Ловелас

Юрген Юм кивнул.

— В какой-то мере, так оно и есть. Когда искусство магии достигло высот, позволяющих разрушить одним заклинанием город или гору, возник Цех и стал говорить: того нельзя, и этого нельзя. Знания и Сила опасны в руках тех, у кого рвение не по разуму.

Маддалена хмыкнула. Май понял это так, что разрушить город или гору ей было как ложку облизать.

— Значит, кто-то может разрушить Туманный Пояс, и миры сольются. Значит, вот чего боится Цех, — проговорила она. — И чем же это страшно? Что тогда произойдет?

— Никто этого не знает, тем-то и страшно, девочка, — улыбнулся Юм. — Цех две с половиной тысячи лет смотрит на Долину, не знает, что с ней делать, и надо ли делать хоть что-нибудь. О том, что последует, если мы вмешается, существует множество предположений и пророчеств, зачастую противоречивых и спорных. Кто-то считает, что миры погубят друг друга и наступит конец всему. Кто-то — что маги разных миров не смогут черпать Силу из объединенного мира, и магия как искусство исчезнет навсегда. А кто-то — что она переродится и перестанет существовать в привычном для нас виде. Тогда корабли поплывут по морю без парусов и без помощи колдунов-Погодников, предметы тяжелее воздуха начнут летать без поддержки Истинных Магов, а тепло и свет станут рождаться не от живого огня естественных стихий, а из глубинной энергии природных элементов, которую нам не дано умения разбудить... И, может, так оно будет к лучшему. Просто сейчас — не время.

— А время настанет? — осторожно поинтересовалась Маддалена.

— Когда-нибудь слияние миров все равно произойдет. Даже в том случае, если никто не станет рушить Туманные горы и заклинать стихии на перемену влияний — чтобы огнем, к примеру, гасили воду, а не наоборот. Или чтобы пространство шло, а время стояло. Хотелось бы надеяться, что Цех к тому моменту накопит достаточно опыта и не побоится перемен...

Маддалена, подперев кулачком щеку, смотрела на колдуна горящими глазами. Чудесными глазами чайного цвета. Май ее понимал. Здесь были великие тайны, великие цели, великие замыслы, не чета игрушкам, которыми девочка баловалась раньше. Оказывается, жизнь других колдунов заключалась не только в грызне друг с другом. Им было, чем заняться еще.

Но дорого бы Май дал, чтоб она смотрела так на него. Должно быть, от перехода всяческих границ у него повредилось что-то в голове, поскольку занимали его сейчас вещи, над которыми он раньше не задумывался. Он, например, вдруг понял, каково было Юргену Юму, когда тот простаивал часами за театральной кулисой или под дверью гримерной, не смея сделать шаг навстречу, и не смея постучать в дверь... можно не ошибаясь предположить — рогами.

Впрочем, глубоко развить эти невеселые мысли Маю не было позволено. В мастерской колдуна что-то зазвенело, Юрген Юм подскочил, вбежал туда и захлопнул за собою дверь.

— Да, — сказала Маддалена. — Наверное, в этом мире нет единорогов.

— Почему? — задал глупый вопрос Май.

— Ну, как же... — она запнулась. — То, отчего я не могу колдовать там, наверху... Это называется "Заклятие Единорога". Ведь как-то их ловят, этих единорогов, при помощи девственниц...

— Никогда не встречал единорога, — признался Май. — Мне казалось, это животное сказочное.

— Но заклятие-то оказалось несказочным. Меня знаете как шарахнуло... Я даже когда сюда попала, не сразу что-то делать смогла.

— Зачем же ты проверяла, сказка единороги или нет? — спросил Май.

Колдунья глянула на него косо и вдруг хихикнула.

— Он был такой забавный... Писал мне стихи. Все в городе меня боялись, а он тайком пересылал мне листочки с кучей клякс и ошибок... Дурак.

— Так значит, ты его не любила? — удивился Май.

— Помилуй Бог, а за что ж его любить?

В чайных глазах Маддалены плясал чертик. Май мысленно попрекнул себя за то, что утром растерялся как мальчишка. Плевал он на долины и границы.

Май повел рукой.

— За что обычно любят. За силу, за смелость, за красоту, за острый ум, за дерзкий взгляд, за веселый нрав, за хорошее наследство, за модную одежду... между прочим, с тебя сейчас свалится платье.

