Странник (Книга вторая) Огненные дороги Геона.

'Странник' (Книга вторая)

Пролог.

Три раздолбаные телеги охраняемые десятком конных ассасинов тащились по заросшему проселку между стволами вековых деревьев. Скрип колес прерывался щелчками кнутов и руганью возниц. Дорога была ужасной телеги то и дело застревали в корнях деревьев или колеях залитых водой. Недавно над лесом прошел ливень и с листьев деревьев на проселок непрерывно падали капли. Жара превратила лес в парную. Влажность была такая, что одежда на телах воинов промокла до нитки.

— Привал! — крикнул седой воин и телеги свернули на небольшую поляну рядом с дорогой.

Ассасины спешились и начали расседлывать коней. Возницы поставили телеги в ряд и тоже выпрягли лошадей из телег.

— Все остаемся здесь на ночь, — отдал команду седой ассасин. — Сегодня даже сам дьявол не заставит меня сдвинуться с места. В этом лесу могут жить только мокрицы и афры. Фарух выстави дозоры и займись едой.

Высокий воин со шрамом на щеке, кивнув головой и начал выполнять приказ. Двое воинов ушли в дозор, а остальные приступили к обустройству лагеря.

— Ахмед старая образина, ты куда подевался? — закричал командир отряда.

— Я здесь уважаемый Мераб, — откликнулся хромой старик в старой чалме.

— Как там пленный не подох еще?

— Живой, слава всевышнему, но он очень плох и, наверное, скоро умрет.

— Умрет, говоришь? Тогда светлейший Фархад тебя на кол посадит, а не этого хумана.

— Все в руках всевышнего! Я делал все что мог. На этом хумане места живого нет, нога сломана и гниет, он весь обгорел. Здесь видящая нужна, а не простой лекарь.

— Ладно, успокойся. Пойдем, посмотрим на твоего подопечного.

Мераб с лекарем подошли к последней телеге, на которой лежало укрытое рогожей тело. Ахмед откинул в сторону рогожу, под которой лежал раненый пленник. Из-под рогожи пахнуло смрадом разлагающегося мяса, и Мераб невольно отшатнулся.

— Ты что это старый козел совсем с ума сошел? — заговорил сквозь зубы седой ассасин, схватив старика за полы халата. — Живой говоришь? Хуман давно сдох и протух, его черви уже едят, а ты мне голову морочишь.

— Господин он живой, — засипел придавленный Ахмед. — Я хуману специально ногу разрезал, чтобы гной выходил, а черви рану чистят.

— Черви рану чистят, говоришь? Тебя самого сейчас черви жрать будут, если ты эту дохлятину из каравана не выкинешь. Ты заразу в отряд притащить хочешь? В этом аду любая царапина гниет, нам только чумы не хватало. Бери Назима, оттащите труп подальше от лагеря и бросьте в канаву.

— Господин, меня визирь на кол посадит, если я к нему хумана не привезу, — взмолился лекарь.

— Мне плевать, что он с тобой сделает, — зарычал воин. — Нам еще две недели по лесу тащиться, покуда к горам не выйдем. Кругом дикари и зверье хищное, мы сами подохнуть можем в любую минуту, а ты покойника мне предлагаешь на горбу таскать?

— Нет, господин, я только хотел ...— начал лекарь.

— Назим, помоги этому идиоту — прервал оправдания старика Мераб, и пошел в сторону костра.

Телега, поскрипывая, тряслась по дороге в сторону оврага.

— Стоп приехали, — сказал лекарь и телега остановилась. — Бери его за плечи, а я возьму за ноги.

— Тяжелый зараза — произнес Назим, сбросив труп в овраг. — Ахмед выбрасывай все барахло из телеги, я эту дрянь больше не повезу.

Старик выкинул из телеги подстилку и рогожу, которой был накрыт хуман, и телега отправилась назад в лагерь.

* * *

Скрип тележных колес стих за поворотом и в лесу воцарилась первозданная тишина, только шум капели и крики птиц, раздавались в глубине леса. В кустах послышался треск сломанной ветки, и из них высунулась синяя клыкастая рожа. Рожа повела бульдожьим носом и чихнула. Следом за головой из кустов появилось и все тело здоровенного шака в рваной одежде. Шак принюхавшись, быстро направился на запах разложения в сторону оврага. 'Первый' остановился на краю оврага и посмотрел вниз. На дне промоины возле ручья, лежало изломанное тело человека. Шак быстро спустился, вниз хватаясь руками за ветки кустов растущих на склоне оврага. Тело человека лежало лицом вниз и не подавало признаков жизни. 'Первый' осторожно перевернул тело на спину и заплакал. Перед ним лежал его хозяин Ингар, который был для 'Первого' единственным родным существом на всем белом свете. Шак разорвал лохмотья на груди Ингара и приложил к ней свое ухо. Даже звериный слух 'Первого' не сразу уловил слабые звуки биения сердца. Тук-тук, тук-тук прерывисто стучало сердце дорогого для него человека. Шак оторвал кусок своей рубахи и, намочив его в ручье, стал протирать лицо хозяина. Вода смочила потрескавшиеся губы, и изо рта Ингара раздался хрип. 'Первый' положил голову хозяина себе на колени и начал капля за каплей вливать воду ему в рот. Ингар поперхнулся, но начал глотать воду. Дыхание раненого стал шумным и прерывистым, тело начали сотрясать рвотные позывы. Шак повернул Ингара набок, и на траву из желудка хозяина хлынула черная струя. 'Первый' несколько раз поил Ингара, но каждый раз вода выливалась обратно из его рта. Наконец рвота прекратилась и хозяин затих. Шак взвалил тело человека себе на спину и отправился в глубину леса.

Глава 1. Я все-таки выжил.

Небольшое стадо оленей вышло на берег лесного ручья, на водопой. Старый самец стоял на берегу и вслушивался в звуки леса, стараясь обнаружить опасность. Две молодые оленихи с тремя маленькими оленятами пили воду из ручья, доверив свою безопасность самцу. В лесу треснула ветка, и самец, сорвавшись с места, бросился, вниз увлекая свое стадо на другую сторону ручья. Все олени благополучно выскочили на другой берег и скрылись в кустах только самый маленький не смог допрыгнуть до спасительных кустов на высоком берегу. Копыта олененка соскользнули по глине, и он сорвался в воду. Последнее, что отпечаталось в его маленьком мозгу, это ужасное чудовище с огромной дубиной. Маленькое сердце отчаянно забилось в груди и разорвалось от страха.

'Первый' удивленно смотрел на неподвижное тельце, он готовился к погоне или драке, а на то, что добыча умрет от страха, не рассчитывал. Шак вытащил на берег добычу и впился зубами в ее горло. Охотник знал, что люди не любят когда шаки пьют кровь убитых животных и строго наказывали за это, но здесь в лесу он не мог отказать себе в удовлетворении древнего инстинкта. 'Первый' находил для себя оправдание в том, что в лесной пещере его ждет больной хозяин, которому нужно протертое мясо и наваристый бульон, а кровь, не спущенная из тела добычи, портила мясо. Второй отмазкой было то, что так он экономил мясо, утолив аппетит горячей кровью. Взвалив добычу на плечо, шак отправился к пещере, где его ждал хозяин.

Ингар сидел на шкуре какого-то зверя у входа в пещеру и ковырялся в ране на ноге. Он снял лубки, в которые упаковал сломанную ногу 'Первый' и очищал с нее грязь и коросту. Нога под повязкой страшно чесалась и терпение Ингара лопнуло. 'Первый' железной рукой пресекал все попытки своего хозяина заняться самолечением, поэтому ему пришлось ждать, когда он уйдет на охоту. Прошел целый месяц с того момента когда шак, практически мертвого, притащил его в эту пещеру. Ингар сейчас сидел на шкуре прежнего владельца этой жилплощади. Первые десять дней в пещере Ингар совсем не помнил, в мозгу остались только отрывки какого-то полубреда. Он окончательно пришел в сознание, когда 'Первый' устроил банный день на берегу ручья. Прохладные струи воды вернули Ингара в мир живых и с этого момента он медленно пошел на поправку. Единственной частью тела до этого не подвергавшейся санобработке, была сломанная левая нога. Последствия перелома и ожогов практически полностью уничтожили его магические способности. Большой внутренний запас 'Силы' дал Ингару возможность продержаться на этом свете до того момента, когда его нашел 'Первый'. В дальнейшем вся забота о его лечении легла на плечи шака. Этот громила оказался нежней и заботливей иной родной матери. 'Первый' кормил Ингара с ложечки, обихаживал, обмывал, убирал за ним дерьмо, согревал по ночам своим телом. Шак оказался не только хорошим кулинаром, но и отличным лекарем, его отвары из найденных поблизости трав и кореньев вытащили меня с того света. Моя удивительная живучесть объяснялась еще и тем, что вся энергия 'Силы', накапливаемая естественным путем, тратилась на лечение материального тела. В результате этих причин аура тела стала практически не заметной. Уходя в транс в попытке отыскать источник 'Силы' я убеждался в том, что магическое зрение не выходит за пределы вытянутой руки. С моим биологическим телом так же оказалось далеко не все в порядке. Внутренние органы имели различные повреждения, в нескольких местах мышцы были разорваны, кожа покрыта ожогами и язвами. Печень получила какое-то токсическое отравление и практически не очищала кровь. Я из накаченного здоровяка, превратился в скелет обтянутый кожей. Усилиями 'Первого' мне удалось сохранить левую ногу, кость правильно срослась, и теоретически я мог ходить. Главная беда была в том, что мышцы и сухожилия на ноге были разорваны на куски, фактически я стал инвалидом. Если в ближайшее время мне не удастся найти источник 'Силы' то не известно, насколько хватит моих способностей к регенерации. Для того чтобы найти место для подзарядки, необходимо выйти из пещеры и просканировать территорию, а для этого нужно уметь ходить.

— Это что ты тут делаешь? Прекрати немедленно, я не давал тебе разрешения снимать лубки, — прервал мои размышления голос вернувшегося шака.

— 'Первый' пожалуйста, не ругайся, кость у меня уже срослась хорошо, а нога чесалась неимоверно.

— Мог меня подождать, я бы сам снял лубки и обработал ногу. Теперь сиди и жди, пока я еду приготовлю и займусь тобой.

Я покорно вздохнул и стал дожидаться обеда. Наши отношения с 'Первым' претерпели разительные изменения. В начале нашего знакомства я был полновластным хозяином и рабовладельцем. Мое доброе отношение к шаку являлось заботой хозяина о любимой собаке и только. Я запросто мог продать своего раба или прибить в порыве гнева. Теперь же 'Первый' стал для меня отцом, матерью и братом одновременно. Шак полностью открылся мне, и я понял его как человека. 'Первый' имел незаурядный практический ум и смекалку, память у него была феноменальная. Пусть шаку не доступен 'Бином Ньютона', но в практических делах он мог дать любому сто очков вперед. 'Первый' знал, наверное, все о бытовой стороне жизни. Любую возникающую проблему он решал щелчком двух пальцев. Каждый день я узнавал от него что-то новое и учился выживать в этих непростых условиях.

Через час шак закончил приготовление пищи, и мы приступили к еде. 'Первый' с помощью одного только ножа изготовил посуду и все предметы в пещере. Благодаря его трудам мы с комфортом устроились в берлоге неведомого мне животного. На мои расспросы о звере, которого он убил, решая квартирный вопрос, шак отвечал односложно, что не знает этого зверя, потому что раньше не встречал. Если судить по шкуре, то зверь был размером с бегемота и клыки с когтями имел огромные. Способ охоты на него 'Первый' описывал просто:

— Дал дубиной по башке вот зверь и умер.

Не дай Бог попасть под удар его дубины. Обладая огромной физической силой, шак мог одновременно выполнять и тонкую работу. Одежда, сшитая 'Первым' для меня, при помощи костяного самодельного шила и ремешков кожи, выглядела вполне пристойно, Юдашкин отдыхает.

Закончив с едой, мы приступили к лечению моей ноги. Первый приготовил отвар из трав и начал обрабатывать им мою ногу. Корка на ранах намокла и отвалилась, раны очистились и мне стали видны последствия травмы. Нога иссохла и стала в два раза тоньше, чем правая, в двух местах в ране виднелась кость. От такого зрелища у меня закружилась голова, и я едва не свалился в обморок. 'Первый' проведя очистку раны, обильно смазал ее какой-то вонючей мазью и забинтовал куском чистой тряпки. Довольно хмыкнув, шак закончил свою работу. Мне не терпелось встать на ноги, но без костылей это было не возможно. После подробных объяснений, что такое костыли, 'Первый' взял нож и ушел в лес. Вскоре он вернулся с охапкой палок. Через два часа я стал обладателем отличной пары самодельных костылей. Первый подогнал палки по длине, и мы попытались поставить меня на ноги. Со второй попытки шаку это удалось, и я захромал по пещере. Первая тренировка заняла около часа, и я довольный успехами сел на шкуру возле выхода из пещеры. 'Первый' занялся бытовыми делами, а я задумался о своих перспективах.

— Начнем по порядку, — начал рассуждать я. — Что мы имеем на данный момент? Мы имеем одноногого инвалида и шака без денег и оружия. 'Первый' спрятал деньги и метатель в какой-то башне на краю пустоши, после того как потерял лошадь отравившуюся водой из реки. Мой конь тоже подох, покончив с собой тем же способом. Тащить все вещи на себе 'Первый' не мог, любой встречный отобрал бы у безхозного шака все ценное. Башню, где спрятаны ценности, и метатель он запомнил хорошо и описал мне как ее найти. Метатель без камней 'Силы' был бесполезен, а до денег как до Пекина. Главная задача на текущий момент это найти луч 'Силы' и зарядить ауру. От этого зависит моя дальнейшая жизнь. Я надеялся, что мне с помощью 'Силы' удастся вылечить раны и привести себя в дееспособное состояние. Если лечение не удастся, то останется только вешаться. За этими невеселыми мыслями время подошло к ужину. Поев, я стал преставать к шаку с расспросами.

— ' Первый' расскажи, как ты меня нашел, и что произошло после взрыва в пустоши?

— Я же тебе уже рассказывал, как дело было, — начал отпираться шак.

— Ты расскажи подробно день за днем, а не с пятого на десятое. Я тоже не все помню, что ты мне рассказывал, в каком я был состоянии, ты знаешь.

— С чего начать?

— Начни с того момента, когда взорвался метатель.

— Когда началась стрельба, я отъехал подальше в пустошь и спрятался в овраге. Овраг был не глубокий, и моя голова возвышалась над землей. Сначала стрелял ты, потом начали стрелять ассасины. Когда первый раз грохнуло на скале, я подумал, что тебя убило, и очень испугался. Потом ты снова начал стрелять и я успокоился. В это время на скале вновь полыхнуло, и я увидел, как ты скачешь на лошади в пустошь. Затем раздался страшный взрыв, и скала разлетелась на куски, волна огня почти до моего оврага дошла. После взрыва с неба посыпались камни и пепел. Как я выжил в этом аду, не знаю. Мне пришлось ждать два часа, пока осядет пыль, вокруг стало темно как ночью. Только я хотел выбираться из оврага, смотрю, десять ассасинов веером растянулись и скачут в ту сторону, куда ты поскакал. Это они твои следы искали, понял я потом. Дождавшись, когда они отъедут, я поскакал следом за ними. Зрение у шаков лучше, чем у людей, ассасины меня не заметили, а я их постоянно видел. Потом воины на твой след наткнулись и поскакали по нему. Ты почти сутки их по пустоши водил, петляя, как гвельф по лесу.

— Это не я, это лошадь моя петляла, я уже почти без сознания был, — объяснил я 'Первому'.

— Вечером следы привели к трупу твоей лошади. Ассасины уже тебя забрали и уехали. Догнать их ночью мне не удалось, след потерялся в темноте, и пришлось дожидаться утра. Перед рассветом меня сон сморил, а лошадь воды из реки напилась. Следы я сразу утром нашел и поскакал за вами. Ассасины из пустоши в лес поскакали, а у меня лошадь пала. Пришлось вещи на своем горбу за ними тащить и прятать в развалинах башни на краю пустоши. К полудню я управился и налегке по следу побежал. К вечеру вышел к лагерю ассасинов и начал высматривать, куда тебя поместили. Случайно увидел, как тебя на телегу положили, и какой-то старик над тобою колдует. У меня уже план был, как тебя выкрасть, но тут на лагерь напали и бой начался. Три телеги и десять воинов в лес отступили, а остальные начали по дороге в другую сторону уходить. Я побежал за телегой, на которой тебя повезли. На следующее утро начался сильный дождь и лил весь день. Из-за дождя и я снова потерял твой след. Пока след нашел, пока догнал караван еще четыре дня прошло. Хотел тебя из каравана выкрасть рано утром, но на эту пещеру наткнулся и со зверем, что в ней жил подрался. Пока до стоянки каравана добирался, караван уже ушел. К полудню снова почти догнал караван, смотрю, телега навстречу по дороге катит. Я спрятался в кустах, а телега к оврагу поехала. Двое ехавших на телеге людей, бросили что-то в овраг, затем телега уехала назад по дороге, и я побежал к оврагу. Смотрю, в овраге человек лежит, спустился вниз, а это ты и живой. Притащил тебя в пещеру и стал лечить. Дальше ты и сам все знаешь, — закончил рассказ 'Первый'.

— 'Первый', почему ты от других шаков отличаешься? Ты и ростом повыше и сильнее, в темноте хорошо видишь. Другие шаки тупые и ленивые, а твои знания меня удивляют.

— А чего тут странного? Маги нас с братом для подземных рудников делали, под землей людей нет, а командовать кто-то должен. Вот они нас как сотников и выращивали. Мы с братом на рудники случайно не попали.

— Как это делали?

— Маги покупают маленького трехлетнего шака и начинают его переделывать при помощи магии и разных зелий. Чего мы с братом натерпелись, даже передать не могу. Маги потом воспоминания об этом стирают, только все не сотрешь. Мне до сих пор сниться то, как меня живьем резали.

— А где шаков выращивают? — поинтересовался я.

— В Таргании нас делают. Тарги в своих стойбищах людских самок в рабстве держат, чтобы они от таргов шаков рожали, а потом в замок Таунод продают.

— Я женщин шаков не видел, где они? — спросил я.

— Самки шаков умирают при рождении, поэтому у нас нет женщин.

— Значит ты сын тарга и женщины человека?

— Нет, я сын самки тарга и человека. Поэтому я крупнее и умнее простого шака.

— Тарги своих женщин заставляют шаков рожать? — удивился я.

— Это очень редко случается, только когда кланы между собою воюют. По законам кровной мести мужчин убивают, а женщин под рабов людей подкладывают, чтобы отомстить. Из нас потом маги 'высших шаков' делают. 'Высший шак' только один на сотню рождается.

— 'Первый', ты сильный и умный шак, почему с братом от хозяина в лес не убежал? Ты вон как хорошо в лесу обустроился.

— Не может шак от хозяина убежать. Маги нам так мозги магией промывают, что мы через месяц без хозяина болеть начинаем и можем умереть. На человека напасть тоже не можем, только по приказу хозяина и то только в магическом ошейнике, если хозяина защищаем. Если шак убьет человека, тоже верная смерть, сначала парализует, а потом дыхание останавливается. Я видел один раз такое, шак случайно человека убил, так пяти минут не прожил.

— А как шак узнает кто его хозяин?

— Все просто. Когда покупатели в Таунод за шаками приезжают, то нас маги к ним магически привязывают. Купцы потом нас по Геону развозят и продают, а местные маги к новому хозяину привязывают.

— А как ты меня хозяином признал, я ведь тебя не покупал?

— Ты убил хозяина на моих глазах, поэтому стал новым хозяином. Так маги устроили, чтобы шаки в случае смерти хозяина не умирали. Шака можно, словом передать другому хозяину приказав им об этом. Потом все равно нужно идти к магам подтверждать привязку. Мы с тобой к магу ходили, он нас с братом к тебе привязал, значит, ты хозяин по закону.

— Это что же получается, те шаки, что с Торвином ушли теперь умрут?

— Нет, только болеть начнут через месяц, если Торвин на себя не перепривяжет.

— А откуда маг узнает, что Торвин новый хозяин шаков?

— Шаки скажут, магам не соврешь. Ты шакам приказал с Торвином идти, значит, он может шаков к себе привязывать.

— 'Первый', если меня убьют, то у тебя будет новый хозяин?

— Ингар ты не из нашего мира и 'истинный высокородный'. Первых шаков делали 'истинные высокородные', а к нему шака только один раз привязать можно, и только он может шака отпустить. Если 'истинный высокородный', отпустит шака, то шак сможет жить без хозяина.

— Ты знаешь, как отпускают шака? — спросил я.

— Нет, не знаю, это только 'истинный высокородный' знать может.

— 'Первый', ты хочешь, чтобы я тебя отпустил?

— И, да и нет. Каждый шак мечтает о свободе, у нас много легенд об этом. Но что я с этой свободой буду делать? Бродить остаток жизни в одиночку с дубиной по лесу и бояться каждого шороха? Я и так свободен, пока ты жив. Простой шак без хозяина только месяц проживет, а я могу жить отдельно хоть всю жизнь. Если ты мне прикажешь здесь оставаться, а сам уедешь на другой конец Геона, то я буду жить здесь без проблем. Просто если ты умрешь, тогда и я сразу умру.

— Откуда ты узнаешь, что я умер?

— Я всегда знаю, что ты живой. Мы с тобой магически связаны. Когда следы каравана размыл дождь, я тебя нашел по ниточке, которая нас связывает. Ингар ложись спать, ты и так еле живой, тебе много спать нужно, — сказал рассержено 'Первый'.

Я завернулся в шкуру и постарался заснуть. Первый много нового рассказал о Геоне. Оказывается шаки продукт генной инженерии и магической обработки. Маги покупают шаков у таргов, а потом кодируют их с помощью магии и изменяют тело под определенные задачи. Получается идеальный раб, с которым ни каких проблем. Поэтому шаки и стоят дороже рабов людей.

* * *

— Просыпайся соня, завтрак остынет, — разбудил меня 'Первый'.

Просыпаться у меня желания не было. Самочувствие за ночь у меня ухудшилось и меня колотил озноб. 'Первый' почти насильно влил в меня бульон с мелко нарезанным мясом. С трудом проглотив пищу, я снова завернулся в шкуру. Внутренний взгляд показал, что моя печень была на последнем издыхании, и я долго не протяну, несмотря на все усилия 'Первого'. Нужно немедленно подзарядить ауру, пока не поздно. На костыли надежды не было, я и лежал то чуть живой, а скакать на костылях не мог и подавно.

— Ингар тебе плохо? — озабочено произнес шак.

— 'Первый', ты должен вынести меня из пещеры и посадив себе на плечи таскать по округе пока я тебе не прикажу остановиться.

— Ингар тебе нужно лежать, а не кататься на мне тебе и так плохо.

— Первый ты должен сделать, как я сказал иначе мы с тобой и недели не протянем. Просто делай, что я скажу, и у нас может появиться шанс выжить.

Шак плюнув в сердцах, вытащил меня из пещеры. Погода стояла отвратительная, моросил мелкий противный дождь. 'Первый' завернул меня в шкуру и усадил себе на плечи. Два часа поисков Луча 'Силы' ничего не дали, За это время я два раза терял сознание и проваливался в забытье. 'Первому' надоело это бестолковое хождение под дождем, и он насильно понес меня назад в пещеру. Я понял, что если я вернусь в пещеру, то там навсегда и останусь. Меня охватила отчаянная злоба, и я ухватился руками за ветку над головой, Шак не ожидал от меня такого трюка и мы покатились по мокрой траве к ручью. Ручей оказался довольно глубоким, и мы окунулись с головой. Пока 'Первый' выбирался из воды, я плавал пузом вверх как дохлая рыба. Мое тело начало медленно опускаться на дно и перед моим внутренним взглядом мелькнул луч 'Силы'. Я протянул к лучу руку и попытался настроиться на него. Сильные руки первого выдернули меня из воды. Я стал отчаянно отбиваться.

— Отпусти меня гад! — громко заорал я. Положи немедленно на место!

— Ингар, успокойся все хорошо! Я сейчас отнесу тебя в пещеру и дам горячего бульона, ты промок и тебя колотит от холода.

— Идиот, ты ничего не понял, я нашел луч силы он здесь под водой!

'Первый' положил меня на землю и я на четвереньках пополз к ручью. Мне пришлось ползать вдоль ручья засовывая голову в воду минут десять пока я снова не нашел луч. Мне от волнения никак не удавалось настроиться на подзарядку, руку постоянно отбрасывало в сторону. Но с каждой попыткой в мою ауру поступал глоток живительной энергии. Наконец я настроился на луч и дело пошло веселее. Моя аура наполнялась 'Силой' как воздушный шар. Поначалу шарик был маленьким и сморщенным, но постепенно он увеличивался и становился плотнее. Через полчаса моя аура зарядилась полностью. Да в ауре зияли разрывы и дыры, вокруг левой ноги она вообще отсутствовала. В районе печени находился черный пульсирующий сгусток, который буквально высасывал из ауры энергию. Но моя аура жила и работала. По истощенным и разорванным сосудам потекла энергия, и я захотел есть.

— 'Первый' тащи меня в пещеру, я есть хочу, — произнес я.

Шак обалдело посмотрел на меня, но молча выполнил мою просьбу. Он сразу понял, что вернулся прежний Ингар и шутки кончились. По дороге в пещеру мне попался еще один луч 'Силы' прямо рядом с входом в нее. Лучик был слабенький, но для меня в моем положении в самый раз.

— 'Первый' посади меня здесь у входа, — приказал я и уселся на расстеленную шкуру.

Шак полез в пещеру за едой, а я приступил к новой зарядке ауры. Черный водоворот в районе печени высосал уже половину накопленной энергии. Новая подзарядка еле успевала компенсировать эту утечку. 'Первый' вынес мне миску с бульоном и кусок мяса. Сытная еда переломила ситуацию с утечкой энергии из печени. Кровь наполнилась питательными веществами, и водоворот постепенно зачах. Печень, конечно, не восстановилась полностью, но начала выполнять свою функцию. Это я понял по бурлению в животе и огромному желанию уединиться в кустиках с лопухом в руках.

Следующие два дня я только спал, жрал и ползал на четвереньках в кусты. На третий день мне удалось встать на костыли, и процедура хождения до ветра значительно упростилась. Первый едва успевал за моим аппетитом. За неделю я сожрал двух оленей и мешок корешков похожих на морковь. Мое самочувствие значительно улучшилось, аура приобрела яркий цвет и насыщенность, но ауру левой ноги мне восстановить не удавалось.

То, что вопрос с ногой нахрапом не решишь, до меня дошло только на девятый день, как до верблюда. Я перестал ставить перед собой глобальную задачу мгновенного исцеления. Мои попытки восстановить энергетические сосуды в ноге, поливая их как из брансбойта энергией 'Силы', закончились полным провалом. Вспоминая то, как лечила раны Викана, я начал миллиметр за миллиметром восстанавливать поврежденные ткани ноги. За первый день мучений мне удалось восстановить только два сантиметра мышц и сухожилий, но лечение сдвинулось с мертвой точки. Прошло еще десять дней, пока нога не восстановилась полностью. Мне удалось регенерировать все мышцы и сухожилия, после чего конечность стала работать. До полного исцеления было еще далеко, новые мышцы были слабыми, и мне приходилось ходить с костылем.

На исцеление моих ран ушло больше двух месяцев, и я начал задумываться о дальнейшей жизни. Круг замкнулся, и я пришел к исходному состоянию, в котором попал на Геон. После перехода я тоже был в потрепанном состоянии, но не до такой степени как сейчас. Мысль разыскать Колина и Викану я отмел сразу. Мой внешний вид в результате ожогов и ранений разительно отличался от цветущего вида прежнего Ингара. Ручеек, в котором я умывался по утрам, был довольно бурным и как зеркало не годился. 'Первый' говорил мне, что в дух километрах от пещеры есть озеро с теплой водой, и я решил устроить банный день. Шак накопал мыльного корня, сделал лыковую мочалку, и мы отправились к озеру. К этому моменту я уже ходил без костыля, только с палочкой, заботливо изготовленной руками 'Первого'. Помылись мы отлично, мне удалось даже поплавать, но настроение у меня было хуже некуда. Вместо симпатичного лица Ингара из воды на меня смотрела обгоревшая рожа какого-то урода. Вся левая сторона лица была покрыта рубцами от ожогов, левое ухо сгорело наполовину, от татуировки на левом плече остались одни воспоминания. Ресницы и брови сгорели, лысую голову перепекал безобразный шрам. Вся грудь была покрыта пятнами ожогов. То, что делалось на спине, я видеть не мог, но это было, наверное, к лучшему. Левая нога стала в два раза тоньше правой и изуродована шрамами.

— Все парень о сексе можешь забыть навсегда, с такой рожей нельзя о нем даже и мечтать, — всплыла в мозгу грустная мысль. — Синяя морда шака намного приятнее моего нынешнего вида.

* * *

-Эх, а как все хорошо начиналось, — крутились в голове невеселые мысли. — Красавец мужчина, на лихом коне с метателем подмышкой, почти захватил Геон и женился на принцессе. Еще немного и 'Ингар Великий' сидел бы на балконе замка Аммалаэль и махал ручкой восторженным подданным.

— Скромнее нужно быть юноша, скромнее! — занимался я, самокритикой и параллельно стараясь восстановить обгоревшее ухо.

Прошла неделя с достопамятного купания в озере, которое подтвердило худшие опасения насчет моего внешнего вида. Естественное желание нажраться до потери пульса мне исполнить не удалось, по причине отсутствия водки, поэтому пришлось, занимался самоедством. За первые двое суток моя истерика дошла до своей кульминации. Начал я с мыслей о наложении на себя рук и ног, а закончил планами уничтожения Геона с помощью огромной магической бомбы. На третий день дурь из головы стала выветриваться и в ней начали появляться разумные мысли. Поговорка: 'С лица не воду пить', несколько охладила мои суицидальные настроения.

— А что собственно произошло? Ну, отрихтовали мне физиономию и что из этого следует? Там в пустоши я произносил перед подчиненными пламенные речи и готовился отдать жизнь за свободу угнетенного народа Геона, а сейчас расплакался по испорченной голливудской улыбке. Между прочим, в пустоши остались полсотни убитых ассасинов и цветущий юноша с дырой в печени от моего кинжала. Так что я еще легко отделался, — распекал меня внутренний голос.

Весь этот словесный понос являлся шумовым фоном для действительно серьезного дела, я отращивал себе ухо. За прошедшие с начала процедуры три дня мне удалось добиться потрясающего результата, и сейчас я вносил завершающие штрихи в процесс регенерации.

Для того чтобы увидеть результат своих трудов я отправился на озеро. Отражение в воде меня обрадовало и одновременно расстроило. Мне удалось вырастить себе новое левое ухо, оно было правильной формы и размера, но совершенно отличалось от правого. На моей покоцаной физиономии ухо смотрелось как пришитое, взамен утраченного. Меня радовало то, что есть реальная возможность изменить свою потрепанную внешность, но в результате я стал похож на Франкенштейна. Желание отрезать правое ухо и вырастить взамен новое я отмел сразу. Вместо одного, у меня оказалась бы два пришитых уха, что сделало бы рожу еще страшнее. К процессу восстановления внешнего вида нужно подходить комплексно, сначала необходимо удалить старую кожу, а на ее месте выращивать новую, а не ставить заплатки.

— Ладно, косметологией займемся позже, а сейчас нужно выбираться из леса.

Первая задача это добраться до заначки спрятанной 'Первым' в старой башне, — решил я.

В тайнике находились панцирь шака, деньги и запасные стрелы. На данный момент из оружия у нас имелись только нож и дубина 'Первого'. Мне тоже необходимо оружие, хотя бы лук. Первый в данный момент занимался его изготовлением. В рукопашном бою у меня шансов не было, а лук мог нас с шаком выручить. 'Первый' изготавливал лук английского типа из ветки какого-то дерева. Процесс подходил к завершению, и оставалась сделать только тетиву и пяток стрел с костяными наконечниками. На мне лежала задача изготовить наконечники. Материалом для их изготовления мне послужили когти старого хозяина пещеры. Когти оказались очень прочными и годились на наконечники. Тайна хозяина пещеры открылась мне во время одного из моих походов на озеро. Я поначалу сильно испугался, увидев здоровенную тушу зверя, роющуюся в земле неподалеку от меня. Убежать на одной ноге я не мог и постарался спрятаться в кустах. Зверь напоминал помесь огромного муравьеда с бобром и оказался безобидным. Пищей ему служили корни растений, которые он выкапывал своими огромными когтями, а клыки оказались резцами грызуна. После возвращения в пещеру я рассказал шаку о встрече, но мое сообщение энтузиазма у него не вызвало. 'Первый' поведал мне, что у зверя имеется неприятная особенность, он являлся разновидностью геонского скунса и брызгал на противника вонючей жидкостью. 'Первому' по чистой случайности удалось увернуться от вонючей струи, но место боя перестало вонять только через месяц. Это объясняло полное отсутствие в округе опасных хищников, не выносивших соседства с этой зверушкой.

Я расположился рядом с пещерой и выстругивал наконечники лучом 'Силы'. Получившиеся заготовки затачивались на ближайшем камне. Результатами упорных трудов стали десять крепких как камень наконечников. 'Первый' закончил с тетивой и ушел на озеро за заготовками для стрел, а я занялся кольцом для стрельбы из лука. Материалом для кольца я выбрал рог оленя. Наши труды закончились поздно вечером, и испытание лука я оставил на утро.

После завтрака шак натянул тетиву на лук, и мы вышли из пещеры. Целью для испытаний было выбрано одинокое дерево в сотне шагов от нас. Я ушел в транс и не торопясь прицелился. Лук у шака получился очень тугим, и мне пришлось натягивать тетиву, помогая себе 'Силой'.

— Мастерство не пропьешь! — похвалился я шаку, направляясь к мишени.

Выстрел удался на славу. Мое тело вспомнило навыки стрельбы из лука, и цель была поражена первым выстрелом. У мишени меня ждало разочарование, стрела глубоко вошла в дерево, и я остался без одного наконечника. С луком шак тоже перестарался, у меня просто не хватало веса, чтобы согнуть лук и снять тетиву.

— Ладно, оставим все как есть, — подумал я. — Сначала шак будет надевать на лук тетиву, а потом и я холку наем.

Подготовка к походу заняла у нас еще три дня. Первый делал запасную обувь и латал нашу одежду. Требовалось время, чтобы запасти еду, сделать колчан для стрел и запасную тетиву. Наконец сборы были закончены и мы с 'Первым' легли пораньше спать, чтобы отправиться в путь хорошо отдохнувшими.

Глава 2. Я становлюсь настоящим индейцем.

