Правда сильных

— Да, действительно, — улыбнулся тот на такую очевидную попытку перевести тему. Но взгляд при этом остался серьезным. — К сожалению, твой друг Хон был не в состоянии отвечать на вопросы, поэтому пришлось дожидаться твоего прихода... Расскажи мне, за что вас отправили на каторгу?

Я замер, уставившись в лицо спокойного, как удав, старика.

— Не советую пытаться сбежать — догоню и сломаю ноги, будешь потом на соседней койке, рядом со своим приятелем дожидаться стражников, — равнодушным и оттого еще более пугающим голосом, предупредил он.

Глядя в серые, словно выцветшие глаза лекаря, отчего-то ни разу не усомнился, что именно так он и сделает. И сил ему хватит. Потому хвататься за нож даже и в голову не пришло — вряд ли такое зрелище сможет его напугать, скорее уж заодно и руку мне сломает. В назидание. Да и неправильно это, хорошему человеку оружием грозить... м-да.

— Как вы узнали? — задавив нахлынувшую панику, все же спросил я. И запоздало попытался отдернуться, когда мягко скользнувший вперед лекарь коснулся моей шеи.

— Такие следы оставляет кожаный ошейник, если носить его слишком долго. Со стороны, практически, не заметны, да и не всякий сможет понять, что именно он видит. Однако вам не повезло встретиться именно со мной, — произнес он, также легко отступив назад. И прищурился. — Я жду ответа.

Помолчав, собираясь с духом, я рассказал все. Ну, почти — о моем происхождении лучше будет вообще не заикаться, а то ведь кто этого лекаря знает, как он на такое отреагирует. Я бы на его месте точно подумал, что меня обдурить пытаются, и ладно если просто ребра пересчитает в наказание, а ну как и правда стражникам сдаст?

— Что ж, я верю тебе, — задумчиво произнес Шин Мо, после недолгого молчания.

— Вот так просто? — удивился я ощутив, как вполне себе весомая тяжесть свалилась с плеч. Добрый дедушка совершенно не стеснялся давить меня своей яки на протяжении всего разговора. — Вы поверите мне на слово?

— А, что не стоит? — усмехнулся тот, на что я предпочел не отвечать. Здоровее буду.

— В любом случае, приношу свои извинения за вынужденную грубость и подозрительность. Я не мог позволить находиться в этом храме беглым преступникам. Настоятель Кимон верит в людей и никогда не откажется дать шанс даже самым отпетым негодяям. А я, в свою очередь, — прищурился он, глянув мне за спину. — Не могу допустить, чтобы недостойные личности пользовались добротой моего друга.

— Который, вообще-то, умудрился прожить не самую короткую жизнь, и прекрасно осознает, что именно он делает. И почему, — в раздавшемся позади меня мужском голосе легко можно было различить укор.

Обернувшись я увидел подошедшего к нам невысокого монаха, в уже знакомом красно-белом одеянии. И вот как раз его, в отличии от лекаря, с полным на то основанием можно было назвать старым. Даже, очень — желтоватая кожа, покрытая пигментными пятнами, полностью лысый череп и глубокие морщины избороздившие лицо... и цепкий, пристальный взгляд черных глаз, совершенно не вязавшийся с внешним обликом. А еще, передвигался он совершенно бесшумно, я ведь даже и не подозревал о его присутствии, пока не заговорил. К слову, получается следовал он за нами от самой лечебницы. И как много услышал? Хотя, какая уже разница.

— Так ведь я никогда и не пытался разубеждать тебя в правильности выбранного пути, — легко пожал плечами Шин Мо. — Просто счел необходимым предупредить юношу от совершения необдуманных поступков.

Монах неодобрительно покачал головой, после чего перевел взгляд на меня.

— Мое имя Кимон, и я являюсь настоятелем этого храма, — коротко поклонившись, произнес он.

Торопливо представившись, я повторил уважительный поклон.

