Странник (Книга вторая) Огненные дороги Геона.

— Не все, это вещи Лемма и Гарика, а вот мои, — сказал парень и, подобрав портрет начал всхлипывать.

— Опять за старое? Хватит ныть, давай я осмотрю раны, а потом шак тебя помоет и переоденет.

Осмотр показал, что культи обрубков затянулись розовой кожей и не кровоточили, повязки уже не требовались, и я отдал раненого на руки шаку. Через полчаса парень, вымытый и одетый, сидел у костра, уплетая из котелка остатки супа. Дождавшись, когда он поест, я приступил к расспросам.

— Теперь парень рассказывай, кто ты и откуда, как попал сюда.

— Меня зовут Валлин Бартолин, я кузнец из Шателье, ехал с караваном в Керану по делам.

— Врешь ты парень никакой ты не кузнец, а наемник и рожу тебе пожгли файерболом, а не в кузнице. Руки у тебя под меч заточены, а не под молот и на теле есть старые шрамы от меча. Говори правду, а то оставлю в лесу к чертовой матери, а сам дальше поеду.

— Я правду говорю у меня, и документы есть, вон в той сумке лежат.

Я достал сумку и высыпал ее содержимое на землю перед Валлином.

— Вот это моя именная грамота, это свидетельство о демобилизации по ранению, это завещание и купчая на кузницу.

— Ладно, проверим, а теперь рассказывай мне все по порядку, где родился, где крестился кто родители. Главное не ври, у меня есть способы проверить, — предупредил я и грозно посмотрел на парня.

Моя зверская рожа произвела на Валлина должное впечатление, и он начал свой рассказ:

— Родился я двадцать семь лет назад в поселке 'Наемники' недалеко от Фьера. Мой отец служил во 'Втором Легионе' оружейником. Когда мне исполнилось десять лет отец ушел в отставку, и мы переехали во Фьер. В городе он открыл оружейную мастерскую. Все было нормально, но шесть лет назад наш дом сгорел вместе с мастерской. То ли поджог кто-то или само загорелось, только отец с матерью и сестренка сгорели в доме. Я в это время был в гостях у невесты. Вернулся домой, а там одни головешки ни денег, ни вещей, ни документов ничего не осталось. Похоронил я родню, продал землю под домом и завербовался в пограничную стражу на границу с Чинсу. Год назад во время штурма замка мятежного барона попал под бадью с горящим маслом, тогда я практически ослеп и меня комиссовали. Полгода провалялся в армейском госпитале в Мэлоре, пока зрение не восстановилось. За неделю до выписки в госпиталь пришло письмо, в котором имперский нотариус извещал меня, что умер мой родной дядя Андреас и оставил в наследство кузницу в Шателье. Я перебрался в Шателье, но вступить в права наследования так и не смог. У дяди оказалась жена, которой я должен был заплатить пятьсот серебряных империалов отступного за кузницу. Я эту тварь только два раза и видел, молодая стерва красивая, правда, бесплодная. Она дядю в могилу свела, наверное, затрахала до смерти. Откуда у меня такие деньги? Через два месяца истекает срок выплаты отступного, и кузница перейдет к Лили, так зовут эту сучку. В городе я случайно встретил Торвина земляка из Фьера, он служил с отцом во 'Втором Легионе'. Я рассказал ему о своих бедах, и он пообещал дать мне в займы денег на выплату отступного и налогов за кузню. Торвин сказал, что даст взаймы пятьсот империалов, если я съезжу в Кайтон и разыщу хумана Колина, гвельфийку Викану и какого-то Ингара. Мы пошли к магу и скрепили сделку.

— Ой, врешь ты парень, за поездку в Кайтон пятьсот империалов? Не свисти! Я бы туда обратно до скончания века за такие бабки катался.

Парень покраснел и замялся.

— Я за поездку должен тридцать империалов получить, за известия об Колине и Викане еще двадцать. Остальные деньги я получил бы в долг, если привез доказательства смерти Ингара или узнал, где он находится.