С рассветом после завтрака и подзарядки ауры мы отправились в путь. 'Первый' шел, впереди выбирая дорогу, а я хромал сзади. Палку я выбросил еще неделю назад, чтобы отвыкнуть от нее и тренировать ногу. Шак набрал крейсерскую скорость, и скрылся между деревьями. Мне пришлось закричать, чтобы он вернулся.

— Ты головой думаешь? — отчитывал я его. — Ты куда понесся? Я и так еле ползаю, а ты разогнался как лошадь.

'Первый' внял моему внушению и умерил пыл. К полудню мы добрались до проселка, по которому проходил отряд ассасинов выбросивший меня в овраг. От большой нагрузки ноги у меня буквально гудели, и нам пришлось, остановились на обед. Шак занялся костром, а я, сняв обувь, вымачивал гудящие ноги в ручье. Вода приятно холодила ступни, и напряжение уходило из тела. Погрузившись в транс, я начал делать энергетический массаж всего тела. Такой массаж хорошо снимал усталость и помогал наращивать мышцы. После массажа во мне проснулся зверский голод, и плотный обед показался мне легкой закуской.

— Ингар, если ты будешь, так много есть, то наши недельные запасы кончатся за два дня и нам придется охотиться через день, — удивленно сказал 'Первый' глядя на меня.

— Ну и что из этого? Значит, будем охотиться через день, — пожал я плечами.

— Возле пещеры я знал каждый кустик, и места водопоя, а здесь мне придется сутками выслеживать добычу.

— Успокойся, охотиться буду я, и еды нам хватит.

— Посмотрим, — ответил шак и с сомнением посмотрел на мою левую ногу.

После обеда мы снова отправились в путь, только уже не по лесу, а по проселку. Идти по дороге было значительно легче, и наша скорость увеличилась. 'Первый' по-прежнему шел впереди, изредка оборачиваясь на меня. Дорога извивалась под кронами вековых деревьев и почти заросла травой. Мне необходимо было восстановить навыки сканирования окружающего пространства, и я все время находился в трансе. Поначалу это вызывало у меня некоторые затруднения, сказался многодневный перерыв в работе с 'Силой' и я постоянно спотыкался. Постепенно мне удалось войти в ритм, и контроль над окружающим пространством облегчился. Это как с навыками езды на велосипеде если научился ездить, то это на всю жизнь. Постепенно я начал помогать шагу при помощи 'Силы', облегчая нагрузку на раненую ногу. Такая подпитка позволила мне перейти на бег и даже обогнать шака. 'Первый' удивленно посмотрел на меня и прибавил ход. Мы бежали с ним наперегонки до самого вечера. Запас энергии в организме за это время сильно истощился, и мне требовалась подзарядка. Кровь насыщенная питательными веществами и разогнанная по сосудам длительным бегом значительно ускорила процесс восстановления, и у меня снова прорезался зверский аппетит. В лесу стало темнеть, и мы вынуждены были остановиться.

— Ингар ты меня загнал как лошадь — сказал, тяжело дыша 'Первый'. — Утром полз как старик и меня упрекал в том, что я быстро иду, а сейчас несешься как угорелый. Как это только тебе удается?

— У каждого свои секреты — отшутился я.

Место для ночлега мы выбрали между корней гигантского дерева. Ствол дерева имел метров тридцать в поперечнике, а корни расходились в стороны как щупальца огромного осьминога. Между корнями получилось своеобразное ущелье, на входе в которое 'Первый' развел костер и стал разогревать наш ужин, а я сделал круг вокруг дерева, сканируя пространство при помощи 'Силы' и проверяя обстановку. Мне приходилось слышать о секвойях, огромных деревьях растущих в Америке, но этот гигант превосходил все, что я мог себе представить. Ветви дерева начинались на высоте более ста метров от земли, и высоту дерева определить было невозможно. Листья дерева напоминали листья земного клена, но превосходили их по размеру. Вся земля вокруг дерева была засыпана плодами похожими каштаны и испещрена следами каких-то животных питавшихся этими плодами. Следы напоминали копыта и пугали своими размерами. Сделав круг вокруг дерева, я присоединился к 'Первому' за ужином.

— Первый ты знаешь, что это за дерево? — спросил я.

— Нет, не знаю, такого огромного дерева я раньше не видел.

— Слушай я обошел вокруг дерева и нашел много следов животных, которые кормятся плодами этого гиганта.

— Ну и что? Если эти звери едят плоды дерева, то значит, не едят мяса и нам не опасны.

— Но сюда могут наведаться хищники, которые охотятся на этих зверей. Поэтому ночь может выдаться веселая. Ты будешь дежурить в первую смену, а я под утро.

Мы с первым поужинали, и я завалился спать. Поспать мне не удалось, так как к дереву заявилось стадо геонского аналога кабанов. Вообще геонский животный мир представлял собой странную смесь животных разных геологических периодов, а возможно и миров. В геонских городах я встречал земных собак и кошек, мелких земных птиц. Здесь же в лесу 'Первый' охотился на земных оленей. Эти животные соседствовали с доисторическими птеродактилями и совсем не на кого не похожими зоргами. У меня появилась гипотеза о том, что эти животные могли быть перенесены из других миров, как и я, а потом размножились. Если на Геон попали люди с Земли, гвельфы и тарги из Срединного мира, а гоблы еще откуда-то, почему из этих миров не могло занести животных и растения. Зверье на Геоне было крупнее земных аналогов и не такое пуганое. Дарвин, открывший закон эволюции, сделал еще одно интересное открытие, что в одинаковых условиях одну и ту же пищевую нишу занимают животные схожие по внешности, хотя и относятся к разным биологическим видам. Таким примером может служить австралийский сумчатый волк, который внешне похож на волка, но биологически даже дальним родственником ему не приходится. Я это рассказываю потому, что к нам в гости заявились зверушки похожие на земных кабанов с костяными панцирями на плечах и голове. У этих кабанов имелись даже пятачки и здоровенные клыки как у бородавочника. Звери были в полтора раза крупнее кабанов и как не странно хрюкали. Я перешел на внутреннее зрение и стал рассматривать ночных посетителей. Кабанье стадо состояло из двух самцов и пяти самок с десятком поросят. Кабаны оказались зверями ночными и паслись в темноте, которая им не мешала. Пока старшие кормились под деревом, поросята устроили веселую свалку, гоняясь друг за другом. Визг и топот стояли такие, что не заснешь. Поросята ни чего не боялись, явно надеясь на защиту взрослых. На земле даже тигр не всегда может справиться с секачом. На наше счастье кабаны держались в стороне от костра, и нападать на нас не собирались. Я попросил шака натянуть тетиву на лук и положил его рядом с собой. Идиллия продолжалась недолго и на арене появились новые действующие лица, ими оказались пятеро огромных волков с красными, горящими в темноте глазами.

— Блин, накаркал! — выругался я и взял лук в руки.

Волки напали на кабанов с двух направлений стараясь разбить стадо на части и отогнать поросят от взрослых родителей. На поляне под деревом закрутилась круговерть боя. Двое волков имитировали атаку на кабаньего вожака, а трое других старались отогнать в сторону самок с поросятами. Волки ловко уворачивались от кабаньих клыков и пытались укусить кабана за живот или задние ноги.

Волкам удалось отогнать самок с поросятами в сторону, и началась резня. Двое волков порвали горло одной из самок, а второй перекусили заднюю ногу. Оставшиеся целыми свиньи и поросята бросились врассыпную. Пятый волк оттеснил одного из кабанов в сторону от вожака и наскакивал на него только для вида. Один из волков занимавшийся свиньями, предоставив право добивать самок с поросятами своему собрату, пришел на помощь волку, сражавшемуся со вторым кабаном. Бой достиг своего апогея. Волки явно побеждали кабанов. Гибель стада становилась только делом времени. Такое развитие событий явно не устраивало нас с 'Первым'. Волки, закончив со свинками, вполне могли напасть и на нас.

Я натянул лук и начал выцеливать вожака волчьей стаи. Выбрать удобный момент мне

никак не удавалось, а стрел имелось всего девять, и промахиваться было нельзя. Волкам, наконец, удалось достать кабана. Один из волков схватил вожака за морду, а второй вцепился ему в пах. Вся эта троица на мгновение застыла в этом положении и я выстрелил. Стрела попала вожаку волков в холку и вышла через горло. Волк выпустил кабана и забился в агонии на земле. Второй волк не ожидал такого развития событий и не успел увернуться от кабаньих клыков распоровших ему брюхо. Кишки зверя вывалились на землю и животное, жалобно заскулив, поползло в кусты. Кабан, оставив раненого противника, кинулся на помощь второму самцу. Волки, увидев смерть двух своих собратьев, вышли из боя и бросились наутек. Мы с 'Первым' сидели в тревожном напряжении, спрятавшись за костром и ждали, чем все это закончится. Вожак, громко хрюкая, метался по поляне в поисках нового противника и мы боялись, что он нападет не нас. На наше счастье кабан нашел в кустах недобитого волка и начал рвать его на куски. Визг и грозное хрюканье кабана продолжалось еще полчаса пока он, пошатываясь, не вышел из кустов на поляну. Вожак волков все-таки убил своего противника, порвав какую-то артерию в паху кабана, и могучий секач истек кровью. Сначала у кабана подогнулись передние ноги, и зверь, повалившись набок затих. Единственный оставшийся в живых кабан, обнюхав умирающего вожака, скрылся в кустах, оставив поле боя нам с шаком. Вся эта катавасия закончилась далеко за полночь, и толком поспать нам так и не удалось.

Из полудремы меня вывел луч солнца пробившегося сквозь листву и упавший мне на лицо. Костер погас, и в очаге дымились только уголья.

— Эх, шашлычка бы сейчас с пивом, — возникло в голове странное желание.

Желание было странным, потому что за все время моих странствий по Геону, я не встречал напитка хотя бы отдаленно напоминавшего этот божественный эликсир. Да пиво я люблю и отдаю ему предпочтение перед вином. Каждый знает поговорку: 'Водка без пива — деньги на ветер'. Для меня это выражение является вершиной человеческого гения, как и афоризм Черномырдина: 'Хотели, как лучше, а получилось как всегда'. Эта фраза оставит плохонького премьера эпохи Ельцина в веках. Все забудут, кто такой Ельцин и Барак Обама, а Черномырдин останется. Мое нынешнее положение полностью соответствовало этим великим словам. Самым ярким доказательством правоты этого высказывания являлась моя покоцаная рожа и дистрофичная левая нога.

Я потянулся до треска в позвоночнике и встал на ноги. 'Первый' потрошил свинок, доставшихся нам в качестве трофеев от ночного побоища, а я подошел к трупу вожака стаи волков. Зверюга лежала на боку вытянувшись во всю свою трехметровую длину.

— Ничего себе собачка!

Из горла трупа торчал обломок стрелы без наконечника. Поиски наконечника рядом с волком результата не дали

— Осталось только восемь стрел, — отметило сознание.

— Первый тебе помочь?

— Не нужно, нож всего один, а ты без ножа ничего здесь не сделаешь.

— Ладно, я тогда пойду, погуляю по округе.

Вернувшись к костру я, забрав лук и оставшиеся стрелы, пошел искать источник силы для подзарядки. Подходящий луч нашелся возле большого камня, выглядывавшего из земли на склоне холма поросшего кустарником. Холм мне показался очень странным, вокруг холма рос вековой лес, а на самом холме росли только невысокие кусты. Камень, из-под которого выходил луч 'Силы' носил следы обработки. Желание исследовать холм я пресек со всей строгостью и начал заряжать ауру. Насытив полностью свою энергетическую оболочку, я стал заниматься лечением своих многочисленных травм. Аура у меня восстановилась полностью, но биологические повреждения требовали особого внимания. В печени снова появилась темная тень, в районе шеи и крестца кровоток тоже был нарушен. Энергетический массаж снял тревожные симптомы, но до полного восстановления было еще очень далеко.

Солнце поднялось высоко, и я должен был возвращаться в лагерь. Полная зарядка ауры 'Силой' значительно повысила дальность обзора моего внутреннего взгляда. Обзорное сканирование неожиданно показало, что волки не ушли из окрестностей нашего лагеря, а остановились на дневку в километре от нас. Волки не перемещались по лесу, а находились на одном месте. Странное поведение животных вызывало у меня тревожные чувства. Нужно рассказать 'Первому' о своих наблюдениях.

— Ингар, где тебя носит? Я уже волноваться начал и хотел идти тебя искать, — встретил меня обижено шак. — Завтрак уже готов и стынет.

— Я на разведку ходил и обнаружил кое-что интересное. Волки никуда не ушли они в получасе хода остановились на дневку. Я боюсь, что они могут напасть на нас ночью. Что делать будем?

— От волков не убежишь, они догонят по любому. Нужно идти к ним и добить стаю, — сказал 'Первый'.

— Как ты себе это мыслишь?

— Не знаю нужно подумать. Ингар, как ты их нашел?

— Я увидел их ауру, — ответил я.

— Как далеко ты можешь видеть ауру волков?

— За полтора часа хода должен заметить, но это зависит от многих условий. За две тысячи шагов увижу обязательно.

— Как хорошо ты их рассмотреть можешь, — любопытствовал шак

— За триста шагов могу стрелять в слепую, только по ауре прицеливаясь и попасть должен, — ответил я.

— Значит, если поближе подойдем, попадешь наверняка?

— Ближе двухсот шагов подходить не стоит. Если ближе подойти, тогда стрелу в полете разогнать и подправить не успею.

— Хозяин, ты можешь стрелу в полете разгонять и направлять в цель? — вытаращив глаза, спросил шак.

— Могу, как я попал в гвельфа на мосту, и харуха сшиб? Ты же сам все видел, и с какой стати я снова стал хозяином?

Шак грохнулся передо мной на колени и заголосил:

— Хозяин, я не имею права называть вас по имени. Вы 'истинный высокородный' и маг, — продолжил, упорствуя 'Первый'. Я прошу вас простить мне мою дерзость.

— 'Первый', ты совсем обалдел?

— Высокородный покарай меня, я по своей глупости не узнал сына богини Сиды. Я видел все знамения и знаки и не смог распознать их. Я ничтожный решил, что спас вас от смерти и позволил себе сомневаться в вашем могуществе.

— Тебя что по голове твоей дубиной ударило, с какой стати ты решил, что я сын какой-то там богини? — разозлился я.

— Хозяин, только Эсилдур сын Сиды может метать стрелы так далеко как вы и управлять ими в полете. Только Эсилдур мог сжигать корабли божественным огнем. В священной книге гвельфов 'Пророчество двух Лун' сказано: 'Сын богини Сиды пройдет через адский огонь, чтобы искупить грехи живущих под солнцем и возродится как 'Человек без лица', который не помнит себя '.

— Ни хрена я попал, прямо сын бога из легенды! Теперь 'Первого' не переубедить никаким способом. Шак и так до пустоши на меня как на бога смотрел, только в пещере начал относиться ко мне как к человеку, а тут знаки и знамения. Стрелы за километр мечу и не мажу? Корабли сжигал? В пустоши через адский огонь прошел? Возродился как 'Человек без лица'? Ничего о себе не помню? — вот и получается что я Эсилдур.

Положение мое было хуже губернаторского. В одну секунду я потерял друга и получил фанатика своей персоны. Если 'Первый' на каждом углу будет трезвонить про меня как об Эсилдуре, то распятие на кресте будет самым легким наказанием для самозванца. Геон мир средневековья и магии, здесь серьезно относятся к легендам и всяким пророчествам. На Земле тоже море всяких мессий и пророков, которым некоторые идиоты верят даже в наше время. Как мне переубедить 'Первого'? В голову пришла, кажется, спасительная мысль.

— 'Первый', тебе кто рассказал про Эсилдура?

— Никто хозяин, я сам прочитал в священной книге гвельфов 'Пророчество двух Лун'.

Я выпал в осадок, оказывается, мой шак умеет читать!

— И на каком языке написана книга? — спросил я с сомнением.

— На гвельфийском языке. Я еще умею читать на меранском и немного на чинсу, окончательно добил меня 'Первый'. — Нас с братом маги учили как сотников для рудников. Куда нас продадут, к гвельфам, в Меран или Чинсу, маги не знали, поэтому и учили читать и писать на трех языках. Шаки из рудников на поверхность не поднимаются и люди в рудники тоже не спускаются. Все приказы только в письменном виде в шахту опускают, а сотник должен уметь прочитать приказ и ответ написать.

— И что же ты раньше молчал? — задал я вопрос 'Первому'.

— Вы не спрашивали, хозяин, — потупившись, ответил шак.

— Ладно, пошли есть, а то кишки сводит, потом закончим разговор.

Пока я заряжался и следил за аурой волков 'Первый' приготовил настоящие шашлыки. Не знаю, в чем он ухитрился их вымочить, но вкус был просто обалденный. После подзарядки и энергетического массажа аппетит был просто зверский, и я набил брюхо под завязку. Отдохнув час после еды, я принял решение, как вести себя с шаком.

— 'Первый', слушай меня внимательно и запоминай. Ты не должен никому рассказывать о том, что ты считаешь меня Эсилдуром. Я под страхом смерти запрещаю тебе это! Ты меня понял?

— Понял хозяин, — ответил шак.

— А почему ты меня называешь хозяином, а не господином? — поинтересовался я.

— У шаков могут быть только хозяева, господа только у людей.

— Теперь мне понятно, — кивнул я головой.

Солнце перевалило за полдень и пора идти охотится на волков. Я встал на ноги и поправил одежду и обувь. Шак взял свою дубину и тоже поправил амуницию.

— Пошли, — махнул я рукой и, погрузившись в транс, побежал в сторону лежки волков.

Дорога к волчьему логову проходила возле холма по петляющей звериной тропе. Обежав холм вокруг, я окончательно убедился в его искусственном происхождении. На глаза стали попадаться обломки колон, массивные каменные блоки и остатки лестницы, ведущей к вершине. Осмотр развалин я решил оставить на потом, а сейчас разобраться с волками. Тропа все ближе и ближе подводила нас к логову, пора было выбирать позицию для стрельбы, пока волки нас не учуяли. Рядом с тропой росло высокое дерево с кривым стволом, по которому было легко забраться на вершину. Позиция казалась подходящей и мы с 'Первым' полезли наверх. В это дерево когда-то давно попала молния, и ветки на самой верхушке были срезаны как ножом, образуя плоскую площадку. Панорама отсюда сверху открывалась потрясающая. Огромный девственный лес раскинулся до самого горизонта, переливаясь на солнце всеми оттенками зеленого и голубого цветов. Это зеленое море во многих местах было расцвечено целыми полями цветущих деревьев. Вокруг разносились крики птиц и животных, живущих в кронах деревьев. Внизу эти крики слышны небыли, деревья и кусты своими листьями приглушали этот радостный шум, как вата. Здесь же наверху все звуки разносились далеко и звонко. Над этим великолепием возвышалась крона громадного дерева, окутанного магическим туманом. Этот туман даже вблизи смазывал очертания гиганта и издалека я принял бы его за облако.

— Хватит лирических отступлений пора приступать к трудам праведным, — подумал я и стал выискивать ауры волков среди леса. Волки нашлись в двухстах метрах от дерева на небольшой поляне. Нам повезло, с дерева даже просматривалась часть поляны, и серьезных препятствий на пути стрел не было. Сделав несколько глубоких вдохов и успокоив таким способом нервы, я стал прицеливаться. Два волка лежали на земле, а один все время бродил вокруг них. Первыми мишенями я выбрал лежащих волков, а затем решил стрелять в бродившего по поляне. Выпущенные мной одна за другой две стрелы попали в цель, и волки забились в агонии. Третий волк мгновенно пропал из вида, я так и застыл со стрелой на тетиве. Через мгновение цель снова оказалась на виду, и я выстрелил. Волк волчком закрутился на месте, и от него отделилась аура маленького животного.

— Это, наверное, волчонок, и волчица — промелькнула в голове догадка.

Я хотел выстрелить в маленький живой комочек, но рука не поднялась и мы стали спускаться вниз.

— Хозяин я понял, что это за дерево, — неожиданно заговорил со мной 'Первый'. — Это 'Нордрассил' — гвельфийское Дерево Жизни. Из его плодов гвельфы делают эликсир долголетия.

— Значит, кабанам, которых порвали волки лет по пятьсот? — подколол я шака.

— Нет, хозяин эликсир делают из живых плодов, которые растут на дереве.

— Ты знаешь, как делать эликсир?

— Нет, хозяин это знают только гвельфы. На Тароне у гвельфов тоже есть Дерево Жизни, но оно еще молодое и приносит очень мало плодов. Эликсира получают очень мало, даже высокородным гвельфам не хватает. А это дерево огромное, здесь плодов на весь Геон хватит.

— Вернемся в лагерь, нужно будет попробовать эти плоды. Может быть, они помогут шрамы залечить? — подумал я.

Дорога к волчьей поляне много времени не заняла и скоро мы вышли на нее из леса. Трупы волков лежали там, где их настигли мои стрелы, больше ничего опасного в округе не наблюдалось. Я занялся извлечением стрел из мертвых тел, а шак стал обшаривать логово. Две стрелы мне удалось извлечь неповрежденными, третья стрела пропала безвозвратно. Пока я возился со стрелами а 'Первый' исследовал логово, ко мне из кустов выкатился пушистый черный комочек и стал, скуля тыкаться мне в ногу. Это оказался оставшийся в живых волчонок. Убить его у меня рука не поднималась, и я сделал вид, что его не замечаю.

— Хозяин в логове никого больше нет, но я нашел там вот эту штуку, — сказал 'Первый' и протянул мне медальон нам цепочке.

Серебристая цепочка оказалась настоящим произведением искусства, ее плетение выполнено очень сложной многослойной техникой. На золотистом кружке медальона была изображена оскаленная волчья морда. Под изображением проступали какие-то буквы.

— 'Первый' прочитать сможешь? — спросил я.

Шак взял медальон в руки и потер его об рукав куртки.

— Малхус, — прочитал 'Первый' и выронил медальон из рук. — Господин это не простые волки, а малхусы.

— Что за малхусы? переспросил я.

— Малхусы это гвельфийские волки, выведенные при помощи магии. Эти волки охраняют Дерево Жизни. Малхусы разумны как люди, и с ними можно разговаривать внутренним голосом. Это большая удача, что вам удалось убить волков. Вчера ночью малхусы приходили, не охотится на кабанов, а убивать нас.

— Значит, мы вовремя разделались с оставшимися волками. Пошли отсюда.

— Погодите немного хозяин, я клыки у малхусов повыбиваю, а потом ожерелье из них сделаю. Такое ожерелье как оберег работает, другие хищники стороной нас обходить будут.

Первый взял камень и направился к волкам. Я внимательно осмотрел медальон и, не имея карманов на одежде, надел его себе на шею. За это время шак выбил зубы из пастей малхусов, и мы направились по тропинке в сторону холма. За мною тихо поскуливая, увязался волчонок.

Глава 3. Гвельфийский храм.

— Зачем я поперся на этот холм, приключений на свою задницу не хватает? — проклинал я себя стоя на вершине холма. — Дуракам закон не писан, всю одежду изодрал об эти колючки.

Любопытство, заставившее меня лезть на холм, как обычно вышло боком. Кустарник, которым зарос холм, имел на своих стеблях острые как бритвы колючки. Как я не старался избежать ущерба для своей одежды, этого мне сделать не удалось. Две дыры на штанах, через которые просвечивала моя пятая точка, являлись платой за дурость. Теперь нам с 'Первым' придется застрять здесь для ремонта амуниции. В довесок к разорванным штанам, мне достались многочисленные порезы на руках. Порезы были мелкими, но сильно зудели и кровоточили. Мне пришлось сесть на камень и заняться самолечением при помощи 'Силы'. Процесс исцеления был нагло прерван приблудившимся волчонком. Наглый звереныш своим шершавым, как наждак языком начал вылизывать мои раны.

— Брысь отсюда! — отогнал я волчонка от себя и снова погрузился в транс.

Фокус не удался, стоило мне только закрыть глаза, как щенок снова начал облизывать мою руку. Процесс лечения превратилась в веселую потасовку. Щенок, гавкая как лисица, прыгал вокруг меня, а я пытался ухватить его за шкирку.

— Хозяин, идите сюда я, кажется, что-то нашел, — отвлек меня от игры с волчонком голос шака.

'Первый' в отличие от меня каким-то чудом ухитрился не повиснуть ни на одной из злополучных колючек и занимался исследованиями развалин. Я отогнал от себя маленького задиру и пошел на голос. 'Первого' мы обнаружили возле развалин небольшой постройки. Каменная плита, служившая зданию крышей, обрушилась не полностью, а одной стороной удержалась на опорах. В результате этого вход в здание не был завален полностью.

— Ну и что там у тебя? — спросил я шака.

— Сами посмотрите хозяин, — ответил 'Первый' и повел меня к лазу под плитой.

Проход оказался узким, и я окончательно порвал свои штаны, зацепившись за что-то в проходе. Лаз закончился маленькой комнатой освещенной через дыру в потолке. Посредине помещения находилась лестница ведущая вниз. Шак не задерживаясь, начал спускаться по лестнице, я последовал за ним.

— Опять я лезу в воду, не зная броду, — мелькнула в голове запоздалая мысль.

Мы спустились на два пролета, и попали в большое круглое помещение засыпанное обломками камней. Под потолком слабо светился плафон магического светильника, но света для осмотра помещения хватало. Большой круглый зал напоминал усыпальницу. По периметру зала стояли украшенные резьбой гробницы. Потолок помещения поддерживали изящные колонны, а стены были украшены барельефами. Все это великолепие несло на себе следы древнего побоища. Многие саркофаги стояли разбитыми на куски, с других кто-то сорвал крышки. Двери, которыми закрывался вход в помещение, валялись на полу сорванные с петель и зияли оплавленными дырами. Некоторые колонны были оплавлены, и весь зал нес на себе следы бушевавшего здесь огня. Среди обломков на полу виднелись истлевшие кости и обломки оружия и доспехов. В противоположной от двери стороне усыпальницы находился еще один оплавленный завал. Камни в завале сплавились в один большой комок, и разобрать его можно только при помощи взрывчатки. Мы с шаком, закончив внешний осмотр зала, приступили к более тщательному прочесыванию помещения. Среди обломков могло отыскаться что-нибудь полезное. Волчонок, приняв наши действия за игру, тоже начал копаться в камнях на полу, привлекая внимание, лаем, к своим находкам. Кстати, единственную полезную вещь нашел именно он. Время не пощадило ничего из свидетельств древней битвы. Любая найденная вещь рассыпалась в прах от малейшего прикосновения. Оружие и доспехи покрылись сквозной ржавчиной или полностью сгнили. Перемазавшись как черт, я проклинал себя за то, что полез в эту дыру. Волчонок, крутившийся неподалеку, неожиданно схватил меня за штаны и потащил к очередной своей находке. Сразу не разобравшись с находкой, я хотел уже дать пинка юному следопыту, но палка найденная волчонком оказалась лезвием меча без рукояти. Рукоять меча рассыпалась от времени, но само лезвие, хотя и имело несколько зарубин, находилось в приличном состоянии. Если этот меч за столетия, что пролежал здесь не рассыпался в прах, значит, материал клинка был не простым. Сканирование меча не обнаружило в клинке магии, значит клинок, просто сделан из очень хорошей стали. По дороге наверх я прикидывал из чего мне сделать рукоять для меча и совсем забыл об осторожности.

Первый уже вылез из лаза на поверхность, и я чихая и кашляя стал пробираться следом за ним. Сзади меня подталкивал гавкающий волчонок, пытаясь пролезть на волю впереди хозяина. Наконец лаз закончился, и мне удалось встать на ноги, щурясь под лучами солнца. Щенок с яростным лаем выскочил у меня из-за спины и бросился вперед. Мои глаза привыкли к свету, и у меня похолодело все внутри. В десяти шагах от себя я увидел пятерых малхусов полукольцом окруживших площадку перед лазом. В центре стоял огромный вожак с белым пятном на груди. Красные глаза малхуса сверкали даже при свете солнца.

Оружия у меня не было, поэтому руки сами стиснули лезвие древнего меча. Адреналин хлынул в кровь, время замедлилось, и я погрузился в транс. Мысли очистились от всего суетного, вся моя сущность приготовилась к бою.

— Пусть начнут первыми тогда, и я приступим к активным действиям, — начал мозг, расчет моих действий. — Сначала бью вожака по ногам а потом ситуация подскажет.

Неожиданно глаза вожака стали увеличиваться в размере и приближаться ко мне.

— Высокородный мы не хотим сражаться, я пришел поговорить с тобой, — раздался в голове странный голос.

— Кто ты и чего ты хочешь? — ответил я.

— Я очень стар и не помню своего имени, зови меня 'Старым Вожаком', — ответил малхус. — Мы пришли, чтобы предотвратить гибель своих братьев, но опоздали. Вожак убитой тобой стаи был молод и горяч, он прислал мне весть о том, что к Нордрассилу приблизился человек. Малхусы поставлены эльфами для того чтобы охранять Дерево Жизни от чужаков. Ты не эльф и поэтому молодой глупец повел стаю убить тебя. Малхусам нет равных по силе соперников в древнем лесу, даже зорг в одиночку не устоит перед стаей. Глупец забыл все, чему я его учил. Он забыл главное, что малхусы слуги, а не хозяева. Любой эльф со знаком малхуса имеет над нами полную власть. Истинный высокородный неприкосновенен, а у тебя на груди еще и знак малхуса. Высокородный я приношу тебе свои извинения за дерзость моих собратьев, они уже получили свое. Ты можешь находиться здесь сколько тебе угодно, и мы будем охранять твой покой и приносить тебе свою добычу. Прощай высокородный, я должен идти и привести на место погибших другую стаю.

— Погоди 'Старый Вожак' у меня к тебе просьба, — сказал я.

— Чего ты хочешь высокородный?

— Заберите с собой щенка, а то он погибнет без родителей.

— Ты очень добр высокородный, но я ничего не могу сделать. Малыш попробовал твою кровь, когда на тебе был надет амулет малхуса, и теперь вы связаны, он умрет без тебя. Таким способом эльфы привязывают малхусов к хозяину.

— Щенок скоро вырастет, и как я с малхусом покажусь на людях?

— Мы малхусы живем долго, и наши щенки тоже долго растут. Твой щенок еще три года будет не больше крупной собаки, а потом время само решит этот вопрос, — ответил вожак.

Наваждение прошло, и время вернулось к своему обычному течению, и разговор прервался. Мир снова наполнился звуками, и я опять увидел перед собой стаю малхусов, на которых с лаем бросался мой отважный щенок. Вожак стаи развернулся на месте и как призрак растворился в кустах, за ним так же бесшумно исчезла и вся стая.

— Ух, — услышал я за спиной облегченный выдох 'Первого'. — Я думал, что они нас порвут.

— Все нормально я с ними договорился, пошли отсюда к Дереву Жизни.

Через час мы дошли до стоянки под деревом и сразу решили вернуться на холм. За день трупы волков и останки кабаньих туш начали разлагаться и распространившееся зловоние просто убивало. По уму трупы нужно было закопать, но сделать это было нечем и мы, забрав мешок с кабаньим мясом и другие вещи, вернулись на холм.

* * *

На холме наша троица провела пять дней. 'Первый' занимался едой и пошивом новой одежды, а я охотой и обследованием храма. Тузик повсюду таскался за мной, не отставая ни на шаг. Свою кличку волчонок получил за убийство зверя похожего на енота, с которым он схлестнулся во время наших исследований холма. У зверя хватило глупости напасть на Тузика, когда тот из любопытства полез в его нору. Зверь был в два раза крупнее волчонка и не посчитал его опасным противником. Тузик порвал енота буквально, как Тузик грелку, за что и получил свою кличку. Щенок ел, спал и гулял только рядом со мною, изредка убегая куда-то по своим делам. Жрало это создание в три горла и росло не по дням, а по часам. То, что он еще три года будет не крупнее большой собаки, вызывало у меня большие сомнения. Хорошим подспорьем стало то, что каждый день малхусы приносили к нам на холм оленя или кабанчика. На второй день после переселения на холм, мне удалось сделать из рога оленя рукоятку для меча. Самой большой проблемой стала заточка меча. Я промучился половину дня пытаясь заточить изделие древних мастеров и все безрезультатно. 'Первый' увидев мои мучения, снова полез в усыпальницу и вернулся оттуда с точильным камнем, найденным им в останках древних воинов. Моих мозгов не хватило на то чтобы догадаться, что воины всегда носят с собой этот простой инструмент для ухода за своим оружием, а камни вечны.

Дни проходили в постоянных трудах и заботах. После завтрака я час занимался медитацией и лечением своих повреждений, затем мы все вместе отправлялись к ручью умываться и запасаться водой, тарой для воды служили два бурдюка, изготовленные шаком еще в пещере. Доставив воду в лагерь, я с Тузиком начинал сканирование холма, не забывая следить и за окружающей обстановкой. Малхусы всегда были у меня в поле зрения. Один из зверей постоянно дежурил у подножья каменной лестницы, по которой мы поднимались на холм. За пять дней я излазил на четвереньках весь холм и заглянул под каждый камень, но новых ходов, по которым можно забраться в подземелья, не нашел. В нескольких местах под поверхностью холма просматривались расплывчатые тени каких-то туннелей и комнат, но добраться до них можно только с помощью экскаватора. Два раза мне попадались лазы, ведущие под землю, но оба раза они заканчивались непреодолимыми завалами. Для исследования храма нужна целая экспедиция с тяжелой техникой, а не одноногий инвалид. С инвалидом я, конечно, погорячился. Если не брать во внимание мою покоцаную рожу и следы ожогов по всему телу, то мое физическое состояние постепенно приходило в норму. Хорошая еда, свежий воздух и ежедневные тренировки дали положительный результат. Левая нога практически сравнялась по объему и работоспособности с правой ногой, внутренние органы работали, как часы, в печени окончательно исчезла темная тень. Еще одним косвенным подтверждением моего хорошего самочувствия стал звериный аппетит и уединенная ямка в кустах, навещаемая мной после обильного обеда.

Ежедневные водные процедуры в ручье вместе с бодрым физическим настроем наносили мне и моральный ущерб. Каждый раз, разглядывая свою уродливую рожу с 'пришитым' левым ухом я приходил в уныние. Голова постоянно была занята мыслями о способах исправления своей внешности. Одна такая мысль пришла мне в голову во время охоты неподалеку от Дерева Жизни. 'Первый' рассказывал мне, что гвельфы делают из плодов дерева эликсир долголетия, и я решил набрать плодов и попросить шака приготовить из них лечебную мазь. Побродив под деревом, я подобрал десяток наиболее свежих по виду плодов и отнес 'Первому'. Шак быстро понял, что от него требуется и стал готовить какое-то варево. Одним из ингредиентов для мази стал барсучий жир, добытый Тузиком. Пока 'Первый' химичил у костра, мне пришла в голову идея попробовать плоды на вкус. Раньше меня останавливал специфический запах плодов, прямо скажу, дохлятиной попахивало. На этот раз мне удалось переломить себя и испробовать таинственные плоды. Опыт оказался неудачным, не то чтобы плоды оказались несъедобными, только на вкус они оказались такими же, как и на запах. Выплюнув недоеденный фрукт, мне еще полчаса пришлось, полоскал рот, чтобы избавиться от ощущения дерьма в нем. Успокаивая себя мыслями, что все лучшие лекарства на вкус гадость невероятная, я стал дожидаться мази. Мазь оказалась готовой только после ужина. Перед сном я намазал на левой руке самый безобразный шрам от ожога и, завязав руку тряпкой, лег спать. Наутро я с нетерпением снял повязку и охренел, шрам на руке полностью отсутствовал, как и кожа на его месте. Мазь проела мою руку до самого мяса. Плюнув на опасные эксперименты, я вошел в транс и стал залечивать дыру на коже. Через час упорных трудов рана покрылась розовой пленкой. Этот досадный случай напомнил мне забавный эпизод из прошлой жизни. Моя супруга вычитала в какой-то газетенке статью про очередной эликсир молодости, которым оказался яблочный уксус. Электродрель замутила трехлитровую банку этого эликсира и заставила меня пить его вместе с собой. Эликсир оправдал свое название полностью, уже через час мы вспомнили свое детство по полной программе. В результате употребления эликсира нас пронесло со страшной силой, и мы наперегонки бросились в туалет. Беда была в том, что туалет в квартире один, а требовался он нам одновременно. Супруга провела три дня в обнимку с унитазом, а я с тазиком. Больше ни в каких экспериментах, с другими чудодейственными эликсирами, ваш покорный слуга не учувствовал.

Время шло, и подготовка к дальнейшему путешествию подходила к концу. 'Первый' дошил мне новые штаны и куртку, а на ногах красовались новые мокасины.

— Вылитый Чингачгук с большой дороги, только рожа подкачала, — решил я, рассматривая себя в воде ручья.

'Первый' тоже привел свою одежду в порядок. Тузик чувствовал надвигающиеся перемены, и задорно скакал по лагерю, гоняясь за мухами. К походу было все готово, и мы легли пораньше, чтобы утром без задержек отправиться в путь. Нас ждала башня на краю пустоши.

Глава 4. За нами снова погоня.

Огромное зеленое море раскинулось под крыльями харуха, практически неподвижно парившего в восходящих потоках теплого воздуха. Зоркие глаза летающего ящера выискивали добычу, но кроны деревьев скрывали все, что находилось на земле. Харух качнул крыльями и начал планировать в сторону пустоши видневшейся на горизонте. Инстинкт подсказывал ящеру, что на безлесной равнине будет легче найти себе еду. Далеко внизу петляла лента лесной дороги, то и дело скрывавшейся под деревьями. Глаз стервятника зацепился за три бегущие фигуры. Харух резко пошел на снижение, чтобы рассмотреть предполагаемую добычу.

— 'Двуногие', — разочаровано пронеслось в мозгу хищника.

Добыча оказалась слишком опасной. Харух был не настолько голоден, чтобы рисковать. В правом боку зверя торчали две обломанные стрелы, попавшие в него во время охоты на 'двуногих'. Наконечники стрел приносили постоянную боль и раздражение. Ящер прекратил снижение и, замахав крыльями, стал набирать высоту.

* * *

Дорога как змея петляла между деревьями. Мой маленький отряд уже три часа находился в движении по заросшему травою проселку. Мышцы хорошо разогрелись, и неторопливый бег не перегружал организм. Мне даже не пришлось прибегать к помощи 'Силы', чтобы облегчить нагрузку на левую ногу.

— Дополнительная тренировка ноге не помешает, — решил я.

Внутреннее зрение постоянно сканировало округу, готовое предупредить об опасности. На расстоянии километра от дороги ничего подозрительного замечено не было. В лесу удалось обнаружить только ауры оленей, кабанов и других травоядных животных. Мое внимание привлекла аура крупной птицы резко пошедшей на снижение в нашу сторону.

— Это харух, — отметило сознание.

— 'Первый' быстро за мной под дерево, на нас харух охотиться надумал, — крикнул я шаку.

Мы свернули с дороги под ближайшее дерево. Я достал лук и натянул тетиву. Мой внутренний взгляд непрерывно следил за опасностью. Аура харуха перестала снижаться и начала набирать высоту, удаляясь от дороги.

— Кажется, пронесло, — сказал я шаку и невольно улыбнулся, вспомнив анекдот про Чапаева.

Наша троица вернулась на дорогу и побежала по ней с прежней скоростью. Через полчаса я снова заметил подозрительные ауры, двигающиеся наперерез.

— Малхусы, — определил мозг. — И чего им от нас нужно?

— 'Первый' к нам снова малхусы пожаловали, приготовься, — предупредил я шака.

'Первый' кивнул головой и перехватил поудобнее дубину. Тузик тоже учуял родню и, обогнав меня, унесся по тропе вперед. Через некоторое время впереди раздался его заливистый лай.

Малхусы дожидались нас на берегу ручья, который под прямым углом пересекал дорогу. Нас встречал 'Старый Вожак' и его стая. Мы остановились, и я погрузился в транс. Горящие глаза старого малхуса начали приближаться, и в моей голове раздался голос:

— Приветствую тебя высокородный. Я пришел проститься с тобой, здесь у ручья кончается наша территория, и дальше мы не сможем охранять тебя.

— Спасибо за заботу.

— Высокородный у меня есть к тебе просьба. Прошу не отказывай мне.

— Что за просьба? — не стал я сразу соглашаться.

— Уже прошло больше двухсот лет с того момента когда последний хранитель покинул Дерево Жизни и отправился на поиски выживших эльфов. Три тысячи лет назад враги напали на храм хранителей и убили всех. Только трое из них выжили, малхусы тоже почти все погибли в этой битве. Среди эльфов не осталось женщин и у хранителей не могло быть детей. У нас выжили три самки и род малхусов продолжился. После битвы Геон окутала тьма. Начались страшные землетрясения и небо закрыли тучи пепла. Магия дерева спасла эту долину от уничтожения, и мы выжили. Через триста лет, когда мгла рассеялась, на поиски эльфов ушел первый хранитель и не вернулся. Через тысячу лет второй эльф покинул долину. Все эти тысячелетия малхусы охраняли Дерево Жизни от врагов и вторжения людей и орков. Потом в долину стали прорываться чернокожие. В Срединном Мире люди только со светлой кожей, а откуда пришли эти отродья дьявола мне неизвестно.

После ухода последнего хранителя род малхусов стал хиреть, самки перестали рожать детенышей, и нас осталось только двадцать. Ты убил пятерых из нас, теперь только пятнадцать малхусов охраняют Дерево Жизни. В трех стаях осталось три самки и только две из них приносят щенков. Если эльфы не вернутся, то мы вымрем. Ты пришел из внешнего мира и можешь найти выживших эльфов. 'Нордрассил' заболел и начал умирать, его плоды стали испорченными. Мы не можем продлевать свою жизнь, питаясь ими. Пройдет всего триста лет и дерево не спасти. Прошу тебя найди эльфов и передай им мою просьбу.

— Я, конечно, выполню твою просьбу, но почему ты говоришь эльфы, а не гвельфы? На Геоне живет народ, называющий себя гвельфами, а про эльфов я слышал только из легенд своего мира, — ответил я малхусу.

— Мне неизвестен ответ на этот вопрос. За триста лет жизни я никогда не покидал долины. Все что я тебе рассказал мне известно от прежнего вожака малхусов. За всю жизнь я видел только чернокожих людей и орков пытавшихся проникнуть в долину, все они мертвы. Гвельфы в долину не приходили. Расскажи, как они выглядят?

— Рассказчик из меня плохой я лучше покажу их тебе. Открой мне свой разум.

Горящие глаза малхуса отдалились, и я отчетливо увидел ауру вожака. Попытка войти в его сознание сопротивления не вызвала и мне удалось войти в его сознание. За время жизни на Геоне мне удалось, близко познакомится только с тремя гвельфами. Первым гвельфом, с которым меня свела судьба, был Леор утонувший в Темерианском озере. Арима 'Летящую смерть', я собственноручно пристрелил, а третьим знакомым гвельфом оказалась Викана. Эти три образа я и передал малхусу.

— Это эльфы! — раздался у меня в голове взволнованный голос вожака. — Эта эльфийка так прекрасна, что у меня даже лапы дрожат от восхищения. Я никогда не видел эльфиек только хранителя. Он рассказывал о красоте эльфийских женщин, но то, что я увидел, превзошло мои ожидания.

— Эльфийку зовут Викана, она моя хорошая знакомая.

— Высокородный ты принес нам надежду на будущее. Хочу предупредить тебя, за ручьем начинается территория чернокожих, их шаманы очень опасны. Эти отродья умеют скрывать свою ауру с помощью амулетов и их не видно в магическом мире. Двух шаманов с такими амулетами я убил почти у самого Дерева Жизни. Будь осторожен, они охотятся за всеми кто выходит из долины.

— Ты говорил, что вы убиваете всех, кто попадает в долину? Как же из нее кто-то выходит.

— Это не всегда так. Мы пропускаем через долину некоторых пришельцев, которые не видели Дерева Жизни, для того чтобы узнать свободен ли проход от чернокожих. Еще не было случая, чтобы кто-нибудь уцелел. Караван, проходивший по этой дороге три месяца назад, вырезали сразу по выходу из долины, — ответил малхус.

— Как же мы теперь выйдем из долины?

— Мы прибежали сюда для того чтобы предупредить тебя, и отдать амулет шамана, который скроет твою ауру. Для твоего орка у нас амулета нет, но мы покажем дорогу, по которой вы сможете скрыться от погони.

— И где же эта дорога? — спросил я.

— Мы проводим вас.

Старый Вожак закончил разговор и, развернувшись, побежал вдоль ручья в сторону от дороги. Остальные малхусы остались на месте.

— За мной! — приказал я шаку и побежал за малхусом.

Вожак повел нас вдоль русла ручья в глубину леса. Примерно через километр ручей уперся в каменную гряду окружающую долину и скрылся и среди камней. Малхус свернул в сторону и привел нас к входу в пещеру, скрытому кустарником, и юркнул в темноту. Мы последовали за ним. Пещера встретила нас полной темнотой. Я остановился, чтобы перейти на внутреннее зрение. Постепенно мне удалось перестроиться, и мы пошли следом за малхусом. Пещера закончилась большим залом, освещенным магическим светильником. Такой же светильник я видел в эльфийском храме. Малхус остановился и сел возле высохшего человеческого трупа.

— Это шаман, которого я убил двадцать лет назад. Возьми его амулет и надень на себя, — раздался в голове голос вожака.

Я подошел к мумии и снял с ее груди каменную резную подвеску на кожаном ремешке. Ремешок разорвался у меня в руках, и я положил амулет в мешочек на поясе. Моя аура сразу побледнела и свернулась до размера ауры обычного человека.

— Высокородный твоя аура уменьшилась, но не исчезла, как у шамана. Тебе не удастся спрятаться от магического наблюдения, — обрадовал меня малхус.

— Делать нечего и так прорвемся, — ответил я.

Не знаю, почему, но такая уверенность у меня была. Правда возникли и подозрения, что эта уверенность очередная глупость.

— Показывай дорогу, вожак.

— Идите по туннелю в дальнем конце зала, он выведет вас на другую сторону каменной гряды, прямо на берег озера. Идите по воде в левую сторону и постарайтесь до ночи уйти как можно дальше.

— Прощай Старый Вожак, я передам от тебя привет Викане, — пошутил я и пошел в сторону туннеля.

Подземный коридор петлял около часа и наконец, мы увидели свет. Туннель выходил из расщелины прямо в воду небольшого озера. Заметить вход со стороны было невозможно. Просканировав местность вокруг, я пошел к берегу озера прямо по воде. Дно оказалось песчаным и не топким. Замочив ноги до колена, мы с 'Первым' вышли на берег. Тузик храбро плыл за нами следом. Отдохнув несколько минут, мы с Тузиком побежали следом за шаком. 'Первый' всегда знал, в какой стороне находится башня с нашей заначкой, будто у него в голове компас.

* * *

'Первый' очень удачно выбирал дорогу среди деревьев, его природное звериное чутье подсказывало, в какую сторону свернуть и за три часа непрерывного бега мы ни разу не застряли в кустах или болоте. Мне уже стало казаться, что нам удастся уйти незамеченными, но наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Погоню я заметил только благодаря Тузику, который стал подозрительно часто убегать в сторону от направления выбранного шаком. Маленький малхус настороженно крутил носом и начал гавкать, крутясь у меня под ногами, стараясь привлечь к себе внимание. Наконец и до меня дошло, что он что-то почувствовал, и я дал команду остановиться. Тщательное сканирование округи подозрительных аур не обнаружило, и я хотел уже дать команду двигаться вперед, как меня привлекло странное поведение аур животных и птиц, увиденных внутренним взглядом. Лес кругом нас был наполнен разнообразной жизнью. На деревьях гнездились птицы, на земле мелкие животные занимались своими повседневными делами, олени и кабаны перемещались по звериным тропам на пастбища и к водопою. Хищники прятались в засадах и поджидали добычу. Среди этого броуновского движения я обратил внимание на странную закономерность, которая раньше не бросалась в глаза. Кто-то невидимый в энергетическом мире Геона окружал нас с трех направлений, ауры животных убегали в разные стороны от этих незримых преследователей.

— Все понятно нас обнаружили и пасут. Три отряда преследователей бегут по нашему следу, разгоняя у себя на пути животных и птиц. Сзади нас догоняет один отряд, а два других стараются обогнать на и устроить засаду на нашем пути, — пришли в голову неутешительные выводы.

Рассказав 'Первому' о своих наблюдениях, я начал лихорадочно искать выход из создавшейся ситуации.

— Что мы имеем? Нас видят и пасут. Преследователи уверены, что мы о них не знаем и бегут за нами без опаски быть замеченными. Две группы не останавливаясь, обгоняют нас, не смотря на нашу задержку. Нужно попробовать раздолбать их по частям. Необходимо найти место, где я смогу обнаружить преследователей визуально. Минут пять назад мы пробежали по тропе между двумя болотцами, там свободное от деревьев пространство. Обзор хороший примерно на двести метров, только трава и болото. Правда трава вокруг высокая, но если залезть на дерево, то преследователей сверху хорошо будет видно. Решено возвращаемся назад и делаем засаду, главное чтобы враги вышли на открытое место, а не стали выжидать, когда мы побежим дальше. Эх, стрел маловато, всего семь штук осталось. Будем надеяться, что за нами гоняется не все племя сразу.

Через несколько минут мы уже были на краю заболоченной поляны, где я, перед тем как залезть на дерево, отдал шаку последние указания.

— 'Первый', сиди тихо и не высовывайся, возьми Тузика за шкирку и не давай ему выскочить на тропу. Жди моего приказа. Понял?

— Да хозяин.

— Тогда я полез на дерево, а ты держи Тузика!

Через минуту я уже сидел на дереве, удобно устроившись в развилке ветвей, и высматривал преследователей. Ожидание продлилось около получаса, и из кустов показалась голова первого афра. Негр осмотрел поляну и скрылся в кустах. Через пару минут на тропу вышли пятеро дикарей и осторожно направились в нашу сторону. Двое афров были вооружены луками, остальные копьями и овальными щитами из кожи какого-то животного. Негры не имели никаких доспехов и отсвечивали голыми раскрашенными задницами. Дождавшись, когда они дойдут до середины тропы, мой взгляд начал выцеливать первого лучника. Я погрузился внутрь своего сознания и спустил тетиву. Идущий впереди афр уткнулся лицом в траву, так и не поняв, кто его убил. Второй перед смертью подпрыгнул, словно заяц и засучил ногами рядом с убитым, поймав стрелу грудью. Афры оказались опытными воинами и не впали в панику а, закрывшись щитами, бросились вперед по тропе к месту засады. Они поступили абсолютно правильно в данной ситуации, сокращая дистанцию и пытаясь вступить с нами в рукопашный бой. Три стрелы были потрачены, фактически в пустую, две разлетелись на куски, воткнувшись в щит, а третьей мне удалось попасть только в ногу одного из нападавших. Раненый негр отползал по тропинке, прикрываясь щитом, а двое других вступили в бой с шаком. Под деревом раздался оглушительный рев 'Первого' и разъяренны лай Тузика. Я, чертыхаясь, начал спускаться вниз на помощь к своему другу. Бой был в самом разгаре, когда с дерева свалился ваш покорный слуга. Удар задницей об корень дерева выбил из меня дух. 'Первый' яростно отбивался сразу от двух нападавших, а Тузик кусал негров за голые ноги. После моего бесславного падения на землю, один из воинов переключил свое внимание на меня. Он перестал нападать на 'Первого' и бросился ко мне. Здесь и пришел бы мне конец, если бы Тузик не вцепился негру в щиколотку. Воин как подкошенный упал лицом на землю прямо у моих ног, и мне оставалось только ударить его кулаком по затылку. Раздался хруст и изо рта негра хлынула кровь.

— Еще один готов, — отметило сознание.

Второй негр, увидев гибель соплеменника, бросился бежать по дороге в обратную сторону от нас. 'Первый' помчался за ним, оглашая окрестности победным ревом. Мне удалось отдышаться, и встать на ноги. Подобрав лук и две оставшиеся стрелы, я бросился следом за шаком. Погоня закончилась на середине поляны, где мне удалось вогнать стрелу в спину убегающего дикаря. Тот упал, как подкошенный, а я не торопясь пошел по тропе в сторону шака, добивавшего дубиной раненого в ногу негра. Раненому удалось только один раз укрыться щитом, второй удар дубины расколол его голову как арбуз. 'Первый' победно поднял свое оружие и повалился на землю со стрелою в правом боку.

Мое сердце оборвалось и упало куда-то вниз, время замедлило свой бег, и мой отчаянный крик забасил как пароходная труба. Руки сами послали последнюю стрелу в замеченное в кустах шевеление. Я вынул меч из ножен за спиной и бросился вперед. Мне удалось добежать до кустов буквально за три прыжка. В кустах валялся труп афра со стрелой во лбу. Возбуждение спало, и время вернулось к обычному течению. Из ушей как будто вынули пробки, и я услышал заливистый лай Тузика. Малыш, схватив меня за штанину, тащил куда-то в кусты.

— Еще какая-то тварь сумела удрать отсюда, — всплыла в голове догадка, и я бросился вслед за Тузиком.

Шаман далеко убежать не сумел. Старый козел запутался своими одеяниями в колючем кустарнике, и я зарезал его как барана, не встретив никакого сопротивления. Быстро содрав с его трупа все амулеты и пояс с кармашками, я побежал к раненому шаку.

'Первый' неподвижно лежал лицом вверх и держался за обломок стрелы, торчащий из его правого бока. Межу пальцев на землю стекала почти черная кровь. По его щеке катилась одинокая слеза, оставляя за собой серую дорожку.

— Хозяин как хорошо, что ты живой! — улыбнулся одними губами шак. — Я умираю, но ты остался живой, а это самое главное. Ты будешь вспоминать обо мне?

Я не знал, что ответить и завыл как раздавленная собака. Из жизни уходило самое дорогое мне существо, единственное, что связывало меня с этим миром. Викана и Колин находились где-то там, в прошлом, у них была своя жизнь и интересы. Им что-то было нужно от меня, и они дарили свою дружбу взамен моей. 'Первый' любил меня абсолютно бескорыстно только за то, что я есть и не требовал ничего взамен. А сейчас это существо умирает у меня на руках и вместе с ним умирает самая чистая половина моей души.

— Господи за что мне это? — закричал я, обращаясь к небесам. — Что такого я натворил в своей жизни? За что ты забросил меня в этот ад? Почему за мной охотятся как за прокаженным? За что ты убиваешь самое безгрешное и несчастное существо на Геоне? Господи дай мне силы спасти его от смерти и делай потом со мной что хочешь!

Адреналин огненной струей потек по моим венам, сердце барабаном застучало в груди. Мир вокруг погас, и меня окружила непроницаемая стена. На этом свете остались только я и умирающий шак. Вокруг рук засиял ореол 'Силы' и от меня осталась только душа и огненный взгляд. Тело 'Первого' стало прозрачным, и я увидел обломок стрелы, застрявший в его печени. Кровь толчками вытекала из разорванных сосудов, а вместе с ней уходили и остатки жизни. Мне удалось погрузить руку в тело 'Первого' и протолкнуть наконечник стрелы наружу. Наконечник медленно вышел из спины раненого, и я отбросил его в сторону. Теперь наступила самая сложная фаза лечения. Мои руки, проникая в тело шака, останавливали кровотечение, закрывая разорванные сосуды, извлекали свернувшуюся в животе кровь. Из моей ауры протянулся лучик 'Силы' к ауре умирающего, задерживая его в этом мире. Остановив кровотечение, я начал наполнять энергетические потоки в теле 'Первого'. Много сил отняло удаление черного водоворота в ауре поврежденной печени. Постепенно мне удалось восстановить энергетическое тело шака, но он все равно угасал. Кровопотеря оказалась очень большой и материальное тело 'Первого' задыхалось от недостатка кислорода. Нужно было что-то немедленно предпринимать. Моя душа вернулась в материальное тело, и мы снова оказался на тропинке между болот. Решение пришло само собой, я снял нож с пояса шака и разрезал вену на левой руке.

— Пей, давай! — приказал я 'Первому' поднося разрезанную руку к его губам.

Шак с закрытыми глазами начал пить текущий из вены ручеек. Постепенно его лицо посветлело и 'Первый' перестал быть похожим на труп. Ресницы на синем лице задрожали, и он открыл глаза.

— Хватит делать из шака вампира, — решил я и убрал руку от его губ.

Самочувствие 'Первого' стремительно улучшалось, и он открыл глаза.

— Где я? — спросил шак с блаженной рожей.

— Напился моей кровушки с адреналином, кровопивец, вот и балдеет! — осознал я ситуацию с чудесным воскрешением 'Первого'.

— Где я? — снова произнес раненый.

— Где, где? В Караганде, — ответил я, чтобы не выругаться покрепче. — Ты как, сможешь встать на ноги?

Шак зашевелился и поднялся с земли. 'Первого' шатало как тростинку на ветру и мне пришлось его поддерживать. Через пять минут находящийся под кайфом 'Первый' сидел с блаженной улыбкой возле большого камня в лесу и что-то мычал на непонятном мне языке.

— Сиди здесь и никуда не уходи! — дал я наставление кровопийце и побежал за нашими вещами, оставленными под деревом.

По дороге назад я подобрал оружие убитых афров и притащил всю охапку к камню, под которым оставил шака. Добыча оказалась богатой. Три добротных охотничьих лука и полсотни стрел с бронзовыми наконечниками и три копья. Особое внимание привлекли щиты негров. Кожа на щитах оказалось очень толстой и прочной. Мои стрелы пробили щит, но костяные наконечники рассыпались в прах и ущерба воину не принесли. Закончив с оружием, я переключился на трофеи снятые с тела шамана.

Первым я взял в руки каменный амулет похожий на тот, который мне дал вожак. Этот амулет внешне не отличался от амулета малхуса, но был в два раза крупнее. Эффект от него превосходил эффект старого амулета. Моя аура исчезла полностью из энергетического мира.

— Ясно чем крупней камень, тем лучше он маскирует ауру носителя. Предыдущий амулет замаскировал мою ауру под обычного человека, а этот булыжник полностью экранирует меня от посторонних взглядов через астрал. Пригодится в дальнейшем. Так теперь поищем с помощью чего, нас отыскивал в лесу шаман?

В кармашке пояса шамана я нашел маленькую металлическую стрелку на нитке. Стрелка как компас указывала на сидящего под камнем 'Первого'. Я перешел на внутреннее зрение и обнаружил, что подошвы мокасинов шака, светятся слабым светом источника 'Силы'. Тщательный осмотр обуви шака показал, что ее подошвы вымазаны какой-то смолой или жиром, в которой были заметны вкрапления какого-то минерала.

— Козлы, здорово придумали! Мажут места, по которым может пройти человек этой хренью, а потом когда кто-то наступит на нее, ищут его как по компасу. Дальность обнаружения этого компаса должна быть не очень большая иначе он постоянно показывал на намазанные этой хренью ловушки, а так развесили эти компасы в разных местах и ждут, когда стрелка начнет двигаться и айда ловить нарушителя.

Я разул балдеющего шака, и побежал с обувкой на середину тропы между болот. Для начала я сбросил все трупы в воду и как мог, скрыл следы случившегося здесь побоища, а затем спрятал обувку в траве. Вернувшись назад к началу тропы, я выбрал два понравившихся мне лука и, забрав все стрелы, полез на дерево на краю поляны.

— Зачем придумывать что-то новое? Лучшее — враг хорошего! — пришла на ум старая поговорка.

— Тузик сторожить! — пригрозил я расшалившемуся под деревом щенку и стал дожидаться противника.

Афры как видно не очень торопились на тот свет, и меня разморило после обильной ужина в кроне дерева.

— Если бы не запасы, сделанные шаком, то я уже давно скулил как Тузик под деревом, — всплыла в голове благодарная мысль.

Мне пришлось кинуть вниз приличный кусок оленины, чтобы успокоить голодного щенка.

— На, жри герой, заслужил.

Глаза начали слипаться, и мне пришлось привязать себя, чтобы не свалиться вниз. 'Первый' заснул возле камня и тихо бормотал что-то пуская пузыри. Постепенно меня тоже сморил сон и в голове начали появляться образы из прошлой жизни. Перед глазами замаячила пьяная рожа Вакулы, который делился со мной секретами приготовления домашней горилки. Затем сон перенес меня в подмосковный лес. На каком-то сборище толкиенистов я увлеченно ездил по ушам молоденькой псевдо-эльфийке, пытаясь склонить ее к более тесному знакомству. При этом почему-то рассказывал ей о своих героических буднях на Геоне. Настало время для братского поцелуя в губы, и я повернул к себе лицо притворно сопротивляющейся девушки. Из-под огромных пушистых ресниц на меня смотрели смеющиеся глаза Виканы. Я невольно отшатнулся и чуть не полетел с дерева вниз, и только веревка, которой я предусмотрительно привязался, не дала мне сломать шею.

— И приснится же такое! — чертыхался я, снова взгромоздившись на ветку.

Сканирование не выявило ничего подозрительного, но на душе было неспокойно. Времени прошло достаточно, чтобы вторая половина погони заинтересовалась нашей длительной остановкой и пошла, выяснять, в чем дело. Мои тревожные мысли прервал тихий скулеж Тузика у ствола дерева. Щенок всеми способами старался привлечь мое внимание. Я помахал ему рукой давая знать, что заметил его старания. Тузик сразу перестал суетиться и пополз на брюхе в кусты отделявшие поляну от леса.

— Тузик явно кого-то унюхал, нужно приготовиться, подсказывал внутренний голос.

На другом конце поляны зашевелились кусты, и на тропинку крадучись вышел шаман со стрелкой на нитке.

— По компасу идет сволочь, нужно подождать, когда остальные подтянутся.

Шаман, определив направление, что-то крикнул в кусты и оттуда вышли четверо афрских воинов и еще один шаман. Выглядели шаманы поплоше, чем зарезанный мною до этого служитель культа. Мой вывод подтверждался и другими наблюдениями. Главного шамана охраняли шестеро воинов, а у этих было только по два телохранителя, по одному копейщику и лучнику. На тропинке состоялось короткое совещание, и афры осторожно двинулись за шаманом с компасом. Не смотря на неторопливость передвижения и отсутствие видимой опасности, афры четко держали строй. Идущего впереди шамана прикрывал щитом один из копейщиков, немного позади них по обе стороны тропы крались лучники, а последнего шамана закрывал щитом второй копейщик. Лучники зыркали глазами, стараясь разглядеть опасность в кустах на краю поляны. Отряд, наконец, добрался до места, где я спрятал обувку шака и шаманы начали шарить в траве. Копейщики прикрыли шаманов щитами, а лучники заняли позицию на флангах. Дисциплина у дикарей была — 'мама не горюй!'. Не смотря на все предосторожности афры, были обречены. В руках у меня был отличный лук, а не допотопная самоделка стрел навалом, и видел я их как на ладони.

— Сначала бью лучников затем шаманов, а потом копейщиков по обстановке, — решил я.

В руках заскрипела натягиваемая к самому уху тетива, стрела своим наконечником смотрела в грудь левому лучнику. Сердце громко застучало в груди, и я погрузился в транс. Лучники на поляне все-таки что-то почувствовали и закрутили головами. Один даже открыл рот, чтобы крикнуть, но было уже поздно.

— А хрен вы угадали, ребята! — прошептал я, выпуская первую стрелу.

Еще не распустился цветок смерти на груди первого лучника, а вторая стрела уже несла гибель его товарищу. Два трупа упали практически одновременно. Третий выстрел повалил на землю копейщика. Шаманы застыли на месте от неожиданности, и один из них тут же забился в траве, пытаясь вытащить стрелу из своего живота. Последний копейщик полностью спрятался за щитом и засеменил, пятясь спиной в сторону леса. Шаман, оставшись без прикрытия, бросился со всех ног прямо в болото. Я послал стрелу ему между лопаток. Тело упало в воду подняв целую тучу брызг, а на воде остались только круги и медленно погружающееся оперение стрелы. У меня остался последний противник, который не поддался панике и медленно удалялся по тропе к спасительному лесу. Помня о прошлой неудаче со щитом, я решил не торопиться. Определив на щите место, за которым должна скрываться грудь копейщика, глаза выбрали точку прицеливания и мои пальцы отпустили тетиву. Щит рывком стал приближаться ко мне, и я разогнал стрелу, как только мог. От щита полетели обрывки оперения, и он упал на землю. Копейщик прополз еще пару метров по тропе и затих. На поляне все было закончено, только пронзительно кричал раненый в живот шаман. Шамана нужно было добить и я начал спускаться с дерева.

— Нужно взять щит, а то какой-нибудь недобиток подстрелит как 'Первого', — всплыла в голове опасливая мысль.

Прикрываясь щитом, я осторожно вышел на поляну. Из-за спины пулей выскочил Тузик и умчался в кусты на противоположном конце тропы. Останавливать малхуса я не стал, он намного лучше меня чувствовал опасность и не бросился бы туда без оглядки. Быстро прочесав кусты, щенок вернулся на тропу и подбежал ко мне давая знать всем своим видом, что опасность миновала. Оставалась самая мерзкая часть боевой работы добивание раненых. Ни один из афров не подавал признаков жизни, но все равно необходимо удостовериться, что никто из них не притворяется мертвым. Трофейным копьем я проткнул мертвые тела в области сердца и только один убитый дернулся под острием наконечника. Обобрав покойников, мне пришлось еще целый час топить трупы в болоте и перетаскивать трофеи к камню, возле которого спал шак. Сил у меня практически не осталось, но нужно покормить Тузика и поесть самому. После ужина всухомятку, я приказал малхусу сторожить и провалился в тревожный сон.

Глава 5. Дорога к башне.

Бум, бум, бум, раздавались в ушах монотонные удары тамтама, в утреннем тумане они звучали глухо и раздражающе. Глаза не хотели открываться, но холодная сырость заползла под одежду и у меня затек весь левый бок. С трудом мне удалось сесть и заставить себя открыть глаза. Стоянку накрыл плотный туман, в котором даже небыли видны пальцы вытянутой руки. Рядом со мной зашевелился пушистый клубок, и раздалось сонное поскуливание Тузика.

— Сторож хренов, спит без задних ног, — разозлился я. — Надейся на Вас после этого. Все самому приходится делать.

В глубине души я понимал, что Тузик не виноват и его чуткий нос обнаружил бы опасность заблаговременно, но мне нужно было на ком-то сорвать свою злобу. Вчерашние подвиги не прошли даром для неокрепшего после ранений организма. Все тело болело и суставы ломило. Левая нога снова превратилась в костыль и онемела. Сканирование тела показало сильное истощение ауры. Мне срочно требовалась подзарядка. Необходимо искать источник 'Силы', а тут еще этот тамтам. У меня возникли большие подозрения, что это прелюдия большой охоты на нас, а мы из бойцов превратились в инвалидную команду.

— 'Первый', просыпайся, — приговаривал я, шлепая шака по щекам.

Шак что-то забубнил во сне и перевернулся на другой бок.

— Просыпайся, зараза! — не выдержал я и дал 'Первому' затрещину.

— Ааа!..., — заорал он и уполз в туман на четвереньках.

В тумане раздался удар, а за ним болезненное шипение.

— Башкой в камень воткнулся, — догадался я.

Из тумана так же на четвереньках снова появился 'Первый'. На лбу у него выросла здоровенная шишка, и сна не было ни в одном глазу.

— Ну что, проснулся болезный?

— Да хозяин, а мы где? — спросил он, потирая шишку и глядя на меня растерянными глазами. — Меня же вчера убили!

— Все правильно, сначала убили, потом закопали. Потом снова выкопали, воскресили и дали по башке, — перевел я разговор в шуточную форму. — Хватит болтать, готовь завтрак, а я пополз на зарядку.

Охая, я встал на ноги и поплелся в сторону обнаруженного вчера источника 'Силы'. Источник отвечал всем требованиям кроме одного, мне приходилось заряжаться, стоя по колено в болоте, что еще больше ухудшало мое паршивое настроение. Сканирование тела на предмет повреждений расстроило меня еще больше. Мои вчерашние геройства не прошли даром. Я порвал и изувечил практически все, что с таким трудом восстанавливал последние месяцы. Левая нога стала одной сплошной гематомой, из мелких еще не окрепших капилляров под кожу вылилась уйма крови. Колено распухло, и нога плохо сгибалась. На заднице красовался огромный синяк от удара об землю после вчерашнего полета с дерева. Мне пришлось не столько заряжаться, сколько устранять из организма последствия вчерашних подвигов. Разогнав кровь по сосудам, я чистил организм от растекшейся крови, заживлял порванные капилляры и мышцы. В принципе все оказалось не так плохо как выглядело на первый взгляд и при хорошем питании и умеренной нагрузке я должен восстановиться дня за два. Только кто этот покой нам даст?

Мои размышления прервал мокрый нос Тузика, уткнувшийся в руку. Этот хитрюга сумел добраться до меня, не замочив даже лап. Это я пришел к источнику 'Силы' по колено в воде, а он ловко прыгая с кочку на кочку.

— Ну что, завтракать зовешь? — спросил я щенка, потрепав по холке. — Ну, тогда пошли.

Туман рассеялся, и дорога в лагерь затруднений не вызвала. У костра меня ждал настоящий пир, кроме запасов оленины и каких-то корешков, у нас с собой ничего не было, даже соль и та отсутствовала. А здесь же были и суп, и каша, и салат и даже лепешки.

— Откуда такое богатство? — спросил я шака, садясь у костра.

— Тузик три мешка притащил.

— Ну конечно! Пока я собирал оружие, и стрелы, а потом прятал трупы, Тузик нашел стоянку убитых афров и притащил оттуда мешки с провизией. Смышленый оказывается щенок, хозяйственный.