— Прошу прощения за то, что невольно подслушал часть вашего разговора, — монах, располагающе улыбнулся. — Однако могу заверить, что тебе не о чем беспокоиться — почтенный Шин Мог вовсе не такой безжалостный человек, каким порой хочет казаться.

Лекарь бросил на него какой-то странный взгляд, но промолчал.

— Тебе требуется моя помощь? — продолжил настоятель.

— Он приятель того парня, которого я привел сегодня, — опередил меня Шин Мо.

— Вот как, понимаю, — задумчиво кивнул монах. — Вы ведь не местные, успели уже где-то остановиться?

— Нет, — вздохнул я. Спрашивать, как он о том узнал, учитывая стоявшего рядом лекаря, смысла не было, тот и рассказал, скорее всего. Ну или, на край, сам сообразил. — Как раз думал о том, чтобы напроситься в ваш храм, на то время, пока Хон не поправится.

— Не вижу проблемы, — улыбнулся Кимон, бросив короткий взгляд на лекаря. Тот демонстративно заложив руки за спину, рассматривал украшенные белыми цветами деревья, окружавшие дорожку. — Правда не могу обещать того же удобства, что и на постоялом дворе, но место для тебя всяко найдется... Обсудим все чуть позже, а сейчас, если не возражаешь, я хотел бы поговорить с уважаемым господином Шин Мо наедине.

— Да, конечно, — чуть растерявшись от такой резкой смены темы, я неловко поклонился и поспешил обратно к лечебнице.

Странное у меня впечатление от этих двоих сложилось. С одной стороны, вполне нормальные деды — сами предложили свою помощь, не остались в стороне, хоть и могли. Даже устроенный мне Шин Мо допрос особых вопросов не вызывает, я бы и сам на его месте отнесся с подозрением к таким мутным персонам. Правда и того, что казавшийся простодушным и добрым, старик вдруг может оказаться настолько жестким типом, я тоже не ожидал. С другой же стороны... не знаю, как толком сформулировать свои ощущения от этой парочки, но... странные они, одним словом.

Когда, где-то спустя полчаса, настоятель вновь нашел меня, я сидел на лавочке перед зданием лечебницы и размышлял... да, в общем-то, ни о чем. Нескончаемая череда событий за проведенные в бегах две недели достала меня настолько, что размышлять обо всем этом не было уже никаких сил. Хотелось просто посидеть в тишине и спокойствии, да погреться на таком редком в последнее время, солнышке.

На руднике задумываться о будущем не имело смысла — все равно от меня там ничего не зависело, а перспективы оно сулило самые безрадостные. Дальнейшая жизнь была распланирована вплоть до самой смерти, и спрашивать моего мнения на этот счет никто не собирался. Тем больший шок принесла с собой внезапно обретенная свобода — помимо осознания самого свершившегося факта, она добавила еще и немало головной боли. Оказывается это ни фига не просто, быть свободным в мире, где все зависит только от тебя самого, потому что ты — один. Как жить, где жить... Кем быть? Сдохнуть в канаве никому не нужным, нищим бродягой, участь совершенно не привлекательная. Во всяком случае, не более, чем перспектива окончить свои дни в забое под землей.

Все эти размышления, как ни старался отстраняться от них, упрямо лезли в голову, каждый день, каждый час. И, чем ближе была цель — добраться до Камхура, тем страшнее становилось, потому что... а что дальше? Молчание Хона, старательно нагнетавшего тайну и вообще очень неохотно отвечавшего на вопросы, бесило просто неимоверно. И заставляло по новой "пережевывать" осточертевшие уже мысли.

Такая вот фигня. Удивительно, как я еще с нарезки не сорвался из-за всего этого.

Пришел настоятель не один, а с какой-то девчонкой, лет шестнадцати в зеленом платье с цветочным орнаментом на поясе и по краям рукавов. Невысокая брюнетка, с заплетенными в три коротких, едва достающими до лопаток, косицы волосами. Черные глаза смотрели внимательно и с легким любопытством. Ее вполне можно было назвать если не красивой, то уж миловидной точно, но все впечатление портил шрам от ожога, обезобразивший ей левую щеку и часть шеи. Не повезло девчонке.

