7) Пылающий предел

— Быстрее, мать вашу, если жить хотите!

Подростков дважды упрашивать не пришлось — солдаты быстро попрыгали в гостеприимно раскрытый люк, и грузовик, взвизгнув покрышками, унесся к базе.

* * *

То же время. Блокпост лоялистов.

Балак обходил здание школы, где вповалку лежали бойцы его роты. Именно бойцы — после того, что они пережили за этот день, у капитана не поворачивался язык называть их иначе. Да, они были детьми, но волей судьбы взваленная на их плечи ответственность была из тех, которую мог выдержать не каждый взрослый. Сейчас солдаты спали — усталость, накопившаяся за день, взяла свое, и Ка'Хаирал, оставив на постах наиболее крепких, отправил остальных отдыхать.

Войдя в очередную пустующую аудиторию, Балак увидел сидящего у окна Чарна, смотрящего куда-то вдаль и обнявшего штурмовую винтовку.

— Не спится? — подросток слегка вздрогнул от голоса командира, и, повернувшись, отрицательно покачал головой.

— Зря, — присел рядом капитан, — я бы на твоем месте поспал. Завтра будет тяжелый день.

— Я не могу, господин капитан, — юноша повернулся к капитану, перехватив поудобнее винтовку, — странное у меня ощущение. Словно то, что происходит, нереально. Кажется, что я вот-вот проснусь от звуков будильника или голоса родителей, отчитывающих меня за то, что я проспал. Но... — солдат вздохнул, — я не просыпаюсь. А потом вспоминаю, что семьи у меня больше нет. Все погибли под орбитальным ударом. Скажите, капитан, почему? Почему они воюют?! Чего им не хватало?! — напряжение дня дало о себе знать, и Чарн почти сорвался на крик.

— Хороший вопрос, Чарн. — задумался Балак, — или тебя лучше называть Се'Лиан? — дождавшись кивка подростка, капитан продолжил, — понимаешь, разумные так устроены, что им всего и всегда мало. Дай разумному что-то, и через некоторое время он потребует больше. А если не дашь, начнется бунт. То же самое произойдет, если ты попытаешься отнять то, без чего разумный не мыслит своей жизни.

— Первичные потребности? — предположил Чарн.

— Не только, — возразил Балак, — разумные могут есть, спать и размножаться, но стоит найтись кому-то, кто убедит их в том, что у них отняли все, или собираются отнять, как начинается мятеж.

— А рабы?

— А что рабы? Рабы — лишь инструмент, в том числе и в этой войне, пусть они сами этого не понимают, — пожал плечами капитан, — или ты действительно думаешь, что они просто так взяли и восстали? Нет, это невозможно чисто технически — чипы контроля придумали не идиоты, а на наркотики всех не подсадишь — тогда снижается работоспособность, что недопустимо, особенно если труд предполагает способность трезво мыслить.

— Но разве нельзя создать чипы, которые подавляли бы агрессию? — недоуменно спросил Се'Лиан, — существуют же чипы-подавители биотики...

— Да, существуют, — не стал отрицать Ка'Хаирал, — иначе никто не стал бы держать у себя азари. Да и с подавителями агрессии в свое время баловались. Ровно до того момента, как рабы не начали убивать хозяев.

— Но как? — негромко воскликнул Чарн, — если их агрессия подавлена...

— Это смотря что считать агрессией, — улыбнулся капитан, — природную агрессию, вызываемую страхом или яростью, таким образом задавить можно — чип просто блокирует выделение соответствующих гормонов, на чем и основано его действие. Но что, если чипованный действует с холодной головой? Мысли читать умеют только азари, да то, говорят, ограниченно. А уж чтобы считать мысли отдельного разумного, требуется стационарная аппаратура. Так что блокировать само намерение убивать не выходит до сих пор. Можно лишь отвлечь организм от них, сделав мысли более путанными, но для работающего раба это неприменимо.

— И все же, господин Балак, как рабы вообще смогли восстать? — перевел тему Чарн, — куда смотрела разведка. Почему ни мы, ни Цитадель не предприняли никаких мер по предотвращению восстания.

Капитан вздохнул — у него была одна мысль по этому поводу, но, говоря откровенно, она его не радовала.

— Это мои суждения, Се'Лиан, и ты можешь с ними не согласиться, — Балак собрался с мыслями, — не предприняли, потому что не хотели. Кто мы для Цитадели? Ассоциированный член и пугало, призванное держать в повиновении тех, кто хочет сбежать от контроля Цитадели в системы Терминуса или Аттический Траверс. Поверь, перспектива однажды проснуться рабом в трюме нашего корабля охлаждает многие горячие головы. А стоило нашему правительству начать вести конструктивный диалог с Альянсом, как его тут же сместили, поставив более лояльных. И смотри, что правительство сделало — все действия нового гегемона были не в интересах нашей страны, а в интересах Цитадели. Разумеется, многим из свободных это не понравилось, тем более, что в случае успеха восстания мятежные командиры рассчитывали сами занять кресла в совете Гегемона. Что до Цитадели, то им как раз война выгоднее всего — Альянс вкладывает в восстание триллионы кредитов, обеспечивает их оружием, техникой и специалистами, а в итоге проигрывает, и все деньги улетают в никуда. Отличный способ указать человечеству на их место, умерив амбиции Альянса. А обескровленная Гегемония навеки оказывается привязана к Цитадели, лишаясь даже той мнимой свободы, что была у нашей страны до этого. И триумвират в выигрыше. Вот поэтому восстание и не давили в зародыше — это не отвечало интересам ни нашего "любимого", — саркастически выделил последнее слово Балак, — Гегемона, ни тех, кто за ним стоит. Ибо без поддержки Цитадели этого ублюдка распнут в ту же неделю, как он ее лишится.

— Но что нам-то делать? — обескураженно произнес Чарн — вся его картина мира только что рухнула под безжалостными словами капитана, — за что воевать, если в конечном итоге выиграем не мы? Почему мы воюем?

— Ты должен найти свой смысл в этой войне, Чарн, — поднялся Балак, — сражайся не ради Гегемонии, которой на тебя, по сути, плевать. Не за Цитадель, которая думает лишь о себе и своей выгоде. Найди стимул. Но не сражайся ради мести — иначе однажды поймешь, что закончившаяся война была смыслом твоей жизни, и на гражданке ты сгоришь, как фитиль.

— А за что сражаетесь вы, капитан? — окликнул юноша уходящего командира.

— Я? — повернулся Балак, — видишь ли, рабы, несмотря на то, что кричат о свободе, мечтают отнюдь не о ней. Вряд ли те, кто родился и вырос в рабстве, вообще понимают, что такое свобода и с чем ее едят. Зато они знают, как живут их господа, и знают, что они живут гораздо лучше, чем они. Значит, чтобы жить лучше, им самим надо стать господами. Рабы мечтают не о свободе, а о собственных рабах. И вот за это я и сражаюсь. Я бьюсь за то, чтобы самому не стать ничьим рабом. Ни мятежников, ни Цитадели. Все просто.

— ТРЕВОООГААА!!! — истошный крик часового заставил обоих батарианцев подпрыгнуть от неожиданности.

— Рота, подъем! — мгновенно сориентировался Балак, — занять позиции и приготовиться к бою!

Не теряя времени, заспанные подростки, подхватив оружие, разобрались по отведенным местам — к чести вчерашних школьников, ни один боец не допустил ошибки, оказавшись не там, где надо.

За оградой послышался рев мотора, и вскоре на площадь перед штабом вылетел грузовик с намалеванным на боках знаками мятежников. Не доезжая до входа, машина остановилась, и из кабины грузовика вывалилась диверсионная группа, отправленная Балаком для наведения артудара.

— Не стреляйте! — крикнул один из рейдовой группы, — мы свои!

— Да поняли уже! Выходите! — крикнул в ответ Ка'Хаирал.

Повторять дважды не было нужды — подростки, шустро подхватив немудреное снаряжение, затрусили к перегороженному въезду.

— Где остальные? — поинтересовался капитан.

— Погибли, господин Балак, — с дрожью в голосе произнес один из вернувшихся, — з-задание выполнено. У противника были танки, п-пришлось наносить удар по лагерю. Там... Там были заложники. Они... скорее всего... погибли... тоже.

— Где Ханджо?

— В кузове, — махнул рукой на грузовик солдат, — лежит.

Балак, уже предчувствуя нехорошее, подошел к грузовику и откыл двери. Предчувствие не обмануло — на залитом кровью полу лежал сержант, под которым и растеклась красная лужа.

— Он получил пули, уже залезая в грузовик, — заметил подошедший водитель, — нам пришлось угнать его, чтобы выбраться с базы. Уже тогда двое наших погибло... Господин сержант погиб, пока мы ехали.

— А первую помощь оказать не судьба было? — мрачно спросил Ка'Хаирал.

— У него пули задели жизненно важные органы, — вздохнула одна из девушек, — у меня отец — медик, я знаю, о чем говорю. При таких ранениях нужен стационарный госпиталь. А в полевых условиях первая помощь лишь оттянет гибель, и то ненадолго. Чтобы оправиться в поле при таких ранах, нужно быть кроганом. Или космодесантником Альянса, наверное.

Балак, сплюнув с досады на землю, оглядел кузов повнимательнее.

— А это что? — штабель солидного размера ящиков с армейской маркировкой был неожиданным сюрпризом.

— Не знаю, капитан, — ответил водитель угнанного грузовика, — мы взяли первую попавшуюся машину.

Балак, не задавая больше вопросов, залез внутрь кузова и открыл один из ящиков. Увиденное его обрадовало. Открыв для верности еще один контейнер, Ка'Хаирал обернулся, глядя на собравшуюся около входа толпу.

— Да, если бы не гибель бойцов, я бы сказал, что вас бережет судьба, — капитан позволил себе легкую улыбку, — в этих ящиках гранатометы. Противопехотные и противотанковые. А в тех, дальних — пулеметы. Так что, господа солдаты, наши шансы дожить до прибытия подкреплений только что возросли.

* * *

Несколько часов спустя, рассвет.

— Идут, — негромко сообщил Чарн по связи.

— Хорошо, рядовой, — ответил Балак, — ждите. Огня без моей команды не открывать.

Перед зданием бывшего штаба, построившись в неровную цепь, медленно продвигались солдаты мятежников. Видимо, потери бунтовщиков от артудара оказались значительными — на этот раз они изменили своей тактике массированного наступления. А может, это были отборные части мятежников — Балак об этом не задумывался. Его больше беспокоила проблема в виде пяти танков, стоявших на другом конце небольшой площади. Если пехоту им было, чем встретить, то вот танки были настоящей проблемой. Да, попавшие в руки защитников гранатометы сильно облегчили им жизнь, но танков было слишком много, чтобы одновременно вывести все из строя. Балак отлично знал данные модели — чтобы поразить эти танки имеющимися средствами, нужно попадание трех-четырех ракет. Всего гранатометов было семь, то есть уничтожить его бойцы могли в лучшем случае два из них, после чего остальные банально подавят огневые точки, и тогда оставшиеся без прикрытия солдаты Гегемонии станут легкой добычей для мятежников. И вряд ли стоило ждать снисхождения от тех, кто по их милости потерял половину личного состава прошлой ночью.

— Бойцы, внимание, — обратился Балак к гранатометчикам, — ваши цели — танки противника. Запомните, вы должны одновременно всадить три или четыре ракеты, иначе экран и броня выдержат удар. После выстрелов ТУТ ЖЕ меняйте позицию — второго выстрела вам сделать не дадут. Вы все поняли?

— Да, господин капитан, — отозвались противотанкисты.

Тем временем мятежники преодолели половину площади, и, наконец, первые ряды мятежников достигли оставленных ориентиров. Мин, разумеется, у роты Балака не было, но под руководством капитана подростки соорудили несколько закладок, начиненных огнесмесью и приводимых в действие дистанционно.