Набив пузо под завязку, я блаженно потянулся и поднялся на ноги. Сканирование ничего опасного не показывало, звуки тамтама давно стихли.

— Хозяин, а где моя обувка? — спросил 'Первый'. У меня вся одежда в крови и дыра на куртке, а я ничего не помню?

— Потом все расскажу, а сейчас собирай все в дорогу, пора отсюда убираться. Барабаны слышал? Мне кажется по нашу душу. Жди здесь, а мы с Тузиком до стоянки афров сбегаем, может, еще чего полезного найдем.

— Тузик искать! — приказал я щенку и сунул ему в нос мешок из-под провизии.

Малхус тявкнул и, виляя хвостом, скрылся за камнем, я побежал следом. Забег закончился, так и не начавшись, лагерь афров оказался с другой стороны камня, у которого мы устроили стоянку.

Найденный лагерь значительно облегчил сборы. Здесь нашлись много необходимых в походе вещей. Очень меня обрадовали кожаные фляги и моток крепкой веревки. 'Первый' быстро рассовал вещи по найденным мешкам и мы, взяв оружие и стрелы, отправились в путь. Тузик бежал впереди, время от времени скрываясь в кустах. Малхус четко понимал свою задачу и нес караульную службу с завидным рвением. Сзади бежал я с луком наизготовку. Колонну замыкал 'Первый' с самым тяжелым мешком за плечами вооруженный копьем и со щитом в руках. Гонок устраивать мы не могли, хотя и нужно убираться отсюда как можно быстрее.

Ландшафт вокруг тропы постепенно менялся, и скоро мы бежали уже среди скал. Свернуть в сторону стало невозможно из-за того что скалы стояли вдоль тропы сплошной стеной. Такое положение вещей меня абсолютно не устраивало. В любую минуту мы могли нарваться на афров, а деваться нам было уже некуда. По собственному жизненному опыту я знал, что если есть небольшая вероятность произойти какой-нибудь гадости, то она случится непременно. Так случилось и в этот раз. Тропа привела нас круглому озеру среди скал, в которое из каменной трубы диаметром около полутора метров с высоты третьего этажа водопадом стекала вода. Место выглядело очень странно. Озеро имело круглую форму, словно вычерченную циркулем. Скала, из которой торчал конец тубы, обрывалась вертикально вниз как отрезанная ножом. Под трубой из стены торчали обломанные ржавые скобы. Это были остатки какого-то древнего сооружения. Труба когда-то закрывалась металлической решеткой, от которой остались только торчащие из камня сгнившие прутья.

Времени у нас не было, и мы побежали дальше, не останавливаясь. Тропа завернула за скалу и высота каменных стен начала уменьшаться. У меня появилась надежда, что нам удастся проскочить незамеченными. Но надеждам не суждено было сбыться. Мой внутренний взгляд обнаружил ауры пятерых афров осторожно идущих по тропинке среди скал, они оказались головным дозором следующего за ними отряда из тридцати воинов. Мы, не снижая темпа, повернули в обратную сторону и побежали в направлении озера. Голова работала как компьютер.

— То, что этот отряд идет по нашу душу, сомнений нет. Бежать по тропинке до места боя с предыдущим отрядом бессмысленно. Мои жалкие потуг в попытке замаскировать трупы могли обмануть только пьяного городского жителя с Земли. Афрские охотники обнаружат трупы через пять минут. Необходимо пропустить отряд мимо себя и рвать отсюда ноги, пока они будут прочесывать округу возле поля боя, — просчитывал ситуацию мозг.

У меня возникла идея залезть в трубу над озером и отсидеться. На воде следов не бывает, а в трубе в случае чего можно отбиться, а если совсем станет туго, то будем искать противоположный выход.

— 'Первый', сворачиваем к озеру, и лезем в трубу. Сначала забираюсь я, а потом тебя с Тузиком на веревке затаскиваю. Ты понял? — давал я разъяснения на бегу.

— Нет, хозяин, — бодро ответил шак.

— Ну и хрен с тобой делай как я.

Мы добежали до озера, и я сразу прыгнул в воду. Озеро оказалось мелким, и вода доходила только до пояса. Шак побежал следом за мной, а Тузик, рассерженно гавкая начал бегать вдоль берега, но в холодную воду не полез. Скобы, по которым я наивно мечтал долезть до трубы, оказались в плачевном состоянии, и чтобы забраться по ним наверх, нужно было быть акробатом. Но делать было нечего и я, взяв конец веревки в зубы, полез наверх. До трубы добраться так и не удалось, но у меня получилось набросить веревочную петлю на прут торчащий из трубы. Дальше все было только делом техники. Сначала я затащил наверх Тузика и вещи, а затем шака. Дозор афров должен был появиться возле озера с минуты на минуту и мы, не теряя времени, пошли по трубе в темноту. Идти оказалось не трудно, вода в трубе доходила только до колена. Через тридцать шагов она уперлась в вертикальную шахту диаметром в три метра. Шахта уходила вверх на пять метров и упиралась в потолок с люком, который закрывала решетка из толстых прутьев. Вода в шахте поднималась до горизонтальной трубы, и по ней стекала в озеро. Наше убежище оказалось самой настоящей ловушкой, из которой не было выхода. Я оставил шака с Тузиком, на метровом карнизе, идущем вокруг вертикальной трубы, а сам вернулся к входу. Афры уже расположились вокруг озера и что-то обсуждали, показывая пальцами на трубу. Я прятался в глубине и старался не выдать себя. Мне стало абсолютно понятно, что афры точно знали, где мы и сейчас обсуждали только один вопрос: лезть за нами в трубу или дождаться когда мы сами спустимся в низ. Моя гениальность дала очередной сбой. Мне дураку нужно было догадаться, что я не самый умный и в эту трубу афры лазали не один раз и то, что из нее нет выхода, знали давно.

Я вернулся в 'Первому' с Тузиком и сидя на карнизе начал строить фантастические планы спасения.

— Еды у нас на неделю, воды навалом, — начал я анализировать ситуацию. — Так что можно сидеть здесь долго и дождаться когда афры пойдут на штурм, а там я их всех перестреляю.

— Ага, перестреляешь. Они как идиоты поодиночке полезут в трубу и дадут себя перебить? Как же — 'Держи карман шире'! Сейчас подойдет основной отряд и отправит дозор по тропе. Те быстро найдут покойников и вернутся к озеру. Никто в трубу не полезет, разве что разведчика пошлют, чтобы убедиться, что мы здесь сидим. Дождутся, когда мы вылезем из трубы им торопиться некуда, и прихлопнут как комаров, — разбил я собственные планы.

Мои мысли прервал странный звук, раздавшийся из шахты. Что-то внизу ухнуло и на поверхности воды появились пузыри воздуха. Уровень воды начал стремительно подниматься и через несколько секунд мы уже плавали в шахте, поднимаясь к зарешеченному люку. Я понял, что сейчас вода поднимется к потолку, и мы утонем.

— Нужно сломать решетку в люке и у нас может появиться шанс! — мелькнуло в голове и я, буквально выпрыгнув из воды, повис на решетке, держась за нее левой рукой.

Кровь буквально закипела от выброса адреналина, время растянулось, превратив мгновения в минуты, и я начал резать прутья решетки лучом 'Силы'. Вода поднялась уже до люка и 'Первый' высунув лицо сквозь прутья решетки, хватал губами последние глотки воздуха. Тузик, уцепившись лапами за край люка, пытался просунуть свое тело наверх, но застрял и извивался как змея. Мне удалось разрезать шесть прутьев и осталось только два, когда лапы Тузика последний раз дернулись, и он затих. 'Первый' еще держался, но уже вовсю пускал пузыри. Решетка, дрогнула, и поток воды вынес нас через люк наверх. Я схватил Тузика за задние лапы и, выдернув его из прутьев решетки, поднял над водой. Рядом откашливался 'Первый'. Поток воды тащил нас по горизонтальной трубе, пока не прижал к следующей решетке перекрывавшей трубу. На наше счастье вода заполняла трубу не полностью, и мы могли дышать. Этот кошмар продолжался примерно полчаса, и вода начала отступать, пока полностью не ушла из трубы. Мы с 'Первым' сидели на корточках и пытались привести в чувство Тузика. Способы реанимации утонувших волков были мне неизвестны, а поэтому я тряс щенка как грушу и делал искусственное дыхание 'рот в нос', потому что сделать то же самое 'рот в рот', оказалось невозможно. Несмотря на все мои издевательства, Тузик не помер а, громко чихнув начал дышать. Через десять минут весь отряд снова был на ногах, и мы вернулись к люку. Уровень воды в шахте понизился, но трубы, по которой вода вытекала в озеро, еще видно не было. Все наши вещи утонули. Оправившись от шока, я понемногу начал приводить свои мысли в порядок.

— Для начала нужно осмотреться и решить, что делать дальше, — начал я заново строить планы.

Внутренний голос ехидно напомнил мне о моих великих достижениях в планировании спецопераций, в результате которых я оказался с голой задницей и чудом остался в живых.

— Но у меня есть и веские доводы в оправдание. Первый — 'Не ошибается только тот, кто ничего не делает'. Второй — 'Я человек, а не Господь Бог'. Крутизны у меня навалом только жизненного опыта кот наплакал. Я совсем еще недавно работал рядовым сисадмином и стучал по клавишам компьютера, а сейчас бегаю по джунглям и воюю с толпами негров. Все мои знания почерпнуты из книг в жанре фэнтези и кинобоевиков. Поэтому новые знания и навыки добываются кровью и потом. Советчиков, которые знают все наперед навалом, земля им пухом, а жизнь не Контрал-Страйк. И вообще пошел ты внутренний голос в задницу, я живой и мои друзья тоже, а раны заживут и барахлом, мы снова обзаведемся, — прекратил я полемику сам с собой.

Пока вода не опустилась до обычного уровня, я решил обследовать трубу, в которую попали. С одной стороны ее перегораживал решетка, которая не дала унести нас в глубину древней канализации, а другой конец нужно было обследовать.

— 'Первый' сиди здесь и сторожи Тузика, а я пойду, посмотрю, что там дальше.

Шак кивнул, и я отправился на разведку. Через тридцать метров, труба уперлась в стену. Над головой у меня оказался люк с решеткой, только уже с замком и на петлях. Долго не заморачиваясь, я срезал замок и открыл решетку. Люк привел меня в небольшую комнату с какими-то задвижками и рычагами. Все механизмы сгнили до основания и давно не работали. В комнату через окно на стене пробивался солнечный свет. Стекло покрывала вековая грязь и мне с трудом удалось очистить небольшой его кусок, чтобы посмотреть наружу. Окно выходило на круглое озеро, в которое вытекала вода из трубы, только выше и левее ее. Сейчас это был не слабенький ручеек как прежде, а мощная струя. Как не странно озеро не переполнялось, и вода куда-то уходила из него. Напор воды постепенно ослабел и из трубы снова потек небольшой ручей. Афры засуетились на берегу и вытащили что-то из воды. Это оказался наш мешок выброшенный потоком. У них снова началось совещание. Потом вождь, весь в перьях как попугай, построил свое войско в колонну и увел по тропе в сторону болота, в котором я утопил покойников. Дождавшись, когда скроется из вида последний воин, я вернулся к шаку. Вода в шахте понизилась до уровня сливной трубы, и мы могли выбираться на волю.

— 'Первый', ты прыгаешь вниз, затем я кидаю к тебе Тузика, а потом прыгаю сам. Ты понял?

— Да.

— Тогда вперед.

Шак солдатиком спрыгнул вниз, подняв фонтаны брызг, и через минуту уже сидел на карнизе, дожидаясь нас. Я взял упирающегося Тузика за шкирку и сбросил в люк. Щенок с визгом плюхнулся в воду и поплыл к 'Первому'. Теперь насупила моя очередь. Прыгнул я, как и шак солдатиком, только не стал сразу выныривать, а осмотрелся под водой. Шахта уходила далеко вниз, и дна видно не было. Из темноты поднималась веревка и я, ухватив ее, стал грести наверх. 'Первый' помог мне выбраться из воды, и мы начали выбирать веревку. На другом конце оказался один из наших мешков. Моей радости не было предела. К этому мешку оказался привязан мой меч и колчан со стрелами. Стрелы высохнут, а лук мне шак новый выстругает.

Задерживаться в трубе было нельзя, нужно сматываться отсюда пока не вернулись дикари. Сканирование афров поблизости не обнаружило, и мы спустились вниз по веревке. На берегу валялся выпотрошенный второй мешок, но его пришлось оставить как есть, чтобы не оставлять следов своего пребывания. Прыгая с камня на камень, мой отряд все дальше уходил от озера. Через два часа скалы расступились мы побежали по лесу в сторону башни.

Заночевать нам пришлось в каком-то буреломе, подальше от тропы. Костер мы разжигать не стали и улеглись прямо на траву, согревая друг друга своими телами. Тузик служил мне в качестве подушки, и я заснул буквально в одно мгновение.

Утром я разжег костер и 'Первый' приготовил скудный завтрак из остатков продуктов, найденных в мешке. Снова начался многочасовой забег по лесу. К полудню мы окончательно выдохлись и решили сделать привал. Есть было нечего и 'Первый начал выстругивать новый лук, а я занялся ревизией размокших стрел. Тузик убежал обследовать округу, оставив нас одних. Из тридцати стрел в порядок мне удалось провести только двенадцать, остальные требовали замены оперения. Для этого нужно подстрелить птицу, но без лука это было невозможно. Шаку для окончания работы над луком требовался, по крайней мере, еще один день. В это время из кустов появился довольный Тузик с самым настоящим земным кроликом в зубах. Этот малыш буквально спас нас от голода. 'Первый' забрал у Тузика добычу, а я поцеловал охотника в нос. Радостный тузик тут же снова унесся в кусты. Через два часа мы снова бежали по лесу, но уже сытые и полные сил. Тузик поймал еще одного кролика, и мы были обеспечены ужином.

Прошел еще один день нашего путешествия и к полудню 'Первый' доложил, что скоро мы доберемся до башни. Лес стал значительно реже и в нем начали появляться большие поляны заросшие кустарником. Мы стали передвигаться значительно осторожнее, но вокруг было не души, даже птицы не пели в кронах деревьев. Чувствовалось дыхание пустоши. Воздух стал намного суше и трава на земле пожухла. Деревья практически исчезли, и нас окружал только колючий кустарник. Мы пересекли заброшенную проселочную дорогу, и вышли на большую поляну.

— Хозяин здесь была стоянка, на которую тебя раненого привезли.

Мы осмотрели поляну, и нашли только старые кострища и следы от давно проезжавших здесь телег. Ничего удивительного с момента боя в пустоши прошло больше трех месяцев. Через пару часов 'Первый' вывел нас к развалинам башни. Башня оказалась небольшой и не такой древней как канализация. Ее стены были сложены из дикого камня, и она разрушилась не от времени, а от пожара. Деревянные перекрытия сгорели и обрушились внутрь, после чего ее видимо решили не восстанавливать. Я залез на стену и осмотрелся. Башня, наверное, являлась сторожевой и контролировала заросшую ныне дорогу, ведущую в пустошь, из нее хорошо просматривалась вся округа. Сканирование ничего не обнаружило, и я спустился вниз. Вечерело и мы решили отложить раскопки тайника на завтра, а сегодня хорошенько отдохнуть.

Глава 6. Древний алтарь.

Утром после завтрака мы отправили Тузика на охоту, а сами начали откапывать тайник 'Первого'. Шак спрятал наши вещи под каменной лестницей, ведущей на второй этаж башни. Место он выбрал очень толково, пролет лестницы закрывал схрон от дождя и сырости, торчавшие из развалин обломки балок, делали подход к нему трудным и неудобным. Мы целый час разгребали завал, пока не добрались до тайника, но нас ждало сильное разочарование. Вещи не пострадали от сырости и их никто не нашел, просто всю кожу сожрали какие-то местные крысы или мыши. От панциря остался только проволочный каркас с оправой под камень, а от седла деревянный каркас. Слава Богу, уцелела шкатулка с картой и медальонами иностранцев. Я с содроганием сердца развернул метатель и облегченно вздохнул. Агрегат остался целым и невредимым, даже кожаный ремень который я приспособил для переноски, не пострадал. Наверное, мышам пришлось не по вкусу масло, которым я смазывал метатель. Шак начал подбирать деньги из съеденных кошельков, а мне пришлось заняться чисткой метателя. Разобрав механизм на составные части, я тщательно протер его от пыли и снова собрал в исходное состояние. Первый за это время уложил серебро в узелок и принес ко мне. Золото и часть серебра у меня было спрятано в поясе, который достался ассасинам. Часть денег я отдал Колину и Викане, а Торвин с Рисом увезли половину оставшегося серебра. На данный момент у меня остались только триста пятьдесят серебряных империалов.

— И так что мы имеем в наличии? — начал я ревизию своего имущества. — В наличии эльфийский меч, два ножа, двенадцать пригодных стрел. Денег у меня триста пятьдесят серебряных империалов. Так же есть исправный метатель файерболов без единого заряда и камень от панциря. Есть карта Геона и четыре медальона иностранцев. Не густо.

Я разложил перед собой карту Геона и приступил к планированию действий, от которых зависела вся моя дальнейшая жизнь.

— Для начала нужно решить, что делать дальше? Куда я могу податься? В Кайтон соваться глупо, я в городе никого не знаю и в одиночку там делать нечего, да и что я буду делать в бандитском городе? Идти матросом на пиратский корабль, а 'Первого' и Тузика куда девать? — мотаться по морям, грабить и убивать за бутылку рома, желания у меня не было. — В Мэлоре сейчас не спокойно, при здешних скоростях передвижения армий и способах ведения боя, за три месяца заваруха не могла закончиться. Мне нужно двигать в Арис. От него недалеко до первого тайника, в котором ценностей намного больше, там попробую легализоваться. Сейчас с такой рожей я больше похож на зомби чем на хумана. Пристроюсь где-нибудь кузнецом, куплю дом и буду заниматься исправлением своей внешности. Самая удобная дорога до Ариса через Шателье, а оттуда по озеру Вортекс до Пельтье и реке Нерей до Латра. От Латра до Ариса рукой подать. Только чтобы добраться до Шателье через территорию афров нужно пройти, в этом самая большая проблема. Хотя если прибиться к каравану, то может быть и получится. Сначала нужно добраться до дороги на Тадмур, а там видно будет, — пришло в голову окончательное решение.

Пока я занимался планированием, вернулся с охоты Тузик. Он притащил здоровенную ящерицу похожую на игуану и отдал ее 'Первому'. Добыча Тузика вызвала у меня сомнения в ее съедобности, но шак сказал, что это деликатес и он приготовит из ящерицы вкусный суп. Я возражать не стал и полез наверх сканировать окрестности.

Вокруг башни все как будто вымерло, ни на земле, ни в небе практически не было никакой жизни. Это мне очень не нравилось пора отсюда сматываться. Через час меня позвали к столу, и я спустился вниз.

После обеда 'Первый' занялся моим луком, а я стал ему помогать. Работа подходила к концу, мы обожгли лук на костре и изогнули рога. Осталось только обмотать рукоятку кожей и можно натягивать тетиву. К ужину лук был готов, и мы провели его испытания. Этот лук получился лучше предыдущего изделия шака, плечи по изгибающей нагрузке оказались практически одинаковыми и рога на концах хорошо держали тетиву.

Наступил вечер, и последние приготовления к походу были закончены. Мы доели суп из игуаны и легли спать.

* * *

Солнце перевалило за полдень, когда мы добрались до дороги на Тадмур. Тузик как всегда бежал впереди, вынюхивая опасность за ним я, сканируя округу при помощи 'Силы', а позади нас пыхтел 'Первый' с метателем за плечами. Местность ожила, и лес наполнился аурами животных и птиц, но людей мне пока обнаружить не удалось. В башне я нацепил на нас с шаком по два амулета скрывающих ауру, после чего мы исчезли из энергетического мира. Это должно застраховать от шаманских штучек. Теперь мы с ними играли на равных условиях и могли обнаружить друг друга только визуально. Хотя может быть, амулеты носили только шаманы, жившие возле долины Дерева Жизни? Усталость, накопившаяся за день, все настойчивее требовала отдыха, и я решил устроить привал на холме в двухстах метрах от дороги. 'Первый' снял с себя бандуру метателя и уселся под деревом на землю.

— У шака здоровья не меряно, тащить на себе пятидесяти килограммовую железяку и все время бегом за пределами человеческих возможностей, — подумал я глядя на 'Первого'. Хотя находись я в приличной форме, то при помощи 'Силы' мог бы потягаться и с ним.

Мое самочувствие стремительно приходило в норму. Сосуды на левой ноге уже не лопались от перегрузки, мышцы окрепли и перестали рваться как раньше. Внешне обе конечности выглядели абсолютно одинаковыми, и только шрамы портили благостную картину. Я ощущал себя абсолютно здоровым и у меня оставались силы для того чтобы отправиться на охоту. За последнее время мне приходилось намного чаще бегать, чем ходить пешком.

— Отдыхай и займись костром, а я сбегаю что-нибудь подстрелю, — приказал я шаку и отправился на охоту.

Долго искать добычу не пришлось, и уже через двадцать минут я возвратился на холм с подстреленным оленем. Шак начал свежевать добычу, а мне удалось немного подремать. Я снова увидел сон из прошлой жизни.

Мы плыли на речном трамвайчике по Москве реке в компании одноклассников, празднуя окончание школы. Теплую июньскую ночь заполняли звуки музыки, голова кружилась от выпитого шампанского и вина. Я вышел на верхнюю палубу проветриться и покурить. За мной увязалась Лариса, девчонка из параллельного класса, и полезла целоваться. Я был не настолько пьян, чтобы поддаться на провокацию. Меня на нижней палубе ждала Катя, моя первая любовь, на которую у меня сегодня были особые планы. Мокрые губы Ларисы обслюнявили все лицо, но я активно сопротивлялся. Лариса распалилась до такой степени, что полезла своим языком мне в рот, пытаясь изобразить французский поцелуй. У нее изо рта несло перегаром и табаком и меня чуть не вытошнило, и в этот момент на трапе показалась Катя. Я оттолкнул Ларису и открыл глаза.

Во сне я целовался не с Ларисой, а с Тузиком, который таким способом пытался меня разбудить. Его мокрый шершавый язык намочил всю мою физиономию.

— Хозяин обед готов, — позвал к костру 'Первый'.

Я не стал заставлять упрашивать себя, и принялся за еду. Мой личный повар как всегда оказался на высоте, изумительный суп из оленины сам просился в желудок, но спокойно поесть нам не дали. На дороге со стороны Кайтона показались ауры большого отряда идущего в нашу сторону. Мы быстро доели суп и легли на землю, замаскировавшись в кустах. Через полчаса мимо нас проследовал большой отряд афров нагруженный разным барахлом и ведущий на веревке пятерых пленниц. По всей видимости, они где-то недалеко разграбили караван, а теперь возвращались с добычей в свою деревню. Пленницы были одеты в арбскую одежду, и их лица закрывала чадра. Отряд проследовал мимо холма и скрылся за поворотом.

— 'Первый' быстро собираемся и вперед. На месте боя должно что-то полезное остаться.

Шак шустро свернул лагерь, и мы побежали по следам дикарей. Через пару километров дорога вывела нас на перекресток, где следы повернули на проселок, ведущий на север. Нам пришлось бежать почти час, пока мы не вышли к месту побоища. Вдоль дороги стояли десять разграбленных телег, из которых дикари выпрягли лошадей, а на земле лежали трупы убитых. Афры повеселились вволю, многие покойники оказались изрубленными буквально на куски, и вся дорога оказалась залита кровью несчастных. Я насчитал двадцать два трупа.

Геон уже приучил меня к виду своей и чужой крови. Покойники воспринимались как неизбежное зло, поэтому отвращения я не испытывал и спокойно занялся мародерством. За последнее время мне приходилось обыскивать множество трупов, и я даже начал невольно радоваться, находя что-то полезное.

— Если дело так и дальше пойдет, то скоро человечину жрать научишься, — ехидно заметил внутренний голос.

— Да пошел ты в задницу умник, — отбрехивался я, снимая очередные сапоги с трупа.

Мои мокасины, сделанные шаком, рвались примерно через два дня дороги, и ему приходилось делать новые из сырых олених шкур. Такая обувь была легкой, но очень ненадежной. Теперь передо мною был большой выбор кожаных сапог снятых с ног убитых. К несчастью покойники оказались все как на подбор низкорослыми, и их обувь не лезла мне на ноги. Выручил меня Тузик, отыскавший в кустах труп здоровяка. Парень получил стрелу в спину и успел далеко отбежать от дороги, пока не истек кровью. Несчастный был примерно моих габаритов, и я раздел его догола. Дикари обчистили караван до нитки, а что не унесли, то переломали и испортили. Сапоги с покойников они не сняли, потому что ходили босиком. Эти сволочи даже все стрелы из убитых вырезали. Меня озадачил один странный факт. В караване я насчитал десять телег и только четырех убитых лошадей, остальные куда-то исчезли. В отряде дикарей, который прошел мимо нас, лошадей не было. Значит, их куда-то увели. Лошади нам нужны были позарез, пешком до Шателье добираться очень долго, да и груз на плечах таскать тяжело.

Следы лошадей нашлись недалеко от места побоища. Афры их выпрягли и увели за поворот дороги, после чего свернули в лес на звериную тропу. Отряд мы догнали через полтора часа. Сначала тропа вывела нас на заросшую каменную дорогу, которая привела к каким-то развалинам. Мой внутренний взгляд сначала обнаружил мощный поток 'Силы' бьющий из земли в небо. Возле источника я обнаружил ауры одиннадцати человек и восьми лошадей. Лошади стояли в стороне, и их охранял один человек, остальные собрались возле источника. Я приказал шаку спрятаться в кустах с Тузиком, а сам подкрался поближе к афрам. Мне удалось подойти к ним метров на сто, когда из развалин донесся душераздирающий вопль, и раздались звуки тамтама. По уму мне нужно было поскорее сматываться, но любопытство взяло верх. Я пополз между камней к небольшому зданию и полез на полуразрушенную крышу. Звуки тамтама становились все громче и из развалин послышались какие-то завывания, потом снова раздался вопль. Мне удалось спрятаться за стеной на втором этаже и выглянуть в проем окна. Окно выходило на развалины какого-то храма. Храм давно разрушился, и от него осталась только круглая площадка с остатками колонн. Площадка была очищена от обломков, и на ней я увидел возвышение в виде шестиконечной звезды, напоминавшей звезду Соломона. Из центра каменной гексаграммы выходил поток 'Силы' толщиной с телеграфный столб. Три луча звезды заканчивались каменными чашами с углублениями, повторяющими контуры человеческого тела, возле которых стояли воины с копьями. В двух чашах лежали голые трупы с отрезанными руками и ногами, из которых кровь стекала в какое-то отверстие. Еще одного несчастного держали два шамана, а третий отрезал ему левую ногу. Жертва дико орала, но дикари спокойно продолжали свое кровавое дело. Я быстро оценил обстановку и приготовился стрелять. Шаманы ремнем перетянули жертве правую руку, и главный из них взмахнул серповидным ножом.

Сердце в груди застучало как паровой молот и я погрузился в транс. Первая стрела вошла под левую лопатку дикаря, и он начал заваливаться на свою жертву. Второй шаман дико завыл, получив стрелу в живот. Третий успел сделать только один шаг и забился в агонии со стрелой в горле. Все произошло за считанные секунды. Копейщики среагировали очень быстро и, укрываясь за колоннами, бросились в мою сторону. Мне удалось подстрелить только одного. Два копья одновременно влетели в окно и отскочили от стены за моей спиной.

— Идиоты, теперь без оружия остались, — подумал я.

Но хрен я угадал. Копья воинов на мгновение отогнали меня от окна, а они, воспользовавшись моментом, вынули большие кривые ножи и кубарем вкатились в развалины, из которых я стрелял по шаманам. Мне пришлось бросить лук и взяться за меч. Афры оказались ловкими как кошки действовали они слажено и нападали, не мешая друг другу. Мне, не смотря на мою быстроту, никак не удавалось зацепить хотя бы одного из них, а время уходило и запас 'Силы' мог закончиться. В этот момент в развалины влетел Тузик и ухватил за ногу одного из воинов. Секундного замешательства мне хватило, чтобы зарубить одного из нападавших, а разделаться со вторым оказалось делом техники.

Мне с трудом удалось отдышаться и успокоить адреналиновую дрожь в руках. Выскочив из кустов, в развалины вломился 'Первый' размахивая дубиной, и застыл на месте, увидев, что сражаться больше не с кем.

— Я тебе сказал, где меня ждать? — набросился я на шака. — Ты почему нарушил приказ? Где метатель, зараза?

— Хозяин я не виноват это Тузик. Он у меня вырвался и убежал когда вопли услышал, а я за ним. Метатель я в кустах спрятал, — испугано оправдывался шак.

— Ладно, прощаю в последний раз! Пошли к лошадям там еще один недобитый афр остался.

Мы едва не опоздали, охранник, заметив, что у алтаря что-то не чисто убежал в лес. Нам пришлось почти час гоняться за ним, пока дубина 'Первого' не вышибла ему мозги. Обобрав убитого, мы вернулись к храму. Шаман со стрелой в животе оказался еще жив и успел уползти в развалины, но Тузик быстро его нашел, а я дорезал без сожаления.

Пока шак готовил лошадей к отъезду, я занялся осмотром алтаря. Чаши, в которых лежали обескровленные обрубки людей, оказались каменными сидениями перед разрушенными пультами управления. Центр гексаграммы, из которого выходил поток 'Силы', окружали мощные обмотки оголенных кабелей, заглубленные в камень. Обмотки располагались концентрическими кругами вокруг отверстия в центре гексаграммы. От каждой обмотки к пультам управления шли жгуты проводов. На трех оставшихся лучах гексаграммы находились многочисленные углубления с катушками проводов и остатками каких-то электрических схем. Это была древняя зарядная станция для камней 'Силы'. По моим прикидкам здесь могли заряжаться одновременно три сотни камней различного размера и емкости. От потока 'Силы' буквально несло энергией и на проводах катушек вспыхивали маленькие голубые молнии. Моя аура стала наполняться энергией без моего желания, просто впитывая разлившуюся вокруг 'Силу'. Прошли тысячелетия, а разрушенный механизм все еще был наполнен энергией.

Закончив осмотр зарядной станции, я подошел к трупу главного шамана и стащил его с тела последней жертвы, у которой он успел отрезать одну руку и ногу. Содрав с покойного шамана амулеты, я посмотрел на его изувеченную жертву. Несчастный оказался человеком моего роста и возраста с обезображенным ожогами лицом и левым плечом.

— Товарищ по несчастью, — подумал я. — Тоже, наверное, под файербол попал вон, как лицо обожгло.

Перед тем как отрезать жертве конечности дикари перетягивали их веревкой, которую потом разрезали, уложив обрубок в чашу, где несчастный истекал кровью.

— Экономные ссуки, всю кровь в дело пускали, — выругался я.

Покойник неожиданно зашевелился и застонал. Я мгновенно погрузился в транс и начал сканировать ауру жертвы. Парень находился без сознания от болевого шока, но кроме ампутированных конечностей никаких других повреждений не имел. Подкачав его ауру 'Силой' мне удалось перевести его из состояния шока в гипнотический сон. Тело несчастного расслабилось, и он задышал более равномерно. Закончив с раненым, я отправился за шаком. 'Первый' уже связал лошадей веревкой в две цепочки, и все было готово к отъезду. Разбираться с трофеями времени не было, и мы решили сначала отъехать от развалин как можно дальше, чтобы обезопасить себя от преследования. Я рассказал шаку о раненом, мы забрали одну лошадь и вернулись к алтарю. Раненый самостоятельно сидеть на лошади не мог, и нам пришлось привязать его к седлу, предварительно забинтовав раны и накрыв голое тело попоной.

— 'Первый' ты присматривай за ним, чтобы не свалился с лошади по дороге.

Больше в развалинах нас ничего не задерживало, и караван отправился в путь.

Глава 7. У меня новое имя.

Мы гнали лошадей, не останавливаясь до самой темноты. Задача обезопасить себя от погони стояла на первом месте. Я отвык за три месяца от верховой езды, и моя многострадальная задница вся покрылась синяками. В придачу ко всему у меня сильно сосало под ложечкой, но приходилось терпеть голод. Раненый несколько раз начинал биться в конвульсиях и громко стонать, и его снова приходилось погружать в забытье при помощи 'Силы'. Парня сильно растрясло на лошади, но мы не могли останавливаться. Тузик уже не бежал впереди нас, а плелся позади с высунутым языком.

— Пора останавливаться на ночевку, — решил я и дал команду сворачивать с дороги в лес.

Звериная тропа вывела нас к ручью с песчаным дном и чистой водой. Я повел караван по дну ручья вверх по течению. Через полкилометра мы выехали на поляну окруженную скалами и разбили лагерь. Место оказалось удачным, и у меня возникла мысль задержаться здесь на некоторое время, чтобы разобраться с трофеями и раненым. Скалы полукругом окружали наш лагерь, ручей переходил в болото, и нападения можно было ожидать только с одной стороны. Мы с 'Первым' расседлали и стреножили лошадей, а потом опустили пастись. Одна из скал нависала над поляной, создавая подобие грота, в котором мы уложили раненого, а сами занялись подготовкой к ночевке. Шак разжег костер и приготовил еду, а я перетаскал трофеи под навес скалы. Раненый все еще находился без сознания, и требовал немедленной помощи и лечения. Для начала я устранил воспаление на обрубках конечностей, и постарался снять боль, а потом удалил разрывы в истощенной ауре. Аура на месте ранений пульсировала и по нервам в мозг волнами направлялись какие-то импульсы. Каждый раз, когда такой импульс достигал головного мозга, раненый кривился от боли. Лучом 'Силы' мне удалось разрушить нервные волокна немного выше раны, и парень перестал дергаться. За последнее время из меня начал получаться нехилый лекарь, и за жизнь парня можно было не беспокоиться. Восстановление ауры пациента прошло на 'отлично', но я знал что без биологической подпитки эффект окажется временным. Для полного восстановления парню требовалась обильная еда и как можно быстрее. От костра доносились ароматы готового ужина и через некоторое время 'Первый' доложил, что все готово. Мы быстро поели, и шак завалился спать. С недавнего времени я отменил ночные дежурства, потому что с охраной отлично справлялся Тузик, и у нас просто не оставалось сил после дневных забегов. Малхус увлеченно грыз большую кость с остатками мяса, а я вернулся к раненому с котелком и ложкой.

— Сначала нужно снять с него блокировку сознания, а потом попытаться разбудить, — решил я.

Мои усилия увенчались успехом, мозг раненого активизировался, и он начал приходить в себя. Открыв глаза, парень заорал как сумасшедший и забился в истерике.

— Блин, нужно было рожу себе чем-нибудь замотать, а то от такого зрелища любой в обморок упадет, — дошла до меня причина истерики. — Спокойно парень ни кто тебя не обидит кругом свои.