— Яр, познакомься — это Уруми, — представил свою спутницу монах. — Она сирота, живет при храме и, несмотря на юный возраст уже демонстрирует поразительные успехи в искусстве врачевания.

Последнее было произнесено с явной гордостью, на что девчонка молча склонила голову в поклоне. Поднявшись на ноги, я коротко поклонился в ответ.

— Почтенный Шин Мо, к сожалению, вынужден был нас покинуть, — вытащив из рукава свернутый в трубочку лист плотной, серой бумаги, продолжил настоятель. — Он и без того слишком задержался, учитывая, что прибыл в Хиньяр для решения важных и срочных дел. Шин Мо очень сожалел, что не может попрощаться с тобой лично и попросил меня сделать это за него. Надеюсь, ты простишь ему такую поспешность и не станешь таить обиду.

— Да, конечно... То есть, никакой обиды, я все понимаю, — я даже несколько растерялся. Наезжать на старика по такому мелкому поводу после всего, что он для нас с Хоном сделал, это я даже не знаю, кем надо быть. — Очень жаль, что я не успел выразить почтенному Шин Мо свою благодарность лично. Надеюсь, вы передадите ему мои слова.

— Безусловно, — улыбнулся настоятель. И, покончив с обязательными церемониями, развернул свиток. — Мой друг не забыл о своем обещании и выписал названия лекарств для твоего спутника. А, поскольку, нам тоже кое-что требуется, я попросил Уруми сходить в аптеку вместе с тобой. Так и тебе проще будет, и мне спокойней.

Продемонстрировав мне исписанный мелкими, аккуратными закорючками лист бумаги, монах указал на четыре последние строчки и произнес названия вслух, заодно объяснив для чего эти лекарства требуются. Убедившись, что я запомнил, он назвал примерную цену, на которую стоит ориентироваться. К сожалению, здешняя письменность была представлена не буквами, а весьма сложными иероглифами, которых было просто до неприличия много. Хон, которого я допек своими требованиями научить меня читать-писать, как-то признался, что всех знаков и сам не знает.

— Почтенный Лим довольно упрям и не любит торговаться, поэтому не пытайся сбить цену. Если не хватит денег, лучше обратись к Уруми, я выделил ей достаточную сумму, — серьезным тоном произнес монах.

— Думаю, моих денег хватит, — отозвался я, прикинув по цене — выходило даже с запасом. Монеты мы с Хоном разделили пополам еще на подходе к городу как раз на случай, если у кого-то смогут спереть кошелек.

— Ну, хорошо если так, — согласился настоятель. После чего бросил взгляд на все также безмолвно стоявшую рядом с ним девчонку и, казалось, тихонько вздохнул. — Яр, хочу попросить тебя — присмотри, пожалуйста, за Уруми, пока вы будете вместе. Она девушка умная и взрослая, но, как ты сам имел возможность убедиться сегодня, случиться может всякое... И еще, не обижайся за молчание — к сожалению, давняя травма лишила ее возможности говорить.

Я согласно кивнул, молча посочувствовав девчонке. Думал и вслух что-нибудь произнести, но встретился с ней взглядом и понял, что не нужно. Уж в чем-чем, а в каких бы то ни было утешениях эта спокойная и серьезная девушка точно не нуждалась. Даже стыдно вдруг стало за недавние размышления, о себе несчастном.

Заверив обоих, что ни о каких обидах и речи быть не может, я напомнил монаху свой недавний вопрос. Возражений со стороны настоятеля не последовало и по итогу договорились на том, что я могу проживать и даже столоваться в храме совершенно бесплатно, пока Хон не поправится. Единственным условием была помощь по хозяйству — воды натаскать, дров нарубить, двор подмести. Да и то это по большей части я сам настоял, а то неуютно было себя приживалой ощущать, тем более, что работа несложная и хорошо знакомая... М-да. Вот уже и профессией обзавестись успел, так что в любом случае теперь не пропаду — хоть дворником, да смогу устроиться... Охренеть просто!