— Почему Ингар так интересует Торвина? Пятьсот империалов деньги огромные.

— Ну не такие уж и большие, кузница двадцать пять золотых стоит. Деньги Торвин в долг дает и под проценты. Ингар его родственника Риса убил, а это дело кровное! Я хотел за пять золотых подрядиться, этого Ингара убрать, только Торвин рассмеялся и сказал что Ингар сотне, таких как я, на лету уши отрежет. Он его в розыск как убийцу по всей империи объявить обещался и десять золотых в награду назначить.

После этих слов я буквально впал в ступор. Торвин, с которым я сражался плечом к плечу и не раз спасал от смерти, обвиняет меня в убийстве Риса и объявляет в розыск. Немного придя в себя, я продолжил допрос.

— Богач твой Торвин, десять золотых за голову убийцы родственника, деньги не малые.

— Я тоже удивился, откуда у него такие бабки. Раньше он простым охранником караванов был, правда, выбился в начальники охраны, но десять золотых это круто! Потом я в городе узнал, что они с Рисом из Кераны большой караван привели и продали магам много магических артефактов за бешеные бабки. Тогда этот Ингар ограбил и убил Риса, а сам в Керану к пиратам сбежал. Только не суждено мне теперь до Кераны доехать и бабки мои пропали, — горестно вздохнул Валлин.

— Ты долго в Шателье жил, — спросил я.

— Да нет только две недели всего, жена дяди в дом меня не пустила, поэтому пришлось ночевать на постоялом дворе за стеной города. Торвина случайно в префектуре встретил, когда документы на наследство оформлять приходил, он меня не узнал с горелой рожей, да и как меня узнаешь, когда я в платке постоянно хожу чтобы народ не пугать.

— Где этот Торвин в Шателье живет, знаешь?

— Торвин в Шателье не живет он там проездом во Фьер останавливался, уехал уже, наверное.

— А как же он деньги тебе заплатит за информацию?

— Очень просто. Я должен ему обо всем написать и отправить письмо голубиной почтой. Маг подтвердит в этом письме, что я не вру, и Торвин вышлет расписку на пятьсот империалов.

— А если он тебя кинет?

— С магами не шутят, им за заверенное магическое свидетельство деньги платят, сразу без штанов останешься или на каторгу пойдешь.

— Ладно, отдыхай, а я пойду своими делами займусь

Мне было необходимо переварить полученную информацию.

* * *

Известие о предательстве Торвина меня ошеломило. Голова лопалась от разных предположений и догадок. В моем сердце еще теплилась надежда, что все это неправда. Калека мог соврать или говорить о совершенно другом человеке, но факты доказывали обратное, слишком много совпадений. Торвин увел караван вместе со всеми магическими девайсами, и у него была возможность продать магам двигатель и запчасти от магических механизмов. О побоище в пустоши, наверное, стало известно в Керане. В город я не пришел и он решил, что я погиб. С Колином и Виканой они тоже не встретились, и Торвин увел караван в Шателье. Без меня клан 'Желтой Змеи' Торвину по барабану и он захотел срубить денег по легкому, а потом уйти на заслуженный отдых. Какой ему смысл тащиться за тридевять земель, чтобы воевать на стороне нищего клана хуманов. Клялся в верности он мне, а нет меня, нет и клятвы. Рис парень молодой и влюбленный в Викану, мог воспротивиться этому, для него клятвы и честь еще не пустой звук. Они могли сцепиться, и старый наемник вынужден был убить парня. Чтобы оправдаться он обвинил меня в убийстве Риса. Торвин человек тертый и у него возникли подозрения, что я мог остаться в живых, поэтому он и отправил Валлина в Керану, чтобы убедиться в моей гибели.

Такое объяснение произошедших событий очень походило на правду. Чужая душа потемки, и жизнь часто преподносит и не такие сюрпризы. В прошлой жизни мне приходилось быть свидетелем не менее подлых поступков. Компаньоны по бизнесу за бабки режут друг другу глотки, 'мама не горюй'. Так что Торвин на их фоне выглядел невинной овечкой.