— "Ну, началось, и да помогут нам боги", — подумал Балак, взяв в руки пульт управления минами и нажимая кнопку.

В рядах наступающих мятежников вспыхнуло несколько взрывов. Звуки были негромкими взрывчатки в закладках не было, но сделанная из подручных средств огнесмесь выполнила задачу сокращения поголовья рабов ничуть не хуже — всепожирающее пламя охватило наступающих, с жадностью пожирая броню и плоть. Над полем боя раздались ужасные вопли заживо сгорающих разумных, сопровождающиеся запахом прожаренного мяса.

— Рота, открыть огонь!

Дружно застрекотали винтовки подростков, выкашивая не успевших укрыться наступающих. А через секунду из здания бывшей школы к танкам протянулось семь дымных хвостов, оставляемых летящими ракетами. Преодолев положенное расстояние, ракетные снаряды закончили свой путь в двух танках. Одна из машин, получив четыре снаряда, сразу взорвалась, а вторая, поймав ракету ходовой частью, пережила товарища секунд на семь — один из расчетов, перезарядившись, добил танк. Это было последним действием гранатометчиков — один из оставшихся танков, повернув башню, послал снаряд в укрытие. Взрывом вынесло кусок стены здания, выживших не было.

— Твою мать, — заорал Балак, — говорил же, менять позиции после выстрела!

Положение с каждой минутой становилось все хуже. Сориентировавшиеся мятежники залегли, шквальным огнем подавляя подростков. Орудия танков без перерыва обстреливали позиции роты, медленно, но верно сокращая число защитников.

— Балак, нас обошли с фланга! — вызвал Чжон капитана, — у них ААААА!!

— Чжон! Чжон! Сержант, ответь, чтоб тебя! — напрасно вызывал Балак товарища по оружию.

— Комнадир, мы отступаем, — голос одного из подростков отдавал паникой, — тут огнеметчики, фланг прорван!

— Проклятье, — инстинктивно пригнувшись от близкого взрыва, выругался Ка'Хаирал, — всем в здание! Отступаем в два этапа. Нечетные номера — пошли!

Половина защитников, укрывавшихся за побитой оградой тут же рванула к зданию, прикрываемая огнем товарищей. Оставшиеся солдаты, как и те, что уже заняли огневые точки в бывшей школе, накрыли наступавших мятежников яростным огнем из всего, что вообще может стрелять. Многоголосый хор штурмовых винтовок прерывался гулкими хлопками револьверных гранатометов, хлесткими выстрелами снайперских винтовок и рокотом немногочисленных оставшихся в строю пулеметов. Но, несмотря на стену вольфрама, до здания добрались отнюдь не все лоялисты — во дворе школы осталось лежать семеро несчастных подростков, причем четверых отправил к богам меткий выстрел танкового орудия.

— Гранатометчики, *б вашу мать! Вы там что, заснули?! — заорал Балак в гарнитуру шлема, — какого х*я эти танки еще не стерты в порошок?!

— Господин капитан, — раздался в ответ надрывный голос одного из подростков, — они... погибли. Боги... тут кровь везде...

— Так возьми этот е

* * *

*й гранатомет и пальни сам в сраный танк! — вызверился Ка'Хаирал на распустившего сопли подростка, — Если ты этого не сделаешь, я лично, гаденыш мелкий, тебе башку оторву и в задницу засуну! Соберись, тряпка!!

Слова Балака возымели действие — из здания школы вылетели ракеты, спустя секунду подбившие один из оставшихся танков. Остальные тут же отреагировали на угрозу, перенеся огонь на бывший штаб. Чего капитан, собственно, и добивался

— Четные номера — отходим!

Бойцы тут же покинули позиции и побежали к спасительному входу. Наверное, их скорости в этот момент позавидовал бы любой спринтер — довольно большой двор вчерашние школьники преодолели за каких-то четыре секунды.