Солнце немилосердно жгло, раскаляя песок пустыни до невероятных температур. Даже здешние змеи, прозванные за манеру передвижения «штопорами», редко показывались на поверхности. В это время путник на удивление спокойно брел по пескам, словно не замечая жара. Укутанный в серую робу, он казался лишь пятном на идеально белом песке.

Женекерс твердо знал, что делать. На исполнение задуманного уйдут столетия, но теперь ему некуда спешить. А значит, к вопросу надо подойти основательно. Пока ноги монотонно несли тело мага все глубже в пустыню, мозг напряженно работал, в малейших деталях продумывая планировку и строительство огромного комплекса под песками. Планы повисали перед глазами, изменялись. Достаточно было лишь немного пожелать, и призрачная структура будет проверена на прочность в случае землетрясения, наводнения... Его разум все сделает за него и даст ответ.

Как жаль, что он не чувствует. Он точно знал, что от такой силы получил бы колоссальное удовольствие.

Маг остановился лишь на третий день пути и лишь из-за того, что воздухе все ощутимее чувствовалась странная горечь. Из походной сумки он извлек маску, изобретенную коротышками и позволяющую людям защититься от пустынных поветрий. Источником этой беды служило ядовитое вещество, которое текло где-то под песками. В простонародье его называли «слезами пустыни», и проклинали те года, когда ветер приносил смертельно опасные испарения в деревни. Но у всего, что несет смерть, есть и обратная сторона. Как из яда змей делали противоядие, так и из слез пустыни коротышки научились получать электричество. Используя сосуд и два металлических стержня, подгорные мастера создали свои некоптящие лампы — дорогую редкость, встречающуюся в домах вельмож и дворцах правителей по всему континенту.

Слезы пустыни несли в себе колоссальный запас энергии. Лишь высокая токсичность и сложность добычи тормозили распространение вещиц, использующих их. А добывали их люди обычно просто собирая капли, остающиеся после поветрий.

Женекерс сосредоточился, и песок, послушный его воле, стал медленно плавиться, спекаясь и образуя белесые пластины. Для начала следовало создать для себя небольшое укрытие, вот только песка вокруг было намного больше, чем маг использовал раньше в работе, поэтому справиться с ним оказалось неожиданно сложно. Его дар, подобно ювелирному инструменту, совершенно не годился для грубой работы.

— Ты далеко ушел от людей, — произнес спокойный женский голос сзади.

— Да, путь действительно неблизкий, — согласился Женекерс, лениво оборачиваясь. — Надеюсь, хозяйка пустыни не будет против моего с ней соседства, которое диктуют сложившиеся обстоятельства?

На вид девушка была очень молода. Едва ли ей можно было дать семнадцать. Светлые волосы с серебристым отливом, светлые глаза. Фигуру прятало от палящих лучей солнца просторное длинное платье. Ее неестественно белая кожа практически сливалась с песком и была совершенно нетипична для этих широт. Но в тоже время, она удивительно сочеталась с окружающими песками.

— А вот об этом мы поговорим, — тонкая рука указала в сторону, где песчинки сами собой устроили хоровод, складываясь в небольшую восьмигранную беседку.

— Одну секунду....

Маг лишь взглянул мельком на творение Гвивеллы, и удерживаемые ее волей крупицы песка начали сплавляться воедино, превращаясь в стекло. Крыша беседки стремительно темнела, пока не стала блестеть металлически серым. Сдерживаемый девушкой песок был удивительно податлив и мягок.

В молчании они прошли внутрь и сели на еще теплую скамью.

— Женекерс, я всего лишь полузабытый дух пустыни, которому поклоняются караванщики, но я в курсе происходящего в Центральном королевстве. То, что ты сделал ради Илейн — достойно легенд, потому я прошу, не обрекай хранительницу на одиночество. Уходи.

— Я не обрекаю ее на одиночество. Я периоди...

— Проблема не в тебе, — тихо перебила его девушка. — Проблема во мне. Неужели тексты в хрониках обо мне ничему тебя не научили?

— К сожалению, там крайне мало достоверных фактов, все больше сказки.

— Тогда слушай. Даже в самой неправдоподобной сказке бывает больше истины, чем в сухой исторической сводке, — заметила Гвивелла и вздохнула. — Даже будет лучше тебе кое-что показать. Идем со мной.

Хозяйка пустыни вышла из беседки и двинулась по барханам на юго-запад. Маг постарался не отставать. В эти мгновения пустыня словно сворачивалась в клубок перед ними, позволяя за один шаг путникам преодолевать десяток километров. Прошли считанные секунды, когда среди песков на самом горизонте показалось строение. Белое, как и все вокруг, оно выделялось неестественностью форм. Три изломанных шпиля, множество дверей, неровные стены. И, конечно, повсюду горький запах слез пустыни. Маг сразу же надел маску, едва почувствовал его. Смерть от поветрий по праву носила титул одной из самых мучительных, уступая разве что изощренным казням юга.