В общем, закончив с разговорами, все направились по своим делам — настоятель утопал куда-то в храм, ну а мы с Уруми — в аптеку. И, есть такое подозрение, что во время этой недолгой прогулки, неловко себя чувствовал только я один. Сам не знаю, чего так дергался, но просто молча шагать рядом казалось странным и неправильным. Говорить же... ну, понятно. Но, когда вконец достало заморачиваться, просто выкинул все эти мысли из головы и успокоился. В немалой степени тому способствовали взгляды Уруми, которые та периодически на меня бросала — похоже, девчонка просекла мое состояние, что ее немало забавляло.

А вечером очнулся Хон.

Выглядел напарник измотанным и разбитым, чувствовал себя примерно также и, как оказалось, плохо помнил, что случилось после нашей драки с ворами. Да и о той имел весьма смутное представление — видимо сказывался удар по голове, а может и общее поганое состояние здоровья. Да, неважно. Пересказать ему события минувшего дня много времени не заняло, после чего Хон надолго умолк, о чем-то задумавшись.

— Сколько мне здесь торчать придется? — негромко поинтересовался он, наконец, покосившись на своих соседей по палате.

— Неделю где-то, пока не поправишься, — отозвался я, глянув в ту же сторону.

Обе расположенные возле самого окна, койки были заняты какими-то заросшими, лохматыми мужиками, в данный момент бодрствовавшими, что-то тихо обсуждая между собой. На нас они внимания, вроде как, не обращали да и находились в противоположном конце помещения, что позволяло спокойно шептаться.

— Слишком долго, — раздраженно пробормотал Хон, откинувшись на подушку.

Ну, так-то да. Даже пешим ходом из столицы в Камхур можно добраться дня за четыре, максимум пять. Фактически, последний шаг сделать осталось и ты, наконец-то, вернешься домой. И вот в такой момент застрять неизвестно где еще на пару недель, а то и дольше... есть от чего обозлиться или впасть в уныние.

— Деньги еще остались?

— Один двойной и еще двенадцать рен — пришлось потратиться на лекарства.

— Должно хватить, — задумчиво произнес Хон и посмотрел на меня. — Тебе нужно сходить на городскую голубятню и отправить письмо в Камхур... сообщить главе рода Ма, что его младший сын нашелся.

* * *

Солнце припекало макушку, уже второй день радуя своим присутствием на небе, вместо надоевших туч и дождя. Тихо шелестел ветер в листве деревьев, чирикали птицы, воздух был напоен утренней свежестью и ароматом цветов — природа тоже радовалась наступлению нового дня... А у меня в животе, в такт дыханию, мерно пульсировал комок живого, золотого огня. Вдох — и он разрастается бушующим пламенем. Выдох — и вновь опадает, отпуская собранную энергию во внешний мир. Бесконечный цикл наполняющий тело силой, снимающий усталость и позволяющий еще чуть-чуть раздвинуть границы собственных возможностей. Обрести могущество...

Ну, по крайней мере, так оно должно быть.

— Прости, если я тебя отвлекаю, но... что ты делаешь?

— Пытаюсь медитировать, — вздохнув, я открыл глаза и, потянувшись с некоторым трудом поднялся на ноги. Чтобы так подолгу сидеть, без неприятных последствий, привычка нужна, а откуда ей у меня взяться-то. — Добрый день, настоятель.

Умудрившийся в очередной раз подобраться ко мне в упор незамеченным, монах степенно кивнул на приветствие. Сложив руки на груди так, что ладони спрятались в широких рукавах его одеяния, настоятель несколько секунд смотрел на меня, после чего чуть склонил голову набок и с нескрываемым любопытством в голосе, спросил: