Порожденное страхом

дыханием ухо. — Это оказалось непросто, они слишком осторожны и

предусмотрительны. Я тянул время, придумывая отговорки, и пытался

вычислить всех, но... У меня не было доказательств. Чего стоит мое слово?

— Многого, — весомо заметил Дерин, зная, что говорит чистую правду. —

Мартин, который сейчас следит за Понсом, считает, что нужно подождать.

Кстати, именно он заметил тебя с поверенным барона.

— Мне стоило признаться сразу, — вздохнул Кертис. — Но я опасался, что

ты тут же арестуешь его, и тогда без мятежа не обойтись. И Эдвин

все-таки получит свое...

— Нужно действовать тоньше, — согласился с ним Дерин. Глаза постепенно

слипались от усталости и пережитого напряжения, но оставалось еще одно,

что он собирался сделать. — Кер... Твои владения и титул... Хочешь, я

верну их тебе?

— Это извинения? — шепотом поинтересовался Кертис, коснувшись губами шеи

Дерина, и тот не удержался от улыбки.

— Нет. Они будут завтра, сегодня я слишком устал. А это... новый подход.

Я быстро учусь военной истории?

— Да, сир, — услышал он в ответ и снова улыбнулся.

Мартин доставлял все новые и новые донесения. По его словам, Эдвин сулил

нескольким баронам часть земель короны, если они найдут способ

избавиться от напасти, по недоразумению занимавшей трон. Дерин, узнав об

этом, одобрительно усмехнулся.

— Это первая охапка хвороста в их погребальный костер. Остальные бароны

взвоют, узнав о том, что у них из-под носа пытались увести лакомый

кусок. Хорошо.

— Есть еще кое-что, — сообщил ему Кертис, опять отлучавшийся ночью, но

на этот раз с ведома Дерина. — Леди Ивет... Она во дворце и просит

аудиенции. Тайной.

Дерин задумался. Он прекрасно помнил эту женщину, посмевшую бросить ему

в лицо слова, которые остальные лишь шептали по углам. Она не могла

испытывать к нему добрых чувств. Тогда зачем? Это представляло интерес.

— Проводи ее ко мне в кабинет, — решил Дерин. — Послушаем, что нам хочет

сказать баронесса Понс.

Часть восьмая

Баронесса явно нервничала, но изо всех сил старалась выглядеть

спокойной. В ее осанке, взгляде, жестах сквозило сдержанное достоинство

человека, прекрасно осознающего трудность ситуации, в которую попал,

но не собирающегося сдаваться. Войдя в кабинет, она присела в учтивом

поклоне — ровно настолько, сколько полагалось по этикету, а затем

выпрямилась, ожидая ответа короля. Дерин кивнул в знак приветствия.

— Не ожидал увидеть вас так скоро, леди, — сказал он, и глаза женщины

сверкнули.

— Я бы не осмелилась тревожить вас, Ваше Величество, — ответила она, —

если бы меня не вынудили обстоятельства. Я... Сир, позвольте мне

говорить откровенно.

— Не только позволяю, но и настаиваю на этом, — усмехнулся Дерин и,

поднявшись со своего места, подошел к закаменевшей от напряжения

баронессе. — Я могу даже облегчить ваши терзания, леди. Речь пойдет о

заговоре, в который, к несчастью, ввязался ваш супруг?

— Как вы... — испуганно выдохнула женщина, но тут же взяла себя в руки,

вернув видимость уверенности. — Да, сир. Я... догадывалась, что вы

знаете. Поэтому и...

— Поэтому и пришли, — Дерин бросил взгляд на Кертиса, стоявшего у

дверей, а потом снова посмотрел на баронессу. — Вашему мужу не пошел в прок мой урок.

Мне жаль, леди. Мне действительно жаль.

— Он трусливый идиот! — леди Ивет порывисто шагнула к нему и подняла

руку, будто собираясь ухватить за рукав, но вовремя опомнилась. —

Жадный, трусливый идиот! Он не видит, что его подставляют под удар, что

им пожертвуют без сожалений! Я умоляла, но он остался глух. Он не

оставил мне выбора... Все, что меня интересует, это жизни моих детей. Я

не позволю ему заплатить их кровью за свое тщеславие.

— У вас есть, что предложить мне, леди? — насмешливо поинтересовался

Дерин. Он выглядел словно пес, загоняющий добычу в угол, из которого ей

некуда деться. Баронесса бесстрашно заглянула ему в глаза.

— Да, сир, — ответила она, и только очень внимательный взгляд заметил

бы, как дрогнули ее губы. — Но мне нужны гарантии жизни для себя и

детей. Без этого я не произнесу ни слова.

— Вы полагаете, что можете торговаться со мной? — против воли испытывая

восхищение, осведомился Дерин, уже откровенно забавляясь. Он все решил

еще в тот момент, когда увидел баронессу, но не мог отказать себе в этом

маленьком развлечении. Женщина вскинула голову.

— Я... я попытаюсь. Видит Создатель, мне нечего терять.

— Никогда так не говорите, — внезапно посерьезнев, заметил Дерин и

протянул ей руку. — Присядьте, леди. Разговор будет очень долгим и

трудным. У меня есть одно предложение, способное вас заинтересовать.

Леди Ивет покинула его кабинет через несколько часов. Дерин,

предоставив Кертису тайно вывести ее из дворца, подошел к своему столу и

взял чистый лист бумаги.

"Проследи за леди Ивет", — вывел он на нем. Потом, дописав несколько

строк, аккуратно сложил и запечатал простой печатью, на которую было

наложено слабенькое заклинание, не позволявшее вскрыть письмо никому,

кроме адресата. Теперь его следовало оставить в условленном месте, но

это можно было сделать и позже. Время было — аккурат четыре с половиной

декады, если верить словам баронессы.

— Когда ты это все придумал? — раздалось от дверей, и Дерин поднял голову.

— Ты недоволен? — поинтересовался он. По лицу Кертиса было сложно

что-либо прочитать, и Дерин внезапно задался вопросом, не стоило ли

посвятить его в план заранее.

— Я просто удивлен. К чему такие сложности? — Кертис подошел ближе, и

теперь стало заметно, что он... растерян? Это выглядело весьма забавно.

Дерин выскользнул из-за стола и медленно, нарочно заставляя Кертиса

напрячься, приблизился к нему на расстояние вытянутой руки.

— Я думал об этом с того самого момента, как прочитал письмо Эдвина, —

признался он, проведя кончиками пальцев по плечу Кертиса. — Только не

знал, как решить проблему.

— Обычно ее решают довольно просто, — спокойно заметил Кертис, избегая

однако смотреть ему в глаза. Дерин едва заметно улыбнулся.

— Знаю, — кивнул он, а затем отступил назад, увлекая Кертиса за собой. —

Но мне нужен только ребенок. Я не собираюсь приносить лишние жертвы.

Почему ты не родился женщиной, Кер? Не отвечай, это был пустой вопрос.

Мне нравится, что ты мужчина.

Он присел на край стола и, продолжая говорить, быстро расправился с

завязками на штанах Кертиса, демонстрируя не слишком приличествующие

своему положению навыки, но приличия были последним, что сейчас

интересовало Дерина. Он проскользнул ладонью внутрь, нащупывая

напрягшуюся плоть, и несильно сжал ее.

— Мне нравится это, — сказал он, очертив подушечкой большого пальца

головку. — Это... — он сместил руку ниже, погладил мошонку и слегка

царапнул ногтями бедро. Кертис с шумом выпустил воздух сквозь зубы и,

оперевшись об стол, слегка расставил ноги, облегчая доступ. Этим

немедленно стоило воспользоваться.

Спешить не хотелось. Вместо обжигающей страсти внутри тлело приятное

согревающее тепло — ровное, без всплесков и бурь, но именно это и было

сейчас нужно. Можно...