После обеда я отправился на охоту, чтобы пополнить наши оскудевшие запасы и заодно подзарядить ауру. Потратив три часа на подзарядку и выслеживание оленя, я вернулся на стоянку. Первый к этому времени рассортировал трофеи и ожидал моего решение, что из барахла нужно выбросить. Я согласился с его выбором и полез в ручей мыться, оставив шаку одежду для стирки. Солнце клонилось к вечеру и пришло время ужина. Валлин уполз в нишу под скалой, и я пошел помочь ему вернуться к костру.

Парень лежал, уткнувшись лицом в скалу и всхлипывал.

— Опять двадцать пятя! — подумал я и потряс парня за плечо.

— Хватит плакать пошли ужинать. Давай я помогу тебе добраться до костра.

— Отстань от меня! Зачем ты меня спас? Лучше бы я подох на алтаре чем оставаться калекой.

— Слушай парень прекрати свои причитания у меня и так голова раскалывается. Может тебе сюда еду принести?

— Пошел ты к черту со своей жалостью! Ты думаешь, что я тебе спасибо скажу за то, что ты меня в живых оставил? Хрен тебе, ты мои муки продлил и только! — злобно сказал Валлин, прижимая к груди портрет, найденный в трофеях.

— Ну-ка давай сюда эту штуку, — приказал я парню и отобрал портрет. — Кто это такая?

— Это моя невеста, Кетлин. Я уговорил ее отца отдать ее за меня, если встану на ноги после пожара. Она обещала меня дождаться и не выходить замуж за другого. Мы помолвлены и, не смотря на мои ожоги, она не отказала мне, а теперь отец за нищего калеку ее не отдаст.

— Слушай парень я не мать Тереза и сопли тебе вытирать не буду. Не хочешь, есть ложись спать голодный. Мне еще нужно придумать, как тебя до Шателье довезти, а не истерики твои выслушивать, — прорвалась наружу моя злоба.

После откровений Валлина в подсознании синела неприязнь к этому искалеченному человеку. В древности гонцу, принесшему дурные вести, рубили голову, а новости, которые привез Валлин, меня не очень обрадовали. Мало того он еще подряжался меня убить. Понимая умом, что парень ни в чем не виноват я все-таки был зол на него, и эта злоба вырвалась наружу. Плюнув себе под ноги, я развернулся и ушел к костру.

Еда не лезла в горло и мне с трудом удалость проглотить свою порцию похлебки. 'Первый' заметив мое настроение, отодвинулся подальше от костра, и я остался один. Ко мне подошел Тузик и положил свою лохматую голову на колени. Щенок почувствовал мое скверное настроение и пришел ко мне на помощь. Я гладил его голову и потихоньку начал успокаиваться, но на душе все равно было мерзко от того что обидел калеку.

— Все-таки ты не совсем пропащий Игорь Столяров, если тебя еще мучает совесть, — прозвучал в голове голос совести. — Ладно, пора ложиться спать, а завтра просканирую мозги Валлину, может я и не зря, на него зуб имею. Положив голову на Тузика, я заснул сном праведника.

Утром меня разбудил запах готовившегося завтрака, и я пошел умываться. Погода радовала глаз, на небе не было ни одной тучки, значит, не придется мокнуть под дождем. Вернувшись к костру, я приступил к еде.

— 'Первый' отнеси еду Валлину, пусть поест, а то он вчера истерику устроил и есть отказался.

Шак взял котелок с похлебкой и отправился к раненому.

— Хозяин, он там мертвый совсем! — отвлек меня от еды голос шака.

— Как это мертвый, он вчера вечером в порядке был? — спросил я вскочив на ноги.

Подбежав к скале, я Валина под ней не увидел.

— Где он?

— Он вон там под деревом, — указал шак на ствол, видневшийся из-за валуна.

Я побежал за 'Первым'. Валлин стоял на коленях с петлей на шее, возле небольшого дерева и его труп уже остыл. Сканирование никаких признаков жизни в его теле не обнаружило. Рядом лежал портрет его невесты.

— Ну что добился своего? — раздался в голове голос совести. — Парень сам удавился, и ты теперь можешь со спокойной совестью забрать его документы и приехать в Шателье под его именем.

— Пошел к черту, я не хотел его смерти!

— Так уж и не хотел? А планы строил, как же и рожа обгоревшая, и по росту подходит. В Шателье его некто не знает и кузница на халяву достанется. Документы также в наличии.

— Он меня тоже убить подряжался!

— Так ведь не убил же. Торвин тебя как убийцу Риса представил, так что парень в своем праве был, — продолжил издеваться голос.

— Слушай, ты достал меня! Да я думал об этом! Да я строил планы, но никогда бы так не поступил и ты это хорошо знаешь! Мало ли какое дерьмо у меня в голове плавает. Ты прекрасно знаешь, что я бы довез Валлина до Шателье и помог ему, чем смог. Я не виноват, что он принял решение уйти из жизни. Каждый решает сам, жить ему или умирать, это законное право человека. И мне плевать на твое мнение.

Голос в голове замолчал и оставил меня в покое. Валлина нужно было похоронить, и эту неприятную миссию я поручил шаку.

— 'Первый', раздень и похорони его.

— Снова мародерствуешь? — кольнуло иглой раскаяние.

— Да мародерствую! И ты мне, кстати, подсказал план действий. Я должен приехать в Шателье в одежде Валлина с его документами и отправить письмо Торвину, что Ингар погиб, а Викану и Колина я не нашел!

— 'Первый', зароешь покойника, постирай его одежду я в ней поеду.

К обеду шак похоронил Валлина, и я воткнул в холмик на могиле самодельный крест. Почему я это сделал, не знаю, на Геоне верили совсем в других богов, но оставлять могилу без памятного знака я не стал. Парень и так нахлебался в своей жизни по самое горло, и зарыть его как собаку было несправедливо.

Дождавшись когда 'Первый' поест, я подозвал его, и мы занялись документами Валлина.

— Что здесь написано, можешь прочитать?

— Да хозяин. Это именная грамота. Здесь написано, — начал читать 'Первый'.

* * *

— Именная грамота.

— Имя — Валлин Бартолин.

— Дата рождения — двадцать четвертое число, третьего месяца, тысяча шестьсот пятьдесят четвертого года от создания Меранской империи.

— Место рождения — город Фьер.

— Отец — Кирк Бартолин, оружейник 'Второго Легиона'

— Мать — Мелла, урожденная Лисил.

— Сословие — кузнец.

— Место и дата выдачи — выдана в городе Фьер, двадцатого числа четвертого месяца тысяча шестьсот семидесятого года от создания Меранской империи.

— Магистрат города Фьер.

— Подпись — заместитель префекта — Колодий Урман.

— Маг магистратуры

— Подпись — маг пятого уровня посвящения — Алимус Фьерский.

* * *

— Я все прочитал хозяин.

— Читай следующую грамоту, — приказал я.

Вторая грамота оказалась свидетельством о демобилизации по ранению выданной армейским госпиталем в Арисе. В ней говорилось, что Валлин Бартолин годен к нестроевой службе в качестве оружейника.

Третья грамота была завещанием дяди Валлина, в котором он завещал ему кузницу после выплаты пятисот империалов его вдове Лили Бартолин.

Текст документов оказался выгравированным на пергаменте лучом 'Силы' как лазером. Пергамент защищали магические водяные знаки. Если смотреть на документ внутренним взглядом, то проступал контур герба похожего на герб ФРГ, только вместо орла на нем был изображен харух. Подписи на документах заверялась магическими печатями. На именной грамоте стояли две печати, а на завещании и свидетельстве о демобилизации по одной.

— Серьезно в империи относятся к документам, — подумал я. — Гравировку на пергаменте не сотрешь, не допишешь.

На именной грамоте первая печать стояла напротив имени Валлина и была заряжена его аурой, а вторая напротив подписи мага и имела две магические метки. На свидетельстве о демобилизации и завещании стояли только печати магов.