Рыть пришлось долго, так как в земле оказалось много корней. Я устал и истёр ладони до волдырей, но не останавливался и продолжал свой скорбный труд — ведь это было самое меньшее, чем я мог отплатить погибшей за подаренную мне и остальным жизнь.
На церемонию погребения собрались все, даже Лиза сама приковыляла на костылях. Пока я засыпал могилу, девушки хором пели молитвы и церковные гимны. Затем топором на тёмной коре стоящего в изголовье могилы дуба я вытесал большой светлый крест. Церемония была закончена, все вернулись к палаткам. Но Лиза велела всем девушкам не расходиться и выстроиться перед ней.
— Я хочу знать, кто дежурил в момент появления охотника? — поинтересовалась она тоном, от которого у меня по коже начали бегать мурашки озноба.
Быстро выяснилось, что в момент нападения дежурили Маша Гаврилова и Зина Крылова. Причём именно Зина должна была наблюдать за восточной стороной, откуда пришла опасность. Но как раз в момент атаки девушка самовольно покинула свой пост и пошла к костру за печёной картошкой.
В голосе Лизы проявился металл:
— Преступница, на колени! Однажды ты уже нарушила приказ и подвергла всех нас опасности. Тогда мы тебя простили. Зря, как выяснилось. Сегодня ты опять подвергла опасности всех нас. Только ценой своей жизни Зоя Синицына смогла спасти остальных. Её смерть полностью на твоей совести!
В руке Лизы появился пистолет. Она направила оружие в голову стоящей перед ней на коленях одноклассницы. Зина закрыла глаза и сжалась, ожидая неминуемой смерти. Я шагнул вперёд и отвёл оружие в сторону:
— Лиза, ты совсем рехнулась!? Да, Зина провинилась, но это чрезмерное наказание. Оглянись, кругом и так трупы, в деревне рядом тоже одни мертвецы. Хватит уже смертей!
— Хорошо, я дарю её тебе, — Лиза опустила оружие. — Сам выберешь для неё наказание. Делай с ней что хочешь, но я её не желаю больше видеть в нашем отряде!
Такой поворот событий категорически меня не устраивал. Что я, судья или палач, чтобы наказывать провинившихся? Я поймал за руку собиравшуюся было уходить Лизу:
— Так не пойдёт! Пусть её подруги решают, как поступить.
Я полностью отстранился от дальнейшей дискуссии и вслед за Лизой ушёл в сторону лагеря. Остальные девушки посовещались несколько минут и вынесли вердикт:
— Пусть осуждённая сама выберет себе наказание: изгнание или порка розгами!
Зина, не колеблясь и секунды, выбрала второе. Руководила приведением приговора в исполнение Кристина. Она послала девушек нарвать тонких прутьев, затем приказала осужденной снять рубаху, а мне велела отойти куда-нибудь, чтобы не смущать своим присутствием и без того жалко выглядевшую девушку. Я подобрал свои вещи и залез в палатку вслед за Лизой.
— Это же какая-то средневековая дикость! — выпалил я пытающейся запихнуть в спальник загипсованную ногу Лизе. — Почему ты не остановишь этот самосуд?
— Поверь мне, так надо, — устало отмахнулась девушка. — Уже завтра не будет никого, кто будет выполнять свою работу более качественно, чем Зина Крылова. Да и остальные девушки тоже станут вести себя более ответственно. Это не вернёт нам Зою, но позволит в будущем избежать глупых смертей.
— Ты всерьёз собиралась её убить? — я всё ещё не отошёл от шока.
— Нет, конечно. Просто я уже достаточно хорошо изучила твой характер и знала, что ты обязательно вмешаешься и остановишь меня.
На улице раздался свист розги и вскрик девушки. Я попытался не думать о творившейся сейчас расправе и попробовал срочно занять свои мысли чем-то другим:
— А почему Зоя не погасила костёр, ведь она собиралась это сделать? Зачем она выплеснула воду на палатку?