Можно было повернуть голову и отыскать губами чужие губы, с готовностью

раскрывающиеся навстречу. Обласкать их языком и, одновременно, ощутить

под пальцами подрагивание возбужденной плоти, требующей к себе

внимания. Пальцами медленно пройтись по всей длине, шепотом ругнувшись

на мешающие штаны и услышать в ответ полный нетерпения вздох. Выпить

его до дна, не оставляя ни капли, жадно, собственнически утверждая свое

право и — не встречая сопротивления.

Его плечо сильно сжали, и Дерин усмехнулся в чужой рот, а затем прикусил

губу в отместку.

— И это... — прошептал он, чувствуя, как рука становится липкой и

влажной. — Ни на что другое я не согласен.

Ответом послужило тяжелое хриплое дыхание, и Дерин подался назад,

откидываясь на локти.

— Твоя очередь, — сказал он, бросив выразительный взгляд на выпирающее

естество. — И сделай так, чтобы я забыл обо всех этих проклятых Темными

баронах.

Три декады спустя.

Дворец гудел, как растревоженный улей. Спешно готовились гостевые покои,

украшались парадные залы, на кухне было не протолкнуться от ящиков,

мешков и корзин с заведенными продуктами. Городские улицы тоже приобрели

нарядный вид, одевшись в цветы и яркие ленты. Сиза готовилась

праздновать день рождения короля.

Дерин не очень любил этот день, но праздник был делом государственным, а

потому отлынивать не приходилось. В этот же раз он ждал этого события

почти с нетерпением. И дело было не только в раскрытии заговора.

— Безрукий идиот! — прошипел он, отряхивая рукав от капель воска. Слуга,

неловко наклонивший свечу, побледнел, а потом и позеленел, заметив, как

недобро заалели глаза короля, изрядно уставшего от чужого присутствия.

Безумно не хватало Кертиса с его умением оставаться незаметным, но

всегда оказываться рядом, если требовалась помощь. Дерин тяжело

вздохнул. Придушить этого неумеху можно будет и позже, когда в нем

отпадет нужда. А пока оставалось лишь терпеть. Он раздраженно махнул

рукой, и слуга, порадовавшись, что буря так и не грянула, поспешил вперед,

освещая путь.

— Ваше вино, Ваше Величество.

Дерин внимательно оглядел бокал и оттолкнул его от себя.

— Пробуй.

— Но, сир, — удивленно отозвался юноша, исполнявший обязанности Кертиса.

— Я не смею...

— После того, как меня пытались отравить, — холодно заметил Дерин,

одарив слугу неприязненным взглядом, — я не очень доверяю еде и питью.

Ты будешь пробовать все подаваемые блюда и напитки. И не заставляй меня

повторять дважды.

— Да, сир, — побледнев, кивнул тот и послушно пригубил вино. Дерин

внимательно изучал выражение его лица, но не заметил ни страха, ни

недомогания. Решили не рисковать сразу? Разумно. Он взял бокал из рук

слуги и осторожно пригубил сладкое, вязкое на вкус вино. А затем снова

посмотрел на слугу, который, по сведениям Мартина, охотно брал деньги у

баронов.

— Ты слышал о том, что случилось с твоим предшественником? —

поинтересовался он. Тот вздрогнул и поежился.

— Да, сир... Все слышали...

— Он пытался убить меня, — охотно проинформировал его Дерин, внимательно

наблюдая за реакций. Дернувшаяся бровь и прикушенная губа тут же выдали

волнение. — И это человек, прослуживший мне восемь лет. Почти девять...

Куда катится мир? Надеюсь, ты не собираешься повторить его ошибку?

— Нет, сир! — едва не заикаясь, выпалил тот, видимо хорошо запомнив

крики, раздававшиеся из подвала. — Никогда!

Дерин ободряюще улыбнулся и, протянув руку, почти нежно потрепал его по

щеке.

— Жаль, — с видимым огорчением заметил он. — А я так рассчитывал

продолжить опыт... Предыдущий экземпляр умер так не вовремя, я уже почти

смог разрезать печень, чтобы прочитать на ней предзнаменование, но...

Ужасно досадно вышло. Зачем я только тронул этот сосуд?

Слуга, казалось, уже собирался грохнуться в обморок, и Дерин, вдоволь

насладившись его ужасом, махнул рукой, разрешая идти. Тот, на негнущихся

ватных ногах, поспешил к выходу. Дерин проводил его долгим взглядом и

вздохнул.

— Создатель, какой же он идиот! Надо заканчивать весь этот спектакль.

До нужного часа оставалось полторы декады.

Из своих двадцати трех лет жизни, Дерин провел на троне почти девять,

приняв власть на четырнадцатом году. Он не мог сказать, что был не готов

к свалившемуся на него бремени, но значительную роль в этом сыграла

магия, запустившая мощный и безотказный механизм, позволивший ему

справиться в то нелегкое время. Оглядываясь назад, Дерин невольно

поражался выдержке и мужеству Кертиса, который был вынужден воспринимать

все наживо, без спасительной защиты и какой-либо поддержки. Что у него

было, кроме чувства вины? Какие силы потребовались, чтобы нести все эти

годы такую неподъемную ношу? Его собственная казалась проще.

Дерин бросил взгляд в зеркало. Было непривычно не ощущать его

присутствие за спиной, и король, вздохнув, подумал о том, что ему

предстоит на редкость нелегкий день. Двадцать третий день рождения.

Парадный зал был наполнен людьми. Пестрая толпа рокотала и

перекатывалась, поблескивая украшениями, и напоминала диковинную змею, поигрывающую кольцами. Дерин наблюдал. Он отметил

прибытие всех интересующих его семей, в том числе — и семейства барона

Понса, призванного сыграть на этом представлении ключевую роль. Барон

заметно нервничал, явно не владея собой, зато баронесса держалась с

достоинством и величием, более подобающими королеве. Глядя на нее,

Дерин понял, что не ошибся в выборе. Пора было начинать.

Он улыбался. Отвечал на приветствия, спиной чувствуя цепкие,

недоброжелательные взгляды, скользившие по коже, словно лезвия ножа. Ему

кланялись, льстиво заверяя в своей преданности, и Дерина пробирало до

нутра от фальши, звучавшей в их словах. Голоса сливались в монотонный

шум, вызывая только раздражение, и Дерин поспешил распорядиться о начале

пира.

За первыми возлияниями последовали подношения. Главы семей по очереди

поднимались со своих мест, произносили очередные лживые слова, восхваляя

своего короля, а затем преподносили ему свои подарки.

Прекрасный кинжал, украшенный бесценными камнями из Умфры. Охотничий пес

редкой, почти исчезнувшей породы, способный в одиночку справиться с

матерым волком или кабаном. Хитроумная игра, привезенная с востока,

где жители славились любовью к головоломкам.

Все — баснословно дорогое и вычурное.

Ничего, способного заинтересовать.

Ничего, что отвечало бы пристрастиям короля.

Он благодарил, громко восхищался дарами, отдавая дань традиции и

приличиям, а, на самом деле, просто ожидая своего часа. И он, наконец,

настал.

Барон Понс, раскрасневшийся то ли от вина, то ли от волнения, путано

заверил короля в своей несомненной преданности, и, подойдя к нему,

торжественно вручил подарок — изящную чашу для вина, украшенную резьбой

и драгоценными камнями. Дерин невольно залюбовался: работа была

выполнена настоящим мастером — тонкая, безупречная, действительно

достойная короля. Только вот и яд, нанесенный изнутри на стенки, тоже

был далеко не прост.

Дерин колдовал над его составом девять дней, пытаясь разобрать

компоненты по тому образцу, переданном ему леди Ивет. Яд был странный,

ему еще не приходилось встречаться с подобным, он образовывал на твердой