Я - киборг-убийца

— Не то, чтобы я не оценила жест, только, малыш, ты, как бы это помягче сказать, немножко... не маловат ли?

Я картинно вздохнул.

— Видите ли, мне, в принципе, известно, что расхожее мнение приписывает мужчинам мысли исключительно о сексе, но на деле это не всегда так. Честно говоря, глядя на вас, в голову лезут именно такие мысли, но я и сам прекрасно понимаю, что мелковат, не дорос, так сказать. Вообще, я хотел бы попросить об услуге, совершенно никак не связанной с интимом.

Она отхлебнула, уже из нового бокала, и с любопытством приподняла бровь:

— Интересно... и о какой же?

Я наклонился чуть вперед и снизил голос:

— Мне известно, что в этом клубе можно раздобыть средства, освобождающие сознание и расширяющие восприятие, скажем так. Но есть проблема: я понятия не имею, кто их поставляет, вывески-то нет, я вообще первый раз в подобном заведении. А вы — явно завсегдатайка и уж точно все тут знаете.

Она сразу помрачнела.

— Малыш, ты приперся сюда за наркотиками? Послушай доброго совета — это плохая идея. У меня были одноклассники, которые связались с дурью — ни одной истории с хорошим концом. На эту дорожку ступишь — и все, обратного пути нет, ты конченый человек без будущего.

Я дружелюбно улыбнулся:

— Хорошо сказано. Но есть одна присказка: чтобы сделать правильный выбор, человек должен иметь возможность совершить ошибку. Некоторые ошибаются — но это цена за то, чтобы другие не ошиблись. Позвольте мне самому распорядиться своими поступками.

Она несколько секунд смотрела на меня с сожалением, потом сказала:

— Ну как знаешь, малыш. Вон там в углу сидит бритый парень в красных круглых очках. У него целый ассортимент хреновых концов для дураков. Будешь загибаться от передоза или лезть на стенку от ломки — не проклинай меня, пожалуйста.

Я допил свой молочный коктейль и встал:

— Ни в коем случае. Спасибо за подсказку и хорошего вам вечера.

Прихватив свой рахат-лукум, двигаюсь по залу в сторону нужного мне угла. Действительно, там, в полумраке, сидит на диване парень, соответствующий описанию. Занимаю наблюдательную позицию неподалеку и начинаю доедать свой лукум.

У меня ушло всего десять минут, чтобы понять: он действительно тот, кто мне нужен. На моих глазах он толкнул свой товар нескольким людям по одной и той же схеме. Вот подходит некий человек, они здороваются — и я пару раз уловил взглядом, как трубочка из купюр и пакетик с чем-то меняются владельцами. Само собой, что я хорошо запомнил внешность дилера: все, уже никуда не денется.

Я встал и вернулся туда же, откуда пришел, имея в планах перехватить еще немного рахат-лукума: вкусный, зараза, хоть и сладкого мне не стоит много кушать.

Та девушка сидела на том же месте, рассеянно глядя куда-то в пространство, и я отметил, что она не выглядит счастливой. И даже списать на усталость трудно: видно, не все у нее хорошо. И дело не в эпизоде со мной: я ей никто, и сейчас она грустит не из-за меня, у нее другие, свои причины.

Когда я подошел к стойке за сладостями, она заметила меня, а когда двинулся к прежнему столику — немного повернулась в мою сторону:

— И как? Освободил сознание?

— Нет, — покачал я головой. — Посидел там, понаблюдал, посмотрел на контингент, пользующийся веществами... Слегка ужаснулся их нездоровым обликом, так сказать... И, в общем, принял правильное решение.

Ее облик немного просветлел, девушка криво, но искренне улыбнулась:

— Вот и умница. Главное — никогда не меняй свое решение.

Я пододвинул к ней картонную тарелочку с кубиками лукума:

— Могу я вас еще и этим угостить?

— Спасибо, но я сладкое не люблю.

И в этот момент в непосредственной близости от нас нарисовалось новое действующее лицо: высокое, бородатое и крепко поддатое.

И крайне неприятное.