Процедура лечения плавно перешла в сеанс психотерапии. Парень рыдал и бился как припадочный, увидев обрубки на месте левой руки и ноги. Я пытался его успокоить, но мне это плохо удавалась.

— Твари что они со мной сделали? Как я теперь буду жить дальше, кому я теперь нужен? — вопил несчастный. — Убью гадов, на куски порежу!

— Успокойся, лучше поешь супа, а то сил у тебя и так мало, а ты их на истерику тратишь, — совал я котелок и ложку парню.

— Как я одной рукой есть буду? Лучше мне издохнуть! — вопил он.

— Заткнись и ешь суп! — не выдержал я. — Твои товарищи уже на том свете, они сейчас порезанные куски, на алтаре лежат, а ты живой остался.

— Подумаешь, руки и ноги нет, — продолжил я нести какую-то ахинею. — Люди без глаз и парализованные живут, а тебе только протез сделать и будешь скакать как новый. На мою рожу посмотри, ты по сравнению со мной красавчик. Я совсем недавно живьем гнил, и меня черви жрали, два месяца под себя ходил.

Как не странно, но мои слова успокоили парня, и он начал есть суп из котелка. На наши вопли прибежали 'Первый' с Тузиком, но я их сразу прогнал, чтобы не отсвечивали. Парень поел, и я снова погрузил его в гипнотический сон, а сам отравился спать к костру.

* * *

Утро началось новыми заботами и проблемами. К обычным делам прибавилась забота о калеке. После завтрака мы с 'Первым' занялись сортировкой добычи. В основном это была бесполезная ерунда, дешевые украшения, ткани и безделушки. Из оружия нам достались копья и ножи убитых нами воинов и колчан со стрелами, лука мы не нашли. Все вооружение, наверное, унес с собой отряд, встреченный нами по дороге, а шаманы забрали лошадей и пленников для ритуала жертвоприношения. Среди трофеев я нашел три комплекта одежды и обуви, скорее всего принадлежавшие предназначенным в жертву пленникам. Вместе с ними лежали три пояса с сумками и кошельками. Меня поначалу напрягало отсутствие карманов на одежде жителей Геона, но их с успехом заменяли широкие кожаные ремни похожие на портупею. К ремню на кольца подвешивались ножны с оружием, кошели, небольшие сумки-барсетки. В потайных отделениях можно было спрятать деньги и другие мелкие ценности. Денег в трофеях оказалось немного, но в одной из сумок лежали какие-то свитки и небольшой портрет симпатичной девушки.

— Парень это твои вещи? — указал я на принесенную мной охапку одежды.

— Не все, это вещи Лемма и Гарика, а вот мои, — сказал парень и, подобрав портрет начал всхлипывать.

— Опять за старое? Хватит ныть, давай я осмотрю раны, а потом шак тебя помоет и переоденет.

Осмотр показал, что культи обрубков затянулись розовой кожей и не кровоточили, повязки уже не требовались, и я отдал раненого на руки шаку. Через полчаса парень, вымытый и одетый, сидел у костра, уплетая из котелка остатки супа. Дождавшись, когда он поест, я приступил к расспросам.

— Теперь парень рассказывай, кто ты и откуда, как попал сюда.

— Меня зовут Валлин Бартолин, я кузнец из Шателье, ехал с караваном в Керану по делам.

— Врешь ты парень никакой ты не кузнец, а наемник и рожу тебе пожгли файерболом, а не в кузнице. Руки у тебя под меч заточены, а не под молот и на теле есть старые шрамы от меча. Говори правду, а то оставлю в лесу к чертовой матери, а сам дальше поеду.

— Я правду говорю у меня, и документы есть, вон в той сумке лежат.

Я достал сумку и высыпал ее содержимое на землю перед Валлином.

— Вот это моя именная грамота, это свидетельство о демобилизации по ранению, это завещание и купчая на кузницу.

— Ладно, проверим, а теперь рассказывай мне все по порядку, где родился, где крестился кто родители. Главное не ври, у меня есть способы проверить, — предупредил я и грозно посмотрел на парня.

Моя зверская рожа произвела на Валлина должное впечатление, и он начал свой рассказ:

— Родился я двадцать семь лет назад в поселке 'Наемники' недалеко от Фьера. Мой отец служил во 'Втором Легионе' оружейником. Когда мне исполнилось десять лет отец ушел в отставку, и мы переехали во Фьер. В городе он открыл оружейную мастерскую. Все было нормально, но шесть лет назад наш дом сгорел вместе с мастерской. То ли поджог кто-то или само загорелось, только отец с матерью и сестренка сгорели в доме. Я в это время был в гостях у невесты. Вернулся домой, а там одни головешки ни денег, ни вещей, ни документов ничего не осталось. Похоронил я родню, продал землю под домом и завербовался в пограничную стражу на границу с Чинсу. Год назад во время штурма замка мятежного барона попал под бадью с горящим маслом, тогда я практически ослеп и меня комиссовали. Полгода провалялся в армейском госпитале в Мэлоре, пока зрение не восстановилось. За неделю до выписки в госпиталь пришло письмо, в котором имперский нотариус извещал меня, что умер мой родной дядя Андреас и оставил в наследство кузницу в Шателье. Я перебрался в Шателье, но вступить в права наследования так и не смог. У дяди оказалась жена, которой я должен был заплатить пятьсот серебряных империалов отступного за кузницу. Я эту тварь только два раза и видел, молодая стерва красивая, правда, бесплодная. Она дядю в могилу свела, наверное, затрахала до смерти. Откуда у меня такие деньги? Через два месяца истекает срок выплаты отступного, и кузница перейдет к Лили, так зовут эту сучку. В городе я случайно встретил Торвина земляка из Фьера, он служил с отцом во 'Втором Легионе'. Я рассказал ему о своих бедах, и он пообещал дать мне в займы денег на выплату отступного и налогов за кузню. Торвин сказал, что даст взаймы пятьсот империалов, если я съезжу в Кайтон и разыщу хумана Колина, гвельфийку Викану и какого-то Ингара. Мы пошли к магу и скрепили сделку.

— Ой, врешь ты парень, за поездку в Кайтон пятьсот империалов? Не свисти! Я бы туда обратно до скончания века за такие бабки катался.

Парень покраснел и замялся.

— Я за поездку должен тридцать империалов получить, за известия об Колине и Викане еще двадцать. Остальные деньги я получил бы в долг, если привез доказательства смерти Ингара или узнал, где он находится.

— Почему Ингар так интересует Торвина? Пятьсот империалов деньги огромные.

— Ну не такие уж и большие, кузница двадцать пять золотых стоит. Деньги Торвин в долг дает и под проценты. Ингар его родственника Риса убил, а это дело кровное! Я хотел за пять золотых подрядиться, этого Ингара убрать, только Торвин рассмеялся и сказал что Ингар сотне, таких как я, на лету уши отрежет. Он его в розыск как убийцу по всей империи объявить обещался и десять золотых в награду назначить.

После этих слов я буквально впал в ступор. Торвин, с которым я сражался плечом к плечу и не раз спасал от смерти, обвиняет меня в убийстве Риса и объявляет в розыск. Немного придя в себя, я продолжил допрос.

— Богач твой Торвин, десять золотых за голову убийцы родственника, деньги не малые.

— Я тоже удивился, откуда у него такие бабки. Раньше он простым охранником караванов был, правда, выбился в начальники охраны, но десять золотых это круто! Потом я в городе узнал, что они с Рисом из Кераны большой караван привели и продали магам много магических артефактов за бешеные бабки. Тогда этот Ингар ограбил и убил Риса, а сам в Керану к пиратам сбежал. Только не суждено мне теперь до Кераны доехать и бабки мои пропали, — горестно вздохнул Валлин.

— Ты долго в Шателье жил, — спросил я.

— Да нет только две недели всего, жена дяди в дом меня не пустила, поэтому пришлось ночевать на постоялом дворе за стеной города. Торвина случайно в префектуре встретил, когда документы на наследство оформлять приходил, он меня не узнал с горелой рожей, да и как меня узнаешь, когда я в платке постоянно хожу чтобы народ не пугать.

— Где этот Торвин в Шателье живет, знаешь?

— Торвин в Шателье не живет он там проездом во Фьер останавливался, уехал уже, наверное.

— А как же он деньги тебе заплатит за информацию?

— Очень просто. Я должен ему обо всем написать и отправить письмо голубиной почтой. Маг подтвердит в этом письме, что я не вру, и Торвин вышлет расписку на пятьсот империалов.

— А если он тебя кинет?

— С магами не шутят, им за заверенное магическое свидетельство деньги платят, сразу без штанов останешься или на каторгу пойдешь.

— Ладно, отдыхай, а я пойду своими делами займусь

Мне было необходимо переварить полученную информацию.

* * *

Известие о предательстве Торвина меня ошеломило. Голова лопалась от разных предположений и догадок. В моем сердце еще теплилась надежда, что все это неправда. Калека мог соврать или говорить о совершенно другом человеке, но факты доказывали обратное, слишком много совпадений. Торвин увел караван вместе со всеми магическими девайсами, и у него была возможность продать магам двигатель и запчасти от магических механизмов. О побоище в пустоши, наверное, стало известно в Керане. В город я не пришел и он решил, что я погиб. С Колином и Виканой они тоже не встретились, и Торвин увел караван в Шателье. Без меня клан 'Желтой Змеи' Торвину по барабану и он захотел срубить денег по легкому, а потом уйти на заслуженный отдых. Какой ему смысл тащиться за тридевять земель, чтобы воевать на стороне нищего клана хуманов. Клялся в верности он мне, а нет меня, нет и клятвы. Рис парень молодой и влюбленный в Викану, мог воспротивиться этому, для него клятвы и честь еще не пустой звук. Они могли сцепиться, и старый наемник вынужден был убить парня. Чтобы оправдаться он обвинил меня в убийстве Риса. Торвин человек тертый и у него возникли подозрения, что я мог остаться в живых, поэтому он и отправил Валлина в Керану, чтобы убедиться в моей гибели.

Такое объяснение произошедших событий очень походило на правду. Чужая душа потемки, и жизнь часто преподносит и не такие сюрпризы. В прошлой жизни мне приходилось быть свидетелем не менее подлых поступков. Компаньоны по бизнесу за бабки режут друг другу глотки, 'мама не горюй'. Так что Торвин на их фоне выглядел невинной овечкой.

После обеда я отправился на охоту, чтобы пополнить наши оскудевшие запасы и заодно подзарядить ауру. Потратив три часа на подзарядку и выслеживание оленя, я вернулся на стоянку. Первый к этому времени рассортировал трофеи и ожидал моего решение, что из барахла нужно выбросить. Я согласился с его выбором и полез в ручей мыться, оставив шаку одежду для стирки. Солнце клонилось к вечеру и пришло время ужина. Валлин уполз в нишу под скалой, и я пошел помочь ему вернуться к костру.

Парень лежал, уткнувшись лицом в скалу и всхлипывал.

— Опять двадцать пятя! — подумал я и потряс парня за плечо.

— Хватит плакать пошли ужинать. Давай я помогу тебе добраться до костра.

— Отстань от меня! Зачем ты меня спас? Лучше бы я подох на алтаре чем оставаться калекой.

— Слушай парень прекрати свои причитания у меня и так голова раскалывается. Может тебе сюда еду принести?

— Пошел ты к черту со своей жалостью! Ты думаешь, что я тебе спасибо скажу за то, что ты меня в живых оставил? Хрен тебе, ты мои муки продлил и только! — злобно сказал Валлин, прижимая к груди портрет, найденный в трофеях.

— Ну-ка давай сюда эту штуку, — приказал я парню и отобрал портрет. — Кто это такая?

— Это моя невеста, Кетлин. Я уговорил ее отца отдать ее за меня, если встану на ноги после пожара. Она обещала меня дождаться и не выходить замуж за другого. Мы помолвлены и, не смотря на мои ожоги, она не отказала мне, а теперь отец за нищего калеку ее не отдаст.

— Слушай парень я не мать Тереза и сопли тебе вытирать не буду. Не хочешь, есть ложись спать голодный. Мне еще нужно придумать, как тебя до Шателье довезти, а не истерики твои выслушивать, — прорвалась наружу моя злоба.

После откровений Валлина в подсознании синела неприязнь к этому искалеченному человеку. В древности гонцу, принесшему дурные вести, рубили голову, а новости, которые привез Валлин, меня не очень обрадовали. Мало того он еще подряжался меня убить. Понимая умом, что парень ни в чем не виноват я все-таки был зол на него, и эта злоба вырвалась наружу. Плюнув себе под ноги, я развернулся и ушел к костру.

Еда не лезла в горло и мне с трудом удалость проглотить свою порцию похлебки. 'Первый' заметив мое настроение, отодвинулся подальше от костра, и я остался один. Ко мне подошел Тузик и положил свою лохматую голову на колени. Щенок почувствовал мое скверное настроение и пришел ко мне на помощь. Я гладил его голову и потихоньку начал успокаиваться, но на душе все равно было мерзко от того что обидел калеку.

— Все-таки ты не совсем пропащий Игорь Столяров, если тебя еще мучает совесть, — прозвучал в голове голос совести. — Ладно, пора ложиться спать, а завтра просканирую мозги Валлину, может я и не зря, на него зуб имею. Положив голову на Тузика, я заснул сном праведника.

Утром меня разбудил запах готовившегося завтрака, и я пошел умываться. Погода радовала глаз, на небе не было ни одной тучки, значит, не придется мокнуть под дождем. Вернувшись к костру, я приступил к еде.

— 'Первый' отнеси еду Валлину, пусть поест, а то он вчера истерику устроил и есть отказался.

Шак взял котелок с похлебкой и отправился к раненому.

— Хозяин, он там мертвый совсем! — отвлек меня от еды голос шака.

— Как это мертвый, он вчера вечером в порядке был? — спросил я вскочив на ноги.

Подбежав к скале, я Валина под ней не увидел.

— Где он?

— Он вон там под деревом, — указал шак на ствол, видневшийся из-за валуна.

Я побежал за 'Первым'. Валлин стоял на коленях с петлей на шее, возле небольшого дерева и его труп уже остыл. Сканирование никаких признаков жизни в его теле не обнаружило. Рядом лежал портрет его невесты.

— Ну что добился своего? — раздался в голове голос совести. — Парень сам удавился, и ты теперь можешь со спокойной совестью забрать его документы и приехать в Шателье под его именем.

— Пошел к черту, я не хотел его смерти!

— Так уж и не хотел? А планы строил, как же и рожа обгоревшая, и по росту подходит. В Шателье его некто не знает и кузница на халяву достанется. Документы также в наличии.

— Он меня тоже убить подряжался!

— Так ведь не убил же. Торвин тебя как убийцу Риса представил, так что парень в своем праве был, — продолжил издеваться голос.

— Слушай, ты достал меня! Да я думал об этом! Да я строил планы, но никогда бы так не поступил и ты это хорошо знаешь! Мало ли какое дерьмо у меня в голове плавает. Ты прекрасно знаешь, что я бы довез Валлина до Шателье и помог ему, чем смог. Я не виноват, что он принял решение уйти из жизни. Каждый решает сам, жить ему или умирать, это законное право человека. И мне плевать на твое мнение.

Голос в голове замолчал и оставил меня в покое. Валлина нужно было похоронить, и эту неприятную миссию я поручил шаку.

— 'Первый', раздень и похорони его.

— Снова мародерствуешь? — кольнуло иглой раскаяние.

— Да мародерствую! И ты мне, кстати, подсказал план действий. Я должен приехать в Шателье в одежде Валлина с его документами и отправить письмо Торвину, что Ингар погиб, а Викану и Колина я не нашел!

— 'Первый', зароешь покойника, постирай его одежду я в ней поеду.

К обеду шак похоронил Валлина, и я воткнул в холмик на могиле самодельный крест. Почему я это сделал, не знаю, на Геоне верили совсем в других богов, но оставлять могилу без памятного знака я не стал. Парень и так нахлебался в своей жизни по самое горло, и зарыть его как собаку было несправедливо.

Дождавшись когда 'Первый' поест, я подозвал его, и мы занялись документами Валлина.

— Что здесь написано, можешь прочитать?

— Да хозяин. Это именная грамота. Здесь написано, — начал читать 'Первый'.

* * *

— Именная грамота.

— Имя — Валлин Бартолин.

— Дата рождения — двадцать четвертое число, третьего месяца, тысяча шестьсот пятьдесят четвертого года от создания Меранской империи.

— Место рождения — город Фьер.

— Отец — Кирк Бартолин, оружейник 'Второго Легиона'

— Мать — Мелла, урожденная Лисил.

— Сословие — кузнец.

— Место и дата выдачи — выдана в городе Фьер, двадцатого числа четвертого месяца тысяча шестьсот семидесятого года от создания Меранской империи.

— Магистрат города Фьер.

— Подпись — заместитель префекта — Колодий Урман.

— Маг магистратуры

— Подпись — маг пятого уровня посвящения — Алимус Фьерский.

* * *

— Я все прочитал хозяин.

— Читай следующую грамоту, — приказал я.

Вторая грамота оказалась свидетельством о демобилизации по ранению выданной армейским госпиталем в Арисе. В ней говорилось, что Валлин Бартолин годен к нестроевой службе в качестве оружейника.

Третья грамота была завещанием дяди Валлина, в котором он завещал ему кузницу после выплаты пятисот империалов его вдове Лили Бартолин.

Текст документов оказался выгравированным на пергаменте лучом 'Силы' как лазером. Пергамент защищали магические водяные знаки. Если смотреть на документ внутренним взглядом, то проступал контур герба похожего на герб ФРГ, только вместо орла на нем был изображен харух. Подписи на документах заверялась магическими печатями. На именной грамоте стояли две печати, а на завещании и свидетельстве о демобилизации по одной.

— Серьезно в империи относятся к документам, — подумал я. — Гравировку на пергаменте не сотрешь, не допишешь.

На именной грамоте первая печать стояла напротив имени Валлина и была заряжена его аурой, а вторая напротив подписи мага и имела две магические метки. На свидетельстве о демобилизации и завещании стояли только печати магов.

Устройство печатей оказалось очень остроумным. В какой-то смоле размешали порошок серого камня 'Силы' и печать вдавили в пергамент, а потом нанесли метку аурой Валлина. На поверхности печати красовался тот же герб что и на водяном знаке. Печать на подписи мага оказалась двухслойной. Первый слой наносился во время изготовления пергамента, и он имел магическую метку одинаковую на всех документах, а второй слой был из смолы с порошком серого камня и заряжался аурой мага. Метки пергамента и мага имели какую-то взаимосвязь, но какую я понять не смог. Мне удалось подменить магическую метку, на печати возле имени владельца грамоты, меткой своей ауры, и я превратился в Валлина Бартолина.

Глава 8. Дорога в Гедеон.

Радовался своим успехам в подделке документов я не долго. Здравый смысл подсказывал, что наличие легальных бумаг ни как не гарантировало мне спокойной жизни. Слишком мало я знал о порядках в империи. У Валлина где-то были знакомые и друзья, он долго служил в пограничной страже. Любой такой старый знакомый расколет меня в два счета. Есть еще невеста, с которой у него любовь. Женщины народ непредсказуемый и она могла заявиться в Шателье в любой момент. Сейчас передо мной стоит только одна задача вписаться в жизнь Геона, понять ее, стать своим среди местных, а уже потом легализоваться под действительно надежным именем. Главной проблемой было, под каким соусом вернуться в Шателье. Караван Валлина погиб и мне предстояло давать властям отчет, по этому поводу. Прокрутив ситуацию и так и сяк, я решил сделать 'морду ящиком' и говорить, что я ездил за деньгами в Арис, а в не в Кайтон, главное проскочить мимо пограничной стражи.

Мы с 'Первым' задержались на стоянке еще на один день. Мне было необходимо подогнать одежду покойного под себя и подготовить лошадей к длинному переходу. Как не душила меня жаба, но четырех лошадей я решил оставить. Восемь лошадей на двоих это явный перебор, нам бы с четырьмя справиться. В выборе транспорта я полностью доверился шаку. Наконец приготовления были закончены и мы отправились в путь.

Верхом можно было передвигаться только по дороге или проселку. Это было намного быстрее и легче чем пешком, но и одновременно на много опаснее. Я находился в постоянном напряжении, сканируя дорогу впереди, и при малейшей опасности мы сворачивали в лес. На наше счастье движение по проселку практически отсутствовало и нам за два дня не встретилось ни одного каравана. Несколько раз я замечал на дороге небольшие отряды афров, но это, скорее всего, были охотники, которые через некоторое время сворачивали в лес. Местность как будто вымерла. На второй день пути нам попалась разрушенная афрская деревня из двух десятков хижин, но разрушена она была уже давно и вся заросла травой. На следующий день нам попались еще три такие же деревни. В самой большой из них я решил остановиться на обед заодно и осмотреть развалины. Пока 'Первый' готовил еду, я с Тузиком осматривал деревню. Причина, по которой деревню покинули жители, стала ясна сразу. Практически в каждой полуразрушенной хижине мне попадались человеческие кости.

Самое большое число костей и черепов я нашел на деревенской площади за покосившимся частоколом, практически вся земля оказалась засыпана ими. В центре красовалась пирамида из черепов, как на картине Верещагина 'Апофеоз войны'. Тузик, увидев это зрелище, поджав хвост, убежал к 'Первому'. У меня мороз пробегал волнами по коже, и спина покрылось холодным потом. Я сам уже давно не падал в обморок при виде крови, мои руки этой красной жидкости пролили не одно ведро, но зрелище такой бессмысленной и показной жестокости, вгоняло в дрожь. Вокруг этой чудовищной пирамиды на земле виднелись следы костров, в которых кучами лежали полусгоревшие раздробленные кости. Мало того что жертвам отрубили головы их еще и съели. В деревне порезвилось племя людоедов. Перед глазами как живая встала картина трагедии. Наверное, деревню окружили на рассвете, потому что в домах было много костей убитых, затем выживших загнали за частокол, отрубили головы и съели. Я рассказал о своей находке 'Первому', но он даже не удивился и не пошел смотреть на пирамиду из черепов.

— Это караи, — сказал он.

Из рассказа шака я понял, что караи афрское кочевое племя, которое живет в глубине джунглей и время от времени делает набеги на другие афрские племена. Караи исповедуют какой-то изуверский религиозный культ, который требует есть человеческое мясо и пить людскую кровь.

— А почему другие племена не соберутся и не вырежут этих караев под корень? — спросил я.

— Караи живут маленькими племенами в глубине непроходимых джунглей и собираются вместе только для вот таких набегов, — ответил 'Первый'

Веселый народец бегает по джунглям вокруг нас. После таких рассказов обедать как-то сразу расхотелось, и я с трудом осилил свою порцию. Распрощавшись с местом чудовищной трагедии, мы снова отправились в путь. Скорость нашего передвижения значительно повысилась, и ночевали мы уже возле дороги на Гедеон, хотя я рассчитывал добраться до нее только на следующий день.

Утром мы выехали на дорогу намного позже обычного, загнанные нами от страха лошади, требовали длительного отдыха. Движение на дороге оказалось довольно интенсивным, и мы быстро догнали караван движущейся в направлении Гедеона. Навстречу часто попадались отдельные телеги и небольшие группы пешеходов. Вдоль обочин стали встречаться стоянки для караванов и афрские деревни, как на дороге в Кайтон из Тадмура. Караван, который шел впереди нас свернул на одну из стоянок и я решил пристроиться к нему. На въезде на стоянку нас встретили три афрских воина и содрали с меня серебреный империал за услуги. Мы на законных основаниях въехали за частокол, и шак увел лошадей на водопой. Тузик, размахивая хвостом как дворняга, увязался за ним. Я с беспечным видом начал бродить среди телег каравана буквально растопырив уши во все стороны. Караван оказался смешанным и не принадлежал одному хозяину, а был временным объединением мелких купцов, которые совместно наняли охрану до Гедеона. У костров слышалась афрская, арбская и меранская речь, но между собой караванщики общались на меранском языке.

— Ты чего это здесь вынюхиваешь? — обратился ко мне один из купцов. — Я тебя еще по дороге заметил. Зачем ты тащишься позади, не догоняешь и не отстаешь. Хочешь на халяву до Гедеона добраться и за охрану не платить?

— Фу, — выдохнул я и убрал руку от меча.

Оказывается, меня подозревают в иждивенчестве и нежелании платить деньги за охрану, а не в чем-то более серьезном.

— Чего расфыркался? Хочешь ехать с караваном, плати десять империалов Кривому Луцу за охрану и не отсвечивай позади. Так ты допросишься только плетей, Луц тебе десяток быстро отвесит,

— Да я готов заплатить, сколько положено, просто догнал караван поздно, — проговорил я с испуганным видом. — Где начальник охраны сейчас не подскажите?

— Он возле сторожевой вышки со своими людьми обедает.

Я направился к вышке, под которой сидела большая группа воинов во главе с одноглазым арбом.

— Ну, наконец-то явился! А я хотел за тобой своих ребят посылать, чтобы они тебе всыпали десяток горячих. Зачем пришел?

— Пришел за охрану заплатить, только не знаю сколько?

— С тебя парень за наглость двенадцать империалов.

— Это с какой стати? — начал возмущаться я, делая вид, что у меня мало денег. — До Гедеона всего ничего осталось, больше пяти не заплачу!

Мы несколько минут припирались с одноглазым и сошлись на восьми империалах.

— Значит так парень, — начал давать инструкции начальник охраны. — Поедешь за телегой Али Парфянина, вон она возле ворот стоит. По каравану не шастать, если чего нужно спроси у меня. Понял?

— Понял.

— Тогда иди и поешь, скоро отправляемся. Кстати ты из лука хорошо стреляешь? Я видел, ты с ним не расстаешься.

— Да вроде не плохо.

— Тогда с левой стороны дороги держись и команды слушай. Лучников у меня только трое ты четвертым будешь. Еще морду чем-нибудь закрой, а то лошади шарахаются, — рассмеялся Луц и сел на свое место.

— Лучше с горелой мордой жить, чем с одним глазом, — буркнул я про себя и пошел искать шака.

'Первый' нашелся возле коновязи рядом с нашими лошадьми, возле него меня ждал котелок с едой и ложка. Тузик кругами бегал вокруг лошадей и делал вид, что сторожит их, хотя рядом находились мы с 'Первым'. Малхус оказался очень хитрой бестией, как только мы выехали на дорогу и поехали за караваном, хвост у него мгновенно загнулся крючком, шерсть стала какой-то пегой. Внешний вид от этого у щенка изменился разительно, он стал похож на крупную лохматую дворнягу, а не на магического волка эльфов. Даже аура у Тузика изменилась. Самый настоящий хамелеон не смог бы так быстро приспособиться к новым условиям. Какие еще способности скрыты в этом удивительном звере, знали только боги.

Шак как всегда успел приготовить еду, напоить и накормить лошадей, пока я бродил по стоянке. Обед закончился, и караван начал вытягиваться на дорогу. Мы заняли свое место в караване, и мне удалось, наконец, расслабиться за последние три с половиной месяца. Я практически до вечера продремал сидя в седле, отходя от многомесячного стресса. Вокруг меня снова были люди, а не дикие звери и никто не пытался меня убить. Вечером караван въехал на стоянку возле большой афрской деревни, и мы после ужина легли спать.

* * *

Утро началось обычной караванной суетой, я уже собрался сесть на лошадь, когда Луц собрал всех купцов на совет.

— Голуби мои слушайте меня внимательно и не говорите, потом что не слышали! — начал свою речь 'одноглазый'. — Сейчас дорога пойдет по меранским топям, место самое опасное на нашем пути. Может случиться все что угодно. Команды слушать беспрекословно! Кто замешкается, брошу не раздумывая. Всем проверить лошадей и телеги, чтобы колеса не потерять и больных лошадей в конец каравана отправить. По звуку рога отправляемся.

— Теперь ты парень, — заговорил со мной начальник охраны. — Если будешь спать как вчера, перетяну кнутом по горбу. Собаку свою привяжи, нечего ей вдоль каравана шастать. Если что-то заметишь или почувствуешь, то сразу докладывай. Лучше перебдеть, чтобы потом не забздеть! Понял?

Я кивнул головой и пошел к своей лошади. 'Первый' привязал Тузика на веревку и тот понуро поплелся следом. На душе у меня было муторно. Пятая точка сигнализировала о предстоявших неприятностях. Если караван ждет засада, то нас сначала начнут расстреливать из луков, а я был без кольчуги. Лук не автомат в окоп не спрячешься, стрелять приходится стоя и на виду у противника. Одно попадание и конец Валлину Бартолину во второй раз.

— Приеду в Шателье первое что сделаю, откую себе кольчугу по образцу панциря с магической защитой, — решил я.

Через два часа караван выехал на дорогу между болот, покрытых чахлым кустарником. В воздухе висел затхлый запах гниения, и люди в караване притихли. Над покрытой ряской топью раздавался только цокот копыт и скрип тележных колес. Напряжение нарастало с каждым часом, но вокруг все было спокойно, и никаких человеческих аур я не замечал. Засада поджидала нас только под вечер, когда до стоянки за болотом оставалось еще три часа хода. Болото уже не было сплошным и в трясине появились острова заросшие деревьями. Люди в караване сильно вымотались за день непрерывного напряжения и начали терять бдительность. Тузик первым заметил разведчика, сидящего на вершине большого дерева возле дороги. Он стал рваться на привязи и тихонько гавкать. Его поведение насторожило меня, и я вычислил ауру человека в кроне дерева. Каким способом разведчик должен дать сигнал своей банде о нашем приближении, я сразу не понял, но потом заметил еще две ауры, скрывавшиеся в кронах деревьев в пределах прямой видимости. Я догнал Луца, стараясь не привлекать внимания разведчика, и доложил ему о нем.

— А ты парень не свистишь со страху? Как ты мог его заметить с такого расстояния? — недоверчиво сказал Луц.

— Собака чужого почуяла, беспокоится. Если хочешь, я ссажу его с дерева, когда подъедем поближе.

— Давай парень действуй.

До дерева, на котором сидел лазутчик, оставалось не больше двухсот метров самая убойная, для меня дистанция. Я осторожно вынул стрелу из колчана и выстрелил навскидку. Стрела со свистом скрылась в кроне дерева и ничего не произошло. Луц подождал несколько секунд и громко рассмеялся.

— Ну, ты парень и снайпер. За полверсты лазутчика на дереве увидел. С двухсот шагов в глаз ему попал. Наверное, он и убежал помирать? Чеши парень на свое место и не морочь людям голову! Понял?

Я остановил лошадь и стал поджидать шака. По каравану разнесся ехидный смех, когда мимо меня проезжали телеги.

— Что произошло? Почему не упал с дерева убитый лазутчик? Его аура погасла и больше не светилась в кроне дерева. Может он в ветвях застрял? — мучил меня вопрос без ответа.

Тем временем караван подъехал к дереву и из его ветвей с треском на дорогу выпал труп, со стрелой в правом глазу. Телеги остановились как вкопанные, и Луц жестом подозвал меня к себе.

— Беру свои слова обратно, — начал 'одноглазый'. — Стреляешь ты как гвельф. Больше никого вокруг не видишь?

— Дальше по дороге еще двое на деревьях сидят, нас дожидаются.

— Сшибить сможешь?

— Попробую.

Лазутчик, сидевший на втором дереве, видел, как упал с дерева его напарник и постарался спрятаться за ствол. Но это ему не помогло, моя стрела попала ему в пах, и он с воплем рухнул вниз. Удар о землю прекратил его страдания. Караван стал приближаться к третьему лазутчику. Разбойник не стал дожидаться судьбы своих товарищей и начал быстро спускаться с дерева.

— Луц ловите третьего, он сейчас с дерева спрыгнет, — заорал я и приготовил стрелу.

Трое охранников галопом поскакали к дереву и за ноги стащили готового спрыгнуть вниз лазутчика. Разбойник змеей выскользнул из рук воинов и бросился зигзагом наутек. Тузик мгновенно сорвался с привязи и молнией бросился за беглецом. Лазутчик как акробат прыгал с кочки на кочку и наверняка ушел, если бы не Тузик. Малхус в три прыжка догнал бегущего и сбил его с ног. Разбойник плюхнулся в воду но, мгновенно выхватив кинжал, бросился на щенка. Это он сделал, конечно, зря потому что зубы Тузика сомкнулись у него на руке и раздался характерный хруст. Разбойник завыл как оглашенный и выронил кинжал. Малхус отпустил руку разбойника и вцепившись ему в причинное место и вытащил на дорогу. Здесь пленного перехватили воины охраны, и повели к 'одноглазому'.

Луц остановил караван и начал допрос пленного. Штирлиц из парня не получился и он сразу выложил все что знал. Впереди нас ждала засада из двадцати разбойников спрятавшихся на двух островах по обе стороны дороги. Бандиты намеревались перестрелять лошадей в телегах и дождаться когда мы бросим товар и убежим вперед по дороге. После этого они собирались забрать из телег все ценное и уйти в болото.

— А хрен Вы угадали ребята! — сказал Луц и приказал своим бойцам спешиться. — Значит так, берете щиты, и прикрываете нашего снайпера от стрел. Потом медленно подходите на дистанцию выстрела к засаде. Парень ты должен перестрелять как можно больше гадов. Стрел у тебя хватит?

— Нет, стрел не хватит, давайте свои, какие есть.

— Это без проблем, эй Ульф давай сюда свой колчан. За парня головой отвечаете, если его пришибут, то каравану хана, а у него даже кольчуги нет.

— Есть у него кольчуга, даже две, с убитых снимет, — раздался чей-то голос.

— Не подойдут они ему больно мелкие хозяева у них были. Только в Гедеоне две на одну обменять сможет.

— Хватит трепаться! — пресек разговоры Луц. — Взяли щиты и вперед!

Шестеро воинов взяли щиты и окружили меня полукругом. Я спрятался за спиной самого рослого воина, и мы зашагали к засаде. Ауры двадцати разбойников были видны как на ладони на фоне гниющего болота. За триста шагов до засады я приказал остановиться и начал выцеливать первого разбойника. До островков было далеко, и я не опасался ответного огня. Организм привычно отреагировал на стресс выбросом адреналина, время потекло как в замедленном кино, и мои пальцы отпустили тетиву лука. Первые три разбойника умерли, так и не поняв, откуда прилетела смерть. Мне удалось выпустить еще шесть стрел, и у лука лопнула тетива. Как не старался 'Первый', но сделать качественную тетиву он в полевых условиях не мог. Это спасло банду от полного уничтожения. Кусты на островках затрещали, и разбойники сломя голову бросились через трясину. Пока мне принесли другой лук, пока я прицелился, след разбойников простыл.

Охрана целый час вытаскивала покойников на дорогу. Девять моих стрел убили на островках шестерых разбойников, остальным удалось удрать. Глядя на трупы в грязных обносках и нищенские трофеи я пришел к выводу, что бандитизм на Геоне дело не прибыльное, не то, что у нас на Земле, где бандиты на джипах раскатывают. Мне досталась целая связка кривых луков и шесть колчанов со стрелами. Поделив добычу пополам с Луцем, я стал владельцем четырех паршивых кольчуг, трех ржавых мечей и горсти медной мелочи. Половину стрел я отдал Ульфу, а остальные оставил себе. Караван без потерь снова двинулся в путь. Задержка на болоте привела к тому, что мы въехали на стоянку далеко за полночь, и у меня едва хватило сил поужинать. Обладание 'Силой' давало огромные преимущества. Я мог часами бежать с лошадью наперегонки, поднимать огромный вес видеть в темноте и сквозь стены, стрелять из лука на километр, но после всех этих подвигов начинался неизбежный откат и я становился как выжатый лимон. Стресс и моральная усталость высасывала жизненные силы, как насос, а их мог восстановить только отдых, покой, и обильная еда, а на это нужно было время. Подкачка ауры давала только временный эффект и без полноценного отдыха было не обойтись.

Утром все тело у меня болело, и голова буквально раскалывалась. Увидев мое состояние 'Первый' покормил меня густым бульоном буквально с ложечки. Луц, подошедший ко мне, махнул рукой и куда-то ушел. Мне требовалась немедленная подзарядка. Луч 'Силы' оказался рядом с сортиром и я, закрыв дверь на засов, стал подзаряжаться. В дверь несколько раз кто-то колотил, но я посылал всех к черту. Наконец зарядка закончилась, и мне немного полегчало. Караван уже вытягивался на дорогу, и мы с шаком едва успели занять в нем свое место.

— Ну как ты парень? — спросил подъехавший Луц.

— К вечеру оклемаюсь, — ответил я. — На меня после ранения бывает, накатывает.

— Ну ладно, не буду тебя беспокоить, ты подремли в седле. После полудня приедем в Гедеон. Ты куда потом?

— Не знаю пока. Может, в городе задержусь, а может, в Шателье подамся.

— Если в Шателье надумаешь, то мы через три дня туда караван поведем. Как только купцы расторгуются, так сразу и отправимся. Ты где остановиться собираешься?

— Не знаю пока, я Гедеон почти не знаю, да и с деньгами напряженка, — соврал я.

— Ну, на этот счет не беспокойся, с нами остановишься в 'Старом отшельнике', там у нас места забронированы и скидки есть. Твои трофеи купцам из каравана сплавим. Так они денег не дадут, жаба задушит, а если попросить купить по дороже, то вроде так и надо. Я эту публику хорошо знаю, не первый год караваны вожу. Ладно, я поеду вперед, а ты отдыхай.

Я задремал, мерно покачиваясь в седле и мне снова стали сниться сны из прошлой жизни. Перед моими глазами всплыли образы матери и отца, каково им теперь без меня? Потом в голове закрутились сцены из студенческой жизни. На душе стало хорошо и спокойно. Затем в моем мозгу возник образ огромных голубых глаз с потрясающими длинными ресницами. Глаза постепенно отдалились, и я увидел красивое девичье лицо в черном кружевном платке, спадающем на ее плечи. Девушка держала в руке свечу и смотрела на меня. Из уголка ее глаза катилась похожая на жемчужину слеза, и я услышал в голове голос:

— Ингар не покидай меня, я чувствую, что ты жив! Я буду ждать тебя всю жизнь и никогда не позволю дотронуться до себя другому! Дай мне знать, что ты жив, умоляю тебя! Ответь мне!

— Я живой, — неожиданно прошептали мои губы.

Глаза девушки закрылись и из ее руки выпала свеча. Образ в голове померк и растаял в воздухе.

— Хозяин просыпайтесь мы уже приехали, — раздался голос шака и я открыл глаза.

Караван втягивался в ворота города окруженного глинобитной стеной. Мы въезжали в Гедеон. В голове всплыли воспоминания недавнего сна, и я счастливо улыбнулся обезображенными ожогом губами.

— Приснится же такое? Слава Богу, что не обычные кошмары, а красивая сказка приснилась, подумал я и пришпорил коня.

Глава 9. Гедеон и свежие новости.

Гедеон оказался похож больше на огромную грязную деревню, окруженную глинобитной стеной, нежели на город. Негры они и на Геоне негры и если над ними нет надсмотрщика с поленом, то даже убирать за собой они не станут. Караван двигался по грязной заваленной мусором и нечистотами улице к центру города. За нами увязалась большая толпа тощих чернокожих пацанов. И со всех сторон понеслись крики: — Дэнги, дэнги давай!

— Прямо 'Двенадцать стульев', — вспомнил я сцену из фильма.

'Первый' отбивался от пацанов заранее припасенной хворостиной, а Тузик хватал их за ноги, но это плохо помогало. Купцы, не стесняясь, хлестали бичами направо и налево по спинам распоясавшихся воришек.

— Блин, 'на ходу подметки режут', — подумал я. — Сейчас растащат все с заводных лошадей и разбегутся как тараканы по щелям.

— Дэнги, давай дэнги! — орал схвативший меня за стремя чернокожий дьяволенок, а в это время с друзой стороны лошади к переметной суме подкрадывались еще двое воришек в руках, у которых я увидел кривые ножи. — Сейчас срежут сумку и ходу!

Тузик сумел отогнать воришек, разорвав одному из них и так драные штаны.

— Чего ты хочешь мальчик? — спросил я, сдернув платок, под которым прятал свое обожженное лицо и постарался скорчить страшную рожу.

С этим трюком я явно переборщил, потому что парень грохнулся на спину и дико завизжав, заполз в арык заполненный нечистотами.

— Ардыл! Ардыл! — визжал парень, и толпа воришек в мгновение ока растворилась в проходах между хижинами.

— Что случилось? — задал мне вопрос подскакавший Луц.

— Да ничего особенного, просто лицо парнишке показал, тому который в арык залез. А кто такой Ардыл?

— Ну, тогда ясно! — заржал Луц. — Зря я тебе лицо закрыть приказал, когда в город въезжали, сейчас уже в 'Старом отшельнике' вино пили, а не от воров отбивались. Ардыл, это болотный демон, который детьми питается. Афры народ дикий, они четыре раза в год малолетних воришек в болоте топят, Ардыла умасливают, чтобы скотина в болоте не тонула. А похож-то как, вылитый Ардыл! Ты платок не надевай пока мы до площади не доедем.

Вокруг нас с 'Первым' образовалось пустое пространство, и беспокойство за свои подметки у меня исчезло. Тем временем караван выехал на огромную базарную площадь, и Луц позвал меня в 'Старого отшельника'. Гостиница оказалась обычным караван-сараем, обнесенным глинобитной стеной за которой прятались несколько бараков с плоскими крышами и навес для лошадей. Навстречу Луцу выскочил старый хромой арб и с поклонами повел нас в один из бараков. Первый увел лошадей и Тузика к коновязи, а мы с Луцем и остальными воинами вошли внутрь помещения. Барак внутри выглядел намного лучше, чем снаружи здесь было чисто и прохладно. Помещение было поделено на пять отдельных комнат закрываемых на ключ и одну большую общую, застеленную коврами и подушками. Луц позвал меня с собой, и мы и еще да старших охранника разместились в одной из комнат. Забросив переметные сумы с ценными вещами в сундук, я закрыл его на ключ и вышел во двор умываться. Шак завидев меня, тут же подбежал помогать. Я разделся до пояса и стал умываться.

— Господи и как же тебя изувечили! — услышал я голос Луца за своей спиной. — Как будто всю шкуру с живого содрали, и как ты только выжил?

— Повезло мне, 'видящая' рядом оказалась, а так помер бы, скорее всего, — соврал я.

— Это точно, повезло тебе парень! 'Видящая' такого уровня посвящения большая редкость. Я только одну такую знаю, она в 'Санпульском лесу' живет. Зовут ее таргиня Нара, правда она не всем помогает и денег много берет, но говорят, творит чудеса.

— А почему таргиня?

— Шаманка она таргская потому и таргиня, — ответил Луц. — Лет двадцать назад в лесу поселилась, как ее из Таргании занесло никому неизвестно. Ладно, давай домывайся, и пойдем, поедим и выпьем за удачную дорогу.

Я закончил водные процедуры и, одев чистую рубаху, отправился в барак, предварительно отдав 'Первому' горсть медной мелочи на расходы. В бараке все было готово к пьянке и мне только осталось занять свое место рядом с Луцем. В голове всплыла сцена такого же пира в Мэлоре, когда мы отмечали поминки по погибшим воинам Торвина. Те же тосты, то же славословие, потом пьяные объятия и реплики — 'Ты меня уважаешь?' Кормили в 'Старом отшельнике' на удивление вкусно и сытно, правда, вино было дрянь, но самогонка в самый раз. Я в первый раз так сильно нажрался с момента переноса на Геон. Как я дополз до своей комнаты, мне так и не удалось вспомнить, и проспал как убитый до полудня следующего дня.

Разбудила меня жажда и ощущение наличия кошачьего дерьма во рту, кому доводилось напиваться самогоном, меня хорошо понимает. С трудом поднявшись на ноги, я выполз во двор к колодцу. Возле него меня поджидал 'Первый' с полным набором противопохмельных средств. Чего он там намешал в своей кружке я, наверное, не узнаю, до конца свей пропащей жизни, но стрихнин на вкус должен быть намного слаще. С трудом сдержав рвотные позывы, мне удалось проглотить эту гадость. Зелье со звуком спускаемого унитаза провалилось в желудок и я, охая сел на корточки возле колодца. В голове раздались удары колокола, и перед глазами появились красные круги. Но на мое удивление через пару минут голова просветлела и боль исчезла как утренний туман. Война в желудке прекратилась, и я стал трезв как стеклышко. По телу поплыла блаженная истома, и мне удалось подняться на ноги. Сразу захотелось целоваться с 'Первым' и удерживало меня только одно, с такой рожей я имел право целовать только гамадрила в задницу.

Водные процедуры прошли легко и весело и я, прополоскав рот каким-то отваром, пошел обедать. Обедать пришлось не в своем бараке, а в харчевне караван-сарая. Я забился в самый темный угол и заказал еду. Народу на мое счастье в харчевне оказалось мало и никто, увидев меня в окна выскакивать, не стал.

После обеда оставив 'Первого' с Тузиком на хозяйстве, я закрыл лицо платком по самые глаза и отправился в город. Обследовав базар мне ничего примечательного обнаружить, не удалось. Торговали в основном всякими продуктами пряностями коврами и разным тряпьем. Оружие и доспехи продавали на улице оружейников возле дворца вождя Бакари, а это оказалось на другом конце города. Пару раз меня пытались обчистить, но мне удавалось вовремя схватить воришку за руку. Побродив по базару, я отправился к оружейникам. Прогулка по городу привела меня на берег грязной речушки, протекающей через весь город. Местное население мылось, стирало, справляло естественные надобности прямо в воду этой естественной канализации и одновременно набирало воду для приготовления пищи. Пройдя вдоль берега с километр, я вышел к дворцу. Это оказалась огромная сараюга с камышовой крышей и покосившимися воротами. Возле ворот стояли два здоровенных негра с копьями в грязных, когда-то бывших белыми, портках. Вид у мордоворотов был обкуренный, и я постарался обойти их как можно дальше. Улица оружейников начиналась прямо за сараем вождя Бакари. На этой улице попалось много интересного. Здесь был огромный выбор разнообразных клинков и доспехов. Потратив больше двух часов на выбор товара и торговлю я, наконец, купил себе кольчугу скрытого ношения под рубахой и кожаный панцирь со стальными вставками для шака. За оба доспеха с меня содрали сотню серебряных империалов, и это была справедливая цена, которую я узнал, покопавшись в мозгах оружейников. Я уже собрался уходить, но мне попался торговец металлоломом разложивший свой товар прямо на земле. Здесь лежали обломки ржавых труб, куски арматуры, смятые бидоны, куски жести и поломанные клинки. Мой взгляд зацепился за блестящий кусок оплавленного металла размером с кирпич, я поначалу принял его за кусок нержавейки но, взяв в руки, понял, что это мифрил. Металл оказался легче алюминия.

— Сколько просишь? — спросил я нищего барыгу.

Глазки у него забегали и он выдал:

— Два золотых!

Я едва не помер от смеха, потому что знал реальную цену этого куска мифрила. Этот кусок металла не стоил ничего! Мифрил был настолько тугоплавким металлом, что ни один кузнец не мог из него ничего изготовить. 'Эльфийское серебро' находили в развалинах довольно часто, но только маги в Меране брались сделать из него грубые пластины для панциря. Работа стоила баснословных денег, а доспех получался грубым, кривым и косым. Всю эту информацию я узнал из мозгов несостоявшегося кидалы. Бросив старьевщику, серебряный империал я забрал мифрил и пошел по направлению к караван-сараю. Двое мальчишек тащили за мной панцирь и кольчугу.

'Первый' меня ждал у коновязи и уплетал большую кастрюлю какого-то варева, рядом лежал Тузик и грыз огромную кость. Вид у него был блаженный и осоловевший. Я обрадовал шака обновкой и отдал купленный панцирь. 'Первый ' расцвел как майская роза, и мы приступили к примерке. Кольчугу я мерил еще в магазине просто здесь в гостинице смог спокойно подвигаться в ней и привыкнуть к ее весу. Панцирь оказался шаку великоват, но при его аппетите он скоро мог в него и не влезть. Моя кольчуга была добротным изделием оружейного искусства. Она имела поддоспешник из мягкой перфорированной кожи, а сверху съемный чехол в виде рубахи с длинными рукавами и капюшоном. Закончив примерку, я отправился в барак.

Луц со своими бойцами уже вернулся из города, и мы занялись, продажей моих трофеев. С этим делом мы закончили очень быстро. Купеческий староста выложил мне пятьдесят империалов, десять из которых мы тут же пропили. В этот раз сильно нажираться я не стал, и дело закончилось малой кровью.

Весь следующий день мы с 'Первым' потратили на продажу наших четырех лошадей и покупку трех других. Лошади из погибшего каравана могли быть знакомы кому-то из жителей Шателье и расспросы по поводу того, где я взял лошадку любимого мужа, меня не прельщали. Мы прочесали весь базар, просмотрели зубы, и копыта сотне лошадей проспорили с сотней продавцов и покупателей и наконец, приобрели себе животину. Мне удалось купить себе хромую гвельфийскую лошадь. Кобылка имела прекрасный экстерьер, но хромала на правую заднюю ногу. Причину хромоты местные лошадники определить не смогли, и лошадь продавали для получения жеребят в пять раз дешевле ее реальной стоимости. Сканирование сразу определило причину хромоты. Лошадь когда-то ранили стрелой, потом стрелу из ноги вынули, но в ране остался маленький сколок наконечника. При движении маленький кусочек металла задевал за какой-то нерв, вызывая боль. Осколок находился не глубоко, и я вынул бы его в два счета. Две другие лошади тоже удовлетворили вкус шака. Сделка оказалась очень удачной, мы получили практически полную стоимость проданной четвертой лошади, и теперь у меня имелась полная сумма для выплаты отступного вдове дяди. Оформив документально сделку и заклеймив лошадей у местного шамана, мы вернулись в караван сарай. Первым делом мы провели операцию по излечению моей кобылы и, обработав рану, отправились на ужин. Луц отменил вечернюю пьянку и после ужина я сразу лег спать.

Мы с 'Первым' наметили на утро продажу остатков трофейного барахла из каравана, а затем я собирался шпионить за купцами прибывшего из Шателье каравана. Нам удалось полностью распродать барахло до обеда. 'Первый' занялся подготовкой к отъезду, а я уселся за стол в углу харчевни и стал подслушивать последние новости и сплетни. Справа от меня обедали купцы, а за соседним столом расположились четыре надменные дамы. Текла неспешная застольная беседа, из которой я узнавал последние новости.

Война между империей и халифатом так и не началась. Имперцы поначалу даже захватили Керану и почти весь район развалин древнего города, но потом неожиданно в боевые действия ввязалась Чинсу. Войска 'Поднебесной империи' перерезали дорогу из Ариса в Мэлор, со стороны 'Восточного леса', и глубоко вклинились в территорию имперцев. Затем нанеся удар вдоль реки Нерей, они сумели на неделю захватить Латр. Имперцы оттянули войска к Латру и арбы выбили их из района Кераны и развалин. Чинсу вывели войска из империи и вдоль границы начались спорадические партизанские стычки. В районе замка Самбулат отряды ассасинов и имперских наемников резали друг друга, а на границе с Чинсу, в районе 'Восточного леса', сохранялось напряженное затишье. Империя почему-то поссорилась с гвельфами и те не выступили на стороне империи против Чинсу и халифата. Хуманы попытались напасть на гоблов на Теребе, но были выбиты с острова с большими потерями. Ходили слухи, что какой-то хуман из захудалого клана, зарезал сыновей Великого князя Сигурда и скрылся на Теребе у гоблов.

На Таноле у хуманов тоже началась заварушка, потому что у Сигурда не осталось наследников, и его клан потерял право на престол Великого князя. До перевыборов осталось еще три года, и Сигурд пока оставался Великим князем. Теоретически он мог остаться на престоле, если родит себе наследника, но его жена Киона уже стара и бесплодна. Сигурд должен жениться обязательно на 'видящей' потому что только ее дети могут претендовать на престол Танола, но где ее взять? Единственная незамужняя 'видящая' благородной крови дочь Великого князя гвельфов Викана, чуть ли в монастырь ушла и ни о каком замужестве и не помышляет. Принцесса уехала на остров Зурон в храм богини Леды и молится там день и ночь за какого-то Ингурда.

Всю эту любопытную информацию я почерпнул из разговоров великовозрастных матрон приехавших в Гедеон для встречи с представителем таргини Нары. Дамы были страшно удручены своим увяданием и приехали, чтобы договориться о сеансе омоложения. Они громко сетовали на поборы вождя Бакари, который дал таргине убежище на своей земле, и им приходилось ехать сначала в Гедеон, а потом практически обратно в Шателье, к пещере шаманки у самой границы с империей. Все четыре пациентки оказались женами высокопоставленных чиновников из Мерана, от которых и почерпнули все эти сведения. Правда практически все разговоры велись вокруг того какие наряды они себе купят и каких молодых любовников заведут после сеанса омоложения. Ценную информацию они выдавали между делом просто для поддержания антуража. Здесь и Штирлиц не нужен, а только массажист из салона и враги будут знать все секреты империи от этих напыщенных куриц.

Постепенно разговоры о политике прекратились совершенно и переросли в обсуждение только сеанса омоложения. Я хотел уже уходить из харчевни, когда мой слух зацепился за фразу из разговора. Я услышал рассказ одной из матрон о жене начальника дворцовой стражи, которую обварила горящим маслом ревнивая наложница мужа. Рабыня вылила женщине на голову целую кастрюлю кипящего масла, и несчастная только чудом не ослепла. Рабыню казнили, а женщину едва спасли императорские 'видящие'. Дама по пояс оказалась в шрамах от ожогов и не могла даже показаться на людях. Никто на Геоне ей не мог помочь даже монахини из храма Леды на Зуроне. Тогда дама поехала к таргине Наре и та за три сеанса вернула ей красоту и молодость. Другая дама сказала, что это вранье и сказки, жена начальника дворцовой стражи после покушения умерла, а безутешный муж просто женился на ее младшей сестре, и она лично знала покойную. Устав от женской болтовни я вышел на улицу и отправился проведать шака, Тузика и свою кобылу.

Первый доложил, что все готово к отъезду и лошадь уже не хромает, а к утру будет в полном порядке. Я еще раз просканировал заднюю ногу кобылы и никаких отклонений от нормы не обнаружил. Время катилось к вечеру и после ужина мы, обговорив все вопросы с Луцем и его заместителями, отправились спать.

Глава 10. дорога в Шателье.

Снова под копыта лошади бесконечной пыльной лентой стелется дорога. Я снова скачу куда-то, подчиняясь воле непонятной силы, влекущей меня к невидимой за горизонтом цели. Какова эта цель? Почему и зачем, я стремлюсь к ней? Мне неизвестны ответы на эти вопросы. Что-то резко переменилось в мире и в моей жизни. Еще совсем недавно для меня были главным слова 'я хочу', а теперь как-то незаметно их заменило 'я должен'. Где и кому я так сильно задолжал? На этот вопрос тоже не было ответа. Чем короче становилась дорога в Шателье, тем яснее я понимал, что в который раз ввязываюсь в очень опасную авантюру. Старая, еще земная половинка моего сознания, говорила:

— Спрячься забейся в щель, не высовывайся! У тебя здесь нет никого, это чужой мир и он никогда не станет твоим.

Но другая, новая моя половина, отвечала:

— Кем ты был на Земле? Да никем, простым московским раздолбаем, который кроме пива и футбола ничем не интересовался. Что тебя ждало впереди? Пивное пузо и толстая злая жена в бигудях, которая будет орать день и ночь, что ты погубил ее жизнь? Здесь на Геоне ты стал человеком, а не 'тварью дрожащей'. Да, у тебя большие перспективы подохнуть в ближайшее время, но и забившись в щель, ты тоже подохнешь от тоски, только на пару лет попозже. За что ты бьешься здесь в этом мире? За бабло? За власть и славу? Нет, ты дерешься за самоуважение! Почему тебя предал Торвин? Да потому что он не поверил тебе. Торвин решил, что ты стрельнул два раза в воздух для острастки и смылся под видом героического подвига. Если бы он хоть на секунду поверил в меня, то наложил бы в штаны только при одной мысли о том, что я с ним сделаю за предательство. Как же: 'Глава клана, жених принцессы'! Старый наемник раскусил тебя в два счета, — крутились в голове невеселые мысли.

В груди закипала злоба, на себя, на Торвина, на весь окружающий мир. Страх, или отчаянье были причиной этой злобы, я не знаю, но она задавила во мне последние сомнения.

— Хрен, вы хлопцы угадали! Чай с плюшками пьете? Я вам заварку разбавлю, и самовар в задницу заколочу!

Сразу все стало просто и понятно.

— Ни какой легкой жизни у тебя милок не будет, а будет тяжелая работа! В Шателье задерживаться не буду, просто использую кузницу для изготовления пары тройки кольчуг с магической защитой и на Тереб к Колину. С рожей бы хоть немного разобраться, чтобы Колин сразу признал.

Солнце клонилось к вечеру, и караван свернул на стоянку у небольшой афрской деревни. Телеги въехали за частокол и ворота закрылись. 'Первый' с Тузиком отправились с лошадьми к коновязи, а я пошел ужинать к Луцу. В этот раз я уже не был 'охраняемым объектом', а стал полноценным охранником на довольствии, даже тузик имел свой законный кусок мяса из общественного котла.

— Слушай, я тут в 'Старом отшельнике' слышал про таргиню Нару, ты не знаешь, где она живет? — спросил я Луца

— Знаю, почему нет. Я у нее лечился после ранения пару лет назад. А ты чего надумал? Хочешь к ней на прием попасть?

— Да хотелось бы, у меня проблем со здоровьем море.

— Нет, парень не получится, к ней бабы со всего Геона омолаживаться ездят. У Нары все расписано на годы вперед, да и денег у тебя парень, столько нет. Я десять золотых за лечение ей заплатил и то по блату.

— Ты хоть расскажи, где она живет, а там видно будет, может быть чего и придумаю.

— Без проблем. Мы послезавтра мимо перекрестка, от которого дорога к ее пещере ведет, проезжать будем, тогда и покажу. Все хочу спросить тебя, зачем ты в Шателье едешь? Мутный ты какой-то, вроде парень неплохой, но боишься чего-то?

— Ладно, чего уж темнить, все равно если решил сдать меня на границе как подозрительного то может, передумаешь?

— А зачем мне тебя сдавать? Я не подданный империи? За такие вещи сразу из доверия выйду, и останется только по помойкам побираться, а не караваны водить.

— Тогда слушай. История моя простая. Зовут меня Валлин Бартолин, я из Фьера. Мой отец там кузницу держал. Потом кузня сгорела, а с ней и вся моя семья.

— Это тебя тогда так отметило?

— Нет, это уже в другом месте меня поджарили. Сгорело все дотла ни дома, ни денег не осталось. Один как перст на целом свете и нищий как шак. Завербовался тогда в пограничную стражу на границу с Чинсу.

— Это в 'Зеленые призраки' что ли?

— Угадал, в них родимых, — продолжил я врать во спасение своей шкуры.

— Ну, теперь мне все понятно. Гляжу, парень под дурачка косит, глазки отводит, труса празднует. А как до дела дошло, в одиночку почти всю банду перебил. Если бы тетива не лопнула, то все бы там и остались. Крутые у вас ребята в 'Зеленых призраках', пару раз приходилось сталкиваться, не ко сну бы их вспоминать.

— Так вот, брали мы замок опального барона, и я по дурости под бадью с кипящим маслом попал, она меня из человека в урода превратила. На наше счастье с нами был стажер из магической академии, он то и довез меня живого до госпиталя. В госпитале мои раны за полгода подлатали и комиссовали как годного к нестроевой.

— Так у тебя пенсия нехилая должна быть.

— Не все так просто оказалось. Барон этот в Меране родню неслабую имел, нас чуть ли не в самоуправстве и грабеже обвинили. Пенсию еще оформить нужно, а на это бабло требуется. В госпиталь мне письмо от нотариуса пришло, что в Шателье умер дядя и оставил мне в наследства кузню. Но здесь одно, 'но' нарисовалось, у дяди жена оказалась, и я ей пятьсот империалов отступного должен отдать, плюс налоги на наследство.

— Случайно не Лили твою тетку зовут?

— Да Лили, а что?

— Знаю я ее, и дядю твоего знал. Попал ты парень по крупному, Лили девка 'Алоя темного', главного бандюга в Шателье. Она за твоего дядю из-за кузни замуж вышла, Алою очень кузня понадобилась. Кузня стоит возле старой каменоломни и из нее в город легко по подземельям попасть и спрятать все что угодно можно. Ходят слухи, что твой дядя не своей смертью умер. У тебя как, с документами на наследство все в порядке?

— Да в порядке вроде? Я их до конца оформить не сумел, денег для отступного не было. Поэтому и подрядился для одного хмыря в Кайтон съездить за информацией. По дороге на караван караи напали, еле ушел.

— Ну, парень ты и везунчик, от караев уйти, это надо в рубашке родиться!

— Да уйти не сложно было, их одиннадцать человек всего оказалось, — стал я набивать себе цену. — Одно плохо весь караван перебили и лошади, на которых я ехал, и кой-какое барахло тоже из каравана было. Боюсь, как бы родня погибших меня донимать не начала. Ты не знаешь, на границе людей регистрируют при выезде?

— Нет, только пошлину берут. А тебе зачем?

— Думаю сказать, что не ездил никуда с тем караваном, а только до таргини Нары доехал и назад.

— Не получится парень, к таргине, таких как ты, не пускают. Лучше сказать, что ездил в другое место за деньгами для отступного. Впрочем, есть у меня одна идея. Возьмешь в долю в кузнице?

— В смысле?

— Я даю тебе денег для отступного и плачу налоги за наследство, а ты мне половину кузницы.

— А не жирно будет, кузня двадцать пять золотых стоит?

Торговались мы долго, но моя возможность подслушивать мысли выручила и в этот раз. Договорились мы на двадцати процентах и возможности обратного выкупа доли Луца по двойной цене.

— Это ты парень правильно сделал, что со мной договорился. Я тоже человечек не простой, на мне почти вся контрабанда из халифата и Кайтона держится. Наследство мы тебе быстро оформим, есть у меня человечек, в префектуре прикормленный, за бабки все шустро сделает. Кстати документы покажи?

— Да нет их у меня с собой, они в Шателье в надежном месте спрятаны, я не сумасшедший с ними по джунглям шататься, — соврал я на всякий случай.

— Ладно, это не к спеху. Мне кузня нужна, чтобы товар в город незаметно провозить. 'Алой темный', конечно будет против, но со мною отношения портить не захочет. Тебя его люди проучить могут, но до смертоубийства я думаю, не дойдет. Значит так, доедем до границы, а там мои ребята тебя мимо заставы ночью проведут. Будешь ждать нас в 'Веселой вдове'. Что за хмырь тебя в Кайтон отправил?

— Есть такой дальний родственничек, Торвин из Фьера.

— Ну и везет тебе парень на знакомства! Торвин тот еще хмырь! Он контрабандой камней 'Силы' зарабатывает, да артефактами всякими. Несколько лет назад в замке Самбулат барона прирезал, у которого начальником охраны служил. Говорят, тогда его маги отмазали, нужен, он им оказался для темных делишек. А зачем он тебя в Кайтон посылал?

— Просил узнать про какого-то Ингара, живой тот или нет, если живой то куда делся.

— Странные дела в Кайтоне творятся в последнее время? Недавно толпа гвельфов в Кайтон заявилась, весь город, и окрестности раком поставили, тоже Ингара искали. Говорили, что с ними даже принцесса ихняя, Викана была. Затем хуманы с Танола приплыли и с гвельфами схлестнулись, те на корабле едва в море ушли. Они заново Кайтон на уши поставили, из-за Ингара. Ты знаешь кто это такой?

— Откуда? Мне Торвин за информацию двадцать империалов пообещал и в долг дать для отступного, а про Ингара ничего не говорил. Да, чуть не забыл, кажется, он племянника его ограбил и убил.

— Врет! Торвин сам мальчишку прирезал, они с ним деньги за артефакты, которые из Кайтона привезли, не поделили. Я в это время в 'Старом отшельнике' находился и в соседнем номере ночевал. Через стенку хорошо было слышно, как они ругались. Парнишка был против продажи артефактов, говорил они чужие. А на утро Торвин объявил, что Ингар убил мальчишку и с деньгами сбежал. Только не было там никого, кроме Торвина. Ладно, хрен с этим Ингаром, давай спать ложиться, а то завтра рано вставать.

Я завернулся в попону и постарался заснуть, но какой может быть сон после таких новостей?

— Какой же я наивный идиот. Торвин развел меня как ребенка, подвиги мои Викане расписывал, сволочь. У меня должны были возникнуть подозрения, когда я Торвина живым в подвале нашел. Почему всех людей барона перебили, а его с Рисом в живых оставили, за что такая милость? Хорошо, что у меня ума хватило его на холм с собой не брать. Значит, специалист по камням силы говоришь? Ладно, запишем на твой счет, умник. Нужно будет этого козла по почте сюда вызвать, а уже потом спросить по всей строгости, — так обдумывая планы мести предателю, я незаметно заснул.

* * *

Следующий день ничем особенным не отметился, по дороге никаких происшествий не произошло. Джунгли потихоньку стали сменяться заросшими кустарником холмами и на горизонте появились невысокие горы. Луц сказал, что сегодня последняя ночевка на афрской территории и завтра вечером мы будем в Шателье.

Утром Луц поднял караван с рассветом, и выгнал нас на дорогу, даже не дав толком позавтракать. Холмы становились все выше и постепенно перешли в невысокие меловые горы. Караван въехал в ущелье и прибавил ход. Колеса телег громко застучали по камням, и мы поехали рысью. Через час дорога привела нас в небольшую долину, вход в которую охранял небольшой афрский форт.

— Валлин видишь, за фортом в горы уходит тропа?

— Вижу, — ответил я.

— Это тропа к пещере таргини Нары. Там дальше будут еще два поста, на которых проверяют пропуска к таргине, а в форте ждут своей очереди те, кто из Гедеона с разрешением от вождя Бакари приехал. Так что хрен туда прорвешься.

— А что за попуска?

— Обычный кусок пергамента с печатью Бакари и каплей крови пациента. Ничего на нем не написано, но хрен подделаешь. На подделке кровь сразу чернеет и свертывается, а на подлиннике красная и свежая.

— Эх, взглянуть бы на этот пропуск, — сказал я.

— Нет ничего проще. У меня использованный пропуск где-то валяется, приедем, подарю на память.

Дорога снова пошла по ущелью, и мы прекратили разговоры. К вечеру горы закончились, и караван вышел на равнину. Внизу показалась река, через которую был, перекинут деревянный мост. Возле моста раскинулся небольшой поселок, а на другой стороне на горизонте мне удалось заметить белые стены города.

— Шателье, — произнес Луц, указывая на горизонт. — А это Лафта, у меня здесь постоялый двор и склады. Сейчас приедем ко мне поедим и отдохнем, а ночью мы тебя на тот берег переправим.

Через час караван въехал в ворота постоялого двора. 'Первый' увел лошадей к коновязи, а Тузик, сделав круг почета и разогнав по дороге хозяйских собак, улегся в тени растущего посередине двора дерева.

— Хорошая у тебя собачка, что за порода не подскажешь?

— Я плохой специалист по собакам. Человек, который подарил щенка, сказал, что это 'горный мархуз', — соврал я.

— Ты парень умывайся и заходи в дом там к этому времени все готово будет, — похлопал меня по плечу Луц и поднялся на крыльцо.

Ко мне подскочил молодой слуга и начал помогать приводить в порядок одежду и умываться. Через полчаса я вошел в дом и присоединился к Луцу за столом. Здесь он мне дал последние указания и за мной зашли двое воинов из охраны каравана. На дворе почти стемнело, и мы отправились вверх по течению реки. Через час пути на берегу повстречалась замаскированная пристань с паромом, на котором мы в два приема переправились на противоположный берег. На другом берегу нас встретил пограничный патруль, который, получив кошель с деньгами, скрылся в камышах.

— 'Таможня дает добро', — вспомнилась фраза из фильма 'Белое солнце пустыни'. — Везде одно и то же, что на Земле, что на Геоне.

Тропинка привела на небольшую поляну в камышах, где мы и остановились до утра. С восходом солнца нас разбудил рев скотины выгоняемой на пастбище и громкие щелчки пастушеского кнута. Один из воинов сходил на разведку и, вернувшись, дал команду выезжать на дорогу. Впереди пылил караван, прошедший по дороге раньше нас и мы двинулись вслед за ним. Через час мы были под белыми стенами Шателье и дожидались своей очереди войти в город.

Глава 11. Я 'Валлин Бартолин'.

Гостиница 'Старый отшельник' оказалась очень даже ничего. Большое красивое двухэтажное здание находилось недалеко от городских ворот и имело большой задний двор, на котором с комфортом размещался транспорт постояльцев. Цены оказались божескими, и полный пансион для всей моей команды обошелся в два империала в день. Наверное, сказывалось то, что Шателье находился на границе с афрами и особых караванных путей через него не проходило. Меня поселили на втором этаже гостиницы в небольшом, но чистом и ухоженном номере с видом во двор. Мне хорошо было видно шака и Тузика, а так же наших лошадей. Я попросил согреть ванну, и прислуга проводила меня во двор. Для мытья клиентов было выделено специальное помещение, похожее на баню, в которой всегда была горячая вода. Женщина, заведующая этим хозяйством, собралась помочь мне с мытьем, но я категорически отказался и попросил позвать 'Первого'. Дама оказалась любопытной, а когда я разделся, стала подглядывать, и за дверью раздался испуганный возглас.