Лиза, болезненно морщась от вскриков снаружи, ответила:
— Когда ты с Галей Громовой ушёл на разведку, мы обсуждали с девушками, каким образом охотники обнаруживают добычу. Может ли ночь надёжно укрыть нас, или наоборот ночью станет только хуже? Вдруг наши враги способны улавливать тепло, и ночью мы для них начинаем светиться яркими мишенями на фоне холодной земли? Зина, видимо, держала наш разговор в голове и решила таким образом спасти хотя бы обитателей ближайшей палатки, остудив её водой.
— А кто находился в той палатке? — спросил я, с облегчением заметив, что наказание розгами наконец-то закончилось.
— Понятия не имею. Если ты думаешь насчёт меня, то зря. Я с самого началазаняла место в третьей палатке. Думаю, даже сама Зоя не смогла бы ответить на этот вопрос. Она просто знала, что в палатке её подруги, и постаралась спасти их даже ценой своей жизни.
— А кто ещё будет ночевать в нашей палатке? — поинтересовался я, уже тоже раскладывая спальник.
— Сейчас, когда ты сюда залез, уже никто. Я же тебе говорила, что девчонки тебя боятся и стесняются. Мои подруги видимо решили поплотнее разместиться в других четырёх палатках. Так что здесь будем только мы с тобой. Я лично собираюсь спать. Если вздумаешь ко мне приставать, я тебя застрелю.
— Лиза, я устал просто безумно. Так что сам тебя пристрелю, если ты будешь ко мне приставать, — усмехнулся я в ответ.
Мы посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись.
* * *
Среди ночи у одной из школьниц в соседней палатке случилась истерика. Девушка рыдала и кричала, что они все умрут одна за другой, и никто не дойдёт до безопасного убежища. Подруги пытались её успокоить, но получалось плохо. Разбуженный шумом, я хотел было вылезти наружу, но Лиза на меня шикнула:
— Вот только тебя там не хватает для полного комплекта неприятностей! Это рыдает Света Камышева, она была лучшей подругой Зои, всю жизнь вместе провели. Света Камышева, ну и ещё Настя Молчанова, две самые фанатично настроенные против всех мужиков на свете. Будь их воля, все мужчины на планете в ту же секунду умерли бы самой мучительной смертью.
Девушка постепенно успокаивалась. Я повернулся в спальнике и попытался опять заснуть, но тут зазвонил мобильник. Звонил Женька Опарёв.
— Витька, это ты? Слава Богу, ты жив! Я хотел извиниться за всё то, что вчера наговорил тебе. Прости, я был сам не свой.
— Всякое бывает, я не в обиде, — я действительно обрадовался звонку друга.
— Если честно, не до тебя было во время звонка. Тут такое творилось, словно в фильме ужасов! Летающий корабль пришельцев ходил вдоль дома и в упор сквозь окна расстреливал людей. Наш дом загорелся, всё заволокло дымом, ничего не видно было. Выжившие жильцы со всего подъезда перебрались в подвал. Со всех тридцати шести квартир подъезда мы насчитали только двадцать два выживших. Мы просидели в подвале часа четыре, а потом Колька, наш сосед, пошёл смотреть, улетел ли корабль пришельцев? Кольку убило прямо в дверях нашего подвала, он даже не успел выйти. Потом мы прождали ещё пару часов и кинули жребий, кому следующему идти на разведку. Выпало идти мне. Я шёл наверх, как на плаху. К счастью, корабль пришельцев уже куда-то улетел. Сейчас вот звоню из нашей квартиры. Газа нет, света нет, хорошо хоть вода ещё идёт, правда только холодная. Но это неважно. Главное, живой остался. Ты сам-то как?
— Сижу в палатке в лесу возле Богослово, как раз там, куда мы на шашлыки всё время ездили. Во всей соседней деревне выжила только одна древняя старуха. Этой ночью мы похоронили одну из наших девушек, которая погибла во время воздушного налёта. Завтра думаем продолжить путь до Сергиева Посада.
— А что там? Зачем вы туда так стремитесь?
— Там монастырь с надёжными подземельями, где девушки хотят укрыться. Я верю, что шанс пройти есть. Но это женский монастырь, и мужиков туда не пустят.
— Понятно. Я просто подумал... ты же мой самый близкий друг... Не стоит нам теряться в огромном мире. Давай, я попробую вас догнать? До Богослово на мотоцикле всего полчаса. Ещё до рассвета я буду у вас. Что скажешь?
Я серьёзно задумался. После всего того, что случилось между Женькой и девушками, не стоило и надеяться на то, что мой друг и девчонки смогут ужиться вместе. Если уж даже на меня девушки смотрели с явной опаской, то что уж говорить по поводу Женьки! С другой стороны, не завтра, так послезавтра я доведу девушек до интерната и навсегда расстанусь с ними. Глупо было бы отказать старинному другу, который решил присоединиться ко мне — отказать Женьке значило остаться совсем одному в смертельно опасном мире.
— Женька, буду рад тебя видеть. Но ты не рискуй и не гони по дороге, это самоубийство. Мы пойдём к "бетонке", а потом по ней к Ярославскому шоссе. Предлагаю где-нибудь там завтра встретиться.
— Отлично! Тогда я срочно собираю сумку. Постараюсь до рассвета уже быть у вас на месте. Если не успею до вашего ухода, поеду к бетонке.
Женька отключился. Я убрал телефон и заметил, что Лиза лишь притворяется спящей, а на самом деле внимательно наблюдает за мной сквозь прищуренные глаза. Её выдал свет от яркого экрана, отразившийся в зрачках.
— Он мой друг. Обычно Женька совсем не такой, каким вы его увидели.
Лиза поняла, что притворяться дальше смысла нет. Она открыла глаза и, расстегнув молнию на спальнике, присела и начала массировать колено больной ноги.
— Я слышала всё, что он говорил, у тебя очень громкий телефон. Мне лично твой друг не понравился. Он какой-то гнилой изнутри. В рамках приличия раньше его сдерживала лишь неизбежность наказания. Когда же этих рамок не стало, вся эта гниль сразу вырвалась наружу. Он вспомнил про тебя лишь тогда, когда над ним нависла угроза смерти. И сразу присоединиться захотел, когда выяснил, что у тебя ситуация лучше, чем у него.
— Естественное желание человека стремиться туда, где лучше, — не согласился я с ней.
— А ещё он трус. Тебя бы не пришлось уговаривать и заставлять тянуть жребий, чтобы выйти из подвала. Да и при виде направленного пистолета у тебя не тряслись конечности, хотя ситуация была одинаковой. Мне бы не хотелось, чтобы такой ненадёжный человек шёл с нами. И страшно даже представить, что случится, если он раздобудет оружие. Его же тогда будет никак не угомонить!
После этих слов Лиза демонстративно отвернулась, показывая, что разговор окончен. Я полежал ещё какое-то время и понял, что спать больше не хочу. Часы показывали начало пятого. Вылез из палатки. Уже светало, несмотря на тяжёлые тучи. Мелко моросил дождик.
Огляделся по сторонам и обнаружил, что все три девушки-часовые бодрствуют. Я слышал перед сном, что после внезапного ночного налёта школьницы составляли новое расписание дежурства, в котором каждому участнику группы отводилось по часу ночного бодрствования. Я направился в сторону ближайшего часового, им оказалась провинившаяся вечером Зина Крылова. Девушка заметно напряглась при моём приближении, но я лишь поинтересовался, когда наступит моя очередь дежурства?
— Так ведь вас с Лизой вычеркнули из расписания, а взамен мне сказали отдежурить три часа подряд, — удивилась и чуть смутилась девушка. — Мне ещё полтора часа дежурить.
— Иди спать, я постою вместо тебя, — отпустил я уставшую девушку.
Вообще-то не столько желание сменить наказанную девушку являлось причиной такого поступка, сколько тревога за едущего сюда на мотоцикле Женьку. Мне желательно было лично присутствовать в тот момент, когда друг доберётся до лагеря. Но девушка об этом не знала, поэтому поблагодарила меня, передала бинокль и проинструктировала:
— Ровно в шесть часов нужно разбудить Иванову Лену, она спит вон в той палатке.