Женекерс присмотрелся и понял, что строительным материалом для всего этого служили кости. Человеческие. Каждую косточку явно обрабатывали, стачивали и подгоняли к другим. Какому бы безумному архитектору не взбрела в голову мысль использовать такой строительный материал, сумасшествие явно компенсировалось гениальностью: нигде не было даже малейших следов разрушений, а стояло здание здесь явно не первое столетие. Даже грубо оценить количество скелетов, которое потребовалось на строительство пока было тяжело.

— Это кости тех, кто был со мной рядом все эти годы. Одни сгорали за пару дней, иных хватало на неделю. Легендарного кочевника хватило на двадцать лет. Но исход один. Сначала они сами ищут путь из моего оазиса сюда, находят кости предшественника и встраивают их в этот... храм.

Гвивелла тяжело вздохнула и сквозь слезы продолжила рассказ.

— Это кажется им важнее всего, они идут сюда. Сначала достраивают храм, а потом, когда каждая косточка предшественника заняла свое место, они приносят себя в жертву. Чтобы их последователь сделал и их кости частью этого проклятого места. Мне не суждено ничего изменить. Только лить слезы после очередной жертвы, понимая, что скоро моя природа заставит меня спеть вновь, чтобы загубить еще одну душу. А слезы мои обращаются еще большим горем для людей.

— Выходит, что это ты льешь слезы пустыни? И ими "плачет" здесь каждая кость? Любопытно.

Женекерс еще внимательней осмотрел чудовищное сооружение, пытаясь осознать всю суть происходящего там процесса. И конечно, тяжело было осознать, что столь эфемерное и спокойное создание, как Гвивелла, способно загубить столько жизней. Тяжело это было осознать людям, которые шли в ловушку короткого счастья. Он же принял это как данность, и это вносило коррективы в его планы.

— Недолгие мгновения свободы меня влечет к сильным людям, которые выдержат не одну и не две недели рядом со мной. И как ты думаешь, каким в списке числится Женекерс, получивший не так давно силу от Колодца?

— Логично предположить, что первым, — произнес маг. — И в данный момент я нахожусь достаточно близко.

— Верно. Теперь ты понимаешь, — кивнула Гвивелла.

— Понимаю, Элькали.

— Что?

— Ведь тебя тогда звали именно так? Ты спасла нас с Илейн ровно год назад, предупредила о том, что они уже близко к Сантарину. Тогда ты была служанкой и никак не походила на хозяйку пустыни, но я запомнил тебя.

— Что ж, иногда я и вправду выхожу за пределы песков. Смотрю на мир, на его изменения, ухудшения и улучшения, как у больного… Без этого я давно бы сошла с ума.

— Раз ты нас спасла, значит, знаешь, чем грозит гибель хранительницы.

— Знаю.

— Это был лишь первый удар этих кочевников. Проба, оценка нашей силы. Шанс выстоять даже при условии, что все будут готовы и к силам Центрального королевства придет на помощь Виллам, слишком мал.

— И поэтому ты пришел сюда?

— Мне нужен песок. Много песка, а так же слезы пустыни, редкие эликсиры алхимиков далекого юга. Два из трех компонентов успеха моей затеи, я могу найти только здесь. И еще отсутствие любопытных глаз.

— Ты просишь моей помощи? — хозяйка пустыни чуть наклонила голову, внимательно глядя на мага.

— Да, — только и сказал Женекерс. — И, к сожалению, это стоит риска.

— Тогда возвращайся через неделю, тогда я смогу обещать тебе безопасность, пусть и относительную. Но в случае беды, от моей песни тебя не спасет ничто. Пустыня тебя просто так не отпустит. Будет крутить кругами, и приведет ко мне. Я понимаю, что поставлено на карту, и постараюсь помочь, чем смогу. Немного помогу и со строительством, или что ты там затеял делать из песка.

— Большего мне и не надо. Благодарю.

Женекерс отвлекся от рассказа, прикрыл глаза и чуть потер виски, словно воспоминания причиняли ему невыносимую боль. Интересно, этот жест тоже игра?

— Выходит, она помогла тебе создать твой подземный дворец? — спросила Артелайл.

— Нет. Его делали уже позже мои создания. Она тогда позволила мне брать из храма слезы пустыни в огромных количествах... Причем там они были высшего класса, не то месиво пополам с грязью и водой, что собирали люди из луж после поветрий. Не раз и не два проводила короткой дорогой на южный край пустыни к легендарному городу Абсигтаану. Там у алхимиков я покупал редкие эликсиры, которые мне были нужны. Перед тем, как придти в пустыню, мы с Кикаросом месяц не вылезали из его лаборатории в Сантарине, слив чуть ли не со всех светильников по дворцу слезы пустыни. В моей голове к тому моменту было все необходимое, надо было только начать.

— Жень! — появление Виллама оказалось неожиданностью даже для Артелайл. Она так увлеклась разговором с магом, что и не смотрела в ближайшее будущее. — Не знаю, зачем она тебе понадобилась, но я нашел.

Султан протянул Женекерсу небольшую книжку. Обложка была выполнена из меди, защищенной специальным лаком, чтобы не дать обложке потерять свой блеск. У самого корешка была небольшая стальная петля, от которой шла небольшая цепь.

— Благодарю.

— Только желательно вернуть, насколько известно мне, это один из последних экземпляров. На островах — так точно последний и единственный. Если что понадобится, я у себя, — последние слова были обращены уже к девушке.

С этим Виллам опять оставил их наедине.

— Сомневаюсь, что до вечера стоит беспокоить султана и королеву вампиров, — вдруг улыбнулась хранительница. — Это будет бесчеловечно и чревато травмами, Ланна страшна в гневе.

Маг тоже улыбнулся, но практически сразу занялся изучением принесенной книги.

— Поправь меня, если ошибаюсь, но это же «Походный заклинанник некромантов», который в Центральном королевстве находится под запретом уже больше тысячи лет, ровно с тех самых пор, когда был уничтожен Король Проклятых, — заметила Артелайл.

— Он самый. Только не говори хранительнице, ладно?

Девушка опять не сдержала улыбки. Она знала, чего стоит Женекерсу поддерживать этот, казалось бы, естественный вид, носить маску обычного человека, за которой скрывается лишь холодный расчет. Но он старался хоть немного ее развеселить, вселить оптимизм, и уже за это мага стоило уважать. Или играл в свою собственную игру, следуя своим целям. И это, опять таки, надо было учитывать и... уважать.

— Не буду, так и быть. Но я не думаю, что после смерти нападавшие будут более разговорчивы, чем при жизни. У меня немного иные планы на этот трактат, — поделился Женекерс.

— Их магия крайне сложна и опасна, ты справишься? — хранительница волновалась.

— Эксперимент покажет. Но это чуть позже.

— Чтобы ты не задумал, просто будь осторожней, — напоследок добавила Артелайл. В ближайшем будущем мага она не видела смерти или серьезных последствий, но об этом предпочла умолчать. — И еще, хотела тебе сказать, через две недели я возвращаюсь в Сантарин. Народ волнуется, я нужна Совету.

— Это не очень разумно.

— Я понимаю, как это опасно, но у меня нет выбора. Я, по сути, вечно обречена на опасность, это мой долг. Поэтому просто прими как данность. Если хранительница уезжает из Сантарина более чем на месяц, ее дар начинает необратимо слабеть. Рано или поздно это может вообще убить меня. А для меня и для мира это может быть намного опасней всех ядовитых тварей вместе взятых.

— Я этого не знал. Это объясняет многое в поведении Илейнии. Этот факт не указан ни в одной из книг — задумчиво произнес маг.

— Разумеется. Это было бы на руку слишком многим, кто желает Хранительнице смерти. Этот секрет передается от хранительнице к хранительнице.

— Логично. Тогда почему ты открываешь его мне?

— Потому что ты сам быстро догадаешься, и нет ни единого способа этому помешать, — Артелайл печально вздохнула. — Ты слишком догадливый.

Обычно изменения в судьбах людей были медленными, и от сказанных хранительницей слов их будущее менялось не слишком резко. Но будущее Женекерса очень резко "дергалось", меняясь хоть немного, но почти мгновенно от каждого сказанного ей слова, и от этого говорить с ним порой было тяжело. Утомляло.

— Что ж, значит у нас очень много дел и очень мало времени. Не стоит его терять, мне придется возвращаться в пустыню как можно скорее.

— До встречи, — кивнула ему на прощание Артелайл.

Маг ушел, а девушка еще долго сидела в беседке, наслаждаясь тишиной и столь редкими в ее жизни минутами спокойствия.

В зал долго никто не решался войти. Каждый из них понимал, что этот разговор с хозяином станет для них последним. Подобные новости милорд не прощает, и из тронного зала выносят жалкие ошметки того, что минуту назад было человеком. Но и поступить иначе они не могли — каждая частичка их существа требовала полного подчинения. Никто из них даже и не думал бежать.

Выбора не осталось, когда хозяин лично вышел, громко хлопнув дверью и с садистским удовольствием осматривая собравшихся.

Взгляд на него так никто и не поднял.

— Где она?

И лишь тишина в ответ, в которой громом казался даже легкий шум ветра за окном.

— Где эта девчонка, колодец ее раздери! — закричал милорд. — У вас было больше недели, неужели ваши люди опять провалили дело?

— Мой лорд, хранительницы нигде нет, — наконец решил подать голос один из ранее отправленных на поиски. — Наши шпионы есть всюду, как Вы знаете! Она словно пропала, поиски в пустыне не дали результатов, кроме пропажи поисковых отрядов.

— У вас вообще нет результатов, — обманчиво спокойным тоном заметил лорд. — Есть два пути. Либо смириться с тем, что Артелайл недоступна… либо сменить тех, кто ее ищет.

Голубые волны странного тумана разошлись в стороны от мужчины в одно, за считанные наполнив все помещение. Воздух сгустился, превращаясь в синий жидкий яд. Люди захрипели, схватились за горло, кашляя и оседая на пыльный пол. Столик, стулья... Все что было здесь деревянного оплывало, а металл покрывался толстой вязкой бурой пленкой. Мужчина лишь громко смеялся, наблюдая за всем, словно за спектаклем. Когда уже затих последний человек, а тела стали растворяться, обнажая кости, растекаясь синими лужами, лорд рассеял магию.