— Сама напросилась, я тебя предупреждал.

Мыться пришлось долго, почти до обеда, За это время 'Первый' три раза менял воду и наконец, оттер меня до блеска. Я оделся и загнал в бадью шака. Тот начал мыться со скоростью автомойки, а я стоял на страже, чтобы никто не влетел в баню. Мыть шака в бане все равно, что у нас привести в Сандуны облезлую собаку. Нам повезло, и нас никто не застал за этим противозаконным занятием. За лошадей и вещи, которые мы оставили у коновязи я не опасался, потому что героя способного спереть что-нибудь у Тузика найти было невозможно. Несмотря на его добродушный вид, все собаки, почуяв малхуса, разбегались в разные стороны и старались не попадать Тузику на глаза. Щенок довольно быстро вырос и вымахал размером с овчарку, но хвост крючком, отвислые уши и лохматая шерсть предавали ему безобидный и не агрессивный вид. Он больше походил на плюшевого медведя, нежели на безжалостного магического волка. Тузик, наверное, умел отводить глаза, потому что окружающие его просто не замечали и смотрели на него как на пустое место. Но когда ему требовалось, то он без лая и рычания, одним только взглядом заставлял противника ретироваться.

— Пора, наверное, его учить разговаривать, а то может остаться щенком до скончания века.

В ресторане гостиницы меня уже поджидал Луц с двумя телохранителями. Контрабандист разительно изменил свою внешность. Если бы он меня не окликнул, то я его не узнал. Передо мной стоял этакий джентльмен в темно-зеленом камзоле, с искусной вышивкой на груди и в дорогих сапогах из мягкой кожи. На поясе Луца весел кинжал в изящных ножнах. Потерянный глаз закрывала черная повязка с золотой простежкой, а весь ансамбль подчеркивала кожаная шляпа с красивым пером.

— Луц, а ты случайно не из благородных? — задал я вопрос контрабандисту.

— Только наполовину. Отец был из благородных, а мать из купеческой семьи, так что ты видишь перед собой барона Турвиля. Отца убили, когда я был совсем маленьким. От него мне достался титул, куча долгов и семеро незаконно рожденных братьев и сестер. Папаша был очень любвеобильным, за что и поплатился. Его зарубил ревнивый муж прямо в постели своей жены. Ладно, садись обедать у нас еще много дел на сегодня.

Обед продлился около часа, и мы успели обсудить свои планы. На первом месте у нас был поход в префектуру к человеку Луца для оформления наследства. Поход в кузницу к Лили мы отложили на завтра, было пока не ясно как пройдут дела с оформлением бумаг. Я быстро сходил в номер и спустился в ресторан с документами Валлина. Луц быстро осмотрел бумаги и сказал что они в порядке. Префектура находилась в центре города, и нам пришлось идти через весь город. Шателье оказался ухоженным провинциальным городом. Арис, а тем более Мэлор выглядели намного богаче. Префектура встретила нас огромной очередью и перманентным скандалом за место в ней. Но Луц ни в какую очередь вставать не стал, а сразу зашел в один из кабинетов. Через некоторое время меня пригласили в кабинет, и я с замиранием сердца вошел в дверь.

— А где Бартолин? — удивленно произнес обрюзглый чинуша.

Мои планы рухнули, и нужно было мгновенно разруливать ситуацию. Я вошел в транс и попытался просканировать мозг чиновника. Мне это удалось сразу, не встретив ни малейшего сопротивления. У меня не было никакого плана, и я действовал по наитию. Первое что мне удалось узнать о нем, было его имя — 'Райнер'.

— Ну что же ты Райнер не узнаешь своего друга Валлина, — начал я мягко продавливать чинушу, одновременно подменяя образ Валлина, всплывший в его голове своим.

Глаза Райнера осоловели, и он узнал меня. Возбуждение спало и я, выйдя из транса, вернулся к нормальному состоянию.

— И чего это Бартолин ты так вырядился? Тебя родная мама бы не узнала, — неожиданно продолжил чиновник, убедившийся, что он просто обознался. — Деньги для отступного и за налог на наследство принес?

— Райнер, дорогой, все денежные вопросы буду решать я, — взял в оборот чиновника Луц. — Сейчас мы все утрясем. Сколько должен юноша?

— Пятьсот империалов вдове и сто двадцать пять на налог и оформление.

— Райнер, какие пустяки вот здесь в кошельке семьсот империалов и сдачи не надо. Раве могут быть мелочные счеты между друзьями? — продолжал обрабатывать чиновника Луц. — Когда будут готовы бумаги?

— Через час,— ответил чиновник.

— Мы в таверне напротив подождем тебя с бумагами? За одно и обмоем сделку.

— Не получится, Валлину нужно будет к магам зайти личность удостоверить и магическую подпись поставить на документах на праве собственности на кузницу. Я за ним пришлю человека, когда будет все готово.

— Ну, тогда мы пошли столик закажем и твое любимое гвельфийское вино, — сказал Луц и мы пошли в таверну.

Я сидел, как на иголках дожидаясь момента, когда меня позовут к магам. Выдержит ли проверку моя поддельная 'ксива'? Вот сейчас и узнаем, насколько я крут, — думал я, проигрывая варианты отхода в случае провала. — 'Первого' я предупредил, и он меня ждет с оседланными лошадьми. Главное из города выскочить, а там уже будут варианты.

— Парень да успокойся ты! Райнер все оформит в лучшем виде. Ты не смотри что он все мозги пропил, когда он трезвый, то все вопросы решает на лету! А то, что он тебя сразу не узнал, так он себя в зеркале по утрам не узнает, — заржал Луц.

Время тянулось как черепаха и наконец, прибежал молодой служка и позвал меня в префектуру. Я шел как на расстрел, готовясь в любую секунду нанести ментальный удар любому противнику, но войдя в комнату мага сразу успокоился. Меня встретил молодой практикант с аурой, не отличающейся особой силой, и посадил в кресло с феном. Началась стандартная процедура снятия характеристик моей ауры. Я, наверное, слегка переборщил с камнем блокирующим мою ауру амулетом. Парнишка не как не мог настроить агрегат и психовал. Я, заметив, что работа с моими документами застопорилась, снял амулет с шеи и зажал его в вытянутой руке. Моя аура сразу усилилось и агрегат начал работать стабильно. Маг решил, что это его заслуга, сразу заулыбался и продолжил работу. Я внимательно следил за процедурой установки магической печати на документы. Затем наступила очередь проверки подлинности документов на мобильном сканере.

Сканер оказался размером с маленький ноутбук с несколькими рычажками и профилем левой ладони на крышке. Маг подозвал меня к себе и попросил положить руку на крышку сканера. Затем он положил под зажим мое удостоверение личности. Прошло три секунды, и на крышке сканера загорелась красная лампочка, и я похолодел, но маг спокойно отложил удостоверение в сторону и стал проверять другие документы. Я незаметно просвечивал 'Силой' корпус сканера, и мне удалось разобраться с принципом его работы. Прибор снимал с левой ладони образ и частоту пульсации моей ауры и закачивал ее в камень 'Силы' внутри прибора. Затем маг активировал магическую метку на печати удостоверения личности, проверяя подлинность бланка. Проверив подлинность бланка, он проверил метку мага поставившего печать на удостоверении, по каталогу на крышке сканера. На последнем этапе он сравнил магическую метку на месте моей подписи на удостоверении личности. Каждый раз при проверке загорался красный камень на сканере. Я успокоился, это у нас на Земле красный цвет сигнал тревоги, а здесь совсем наоборот или сигналом является просто свет в определенном камне, а цвет вообще не имеет значения. Если бы у меня была возможность потренироваться на сканере, то я смог бы контролируя свою ауру подтвердить подлинность вообще любого документа, настолько прибор был грубым и разброс по настройкам оказался около двадцати процентов.

— Нужно стырить такой сканер, — решил я. — Когда буду уходить из Шателье, нужно будет наведаться сюда.

Наконец все процедуры были закончены и меня отпустили. Я вернулся в таверну, куда через полчаса пришел Райнер с кожаной папкой с моими документами. Он подробно объяснил, какие документы для чего и только после этого началась банальная пьянка. В гостиницу я вернулся далеко за полночь и практически на бровях, но со всеми документами. Спрятав папку в сундук, сразу упал на кровать как расстрелянный.

* * *

Утром мне снова пришлось прибегнуть к чудодейственному эликсиру от похмелья приготовленному 'Первым'. Вкус этой отравы остался прежним, но эффект не изменился меня снова чуть не вывернуло на изнанку. Чрез полчаса я уже свежий как огурчик, надев лучшие вещи из своего гардероба, дожидался посыльного от Луца в ресторане гостиницы. В процессе поглощения завтрака в моей голове непрерывно крутилась идея создания на Геоне алкогольной промышленности или хотя бы пивоваренной. Сладкая бражка, называемая мною для простоты вином, на вкус была очень ничего и пилась как пепси-кола, но на утро буквально убивала. Самогон, которым меня поил Луц в Гедеоне, отличался большой крепостью, но очень тяжело ложился на душу. За время близкой дружбы с 'Вакулой', моим наставником в кузнечном ремесле, мне удалось перенять от него древнее искусство самогоноварения. 'Вакула' являлся большим любителем этого напитка и у нас в кузнице стояли два прекрасных самогонных аппарата. Мои романтические мечты по поводу выпуска на местный алкогольный рынок водки под названием 'Слеза Виканы', были прерваны появлением посыльного. Я отложил свои мечтания и направился следом за провожатым. Мы пришли в знакомую таверну напротив префектуры, где нас уже ждали Луц и Райнер. Чиновник был уже слегка навеселе, но еще вполне адекватным.

— Валлин, я по некоторым причинам пойти к Лили не смогу, но с тобой пойдут двое моих людей для поддержки и Райнер, который вручит ей постановление префектуры о вступлении тебя в права наследования, — начал с места в карьер Луц. — Будь по тверже, Лили женщина тертая и может выкинуть какой-нибудь фортель. Документы с собой не бери, хватит ей и выписки из префектуры. А теперь мне пора.

Луц раскланялся и вышел из таверны. Я торопить Райнера не стал и дождался, когда он закончит трапезу. Чиновник, поняв, что выпивку никто заказывать не собирается, со вздохом поднялся из-за стола. По дороге я обрадовал Райнера, сказав, что когда мы закончим официальную процедуру передачи кузницы в мое владение, то сразу вернемся к продолжению банкета. Нам снова пришлось зайти в гостиницу за документами, шаком и Тузиком. Луц предупреждал меня, чтобы я не брал с собой документы. Однако я решил, что если дело пойдет наперекосяк, то придется смываться из города, а документы оставлять нельзя. Наша кавалькада выехала из гостиницы и направилась к городским воротам. Через полчаса мы подъехали к глубокому каменному карьеру, до половины заполненному водой и остановились возле здания окруженного трехметровой каменной стеной. Ворота во двор оказались закрыты, и Райнер начал стучаться в железную калитку в стене. На втором этаже открылось окно и из него высунулось красивое женское лицо.

— Настя Каменских! — невольно вырвалось у меня.

Девушка не просто походила на напарницу Потапа по дуэту, это оказалось точная копия Насти, даже голос один в один.

— Что угодно господам, — раздался нежный голосок из окна.

— Это я Райнер, заместитель префекта по недвижимости. Госпожа Лили я пришел к Вам, чтобы передать постановление префектуры.

— И что же это за постановление?

— Ваш племянник Валлин Бартолин, вступил в права наследования на кузницу и остальное имущество, — зачитал какую-то бумагу Райнер. — Я принес вам копию постановления префектуры и чек на получение пятисот серебряных империалов отступного.

— Значит, нашел деньги гаденыш, — сказала Лили. — А чего он сам не пришел?

— Ну, вот опять, почему ты тетушка не хочешь признавать племянника? — вступил я в разговор. — Что красавица рожей не вышел?

— Если по поводу рожи, то она у моего племянничка действительно сильно ободранная, только какое отношение имеешь ты к моему племяннику? Думаешь, если рожу платком замотал, значит, за Валлина сойдешь? Господин Райнер это самозванец! — сказала Лили, указав на меня пальцем.

— Госпожа Лили не тяните время и впустите нас в дом. У господина Валлина все документы проверены и они в абсолютном порядке. Не заставляйте нас применять силу, — подал голос Райнер.

— Вот так всегда, каждый хочет обидеть беззащитную вдову! — раздался всхлипывающий голосок, — сейчас открою.

Я не очень поверил в такой быстрый испуг энергичной красотки, выглядело все как издевательство. Сканирование показало присутствие в доме еще шести человек. Двое находились во дворе, а четверо внутри дома. Калитка скрипнула и открылась и мы с Райнером вошли в дом. В прихожей нас встретила вдова и два мордоворота 'один другого шире'. Далеко Лили нас не пустила, а тут же в прихожей прочитала бумаги, забрала чек, поставила отпечаток указательного пальца в амбарной книге принесенной Райнером и выдворила нас на улицу.

— Вы располагайтесь, а я пойду в префектуру, работы много, — почему-то засуетился чиновник и быстро потопал в сторону городских ворот, даже про обещанный ему банкет не вспомнил.

Я остался стоять как идиот перед закрытыми воротами и в растерянности не знал, что делать дальше. Два бойца Луца выделенные мне в поддержку ехидно улыбались и грызли какие-то орехи. Я конечно бы знал, что мне делать, если на меня кто-нибудь напал или маячила угроза такого нападения, но меня банально послали и все. Чем дольше я стоял перед закрытой дверью, тем глупее выглядел. Бойцы Луца начали откровенно посмеиваться, и у меня буквально 'снесло башню'. Каким образом мне удалось одним прыжком перепрыгнуть во двор через забор, я даже вспомнить не могу. От злобы в глазах стало бело я начал действовать. Деревянный засов вылетел из проушин от удара кулака и ворота медленно открылись.

— 'Первый' заводи лошадей! — крикнул я. — Тузик ко мне!

Два амбала находившиеся во дворе остолбенели от такой наглости.

— 'Первый', лошадей в конюшню и сиди там как мышь! Понял?

— Да хозяин, — ответил шак и повел лошадей под навес в углу двора.

— Это кто тебе разрешил здесь командовать? — раздался злой голос Лили вышедшей во двор в сопровождении еще четырех обломов. — Закройте ворота ребята. Видно этот жареный козел не хочет по-хорошему.

Двое мордоворотов бросились к воротам и начали их закрывать. Люди Луца кинулись ко мне на помощь, но один улетел на улицу, получив удар кулаком в нос, а другой ускакал в том же направлении, схлопотав ногой в промежность. Створки закрылись, и засов занял свое законное место. Меня окружили со всех сторон, и я услышал голос Лили:

— Ребята проучите этого придурка, если он на словах не понимает, только не зашибите до смерти. Повезло тебе парень, 'Алой темный' приказал тебя не убивать.

Вены обожгло адреналином, и все тело затрясло как в лихорадке.

— Смотри не обделайся парень, а то нам дерьмо за тобой убирать неохота, — сказал ехидно один из амбалов, заметив мое состояние.

Неожиданно дрожь прикатилась, и по телу прошла волна мышечного напряжения, до треска в костях. Зрение стало двухуровневым и я начал видеть в обычном и энергетическом диапазоне одновременно. Мне показалось, что мои глаза засветились.

— Главное никого не убивай, зачем тебе заморочки с трупами, — подсказывал здравый смысл.

В исходе боя у меня никаких сомнений не было, просто мозг просчитывал ситуацию.

— Ребята, вам не кажется, что вы выбрали неудачный день, чтобы умереть? — начал я морально давить противника. — Смотрите, какая прекрасная погода, солнышко светит. Пошли бы лучше искупались, на солнышке погрелись. В земле холодно, червяки дырки в вас к вечеру начнут грызть. Шли бы вы лучше ребята на речку!

Закончив выступление, я сорвал платок со своего лица. Мордовороты отшатнулись от неожиданности. В их глазах промелькнул страх и неуверенность. Если бы я начал орать брызгать пеной изо рта, то это на них впечатления не произвело, но я говорил полушепотом и абсолютно не боялся. Мои идиотские советы ни как не вязались с ситуацией. Интуиция подсказывала им, что нужно отсюда сматывать, но тут вмешалась Лили. Девушка стояла немного сбоку и позади и не видела моей рожи, в противном случае была бы уже за версту отсюда.

— Чего вы телитесь, вас же шестеро на одного?

От неожиданности один из амбалов дернулся, это движение послужило сигналом для нападения, но нападали они по-идиотски, мешая друг другу.

Я привычно вошел в транс, замедляя течение времени, и все звуки перешли в нижний регистр. Есть такое приспособление для тренировки каратистов, макивара называется. Шестеро бойцов застыли во время движения как замороженные и превратились в макивары для битья. Воздух стал плотным как кисель.

— Двигайся плавно не торопись, — звучало в голове, — порвешь все мышцы, и сухожилия к чертовой матери! Бей основанием ладони, а то пальцы на руках поломаешь.

Я проплыл медленным шагом вокруг всей шестерки, нанося удары на выбор, как по манекенам затем боевой азарт спал, и время вернулось к обычному состоянию. Вокруг в живописных позах валялись вырубленные мордовороты, но все остались живы. Одному, правда повезло меньше остальных, его отбросило ударом на стену сарая, и он проломил ее своею спиной, из дыры торчали только одни ноги. Позади меня послышался вскрик, и топот ножек Лили. Я хотел крикнуть:

— Тузик! — но не успел.

Малхус одним прыжком настиг девушку и сбил ее с ног. Тузик уловил мысленную команду, и приказывать голосом ему было не нужно. Повернувшись к Лили, я застал живописную сцену. Девушка лежала на спине и икала, а на ее груди стоял передними лапами Тузик и улыбался. Я как-то видел улыбающуюся собаку, это было смешно и прикольно. Но эта улыбка малхуса даже меня окатила холодом. Над девушкой стоял не плюшевый медвежонок, а самый настоящий 'эльфийский волк' с красными горящими глазами и острыми, как бритва зазубренными клыками.

— Тузик фу, оставь ее и иди ко мне! — приказал я.

Малхус из 'эльфийского волка' плавно перетек в лохматую дворнягу с загнувшимся крючком хвостом и подбежал ко мне.

— Молодец Тузик, сторожи! — похвалил я его и потрепал по голове.

Малхус в ответ лизнул мою руку.

— 'Первый' перетаскай этих идиотов под навес и свяжи, я с ними попозже поговорю. А теперь красавица пойдем в дом побеседуем.

Лили никак не могла прийти в себя и непрерывно икала. Я помахал перед ее глазами рукой, но она никак не реагировала.

— Все понятно подруга в шоке, — сообразил я и, взяв девушку подмышку как мешок, пошел в дом.

На первом этаже оказались только подсобные помещения и кухня, поэтому мне пришлось тащить девушку наверх. На втором этаже лестница уперлась в дверь спальни, в которой я положил Лили на кровать. Красавица никак не хотела приходить в себя, и мне пришлось погрузить ее в гипнотический сон. Удостоверившись, что девушка спит, я спустился во двор. 'Первый' уже упаковал всю компанию и уложил под навес. Бандиты уже очухались и испугано смотрели на меня. Только один из шестерых стонал и кашлял кровью, остальные отделались синяками и отбитыми внутренностями. Просканировав наиболее пострадавшего бандита, я понял, что у него сломаны ребра и обломок задел легкое. За несколько минут мне удалось остановить внутреннее кровотечение. Парень задышал ровнее и перестал кашлять. В это время в калитку заколотили.

— Кто там? — спросил я.

— Это мы, люди Луца. Тебе помощь нужна?

— Да нужна, заходите, — ответил я и открыл дверь.

Во двор вбежали парни Луца с дубинками в руках. У одного был сломан нос, и вся одежда оказалась испачкана кровью, а второй боец прихрамывал, сжимая колени. Отбитые гениталии не давали ему нормально передвигаться..

— Блин, не хватало, чтобы они мне раненых добили, — мелькнуло в голове.

Сладкая парочка побежала под навес, предвкушая расплату.

— Стоять! — заорал я.

Ребята остановились как вкопанные.

— Куда разбежались? Пленных не трогать, они мне живые нужны. Идите лучше к Луцу и передайте, что у меня все в порядке, и я благодарю его за вашу помощь. Передайте Луцу, что если его не затруднит, то через пару дней жду его в гости.

Парни подозрительно посмотрели на меня, и вышли со двора. Я закрыл калитку и вернулся к пленным.

Дальнейший план действий у меня уже созрел в голове, и я занялся инструктажем бандитов.

— Слушайте сюда ребята! Вы ни в чем не виноваты, вам просто не повезло. Вы оказались здесь в очень неудачное время, и попали под раздачу. Я вас предупреждал, но судьба распорядилась по-своему. Я так понял вы люди 'Алоя темного'?

Пленные дружно закивали головами.

— Так вот, я вас отпускаю с условием, что вы передадите Алою мои слова, — сказал я и посмотрел на бандитов, те снова закивали.

— Передайте Алою, что мне нужно с ним поговорить, и я приглашаю его к себе на переговоры. Пусть приходит послезавтра вечером, когда стемнеет. Если боится, то пусть возьмет с собой двух человек. Если приведет больше, то их все равно двое останется. Вы меня поняли. Если решит сегодня заявиться всей толпой, то переговоров не будет, а будут его похороны. Я, конечно, понимаю, что Алой не захочет терять лицо, но будет, по-моему. Вам без разницы кто над вами 'паханом' будет, так что лучше живыми остаться, так и объясните своим друзьям. Если Алой решит власти города подключить или магов, то я отсюда все равно уйду. Правда потом вернусь и вырежу всю вашу шайку поголовно. Я не собираюсь лезть на место Алоя, у меня свои интересы в городе. За Лили пусть не переживает, ей здесь ничего не грозит. Вы все запомнили?

— Да, — хором ответили пленные.

— Тогда чешите отсюда! 'Первый', развяжи ребят.

Бандиты, охая и помогая друг другу, встали на ноги, и вышли со двора. Меня начал колотить озноб, и зубы громко застучали во рту. Пошел адреналиновый отходняк. 'Первый' быстро сбегал в дом и принес какой-то отвар похожий на чай. Зубы стучали по ободку кружки, и мне с трудом удалось выпить горячее напиток. Я лег на сено под навесом и закрыл глаза. Шак заботливо накрыл меня попоной, и сознание погасло. Мне удалось поспать почти до вечера, пока 'Первый' не разбудил меня на ужин. Умывшись, я пошел в дом, где в столовой на первом этаже нас ждал накрытый стол. Перед ужином мне удалось разбудить Лили. Слава Богу, я вовремя заметил, что забыл закрыть лицо платком. Не хватало еще во второй раз откачивать девушку. Лили просыпалась нехотя с трудом, как будто боялась вернуться в этот страшный мир. Лицо девушки приняло полудетский вид, и с него исчезла маска прожженной девицы из борделя. Только сейчас я понял, как она молода, ей было не больше двадцати лет. Сначала я принял ее за ровесницу себе, но сейчас отчетливо увидел, что старили ее не года, а пережитые ею беды. Мне пришлось брызгать на нее водой, чтобы разбудить. Открыв глаза, она шарахнулась в сторону, увидев мое лицо закрытое платком. Я сидел молча и ждал, когда она успокоится. Наконец напряжение спало, и Лили поняла, что ее никто не будет убивать или насиловать, по крайней мере, сейчас.

— Вставай, пошли ужинать, — сказал я и спустился в столовую.

Через пару минут спустилась Лили и уселась за стол.

— А ну марш умываться, приперлась за стол с грязными руками!

Я накричал на девушку не, потому что являлся ярым поборником гигиены, а потому что необходимо было переключить ее внимание с пугающих мыслей на что-то нейтральное. Есть такой психологический прием для выведения из стрессового состояния. Этот трюк сразу подействовал. Лили, оправдываясь, начала говорить всякую ерунду, что руки у нее чистые и она их недавно мыла, но заметив мои смеющиеся глаза, осеклась и покраснела.

— А если я убегу? — придя в себя, заявила девушка.

— Ты уже бегала! Не набегалась? Давай чеши к колодцу умываться. 'Первый' полей ей.

— Ой! — отпрыгнула Лили, от двери увидев 'плюшевого' Тузика сидящего перед крыльцом во дворе. — А где чудовище, которое меня чуть не загрызло?

— Иди, не бойся, его Тузик съел, — пошутил я и переключился на еду.

Девушка скрылась во дворе, а за ней увязался, виляя хвостом малхус. Мои мысли снова вернулись к событиям дня.

— Я наделал, конечно, много глупостей, но теперь изменить все равно ничего было нельзя. Придется гнуть ту же линию. Страха и дыма я напустил много, теперь нужно самому от страха не обделаться или не задохнуться в этом дыму. Алой сегодня наврядли полезет ему сначала разобраться нужно и выяснить кто я такой. На переговоры он, скорее всего, придет, предварительно обложив все вокруг. Преподнесем ему сюрприз. Засяду на крыше с луком, и перестреляю всех нахрен, кто будет в пределах досягаемости. Могут из-под земли повылазить, Луц говорил о подземном ходе из кузницы. Просканирую всю территорию кузницы и найду ход. Необходимо его чем-нибудь завалить или сделать так чтобы бесшумно не открыли. Лили нужно запереть пока будут идти разборки. Спать лягу во дворе на сене и воздух чистый и от соблазнов подальше.

Мои размышления прервала вернувшаяся Лили и, показав мне руки как школьница, села ужинать. Я встал из-за стола и отправился с Тузиком искать подземный ход. Малхус мгновенно понял мысленный приказ и повел меня по двору. Ходов удалось обнаружить целых два. Один большой и хоженый начинался в большой бочке, замурованный в стене подвала. По моим прикидкам он был построен относительно недавно, значительно позже катастрофы. Вход оказался очень хитро замаскирован. Из крана бочки даже текло вино, и простучать ее тоже было не возможно, звук был как у заполненной под завязку. Рычаг, открывавший вход я нашел в стороне от бочки, им являлся кронштейн держателя под факел. Дно бочки откатывалось в сторону и открывало проход высотой с человеческий рост. Мы с шаком заклинили люк бревном, и теперь открыть его изнутри стало невозможно. Второй ход Тузик нашел за кузнечной печью, под слоем земли в двадцать сантиметров, Это был круглый бетонный колодец закрытый металлической крышкой с кольцом посредине. Расчистив крышку люка от грязи, мы вдвоем с 'Первым', с трудом сорвали ее со своего места. Вниз вела колодезная труба с прогнившими скобами ступеней на стене. Из глубины повело смрадом как из канализации. Колодец явно был сделан задолго до подземного хода в подвале. У меня создалось впечатление, что про этот ход прежние хозяева ничего не знали или ход просто не имел никакой ценности и никуда не вел. 'Первый' принес длинную веревку из подвала и я, привязав ее столбу за печью, оставил рядом с люком, свернув в бухту, на случай если нам придется спускаться вниз. Мы закрыли люк и забросали его мусором. Закончив обследование территории, я отправился спать на сеновал.

Глава 12. Женское коварство.

Разбудил меня яркий луч солнца, бивший прямо в глаза. 'Первый' занимался лошадьми, а из дома доносились запахи жареного мяса.

— 'Первый' у тебя там все не сгорит?

— Нет, хозяин. На кухне Лили командует, она лучше меня дом знает и кухню.

— Ну, тогда, ой! Пошли умываться.

Закончив водные процедуры, я направился в подвал к источнику 'Силы' найденному вчера при обследовании усадьбы. Все прошло как по нотам и мне осталось только слазить на крышу, чтобы осмотреться.

— Лили как на крышу подняться? — спросил я, проходя через кухню.

— На втором этаже возле твоей комнаты есть люк на крышу, там и лестница стоит.

— Надо же, у меня своя комната появилась, — усмехнулся я.

С крыши открывался шикарный вид на окрестности. Усадьба стояла на отшибе, и до ближайшего дома небольшого поселка возле карьера каменоломни, оказалось около километра. Вся территория вокруг кузницы была усеяна обломками бракованных каменных блоков и щебнем. К поселку вела узкая расчищенная дорога, по которой можно было проехать на телеге. Другая дорога вела от ворот усадьбы к воротам города, которые виднелись на расстоянии трех километров. Незаметно к усадьбе можно было подобраться только ночью, территория с крыши очень хорошо просматривалась. Крыша дома оказалась плоской и ее покрывал толстый слой глины. По периметру крыши шел каменный парапет высотой около метра с отверстиями для стока воды. Я прикинул места, где могли спрятаться налетчики на усадьбу и решил, что нападающие будут накапливаться в трех местах, к которым были удобные подходы со стороны поселка и карьера.

— Ты думаешь спускаться вниз? Завтрак почти остыл, — произнесла голова Лили, высунувшаяся из люка.

— Все спускаюсь, — ответил я и направился вниз.

В столовой меня ждала вся компания. 'Первый' сидел возле окна, а Тузик лежал поперек двери во двор. Я понял, что пока я лазил в подвал и на крышу, рядом с Лили всегда кто-нибудь из них находился. Мои друзья полностью Лили не доверяли, и она постоянно была под контролем.

— Ты чего это с грязными руками за стол уселся? Лазаешь по помойкам, а потом грязными руками за еду, — решила отомстить мне девушка.

Пришлось идти к колодцу мыть руки. Лили уже начала вести себя в доме как хозяйка, как будто не было вчерашнего побоища.

— Лили, а тебе не кажется, что ты начинаешь наглеть? — пресек я поползновения девушки на главенство. — Ты здесь только до послезавтра, а потом пойдешь на все четыре стороны.

— И куда я пойду? — удивленно заявила она. — Мы с тобой как-никак, а родня. Ты сюда только вчера заявился, а я здесь уже три года живу. Негоже племяннику тетку на улицу выкидывать. Тебе все равно с домом и кузней одному не управиться, а я здесь каждый уголок знаю.

— А она права. Усадьба большая и в ней народу много работало, в кузнице не меньше пяти человек нужно, — подумал я. — Лили, сколько работников было у дяди?

— Два подмастерья и еще четверо мальчишек в обучении. Только когда муж умер, я им расчет дала, мне кузня без надобности.

— Послезавтра с утра пойдешь в поселок и возьмешь их назад на работу.

— А платить чем? Их еще кормить нужно, а где деньги?

— Это не твоя забота. Сколько дядя им платил?

— Подмастерьям по три империала в неделю, а мальчишкам по одному.

— Значит десять империалов? А что дядя в кузне делал, чем зарабатывал?

— Инструмент для камнетесов делал и ремонтировал. Клинья, скобы, лопаты ковал и еще много чего по мелочам.

— Оружие делал?

— А зачем? Сам он почти к наковальне не подходил, здоровье не позволяло, а подмастерья только кирку или лопату выковать могли. И зачем он только криворуких на работу брал?

— И что, хорошо зарабатывали на инструменте для камнетесов?

— Не то чтобы очень, но не бедствовали, на жизнь хватало, — ответила Лили.

В калитку во дворе постучали, и девушка пошла открывать.

— Ты куда это намылилась?

— Это Хобард лепешки, зелень и молоко привез, он всегда в это время приезжает. Есть то нам нужно, скотины в доме нет.

— Ладно, иди и скажи ему, пусть в следующий раз на работников тоже еду привозит.

— Деньги давай! Пять империалов, еда она не бесплатная.

Я отдал деньги, и Лили вышла во двор. Если у меня завтра все получится, то нужно будет обживаться основательно и ломать заведенные порядки нельзя. А если меня грохнут или придется смываться, то все уже не будет иметь значения.

Дом снова наполнился повседневной работой, а я начал готовится к завтрашним баталиям. Проверил лук и стрелы, заточил кинжал и меч, перетряхнул кольчугу.

— Алой придет с двумя охранниками, а остальные к этому времени расположатся по периметру усадьбы. Пока он будет колотить в дверь, я должен перещелкать его людей в засаде, а потом спуститься вниз и вести переговоры. Лили усыплю гипнозом и положу в спальне, чтобы по дому не шарахалась. Алой, конечно, полезет в драку, надеясь на своих людей, но тут его ждет сюрприз. Для начала они попробуют через подземный ход в дом забраться только им его не открыть, и придется штурмовать по поверхности. Подземный ход бандиты уже, наверное, проверили или проверят завтра. Алоя убивать не стану, постараюсь задавить ментально и запугать, обещая, что скоро из города уеду. Еще нужно будет его данью обложить, чтобы служба медом не казалась. Сколько на него повесить решу по ходу дела, — продумывал я детали плана, сидя на кухне.

В кухню вошла Лили, покачивая бедрами и кокетливо улыбаясь. Верхние две пуговицы на ее кофте оказались расстегнуты и из нее буквально вываливались аппетитные груди. Я обалдел.

Валлин, и долго ты так будешь сидеть? Пойдем лучше наверх переждем жару в спальне, — неожиданно заявила красавица, облизывая губы.

Меня как будто облили ледяной водой и по телу побежали мурашки от такого недвусмысленного предложения. Я хоть и сильно пострадал внешне, но физически был в отличной 'мужской' форме. С момента переноса на Геон мне приходилось вести себя как монаху. Викану я боготворил, и любые действия сексуального характера в отношении ее для моей романтичной натуры были невозможны. Регулярные побоища и погони гасили мою половую активность естественным образом. Шесть дней в неделю я по вечерам еле ноги таскал, и мне было не до баб. После того как я обгорел как головешка, эротические фантазии перестали посещать меня по ночам, и я уже подспудно начал разучивать песню Бори Моисеева 'Голубая Луна', а тут такой удар ниже пояса.

— Лили ты что-то быстро изменила ко мне свое отношение? Вчера я был 'жареным козлом' и тебя от меня тошнило, а сегодня неожиданно похорошел?

— Ну, погорячилась я! — заявила Лили. — 'С лица не воду пить'. Твой дядя тоже красавцем не был, два шрама через всю рожу его тоже не красили. Да еще и старый был, как мужчина совсем пустое место! А ты мужик молодой сильный, а то, что лицо у тебя обожжено, так мы ставни закроем и в темноте ничего видно не будет, — разводила меня как лоха красавица. — Как ты людей Алоя уделал, я даже глазом не успела моргнуть, а они уже все лежат. Одно слово — мужчина!

— Ох, свистишь ты красотка, слабо мне в твои слова верится! — попытался я зацепиться за последний аргумент.

— Валлин, я тебе совсем не нравлюсь? — продолжила атаку Лили. — Я за кузницу замуж выходила, а не за дядю твоего. Теперь ты в ней хозяин, значит и мне своего хозяина менять пора. Пойдем в спальню, я тоже живая и мне ласки хочется. Дурачок, у меня мужчины почти год не было взорвусь сейчас как бомба.

Мужчины считают себя сильным полом и мнят победителями женщин, но жизнь рисует совсем другую картину. Любая смазливая фифа из своего Ромео вьет веревки буквально одним пальцем. Каждый из мужчин настраивая себя на решительные действия в отношении своей пассии, строит наполеоновские планы, но стоит женщине проронить хотя бы одну слезу и сражение проиграно. Таких Ватерлоо в жизни каждого мужчины море. Так и сейчас понимая на подсознательном уровне, что меня разводят, я плелся за Лили в спальню, буквально трясясь от вожделения.

