Слепые беглецы

Вокруг простиралась все та же бесконечная равнина, изредка сменявшаяся темными озерами — россыпь черных пятен на сплошном светло-зеленом фоне. Скакун прокладывал путь прямо через них, оставляя за собой след из облачков пара. От каждого прыжка вдаль уходили волны колышущихся "травинок". Купол уже превратился в почти неразличимую глазом точку.

И ослепительный звездный рой, все так же висящий в черной небесной бездне над головой.

Десятая проходила за десятой. Рик потерял ощущение времени. Он не чувствовал усталости или голода.

Иногда на их пути попадались довольно крупные озера. Впрочем, звать их озерами было бы неправильно. Их вершины поднимались на несколько локтей над равниной, так что это были, скорее, низкие выпуклости — распростершиеся на десятки лиг. Несколько из них промелькнули по сторонам. Затем очередной стал различима прямо по курсу. Рик ощутил беспокойство скакуна и желание изменить курс.

"Большой крюк?" — поинтересовался он. Механоид дал понять, что намерен обогнуть мениск по самому его краю, потеряв считанные сотые. Рик доверился инстинкту корабля, и скакун вздыбил тонкий слой прозрачной жидкости, скользя параллельно поверхности и оставляя за собой стремительно тающий след пузырьков. Искатель пристально следил за путеводной звездой, и когда выпуклость осталась позади — скомандовал ложиться на прежний курс. Скакун, уже чуть воспаривший над равниной, коротко ударил пространственными двигателями, ловко вцепился в траву и бросил себя вперед.

И вновь бесконечная погоня за одной из мириада огненных точек — почти неподвижно и дразняще висевшей над горизонтом.

Рик чувствовал недовольство скакуна, готового к гораздо более быстрому темпу движения. Зверь мог нестись быстрее, его лапы могли мелькать в череде рывков и захватов, сливаясь в полупрозрачную полосу. Но Рик побаивался. Как скажется полный ход на беженцах и, тем более — на его друзьях, лишенных гелевой подушки? Он ограничился обещанием механоиду попробовать его на максимальной скорости сразу по выходу в зону вертикального тяготения.

И несмотря на это, зверь радовался. Радовался теплу, идущему от энергоядра, радовался ритмичному сокращению моторных волокон, радовался бескрайнему изумрудному простору и черному небу. Радовался бегу. Это было то, для чего создавали скакуна, и радость его невольно передавалась Рику. Он полностью отдался движению, лишь иногда подправляя скакуна или сдерживая его порывы. Бездумно созерцал черное небо и россыпь звезд.

Через вечность спустя что-то коснулось его плеча.

— Рик, — произнес бестелесный голос. — Рик?

— Я слышу, — собственный голос Рика был таким же бестелесным.

— Это Когар. Рик, как самочувствие?

— Лучше не бывает. А что такое?

— Ничего, просто мы забеспокоились. Ты ведешь эту машину уже четыре периода без перерывов на еду и сон.

— Сколько? — Рик отключился от управления. Ему пришлось приложить определенное усилие — корабль будто не хотел его отпускать. Впрочем, почему "будто"? Он явственно ощутил обиженный и виноватый импульс от скакуна. Рик поторопился успокоить зверя, обещав немедленно вернуться и наказав держать до его возвращения прежний курс.

Нехотя картина звездного неба и ледяной равнины растаяла, уступив место стенам рубки и лицу друга.

— Четыре периода? — Рик попытался выпрямиться, но что-то его удержало. Он перевел взгляд на запястья. Соединительные шнуры присосались к ним так же крепко, как и к вискам. Рик потянул сильнее, и щупальца отошли с похожим на всхлип звуком. На их месте остались красные отметины.

— Ничего не чувствуешь? — с другой стороны кресла завис Кен-Тагм. — Голод, жажда, усталость?

— Ни в малейшей степени, — Рик не соврал. Он чувствовал себя, будто только что отлично выспался, проспал пол-периода, да и других естественных позывов не ощущал. Пролежней и то не было.

