уверенно шагнул в кабинет.
Секретарша проводила его насмешливым взглядом и небрежным движением выдвинула ящик, где перед этим утонул Санькин подарок.
Я переместил изображение в кабинет директора, чтоб в любой момент прийти Саньке на помощь. Но невооружённым глазом было видно, что он здесь не первый раз и чувствует себя отнюдь не робко.
— Можно? — с нарочитой важностью спросил он от самых дверей.
Директор оторвался от монитора, мутным взглядом окинул вошедшего и просветлел:
— Проходи.
— Всё воюешь, Петрович? — Санька прошёл через весь кабинет и, пожав протянутую руку, уселся на предложенный стул.
— Не говори... — "Петрович" взъерошил пальцами седеющий ёжик. — Жизнь настала — хоть вешайся!
Санька окинул кабинет оценивающим взглядом и усмехнулся:
— А по тебе не скажешь...
Тот отмахнулся:
— Ты на это не смотри! Это всё, что от былых времён осталось. А нам теперь на насесте бы удержаться. Многие уже вон — послетели!
— Неужели всё так трагично?
— Да ты что? Ящик не смотришь, что ли? Раздели нас, ободрали, как липку! Был завод — всем заводам завод, а теперь что? Смех и грех! Бытовуху выпускаем! Даже горбачёвская конверсия нас не затронула. А теперь — всех под одну гребёнку!
— Видать, кому-то не угодили, — показал Санька в потолок.
— Смеёшься? Наверху сами ни черта понять не могут, на заднице волосы рвут! Всё ждут, что же следующее на очереди? — Он вскочил и забегал вдоль километрового стола. — Кто бы мог подумать? Ведущая ядерная держава была, твою мать! Нет, ты человек грамотный, умный, ты мне скажи, что это за напасть такая на наши головы? А? И заметь: испарилось всё, хоть отдалённо имеющее отношение к вооружениям! Остальное-то не тронуто! Это как прикажешь понимать?
— Наверное, хотят сказать, что война — это плохо... — с ухмылкой покосился на него Санька, развалясь на стуле.
— А то мы и без них не знаем! — захлебнулся ядом хозяин кабинета. — Раз они такие умные, так должны же понимать, что мы-то — мы! — ни с кем воевать и не собирались! Мы ведь только для защиты! А теперь что? Раздеты и разуты перед всеми врагами!
— Так ведь им тоже, говорят, досталось...
— Да слышал я эти побасенки! Слышал! — зло отмахнулся директор. — Ты больше верь! Штаты как были хозяевами везде, так ими и останутся! Да теперь ещё и черножопые — почуют слабину, всей массой навалятся! Они же нас одним количеством задавят!
— У них ведь те же проблемы...
— Ох, не верю я! Не верю!.. Это у нас всё через задницу, а там, — махнул он куда-то за спину, — всегда всё на мази было... Ладно, — плюхнулся он на своё место под портретом президента. — Это наши проблемы... Ты-то чего пришёл?
— Оказать посильную помощь, — просто сказал Санька, чуть ли не со скучающим видом разглядывая свои ногти.
Директор остановил на нём возбуждённый собственным красноречием взгляд и вдруг от души расхохотался:
— Ты?! Помощь?! Кому?!
— И тебе, и заводу.
Директор захохотал так, что у него выступили слёзы.
— Ой, не могу! — стонал он в изнеможении. — Уморил! Ну спасибо, Санёк, давно я так не смеялся! Уважил!
Санька сидел с непроницаемым лицом.
— Ты зря смеёшься, Петрович. Я вполне серьёзно.
— Ну-ну! — Продолжая сотрясаться от душившего его приступа веселья, "Петрович" достал платок и вытер лицо. — И в чём же твоя помощь заключается? Советы будешь давать?
— Не только. — Санька поставил перед ним дипломат и раскрыл его. — Это тебе. На первое время.
С лица "Петровича" медленно сползла улыбка.
— Эт... то что?
— Зелень, — небрежно ответил Санька. — Не видишь, что ли?
Тот осторожно взял хрустящую пачку, надавил на угол, проглядел её и бросил обратно в дипломат.
— Это шутка?
— Это взятка.
"Петрович" от такой откровенности оторопел:
— За что?
— За то, чтоб не воровал из тех денег, что дам на нужды завода.
Тот медленно, не сводя глаз с дипломата, развязал узел галстука, расстегнул ворот рубашки и потянулся к селектору:
— Танечка, меня ни для кого нет!
Секретарша промурлыкала, что всё поняла, и отключилась.
"Петрович", в лице которого не осталось и следа от былого добродушия, неприятным голосом спросил:
— Я не понял... Ты кто?
Санька приподнял бровь:
— Первый раз видишь?
— Я не о том. Кого ты представляешь?
— А тебе не всё равно?
— Хотелось бы знать, от кого пулю в лоб схлопочу.
Санька расплылся в дружелюбной улыбке:
— Ну зачем же доводить всё до крайностей? Будет всё благопристойно — не схлопочешь.
— "Благопристойно" — это как?
— А ты что, уже и забыл, что такое совесть и честь?
"Петрович" ткнул кулаком в чемодан:
— Предлагаешь взятку и говоришь о совести?
— Я её покупаю. А что? Мало?
— Да ты знаешь... — замялся тот, подыскивая объяснение.
— Добавить надо?
— Чёрт! — не выдержал директор насмешливого взгляда. — Не о том я вовсе!
— А о чём же?
— Я вообще... не въезжаю, чего ты от меня хочешь?
Санька вздохнул:
— Ну, если вкратце, — восстановить завод.
Директор усмехнулся:
— Неплохо для начала!
— ...А если чуть подробнее, — невозмутимо продолжал наш парламентёр, — то дело обстоит так: я даю деньги, а твоя забота — перепрофилировать завод на мирные нужды. И чтоб никакой военщины! Будешь хитрить и воровать — контракт будет аннулирован и денежки просто испарятся, куда б ты их ни упрятал.
Директор долго и с каким-то странным выражением смотрел Саньке в лицо.
— Ну? — не выдержал тот игру в молчанку. — Чего смотришь? Условия не устраивают? Так мне без разницы — предложу другому. С руками оторвёт.
— Слушай... — наконец проговорил тот, не отводя глаз от лица необычного гостя. — А ты, случайно, не из... этих? — И он каким-то судорожным движением ткнул большим пальцем в потолок.
— Из "этих", — насмешливо ответил Санька. — А как ты догадался?
— А ты сам не слышишь, как это звучит? По-дурацки как-то: вот тебе всё, только будь хорошим мальчиком! Сколько живу на свете, а такого предложения, извини, не получал.
— Мы, — Санька тоже показал на потолок, — можем себе такое позволить! — И напомнил: — Ну, я так и не уяснил: ты согласен или как?
Директор молчал и что-то прикидывал в уме.
— Сумма, что ли, не устраивает? — наседал Санька. — Так ты скажи прямо!
— Ну... — наконец отелился тот. — Мне одному этого, может, и достаточно будет... На первое время! — спохватился он с хитрым прищуром, видя, что Санька порывается что-то сказать. — Но ты же должен понимать, что для того, чтоб.. всё провернуть... это же мизер!
— Деньги будут, — солидно заверил Санька. — Сколько потребуется, столько и будет!
Но тот уже взял себя в руки и язвительно ухмыльнулся:
— Хе! Где ж ты возьмёшь-то столько, милай?
Санька ответил ему той же монетой:
— Дык мы жа из "энтих"! — и опять кивнул на потолок.
— Так... — Директор встал и, сунув руки в карманы, подошёл к окну. — Давай теперь серьёзно: что тебе надо?
Санька удивлённо оглянулся на него:
— Петрович, я думал, ты мужик умный...
— Шутки в сторону!!! — вдруг заорал "умный мужик", покраснев, словно рак. — Сказками я уже сыт по самое нельзя!!! Да и некогда мне, — подошёл он к своему столу и стал демонстративно перекладывать с места на место бумаги. — Дела, знаешь ли! Завод надо восстанавливать! — В последние слова он постарался вложить как можно больше яду.