— Валин, закрой ставни и иди ко мне, — сказала Лили, расправляя кровать и распустив по плечам свои шикарные волосы.

В таком виде ее невозможно был отличить от Насти Каменских. Лили держала в зубах длинную шпильку, вынутую из прически, и расстегивала кофточку. Я подошел к ней и обнял за плечи.

— Валин ты решил этим заняться прямо в кольчуге? — остановила меня красотка.

Спермотоксикоз страшная вещь! В голове огромным колоколом гудела только одна мысль о продолжении рода, и я не замечал ничего вокруг. Кольчуга и штаны, наконец, улетели в угол, и я набросился на Лили. Левое плечо прорезала острая жгучая боль, и я отскочил от девушки.

— Ты что очумела? — крикнул я.

— Дурашка! — нежно сказала девушка. — Ты о шпильку укололся, нечего было на меня так бросаться. Я сейчас ее на тумбочку положу и продолжим.

Лили обошла кровать и подошла к тумбочке в углу комнаты, она положила шпильку и начала медленно снимать кофту. Я как завороженный смотрел на нее, и у меня начала кружиться голова. На пол упала юбка, и девушка осталась в одной сорочке. Голова кружилась все сильнее и я, пошатнувшись, осел на кровать.

— Что милый плохо тебе стало? Расчувствовался, губы на меня раскатал? Козел жареный, подергайся пока, а я посмотрю, как ты подохнешь! — ласковым голоском произнесла Лили.

Меня словно обухом по голове ударили, время замедлило свой бег, и я вошел в транс. По левой руке, вверх от места укола шпилькой, по сосудам растекались зеленые струи яда, попавшего в мою кровь.

— Отравила ссука! — отчетливо понял я. — Развела как младенца и грохнула! Ну, тварь держись!

Я перепрыгнул через кровать и ударил Лили. Отрава вышибла меня из транса в обычное состояние. Силы ручьем вытекали из тела, и поэтому удар не получился смертельным. Девушку отбросило к стене и она, потеряв сознание, сползла на пол. Я голый, шатаясь, как ива на ветру, поплелся вниз по лестнице, зажимая правой рукой сосуды на левой руке, чтобы хоть как-то приостановить распространение яда.

— 'Первый'! — заорал я. — Свяжи Лили в спальне и бегом в подвал!

Шак удивленно посмотрев на меня, побежал наверх выполнять приказ. Во дворе дико выл Тузик и с разбега бился грудью в закрытую дверь, пытаясь прорваться внутрь. Мне было не до него, потому что в подвал я вползал уже на четвереньках.

— Ну вот, наконец, добрался! — подумал я обрадовано и протянул руку к лучу 'Силы'.

Поток энергии ударил в ладонь и свет в моих глазах погас.

* * *

Я медленно тонул, уходя все глубже и глубже в черную темноту. Белый круг света на поверхности становился все меньше и бледнее и наконец, погас окончательно. Душа отделилась от тела и медленно начала подниматься вверх. Я отчетливо увидел свое мертвое тело и заплакал без слез. Тоненький лучик уходил куда-то вниз и становился все тоньше и тоньше. Неожиданно душа начала тяжелеть и она уже не поднималась вверх, а начала медленно опускаться вниз. Лучик как канат тянул меня к земле, и душа соединилась с телом.

Кто-то толкал меня в спину, и я выплывал из глубины к свету. Круг света на поверхности стал большим и ярким, и моя голова поднялась над водой. Воздух ворвался в легкие, и я открыл глаза. Моя голова лежала на коленях у 'Первого', и он что-то тихо мычал, качая меня как ребенка. Мои грудь и лицо оказались залиты кровью. На правом запястье у шака я увидел рваную рану с запекшимся кровавым ручейком.

— Ты что меня своею кровью поил? — задал я вопрос, садясь на землю.

— Хозяин вернулся! — заорал 'Первый' и начал меня тискать как ребенка.

— Тише задушишь! — начал отбиваться я, и моя рука наткнулось на чье-то лохматое тело.

Рядом со мной на земле вытянувшись лежал Тузик и не дышал. Язык малхуса вывалился изо рта, и по нему текла темно-зеленая слюна. Я мгновенно провалился в транс. Тузик был практически мертв, только в глубине его большого сердца еще мерцала маленькая искорка уходящей жизни. Левая рука сама поймала луч 'Силы', а из правой ладони к искорке в глубине сердца Тузика потекла энергия. Моя аура начала наполнять искорку осторожно, как раздувают уголек в потухшем костре. Искра сначала превратилась в горошину, затем в теннисный мяч и наконец, аура засветилась ровным насыщенным светом, но Тузик не дышал. Малхус находился в состоянии клинической смерти, если она бывает у эльфийских волков. В голове промелькнули все способы реанимации, виданные в кино. Я делал малхусу непрямой массаж сердца, дышал ему в рот и в нос, но все было без толку. Последнее что мне удалось вспомнить из методов реанимации, это был электрический разряд дефибриллятора, но где его взять. Заревев как зверь, я вытянул перед собой руки. По энергетическим сосудам потекли струи 'Силы' и между ладонями проскочила молния, в воздухе запахло озоном.

— Так, ты на правильном пути! Главное не переборщи, таким разрядом ты Тузика до тла сожжешь!

Я положил руки на грудь малхуса и вызвал между ними электрический разряд. Тело волка дернулось, но сердце не заработало. Я увеличил силу разряда и снова неудача. Третий разряд, наконец, запустил остановившееся сердце Тузика. Малхус засучил лапами и жалобно заскулил.

— Тузик пить хочет! — понял я. — Нужно его наверх отнести.

Встав на ноги, я скривился от боли. Левая нога у меня оказалась в крови, а на бедре виднелась запекшаяся рана от укуса малхуса.

— Так вот значит, какую реанимацию они мне с 'Первым' устроили! Тузик прокусил мою ногу и вытягивал из нее яд, а шак перегрыз себе вену и поил меня своей кровью. Малхус знал, что отравится и умрет, но сознательно шел на смерть,

— 'Первый' ты идти сможешь?

— Да хозяин, только отдышусь немного.

— Я отнесу Тузика наверх, ему вода нужна, а ты подтягивайся на кухню.

Малхус оказался тяжелым как могильный камень, но если бы он был даже вдвое тяжелее, я все равно донес бы его наверх. На кухне я положил Тузика на коврик и налил ему в миску воды. Пить он самостоятельно не мог, и мне пришлось его поддерживать руками. Из подвала кряхтя, вышел 'Первый' и тоже накинулся на воду.

— Ты сможешь проследить за Тузиком, а то у меня дела? — спросил я шака.

'Первый' утвердительно кивнул головой, не отрываясь от ведра с водой. Мое неотложное дело извивалась всем телом возле лестницы на второй этаж. Лили со связанными ногами и руками, как гусеница сползла вниз из спальни. Я к этой твари никаких эмоций не испытывал. Она для меня уже не была человеком. Передо мной извивался обычный кусок мяса, который мне предстояло через несколько минут покрошить на фарш.

Шак, наконец, напился воды и взял у меня из рук Тузика. Я подошел к Лили и, намотав ее волосы себе на руку, поволок по лестнице на второй этаж.

Глава 13. 'Алой темный'.

Лили извивалась как змея и что-то мычала сквозь платок, которым 'Первый' завязал ей рот. Глаза у этой твари практически вылезли из орбит и готовы были вывалиться на пол. Я дотащил ее до спальни и как мешок закинул на кровать.

— Нужно будет привязать подругу к кровати, а то уж больно шустро она ползает, — решил я и прикрутил Лили спинке.

Всепоглощающая злоба прошла, и в голове остался один хладнокровный расчет. Грохну я дивчину за 'все хорошее' обязательно, просто от нее и пользу получить нужно.

— Для начала пусть поспит, чтобы не ползала по всему дому, а мне нужно идти зализывать раны.

Ментальное воздействие на Лили дало свой результат, и девушка погрузилась в глубокий гипнотический сон. В этот раз я был внимательным и осторожным, не позволяя себе расслабиться. Мой внутренний взгляд заметил маленькую пульсирующую искорку на груди девушки. Протянув руку к Лили, я разорвал у нее на груди сорочку и оборвал цепочку, на которой весел небольшой кулон с красным камешком. Попытка просканировать кулон привела к тому, что камень нагрелся как утюг, и мне пришлось бросить его на пол.

— 'Век живи — век учись!', — всплыла в голове старая поговорка. — Это же сигнализация о магическом воздействии! А я как дурак бегаю по городу и лезу в мозги всем подряд. Лили проверить не догадался, а цены на всякую ерунду у купцов из мозгов вытаскиваю. Везет мне как облупленному, что маги без таких амулетов в префектурах сидят, а то бы уже давно уже на дыбе висел. Значит, красавица ты у нас человечек не простой, если носишь на шее такой девайс. Стоит кулон, судя по отделке и начинке кучу денег. Когда же я поумнею! Геон буквально плавает в магии. С какой стати мне пришло в голову, что я самый умный? Подобные амулеты должны использоваться в этом мире по определению! Придется потрошить Лили по полной программе, просто нужно быть осторожным и аккуратным.

— Лили, для тебя есть две новости: — одна хорошая, а другая плохая! — сказал я вслух, глядя на спящую красотку.

— Первая новость — ты сегодня не умрешь, а вторая — я вытрясу из тебя все, что ты даже о себе и не помнишь! А вот какая из новостей хорошая, а какая плохая даже я не в состоянии решить.

В животе назревала революция, и есть хотелось как солдату первогодку в карантине. Пора навестить 'Первого' и Тузика на кухне. Тузик уже самостоятельно стоял на ногах и жрал из тазика здоровенный кусок сырого мяса, привезенный посыльным из поселка. 'Первый' химичил у плиты, разогревая остатки завтрака. Я вышел во двор и направился к колодцу смывать с себя кровь и грязь. После двух ведер ледяной воды вылитых на голову мне полегчало. К колодцу подошел шак и позвал обедать. Мне нужно было одеться, и я поднялся в спальню.

Лили хрипела во сне, задыхаясь от закрывавшей ее рот повязки. Развязав платок на лице девушки, я начал одеваться. Через пять минут на мне висела вся моя амуниция, включая пояс с мечом и кинжалом. Для того чтобы надеть сапоги мне пришлось сесть на кровать и мой взгляд снова упал на лицо девушки. Лицо Лили снова приняло ангельский полудетский вид, и в девушке невозможно было узнать циничного убийцу. Всего несколько часов назад этот ангел недрогнувшей рукой отправил меня в могилу, а сейчас по нему и не скажешь что руки у него по локоть в крови. За окном начало темнеть, и я спустился на кухню. Тузик, рыгая, грыз огромную кость, и по его виду уже нельзя было сказать, что совсем недавно он был практически трупом. 'Первый' с синей, как слива рожей сидел за столом и ждал меня, не прикасаясь к еде.

— Ты чего это не ешь? — спросил я шака.

— Я хозяина ждал, — ответил 'Первый'.

Вот такой у меня раб, сам только что мне почти всю свою кровь отдал и сидит за столом, шатаясь, но ждет меня и не начинает есть. За ужином мы съели почти все запасы, привезенные из поселка. После обильной еды самочувствие начало стремительно улучшаться и я повел всю компанию в подвал, чтобы окончательно подправить нашу покоцаную энергетику после диверсии Лили. Мне почти удалось закончить лечебные процедуры, когда я заметил четыре человеческие ауры, идущие по подземному ходу к подвалу. Тузик утробно зарычал, и его шерсть встала дыбом. Мы с 'Первым' встали по обе стороны от входа в подземелье и стали дожидаться пришельцев. Люк мы с шаком заклинили еще в момент обнаружения, и он не должен был открыться, но чем черт не шутит? Бандиты с той стороны люка посуетились минут десять, подергали за рычаг привода крышки, тихо потолкали ее и наконец, ушли назад по туннелю.

— Значит 'Алой темный' решил не ждать завтрашнего вечера и хочет заявиться к нам гости сегодня ночью. Ладно, он сам сделал свой выбор. Действуем так, как я и планировал, полезу на крышу, шак спрячется в конюшне и на всякий случай приготовит лошадей. Тузик будет меня прикрывать на втором этаже, а заодно присмотрит за Лили.

Объяснив диспозицию 'Первому' и Тузику я полез с луком на крышу. Погода к вечеру испортилась, и небо заволокло тучами. Солнце ушло за горизонт и вокруг стало темно как в шахте. Бандиты появились с трех сторон. Четверо вылезли из-под земли возле большой кучи обломков и начали подавать какие-то сигналы фонарем. Через некоторое время я заметил такие же сигналы со стороны поселка и городских ворот. Бандитов оказалось двенадцать человек. Они собрались все вместе возле спуска в подземелье и начали совещаться. Затем трое отделились от общей группы и начали обходить усадьбу со стороны ворот. Остальные бандиты разбились на две группы и стали подбираться я стене усадьбы с противоположных сторон. Пора было начинать действовать.

Первой погибла группа из четырех человек подбиравшаяся к стене со стороны поселка. Все четыре стрелы нашли свою цель и ни один из бандитов долго не протянул, их ауры погасли за несколько секунд. С отрядом из пятерых бандитов пришлось повозиться. Они втянулись цепочкой и шли один за другим. Я решил сначала стрелять в идущих позади бандитов, чтобы выиграть время до того момента пока они не поймут что их убивают. Двое умерли незаметно, но третий закричал и замолк только после второй стрелы. Двое оставшихся в живых бандитов бросились в разные стороны, петляя как зайцы. Одного мне удалось завалить, но другой сумел скрыться среди обломков камня. Троица, возле ворот услышав крик на несколько секунд замешкалась, но потом все-таки перелезла через стену во двор. Я перебежал на внутреннюю сторону крыши и взял торицу на прицел.

— Алой! Я тебя в гости завтра вечером приглашал, а ты сегодня приперся, — крикнул я с крыши.

Троица бросилась врассыпную. Две стрелы, одна за другой, сорвались с тетивы в долю секунды, и бандиты повалились на землю. Алой как кошка бросился вперед и перекатом ушел из сектора обстрела к стене дома. Убивать эту троицу я не собирался, мне нужно было поговорить с Алоем. Бандиты с воем катались по земле, получив по стреле в ногу.

— Алой, хватит ползать на пузе, заходи в дом поговорим! — крикнул я и спустился с крыши на второй этаж дома.

Мы с Тузиком стояли возле лестницы на втором этаже, и ждали когда войдет Алой. Дверь в дом с треском отворилась, и в кухню ворвался воин. Он перекатом пролетел мимо лестницы и, перевернув стол, спрятался за ним.

— Какого черта ты в чужом доме мебель ломаешь? — заорал я, стараясь сбить Алоя, с толку. — Поставь стол на место, стрелять не буду, даю слово чести!

Алой выглянул из-за укрытия и, не увидев в моих руках лука, вышел с мечом на середину кухни. Я положил свой меч на плечо начал спускаться по лестнице. Мне удалось спуститься почти до половины, когда я почувствовал что бандит, сейчас бросится на меня.

Мы застыли в напряженном ожидании, выбирая момент для атаки. В крови закипел адреналин и все неожиданно закончилось. Мимо меня проскользнул Тузик и, рыча, направился к Алою. Тузик шел медленно, словно подкрадываясь, шерсть на его холке стояла дыбом из разинутой пасти капала слюна.

— Малхус? Хранитель? — выдохнул воин и попятился назад.

Взгляд Алоя то устремлялся на меня, то снова возвращался к Тузику. Немая сцена продолжалась несколько секунд. Наконец его глаза прияли осмысленное выражение и он, отбросив меч, плашмя упал на пол, раскинув руки в стороны. Тузик подошел к лежащему на полу Алою и поставил ему на спину передние лапы.

— Хранитель прости меня недостойного! — начал воин. — Покарай меня за глупость. Я поднял руку на хранителя Дерева Жизни, и мне нет прощения. Прикажи своему малхусу разорвать меня на куски.

— Вот это номер! — остолбенел я.

Из глубины памяти всплыл 'Нордрассил' — эльфийское Дерево Жизни. Затем огромные глаза 'Старого Вожака' заполнили сознание, и в ушах прозвучало мое обещание найти эльфов и спасти Дерево Жизни. На груди нагрелся амулет 'Хранителя', с надписью 'Малхус' по эльфийски, найденный 'Первым' в логове эльфийских волков. Я не особенно задумывался над обещанием данным 'Старому Вожаку', думал, что найду Викану и расскажу ей про Дерево Жизни, вот и все. А в реальности все оказалось во много раз серьезнее. Лежащий передо мной лицом в низ человек оказался очень весомым аргументом в этом вопросе.

— Хватит валяться, вставай на ноги и наводи в кухне порядок, а я займусь твоими людьми, пока они не померли.

Воин поднялся с пола, и я понял, почему его зовут 'Алой темный', передо мною стоял 'Темный эльф'. Викана тоже была гвельфийкой, но кожа у нее была светлой с легким оливковым оттенком. Кожа Алоя оказалась темно оливковой почти черной. Эльф был высок и красив как эльф, Ален Делон рядом не валялся.

— Ты 'Темный гвельф'? — спросил я.

— Нет, я 'Темный эльф'! — гордо ответил воин. — 'Светлые' стали называть себя гвельфами после катастрофы, по названию своего калана. Мы 'Темные' не изменили традиции и называем себя эльфами, как и в Срединном мире.

Следующие два часа мы посвятили лечению раненых и наведению порядка на кухне. Алой беспрекословно выполнял все мои приказы и не задавал лишних вопросов. Закончив все дела и поручив заботу о раненых бандитах 'Первому', я повел эльфа наверх в мою комнату. Проходя мимо спальни, Алой увидел связанную Лили, но даже ухом не повел. Я усадил эльфа за стол напротив себя и начал разговор:

— Алой расскажи о себе, кто ты откуда и как оказался главой бандитов в Шателье.

— Я Алой, сын Алатерна, князя 'Темных эльфов' послан отцом в Шателье, чтобы следить за магами из секты 'Исхода', которые ищут портал, ведущий в Срединный мир в подземельях острова Дейдрос.

— Ты так просто выдаешь мне тайны клана? Я ведь не эльф и ты меня не знаешь? Может я самозванец?

— Ты 'Хранитель', а остальное не имеет никакого значения. Среди эльфов тебе нет равных по титулу. Я маг пятого уровня посвящения и вижу все знаки 'Хранителя'.

— И какие это знаки?

— Тебе служит малхус, кроме 'Хранителей' они никому не подвластны. Малхус едва не убил меня, но напасть на эльфа малхус может только по приказу 'Хранителя'. У тебя на груди медальон 'Хранителя' и ты знаешь, где Дерево Жизни. Единственное что не соответствует описанию это обычная аура вокруг тебя. Но она может быть скрыта 'Камнем тумана', который можно найти только рядом с Деревом Жизни.

— Почему ты решил, что я знаю, где Дерево Жизни?

— По запаху. Ты недавно пользовался мазью из плодов упавших с дерева, у них особый запах и мы эльфы чуем его за версту.

— Да запашок у них специфический! — вспомнил я вонь, которая исходила от мази.

— 'Хранитель' разреши тебя попросить открыть свою ауру полностью, я должен запомнить ее образ и передать всем 'Темным эльфам', чтобы они оказывали тебе помощь по первому требованию.

— Ну, если это тебе так необходимо? — сказал я и снял афрский амулет со своей шеи.

— Какой большой 'Камень тумана' у нас таких нет, все в три раза меньше, — проговорил удивленный Алой, разглядывая камень, и тут же вскочил на ноги и застыл столбом.

— Парень что с тобой, ты чего вскочил как ошпаренный?

— Я не могу сидеть перед Вами, только стоять или лежать на земле вниз лицом.

— С какого такого перепуга? И почему это я теперь Вы.

— Вы 'Хранитель' Дерева Жизни, хозяин малхуса, 'истинный высокородный', пришелец из другого мира. На Геоне нет ровни Вам по рождению. Я могу сказать 'ты' любому эльфу на Геоне и даже Великим князьям, потому что сам сын Великого князя 'Темных эльфов', но вам я не ровня.

Это заявление Алоя у меня радости не вызвало. В прошлый раз, когда меня именовали подобными титулами, все закончилось в придорожной канаве, где я подыхал поедаемый червями. Знал бы парень, что я еще и глава клана хуманов с правами на престол Великого князя, то вообще, наверное, передо мною на карачках начал ползать.

— Сколько эльфов в вашем клане?

— Двести семьдесят шесть воинов, триста одиннадцать эльфиек и восемьдесят шесть детей, — смутившись, ответил эльф. — 'Светлые' очень мало дают нам эликсира долголетия, говорят и самим не хватает. 'Нордрассил' у них молодой и мало дает плодов для эликсира. Поэтому наши женщины рожают мало детей. Если бы у нас было Дерево Жизни, то мы снова стали размножаться и 'Темные эльфы' не исчезли с Геона.

— Далеко находится твой клан?

— Клан живет в 'Восточном лесу' в замке Каре-Рояль. Еще в 'Санпульском лесу' находятся двадцать моих воинов.

— Что бы вы сделали, если бы узнали, где находится свободное Дерево Жизни?

— Мы бы в тот же день отправились в поход к нему, без 'Нордрассила' мы скоро вымрем. Дерево 'Светлых' достигнет зрелости только через пятьсот лет, а к этому времени на Геоне не останется 'Темных эльфов'. Последний ребенок у нас родился три года назад.

— Сколько времени нужно клану, чтобы прийти сюда?

— Не меньше трех месяцев и то только воинам. Женщин и детей нужно вести на кораблях вокруг Геона.

— Отправляй гонцов к отцу парень, я знаю, где растет взрослый 'Нордрассил'. Я отведу твой клан туда.

Услышав мои слова, Алой грохнулся в обморок, и мне пришлось его откачивать. Через несколько минут 'Первый' отпаивал пришедшего в себя рыдающего эльфа, а я пытался его успокоить.

— Алой сколько тебе лет? Ты рыдаешь как ребенок, успокойся! — увещевал я эльфа.

— Мне сто шестнадцать лет и я восемьдесят четыре года я женат на Аладриель. У нас нет наследника. Четверо детей, которых мы сумели зачать, не дожили даже до пяти лет. Жена два раза пыталась наложить на себя руки, а теперь Вы дали мне надежду на счастье.

— 'Хранитель' умоляю Вас, только не отдавайте 'Нордрассил' 'Светлым' они захватят дерево и не дадут нам выжить.

— И что вы с ними не поделили?

— Это древняя вражда. Наши маги виноваты в том, что на Геоне произошла катастрофа, они хотели открыть второй портал в Срединный мир и чуть не погубили Геон. Мой народ заплатил за это почти полным вымиранием и смертью своих детей, но 'Светлые' нам этого не простили и наказывают нас медленным угасанием. Мы живы только потому, что 'Темные эльфы' почти поголовно 'видящие' и маги.

Время перевалило за полночь, от пережитого и новой информации голова буквально раскалывалась. Я потер виски, но боль не уходила.

— 'Хранитель' у вас болит голова? Выпейте вот этот чудодейственный эликсир, и Вам разу станет легче, — протянул мне флягу Алой, предварительно отпив из нее показывая, что в питье нет отравы.

Если бы эльф просто отдал мне флягу, ничего не сказав, то ваш покорный слуга давно бы уже кормил червей в катакомбах под Шателье. В голове неожиданно появилась фраза из сказки — 'Не пей, Иванушка, козленочком станешь!'. Я взял флягу у Алоя и, сделав вид, что отпил два больших глотка вернул хозяину. Эльф широко улыбнулся и сказал, что ему пора идти, и он навестит меня после обеда. Мы вышли во двор, и направились под навес проведать раненых. Оба разбойника спали как младенцы. Я сказал 'Первому' что лягу на сеновале, а он пусть ложится спать в конюшне и пошел провожать эльфа. Алой распрощался со мной и вышел через калитку со двора. Я закрыл дверь на засов и вернулся на сеновал.

Глава 14. На хвастуна не нужен нож, ему немного подпоешь....

Башка страшно трещала, и мне не удавалось никак заснуть. К головной боли прибавилось противное стрекотание какого-то геонского сверчка прямо над ухом. На дворе стояла страшная духота. Я встал и пошел к колодцу освежиться. Холодная вода немного взбодрила меня, и мне пришла в голову идея перебраться спать на крышу дома. Забрав попону с сеновала, я пошел в дом. Из конюшни доносился богатырский храп шака, и мне стало завидно, что кто-то дрыхнет без задних ног, а кто-то мается головной болью. Поднявшись на второй этаж, я заглянул в спальню, где почивала Лили. Сучка спала сном младенца и только посапывала носом. Я взял лук и забрался по лестнице на крышу. Ветер разогнал тучи, и над горизонтом стала всходить луна. Сканирование местности вокруг усадьбы ничего подозрительного не выявило и я, потянувшись широко зевнул.

Край взгляда заметил какую-то тень, промелькнувшую среди камней. Решив, что мне померещилось, я сделал шаг к попоне, постеленной возле каминной тубы, но тут тень мелькнула второй раз значительно ближе к дому. Кто-то осторожно крался к усадьбе. Спрятавшись за парапетом, я начал осторожно следить за движением. К стене пригнувшись, подбежал человек и, подпрыгнув, уцепился за край стены огораживающей усадьбу. Через несколько мгновений лазутчик крался уже вдоль стены дома к входу на кухню. Я выглянул из-за парапета и узнал ночного гостя, им оказался Алой. Эльф не стал заходить в дверь, а залез как кошка по стене, в окно моей комнаты на втором этаже. Повиснув на руках, он подтянулся и, заглянув в окно, через секунду скрылся внутри. Сон с меня как ветром сдуло. Куда направился Алой внутри дома, мне определить не удалось, его аура не была видна в энергетическом мире. Растерявшись от такого поворота событий, я чуть не сделал очередную глупость, решив спуститься с крыши в дом. Меня остановил шепот, послышавшийся из каминной трубы, ведущей в спальню. Слышно было плохо, и мне пришлось засунуть голову в трубу и накрыться сверху попоной. Слышимость улучшилась в разы, и у меня создалось впечатление, будто я сижу в спальне в метре от собеседников.

— Лили, просыпайся, — послышался шепот Алоя, и раздались шлепки по щекам.

Процедура пробуждения Лили заняла минут пять и наконец, в спальне раздался голос девушки:

— Ты кто? Что тебе нужно?

— Тихо, это я Алой, прелесть моя. Не вздумай кричать, а то разбудишь кого-нибудь в доме, хотя я им всем снотворного полведра налил. Малхус и тот дрыхнет как покойник, — засмеялся эльф.

— Милый, ты пришел за мной?

— Нет, дорогая я тебя завтра или на днях заберу отсюда.

— Ты разве не убил 'жаренного'?

— Нет, он оказался не так прост, я сам чуть в могилу не отправился, не сообрази вовремя кто передо мной. Ты знаешь, кого нам черти в гости послали?

— Откуда? Я только успела к тебе Хобарда с известиями послать. Потом решила его шпилькой отравить, только он живучий как зорг оказался, меня избил и связал. Через два часа, назад заявился весь в крови, меня за волосы из кухни в спальню заволок и магией усыпил.

— Он у тебя в голове не копался?

— А я знаю? Он меня усыпил, а что дальше было я не помню. Так кто это такой?

— Ты помнишь Торвина, который мне камни 'Силы' на зарядку привозит?

— Этого старого наемника? Конечно, помню.

— Мне кажется, что это Ингар, про которого он нам рассказывал. Помнишь, еще десять золотых за его жизнь предлагал?

— Глава какого-то хуманского клана? Но Валлин весь обгоревший, а тот красавец был по рассказам Торвина.

— Да, только он не простой хуман, а 'истинный высокородный' из другого мира.

— Ой, а я не знала. Я тогда бы его заколкой травить не стала, а тебя дождалась!

— Слушать нужно внимательно, а не о красавцах мечтать!

— Милый ты ревнуешь меня? Я красивее тебя мужчины не встречала, нужен мне этот ободранный хуман. Убей его любимый, и забудем обо всем.

— Нет Лили, мы его трогать не будем пока он меня к 'Нордрассилу' не приведет! Кто мы с тобой? Я изгнанный за убийство бастард, главарь шайки разбойников заштатного Шателье, а ты бывшая проститутка на содержании у престарелого развратника.

— Милый не говори так, ты меня бесишь! Если бы не эта сучка Эйлин, то я давно была баронессой Маран, а не скрывалась по помойкам.

— Лили ты сама виновата, нужно было всего год подождать, а не травить барона через неделю после свадьбы на глазах его сестры магички.

— Любимый он был такой старый и противный, что я не смогла удержаться.

— Поэтому мы с тобой сейчас и сидим в кузнице, а не в баронском замке. Ладно, хватит о грустном, слушай меня внимательно. Ты сделаешь вид, что боишься Валлина до смерти и согласишься делать все, что он тебе прикажет, нужно будет спать с ним, спи! Рассказывай про весь наш бизнес с зарядкой камней 'Силы', про Торвина, говори, что тебя заставили убить его дядю. Вали все на монахов из секты 'Исхода' покажи ему дорогу в подземелье на острове Дейрос. Все ценное я оттуда уже выгреб. Главное чтобы он тебе поверил.

— Дорогой, он у меня в мозгах копаться будет и все из меня вытащит.

— Не вытащит, я блокировку поставлю, и он ничего не узнает от тебя. Ты будешь выдавать ему только то, что я разрешу.

— Он 'высокородный' и может обойти блокировку.

— Он глуп как шак. 'Силы' в нем много и он может раздавить, мня как червяка, но пользоваться 'Силой' не умет. Пришельцы из других миров не знают о Геоне ничего и дохнут здесь как мухи. Даже Стас, великий воин с Земли, подох от копеечного яда моей сестры и никакая 'Сила' ему не помогла. Валлин наивен как ребенок, я ему такой концерт с падением в обморок устроил, чуть со смеху не помер. Он верит в любую ерунду, какую я только не выдумаю. Лили этот 'высокородный' наш шанс стать первыми людьми на Геоне. Если он приведет меня к 'Нордрассилу', я создам собственный клан, а ты в нем будешь княгиней. Мы будем жить вечно и не стареть, у нас будет все. Мы встанем вровень с великими домами Геона.

— Милый поскорее бы все это свершилось, я так устала жить в нищете.

— Дорогая закрой глаза и расслабься, я поставлю блокировку на твой разум.

Разговор в спальне стих и послышалось какое-то бурчание на незнакомом языке. Процедура продолжалась полчаса, после чего Алой вышел из спальни. Эльф снова выскользнул в окно и перелез через забор. Я подбежал к парапету крыши и увидел, как он побежал по дороге в сторону поселка. Луна вышла из-за тучи, и стало светло почти как днем. Руки сами натянули тетиву лука, и первая стрела ушла к цели. За спиной Алоя вспыхнула молния, и он подпрыгнул словно заяц. Стрела загорелась и улетела в сторону.

— Магический щит! — понял я и начал посылать стрелы, в цель, придавая им максимальную убойную силу.

На дороге сверкали молнии срабатывающей магической защиты, мои стрелы загорались в полете и как китайские петарды разлетались в стороны. Вдруг воздух вокруг эльфа засветился и лопнул с громким хлопком. Седьмая стрела, наконец, пробила бок Алоя, и он повалился на землю. Эльф оказался очень живучим, он полз на руках в сторону поселка, спасая свою подлую жизнь. Мне пришлось стрелять еще четыре раза, пока четвертая стрела не пригвоздила его к земле, и все равно он шевелился как таракан на булавке. Спустившись вниз по стене дома, я побежал к Алою. Ему удалось обломить стрелу и перевернуться на спину. Руки эльфа искали что-то на груди, но удар моего меча прекратил эти поиски. Голова Алоя покатилась по дороге, а из обрубка шеи фонтаном брызнула кровь. Я сел на камень и отдышался.

В голове крутилась веселая песенка из Буратино: 'На хвастуна не нужен нож: ему немного подпоешь и — делай с ним что хошь'. Этим хвастуном из песенки был я, это меня своей лестью как лоха развел столетний эльф. Мне было стыдно и противно смотреть на себя. Я встал на ноги и, плюнув на труп, Алоя занялся привычным мародерством. Собрав все найденное в узелок из рубахи, я подобрал валявшуюся рядом с телом голову эльфа.

— Отличный подарок будет Лили, не состоявшейся княгине эльфов, — злорадно подумал я и побежал назад в усадьбу.

Фэнтези кончилось, и началась обычная жизнь.

* * *

Три ведра воды из колодца с трудом привели 'Первого' в чувство. Он ходил за мной словно зомби и толком не понимал, что я от него хочу. Наконец шак немного очухался и начал понимать хотя бы примитивные команды. Раненые бандиты под навесом спали беспробудным сном, и я сначала хотел оставить их в живых, но логика подсказывала мне, что свидетелей оставлять нельзя. Поколебавшись пару минут, я сломал обоим бандитам шею. До самого утра мы с 'Первым' свозили трупы разбойников на лошадях в усадьбу и сваливали в кучу возле кузнечной печи. Обшарив трупы, я раздел покойников догола и сбросил в древний колодец за печью. Глубоко внизу раздался плеск воды. По моим прикидкам колодец был глубиной не меньше тридцати метров, если это вообще был колодец. Вещи бандитов мы связали в три узла и подвесили на веревке внутри колодца. Потом закрыли крышку и забросали ее мусором. Одиннадцать человек нашли свою могилу в мрачном подземелье. Меня больше всего беспокоила лужа крови, оставленная Алоем на дороге к поселку, но времени, чтобы ее убрать у нас не было, уже светало. Я предпочел замести следы внутри усадьбы. Очухавшийся 'Первый' бегал по двору и ликвидировал следы нашей ночной деятельности. Передо мной встала проблема, куда девать Лили. Убивать такой ценный источник информации я пока не собирался и решил на первое время спрятать ее от посторонних глаз. В подвале была маленькая кладовка, и я решил спрятать пленницу в ней. Взяв в кузнице молот и скобу с кольцом на конце, я забил скобу в стену кладовки и приварил к ней кусок колодезной цепи. Из куска цепи и навесного замка от сундука получился замечательный ошейник для Лили. Мы с 'Первым' выгребли все из кладовки и бросили на пол какой-то тюфяк. Потом я занес внутрь ведро для естественных надобностей, кувшин с водой, миску с куском мяса и пару лепешек. Мы перенесли спящую Лили в кладовку, где посадили как собаку на цепь, предварительно развязав. Много шума девушка наделать не могла. Дотянуться до двери узнице не позволяла цепь, а колотится башкой в каменные стены, было бессмысленно. Мы задвинули дверь кладовки большим деревянным шкафом, и на этом я решил остановиться, потому что меня буквально шатало от усталости.

Приказав шаку разбудить Тузика, я пошел в спальню и рухнул на кровать, не раздеваясь.