— Мда, — Кен-Тагм поводил жезлом над лицом и туловищем Рика, просунув его сквозь прутья. Заструилось слабое облачко тумана. — Знаешь, даже на стимулирующих структурах столько не протянешь без последствий. Галлюцинации? Нарушения восприятия? Тремор?

Рик помотал головой.

— Ну что ж, — пожал заклинатель плечами. — Мои структуры не находят явных нарушений, а глубже я их запускать боюсь. Ты уверен, что это тебе не вредит?

— Непохоже. Пустонебо, Тагм, это на самом деле великолепно. Жалко, что вы не можете попробовать!

Кен-Тагм продолжал хмуриться. Обернулся вглубь рубки.

— Что скажешь? — требовательно спросил он. — Ваши машины давали подобный эффект?

— Кен-Тагм, ты спрашиваешь меня, как будто Резервное Скопление создало оболочку и построило этого зверя, — вздохнула невидимая Алана. — Я знаю о нем немногим больше твоего. Наши технологии отделяет от Создающих несколько эволюционных и инволюционных итераций, произведенных с одной целью — нейтрализовать влияние паразитного кода. В некотором смысле твои структуры ближе к исходной технике Создателей, чем моя псевдонейроника.

— Иными словами, ты не знаешь ничего.

— Достаточно, друзья, — вмешался Рик. — Внесено в Лект, я должен довести этого зверя до полюса. Надо значит надо. И вообще-то, мне это пока что нравится.

Искатели помолчали.

— Принято, Рик, — произнес Кораг. — Все же, что насчет обеда? Присоединишься?

— Рад бы, но мне надо обратно, — с сожалением ответил Рик. — Скакун хорошо ведет себя на курсе, однако присмотр за ним все же нужен.

— Тогда удачи, — непривычно тихим голосом произнесла Шиала.

Скакун продолжал движение по прогибающейся под лапами поверхности равнины. Привычные рывки манипуляторов механоида, упругая вибрация внешней оболочки, мелькание озер, величавый круговорот звезд впереди и позади — все оставалось неизменным. Звезды уходили за горизонт и поднимались из-за него, светлая полоса неторопливо клонилась вправо.

Рик уже начал привыкать к этой чужой и, что ни говори, прекрасной картине. Поэтому и встрепенулся, когда слева от них из-за горизонта начал пробиваться свет.

Поначалу его лучи были слабыми, сиявшими куда слабее многочисленных звезд. Но зарево медленно — период за периодом — разливалось над краем равнины, всплывало над ним немыслимо огромным облаком голубого свечения. Ледяные "травинки" отбросили тени на ледяную поверхность, и равнина запестрела аквамариновыми и темно-зелеными оттенками.

Свет делался все ярче и ярче, уже не облако — яркая голубая стена, пронизанная жемчужными нитями, вставала над скачущим механоидом. Теперь зачарованный Рик видел, что световое облако неоднородно, в нем имеются сгущения и темные пустоты. Полосы жемчужно-голубого света выгибались, складываясь в огромную вытянутую спираль. Две полосы слабого свечения тянулись от ее центра и выступали с краев, будто маленькие крылья. Оторвавшись от горизонта, она распростерлась над кораблем, заняв полнебосвода в своем молчаливом сияющем величии.

Рик вздрогнул. Он никогда не видел этой картины — и тем не менее узнал ее. Более того, она была ему отлично знакома.

Старинный символ Мистической Академии, украшавший плечи факельщиков и виски мистагогов. Этот знак Рик в свое время видел каждый период, засыпая и просыпаясь, под потолком крохотной кельи, его лицезрел в бесчисленных вариациях на лекциях и медитациях. Многие поколения рефлексиатов Академии ломали копья в дискуссиях и бились над селекцией фагоскрипторов в попытках выяснить — заимствована ли двойная спираль у вымерших культов риоников, перенята мистиками на заре лектических учений или ведет свое происхождение из какого-либо неизвестного сейчас источника, уходя корнями в добуревую эпоху.