— Сказки? — хмыкнул Санька и повернулся к стене, где, по его рассчётам, должен был находиться я. — Ну-ка, Володь, организуй убедительные доказательства!
— Ты это с кем?.. — начал было "Петрович", но не договорил.
Я решил не мелочиться и завалил весь стол, возле которого сидел Санька, слитками золота. Прямиком из Форт-Нокса! К сожалению, я не рассчитал нагрузки: стол затрещал под тяжестью бдагородного металла и с ужасающим грохотом рухнул. Чемодан с "зеленью" оказался погребённым под грудой золота вперемешку с обломками стола.
Санька едва успел отскочить.
— Ну, ты это... хоть предупреждай, — буркнул он мне, поправляя на себе "смокинг". Потом оглянулся на побледневшего директора, застывшего с вытаращенными глазами и спросил: — Ну что? Убеждает?
Тот оцепенел и не мог вымолвить ни слова.
На грохот вбежала секретарша:
— Василий Петрович! Что тут у вас... — и тоже онемела в неподвижности.
— Я же сказал!!! — мгновенно рассвирепел "Василий Петрович" и бросился на неё с кулаками. — Меня НЕТ!!! Ни для кого!!!
Та с визгом едва успела выпорхнуть за дверь.
Санька, довольный произведённым эффектом, обернулся ко мне:
— Володь, достаточно. Убери.
Золотая груда исчезла. На её месте остались лишь обломки стола и рассыпанная среди них "зелень". Чемодан, сделанный из пластмассы, тоже не выдержал испытания, рассыпавшись на мелкие куски.
— Не понял... — прохрипел директор, прислонившись спиной к двери и теребя ворот рубашки. Казалось, что его сейчас хватит удар.
Санька подошёл к окну, налил из графина воды и поднёс ему:
— На, выпей, полегчает.
Тот жадно опрокинул в себя содержимое стакана и, вытирая рукавом губы, хрипло спросил:
— Что это было?..
— Ты опять не понял? — удивился Санька. — Это было золото. В слитках.
— Это я видел... — Шатающейся походкой директор подошёл к своему креслу и рухнул в него. — Как оно здесь оказалось?.. И куда?.. — Он сделал неопределённый жест руками.
— Это неважно, — Санька подошёл к окну и сел на подоконник. — Контракт будем подписывать?
Тот, с удручённым видом покивал головой. Потом хрипло спросил:
— А с кем ты... говорил? — и шёпотом добавил, показывая в пол: — С Ним?
— Петрович, тебе какая разница? — язвительно усмехнулся Санька, не разубеждая собеседника в заблуждении. — Будешь иметь дело только со мной.
"Петрович" продолжал сидеть с обречённым видом.
— Так, — Санька встал с подоконника и отряхнул задницу. — Пыльно у тебя тут. Балуешь ты свою Танечку... Короче, договариваемся так. Сегодня, я вижу, ты ни на что не способен. Завтра, в это же время я к тебе прихожу, а ты встречаешь меня во всеоружии. Ясно?
Тот поднял на него тяжёлый взгляд:
— Один вопрос...
— Ну?
— Как быть... с братвой? Ведь не дадут же...
— Братву мы берём на себя, — заверил Санька. — Только пальцем покажешь, — и повернулся ко мне: — Володь, давай!
Я открыл проход прямо на глазах у директора, проводившего Саньку ужасным взглядом.
— Последним фокусом ты его вааще добил! — хихикнул Пашка, едва лишь закрылся экран. — Чистый Мефистофель!
— Ничего, — небрежно отмахнулся Санька. — До завтра очухается. Ты это... — Он показал на себя. — Верни мне мою шкуру. А то как-то не в своей тарелке... Во... — И самодовольно поинтересовался: — Ну и как я вам? В качестве "парле-манте"?
— Прелестно! — прокаркал Пашка по-мультяшному и добавил: — Теперь ему впечатлений хватит надолго!
— Устал? — спросил я.
Он подошёл к столу, заварил себе кофе и сказал:
— Вообще-то, занятие нервное. За всё время разговора он несколько раз порывался вызвать охрану.
— Я заметил.
— Чемоданчика пожалел! — хрюкнул Пашка. — С ребятками пришлось бы делиться.