Я уселся на принесённый кем-то к берегу чурбан и осмотрелся. Стояло раннее дождливое утро. Низкие тучи и капли дождя не позволяли разглядеть даже противоположный берег озера. При таких условиях летающий охотник мог подкрасться совсем неожиданно, но зато и разглядеть что-либо с высоты тоже будет крайне трудно как в обычном, так и в инфракрасном спектре.
Не забывая о дежурстве и постоянно обшаривая взглядом тяжёлые тучи, я включил телефон и постарался в интернете найти сохраненные закладки сайтов со сводками боевых действий. Связь сбоила, страницы грузились едва-едва, но я тоже не спешил. В конце концов, один из сайтов загрузился, и я, не забывая про свою роль дозорного, вчитался в строчки на экране.
К концу третьего дня войны земляне по минимальным оценкам потеряли около семисот миллионов человек убитыми, ещё восемьдесят миллионов было ранено и искалечено. Подтверждалось уничтожение пятидесяти одного летательного аппарата пришельцев, информация ещё о трёх сбитых кораблях требовала дополнительной проверки. Больше половины сбитых треугольных кораблей пришлось на территорию США, но американские ВВС и средства ПВО уже практически полностью прекратили своё существование.
Я выключил смартфон. Дела обстояли даже хуже, чем я боялся. Ещё месяц такого истребления, и людей на планете Земля вообще не останется. За первые три дня вторжения регулярные армии всех стран смогли в сумме сбить лишь полсотни летающих охотников, понеся при этом огромные потери. Что дальше? От безысходности военные массово применят ядерное оружие? Всё шло именно к такому сценарию.
И что прикажете делать обычному парню, который вовсе не хочет умирать ни под огнём летающих охотников, ни от взрывов термоядерных бомб? Напрашивался вывод максимально быстро искать убежище, в котором можно будет укрыться в случае ядерного Апокалипсиса. Вот только где найти такое убежище? Подземелья под женским монастырём, может, и подходили для такой цели, но меня туда не пустят.
Бросить девчонок на произвол судьбы и спасаться самому? Я даже скривился от такого мерзкого и подлого варианта. Нет, это однозначно не мой путь. Школьницы доверили мне свои судьбы, и я не мог бросить их. Значит, оставалось скорее довести девчонок до их интерната и, уже избавившись от этой живой обузы, решать проблему собственного выживания.
За подобными мыслями я коротал время дежурства. В шесть, а затем и в семь часов не стал будить Лену Иванову — спать мне не хотелось, организм чувствовал себя вполне сносно. Пусть девчонки отдохнут. В восемь часов утра состоялся общий подъём. После быстрого завтрака, состоявшего из бутербродов и горячего чая, наш отряд двинулся дальше на север.
Женька Опарёв так и не появился.
Бегство от смерти. Вынужденный убийца
Уже через полтора часа группа вышла к "бетонке" — малой кольцевой дороге Подмосковья. Дорога оказалась совершенно пустой — не было ни машин, ни их обгорелых останков. Ещё через пятнадцать минут мы пересекли Красноармейское шоссе и двинулись дальше к "Ярославке".
И тут нас ждал первый сюрприз. Выдвинувшаяся далеко вперёд Лена Старостина предостерегающе подняла руку вверх. Тревога спереди! Идущая метрах в ста следом за первой разведчицей Галя Громова подтвердила получение сигнала, предупредив остальных. Вся группа мгновенно кинулась в придорожные кусты, уже через пять секунд на дороге не осталось никого, кроме... самой Лены Старостиной, всё также продолжавшей стоять с поднятой рукой.
Я не понимал её поведения. Тревога, но не летающий охотник? Что-то, о чём мы не придумали ещё условного сигнала? Скорее всего, именно так и было. Я поспешил вперёд. Лена указала рукой вперёд и дала мне бинокль. Я разглядел примерно в полутора километрах дальше по шоссе перегородивший дорогу БТР, обложенный мешками с песком. За укрытием виднелись фигуры в армейской форме. Неужели наконец-то мы встретили солдат российской армии?