Сияющая в небе крылатая спираль отличалась от привычному Рику символа — была вытянутой, а не стилизованно округлой, ее границы расплывались туманным облаком. И тем не менее сходство не вызывало сомнений.

Что ж, теперь давний спор мистиков следовало считать оконченным, подумал Рик. С благоговением окинул взглядом плывущее среди звезд спиральное зарево — и скрипнул зубами, вспомнив, что всем академическим дискуссиям и самим мистикам пришел конец после падения Прозрачного Города.

Первое огненное древо Рик увидел через сорок семь периодов после начала движения. Конечно, сам бы он не сумел вычислить время — подсказали скакун и голема.

Сперва он принял багрово-красный огонек на горизонте за очередную звезду. Но скакун двигался вперед, десятые складывались в периоды, а огненная точка все так же оставалась неподвижно прилеплена к краю равнины. Зато постепенно вырастала в размере.

Они миновали несколько сот лиг, и теперь Рик отчетливо различал, что перед ним не искорка звезды, а переливающееся пятно красного света. Оно, пока еще крохотное, по форме походило на наконечник стрелы, острым концом направленный к горизонту, а основанием — к звездам.

Их путь, похоже, вел подозрительно близко к источнику свечения. Рик обратил на него внимание скакуна, но тот не встревожился. Отнесся к алому огню, как к чему-то привычному и обыденному. Решив положиться на зверя, Рик продолжал наблюдать за явлением.

Пятно росло и поднималось над горизонтом по мере их приближения период за периодом. Теперь Рик различал, что оно имеет неоднородную структуру — пылала ярко-алым, будто расплавленный металл, центральная ось, от нее отходили боковые отростки, как ветви от древесного ствола. Они тоже разветвлялись, образуя фрактальную решетку из огненных полос — будто крона горящего дерева.

Пылающая громада уже нависала над головой по правому борту, когда Рик запросил у скакуна расстояние, которое в этой пустыне было тяжело прикинуть на глаз. И его челюсть отвисла. Если верить данным механоида, это ... раскаленное дерево превосходило по величине все Лесные Водопады!

В огненном свете померкли звезды. Корабль отбрасывал на поверхность чернильно-черную тень. Вибрации, возникавшие от его движения, заставляли ее метаться и причудливо дергаться, будто тень передразнивала скакуна. На сотни лиг вокруг не было видно ни единого черного озера.

Постепенно огненное древо смещалось назад. Рик отметил, что оно почти плоское — когда корабль поравнялся с его боковой стороной, оно превратилось в тонкую раскаленную нить на черном фоне. И продолжало удаляться, медленно — как и появлялось — уходя за горизонт.

Рик следил за необычным — хотя что было обычным в этой безумной части мира? — порождением внешней пустоты, пока оно окончательно не пропало из вида. Убедился, что препятствий, наподобие черных озер, на пути не ожидается, и впервые за долгое время вернулся в рубку.

На сей раз перед глазами долго маячили неясные вспышки и мельтешения. Когда, наконец, Рик смог разглядеть уже ставшие привычными переплетения узоров на обшивке, то почувствовал, что движения стали заметно скованы.

С усилием поднял руку. Вернее, попытался. Серебристые жилы, соединявшие его с креслом, не просто прилипли к коже. Теперь они глубоко вросли в запястье, переплелись с сухожилиями и погрузились в кровеносные сосуды. Голова не хотела поворачиваться, и Рик чувствовал то же неприятное натяжение в висках.

— Буря и пустонебо, — хрипло выговорил он.

— Рик? — на фоне обзорных дисков проплыла стройная фигура Аланы.

— Что это?

Голема промолчала.

— Я срастаюсь с этой машиной?

— Будем надеяться, процесс обратим, — глухо ответила Алана.

— А если нет?

Примерно через сотую молчания Рик вздохнул.

— По крайней мере, цена достойная, — сквозь зубы произнес он. — А зверю нравится бегать, и мы нравимся друг другу. Наверно, Скайос тоже предпочел бы вечно летать со своим дракоптером.

— Прости, Рик.

— В пустонебо, — покривился искатель. — Алана, я тут по другому, в общем-то, поводу.

— Говори.

— Только что я видел... — он кратко описал големе встреченный феномен. — Что это такое?

— Не волнуйся, — в голосе девушки звучало облегчение. — Это часть системы теплообмена. Таких радиаторов много по всей внешней стороне, от полюсов до экватора. Они отводят избыток тепловой энергии в пустоту. Не приближайся к ним, чтобы не перегреть механоид, и они не доставят проблем. Вот световые двигатели...

— Световые что? — не понял Рик.

— Они используют излучение, чтобы создать реактивную силу. Достаточно мощное, чтобы серьезно повредить нам. Но их очень мало, и образуются они редко, даже в масштабах оболочки. Вероятность незначительная вплоть до околонулевой, Рик. Можешь о них не беспокоиться.

Снова повисло молчание.

— Похоже, ты многое знаешь об опасностях на нашем пути, — сухо произнес Рик. — Гораздо больше нашего.

Алана висела напротив обзорного диска, вглядываясь в черноту и слегка покачиваясь — левой рукой она держалась за стену. Рик глянул на соседний диск, убедился, что все в порядке и скакун движется к звезде, указанной на данный момент големой как ориентир.

— Ты говорил с Кен-Тагмом, — констатировала девушка, нарушив молчание.

— Мы не скрываем важные вещи друг от друга, если они касаются отряда.

Медленно голема обернулась. Оттолкнулась от стены, переплыла к креслу. Взялась за решетку.

— Алана, если уж мы следуем твоему плану, — продолжил Рик, устав ждать ее ответа, — я хочу знать о нем больше. Расскажи нам, что нас ждет. Расскажи мне. Мы вправе знать это.

— А почему ты ему следуешь, Рик? — медленно промолвила Алана. — Есть немало мест, до которых Порча дотянулась бы еще нескоро. Достаточно, чтобы прожить оставшееся время. Почему вы отправились на поиски туннеля? Почему ты полетел со мной предупреждать Прозрачный Город?

Рик хмыкнул.

— Потому что я не хочу, чтобы наш мир погиб — достаточная причина?

— Вполне. И Резервное Скопление было создано с этой же целью. Остановить паразитный код. Реактивировать архилект. Спасти оболочку и живущих на ней.

Рик, я последний осколок Резервного Скопления! — Алана прижала руки к груди. — Неприспособленный, неоптимизированный для окончательной цели! Всего лишь носитель информации, награжденный бионтической плотью за удачный кадат! Мне нужно привести вас к поляру. Мне нужна цивилизация, которая переживет вырождение паразитного кода и доставит меня, когда придет время, к техническим зонам. Тогда, если мне это удастся, существование Резервного Скопления окажется не напрасным.

— Алана, — Рик прокашлялся. — Я понимаю тебя... но зачем было умалчивать? Мы бы пошли за тобой и без этого...

— Уверен, Рик? — голема вскинула голову. — Согласились бы на тенециклы заключения в древней и, возможно, безумной машине? Рискнули погружением в консервирующий гель? Не только за себя, но и за тысячи других разумных?

Теперь промолчал уже Рик, и молчание говорило само за себя.

— Вот видишь? Я не могла быть откровенной. Сейчас — могу. Теперь, когда уверена, что вы не отступите. Еще раз — прости.

Какое-то время оба вглядывались в звездное небо.

— Кстати, где все остальные? — спросил Рик.

— Кен-Тагм и Шиала все же легли в гель, — голема с радостью сменила тему. — Нулевая гравитация и переменное по вектору ускорение плохо, знаешь ли, сказываются на ваших организмах. Кен-Тагм пытался что-то предпринять с помощью тумана, но его структуры, — по губам Аланы скользнула легкая улыбка, — плохо заточены на борьбу с соответствующими нарушениями в костях и крови. А экспериментировать он не решился. Я и Высокие дежурим по очереди. Хотя вам, как я вижу, наша помощь особо не требуется.