— Не стал бы он делиться, — сказал Санька. — Не таковский парень. А с золотом — эт' ты хорошо придумал, — одобрительно хмыкнул он. — Убедительно.
— Так он, небось, так и будет думать, что это ему всё привиделось.
— Чемоданчик не даст. Да и обломки стола с настрою не собьют.
— "Всё поели и попили, всю посуду перебили, — задумчиво подперев щёку, продекламировал Пашка. — А хозяйке Наташке дали по зубам."
— Это всё ещё впереди, — фыркнул Санька, обжигаясь и дуя на кофе.
— А чё это он там... насчёт братвы? — напомнил Пашка.
— Рэкетиры его достают. Надо будет провести воспитательную работу.
— Надо-надо! — оживился Пашка и сказал голосом Печкина: — "До чего ж люди до чужого добра жадные!"
— Тоже, видать, хотят красивой жизни, — хитро покосился на него Санька, прихлёбывая из чашечки.
— Понимаю, в чей огород булыжничек, — с деланным равнодушием повёл Пашка плечом, в то же время остро и коротко полосанув меня взглядом. — Не дурак.
Я решил прервать нарождавшийся бессмысленный трёп и спросил обоих:
— Ну, так что, можно считать, что первый опыт удался?
— Вполне, — уверенно сказал Санька. — Такие солидные аргументы! Рыбка точно на крючке!
— И что же дальше?
— Как "что"? Ты же сам всё слышал.
— Я имею в виду: ограничимся пока этим визитом, или ещё куда заглянём?
Санька задумался:
— Мне кажется, надо немного обождать.
— Чего ждать-то? — встрепенулся Пашка. — Делом надо заниматься!
— Пал Ксанч, — поморщился Санька, — супротив того возражений нет и быть не может. Но потрудитесь-ка взглянуть на календарь: что за дата у нас на носу?
— А... Ну да... Новый год! — чуть ли не с досадой промямлил Пашка, сразу потеряв к теме интерес.
— Вот именно. До нас ли будет людям? Сейчас все к праздничному столу душой прикипают, а тут мы со своими прожектами! Мало мы им в этом году нагадили, так теперь ещё и...
— "Спасибо партии родной за доброту и ласку!.." — съехидничал было Пашка но, оглянувшись на дверь, откуда недавно появлялась Настя, многозначительно затих: мол, сами знаете продолжение.
— Вот-вот! — Санька прекрасно понял его. — Так что и мы давайте держать нос по ветру.
— Ну, эт' другой хабар! — отозвался Пашка и, выхватив чего-то с тарелки всей пятернёй, отправил в рот. — Мы энта... "Мы полезных перспектив никогда не супротив"!
Я спросил:
— Где и когда?
— "Когда?" — вопрос, конечно, звучит довольно странно, — сказал рассудительный Санька. — А вот насчёт "где?"...
— Ну, уж, конечно, где-нибудь посевернее! — тряхнул Пашка своей шевелюрой. — А то что это за Новый год — среди аблизьян да попугайцев? И ёлка из пальмы какая-то... ну совсем неубедительная...
— Зачем "из пальмы"? — возразил Санька, вставая из-за стола. — Шеф нам натуральную изобразит. Ему это — раз плюнуть!
— Да не... — скривился Пашка. — Это не то... За окном-то всё равно — лето!
— Ну и претензии у вас, Пал Ксанч! — ехидно улыбнулся Санька. — Вам ещё и зиму в тропики подавай!
— Да на фига! — возмутился тот. — Чё на тётю ерунду-то говорить? Я ж за север голосую! Можно хоть на самый полюс!
— Медведей развлекать? Не... Тогда уж давайте ко мне. У меня под Новомосковском дача неплохая. Там и погудим.
— Я тоже не нищий, если чё! И у меня дачка имеется. Со всеми регалиями и причиндалиями.
Санька равнодушно пожал плечами:
— Мне, собственно, по барабану. Как шеф решит, так и будет. Я на всё согласен. А сейчас — извиняйте: пора мне! Супруга ждёт. Надо ещё по магазинам прошвырнуться.