— Ну и дела, — загоготал новоприбывший, — Маша, а это кто такой? Вот на эту шмакодявку ты Ванюху променяла, что ли?! Что, нормальные пацаны на тебя уже смотреть не хотят, раз ты на детский сад переключилась?! Бу-га-га, просто ржу, до чего ты докатилась, шмара!

Я встал со стула, сделал два шага вперед, впечатал правый кулак под дых бородатому, а когда он начал сгибаться пополам — положил левую руку на его затылок и помог состыковаться лицом со столешницей на повышенной скорости.

Маша буквально застыла с приоткрытым ртом, на звуки удара, стона и падения тела начали оборачиваться другие, а я просто пожал плечами.

— А что вы все так на меня смотрите? На 'шмару' и 'шмакодявку' какая-то иная реакция должна быть? Досадно, что некоторых в детстве не учат, как правильно вести себя в обществе и выбирать выражения... Что ж, век живи — век учись...

Маша продолжала как-то странно смотреть на меня.

— Нет, правда? Я что-то не так сделал?

— Да нормально ты сделал, — донесся сзади мужской голос, — просто видеть, как 'кэ-мэ-эс' по боксу в тяжелом весе падает от паренька вдвое легче... жаль, я это не снял. Тысяч десять лайков точно собрал бы на 'ютубе'.

— А 'кэ-мэ-эс' языку не всегда достаточная индульгенция, как оказалось, — ввернуло женское меццо-сопрано.

Я продолжал смотреть на Машу, она — на меня.

— Все хорошо?

Она вздохнула.

— Да, вполне. Я просто подумала — как жаль, что мне уже не семнадцать...

Я смотрю ей в глаза и перехожу на 'ты'.

— Но мы можем сделать вид, что тебе семнадцать. Вряд ли кто-то нам запретит.

Мы ушли с 'места преступления' до того, как к пострадавшему подошла охрана.

Примерно половину пути мы молчали: я думал о том, как поскорее добраться до отеля, мысли Маши, видимо, были заняты тем же.

Но на середине дороги она спросила:

— А ты что, каратист? Я как-то не успела за твоей рукой уследить...

— Да нет. Просто я детдомовский. Ну ты поняла.

— Угу. Давай чуть помедленней, твой мартини для меня оказался немножко лишним...

Я согласился, но когда мы все же оказались в моем номере, убедился, что на самом деле этот бокал пришелся очень впору, ровно настолько, чтобы убрать у Маши всякую скованность.

Ее тело — несколько полнее, чем у Светы, не такое изящное и подтянутое, и сама она попроще по внешним данным, но секс с Машей оказался, может быть, лишь чуточку не таким классным, как со Светой, но таким же искренним.

Вначале я разложил ее на кровати, улегшись сверху, чуть передохнув — повторил, а еще чуть позже Света стала у кровати на колени, животом легла на кровать и предложила мне пристроиться сзади.

После третьего раза я уже основательно подустал, и тут выяснилось, что мы использовали все три презерватива, которые Маша на всякий случай держала в сумочке.

— Ну, во всем плохом есть что-то хорошее, — пошутил я. — Хотя бы у меня сегодня инфаркта от перенапряжения не будет.

Мы пошли в душ вместе и помогли друг другу намылиться, однако к тому времени, как мыльная пена смылась, я почувствовал, что снова возбуждаюсь.

— Все-таки жаль, что у тебя их было только три...

Маша хитро улыбнулась:

— Не стоит сожалеть о том, чего нет. Это лишь ведет к ненужным страданиям.

Она начала целовать мое тело, постепенно спускаясь все ниже к животу, затем опустилась на колени — и вскоре заставила меня искренне радоваться, что презервативов больше нет.

Потом я через интернет нашел круглосуточную кафешку и заказал в номер несколько изысканных закусок, сок для меня, которым я запил таблетку, и саке для Маши. Мы подзаправились салатами и забрались под одеяло, горячее обнаженное тело, прижимающееся ко мне из-за малой ширины кровати, снова заставило меня напрячься. Маша уже была полностью удовлетворена, но охотно избавила меня от возбуждения тем же восхитительным способом, что и в душе. В сексе с девушками на шесть-семь лет старше меня есть один бесспорный плюс: у них есть опыт, приходящий с практикой.