Маддалена попробовала посмотреть на свою спину, повернулась на месте, пошарила руками, пытаясь найти ослабшие шнурки. Май был уже внизу. Он отвел ее пальцы и взялся за шнуровку сам. Маддалена судорожно выдохнула воздух — не оттого, что он затянул слишком сильно, а оттого, что одновременно с тем поцеловал ее в шею. Раздевать ее Май не собирался. Наоборот, он ее одевал. Несколько медленнее, чем это получалось бы у

горничной, но лишь потому, что Маддалена сама ему мешала. Едва с шнуровкой было покончено, Май развернул Маддалену лицом к себе, приподнял и посадил на обеденный стол, она обхватила Мая ногами. И тут случилась неприятность.

В комнате наклонился пол.

Дом заскрипел, сверху посыпалась сухие мелкие опилки, попадала с верстака и разлетелась вдребезги алхимическая посуда. Стол поехал в угол, Маддалена взвизгнула и вцепилась Маю в ворот рубашки так, что затрещала ткань. Дом качнулся обратно и принял прежнее положение. Колдунья тут же начала деятельно высвобождаться. Май вынужден был ее отпустить. Окажись сейчас перед ним виновный, Май съездил бы по морде любого ранга чародею, не задумываясь о последствиях.

О том, чтобы продолжить начатое, не могло быть и речи. На ходу одергивая юбки, Маддалена бросилась к лестнице в зеркальную мастерскую. Взбежала на три ступеньки, остановилась и беспомощно оглянулась на Мая.

— А ведь мне туда нельзя, — сказала она. — Там соглядатаи Цеха.

— Что это было? — сглотнув комок в горле, спросил Май и оглядел потолок. Он готов был ждать очередного подвоха.

— Кто-то сдвинул гору. Или пробовал Силу. Или проверял, дома ли Мастер. А Мастера нет.

— И зачем это было нужно?

Маддалена сложила ладони лодочкой и прижала к губам. Думала она почти минуту.

— Не могу сказать точно, — произнесла, наконец, она, — но, мне кажется, границу будут рушить сегодня. Юма надо как-то предупредить. Мне необходим стеклянный шар из его мастерской. Но я не могу идти туда сама. Я не люблю отражаться в магических предметах. У них очень цепкая память.

— Я тоже... не люблю, — попробовал отказаться Май.

Маддалена скорчила капризную гримаску.

— У меня плохие отношения с Цехом. И я не хочу лишаться магической Силы насовсем. Я уже поняла, как много потеряла по собственной глупости. Ты не мог бы... оказать услугу?

Май смотрел ей в глаза. А потом она скажет: "Он выполнял все мои просьбы... Дурак." Май кивнул.

— Хорошо, — сказал он, — я схожу за шаром.

* * *

Маддалена установила шар сначала на столе, потом перенесла его на лавку, потом на верстак. Долго оглядывала обстановку вокруг, все-таки покачала головой, и, со словами:

— Нет, не получится, — отнесла шар на подоконник.

Май гадал, что за место она ищет, и каким требованиям оно должно удовлетворять.

Наконец Маддалена поманила Мая пальцем.

— Сделаем так, — объявила она. — Я спрячусь, а колдовать будешь ты.

Май вытаращил глаза.

— Чего? — сказал он.

— Того. — Взяв под локоть, колдунья повернула Мая к шару лицом. — Все просто. Это стеклянный шар. Ты видишь в нем того, с кем говоришь, но и тот, к кому ты обращаешься, может тебя видеть. Я спрячусь.

При этих словах она стала Маю за спину, и он почувствовал ее теплые

пальцы у себя в волосах на затылке.

— Не отворачивайся, — предупредила его колдунья. — Собери внимание. Ты позовешь Юма. Если Юм один, я выйду и побеседую с ним сама. Если ему устроили дружескую встречу или допрос — подскажу, что говорить. Понятно?

— Нет, — сказал Май.

— Что именно — нет?

— За кого меня примут Цеховые Мастера, когда увидят?

— За ученика Юма. За гостя. Неважно. Начнем! Возьми шар в ладони и позови.

Май послушался и осторожно тронул гладкое стекло руками. От тонких пальчиков колдуньи, запущенных в его волосы, вдоль спины пробежала горячая волна. Это была тысячная доля ее Силы, не толчок, не давление, — почти ласка, и все равно у Мая захватило дух. Будто он оказался на краю бездонной пропасти. Он понял сейчас, что Маддалена Беган из Обежа — это как бы два существа: милая девочка и заключенная в нее Сила. Но какова должна быть воля этой милой девочки, чтобы удерживать в подчинении безграничный и почти что всемогущий океан, он побоялся даже предположить.

Сила текла сквозь Мая. Стеклянный шар запотел изнутри. Май кое-как собрал жалкие остатки собственной воли и внимания и мысленно представил себе хозяина шара. Сразу же поверхность стекла прояснилась. Май увидел окно с видом на крыши большого города, пасмурное небо над этими крышами, голубей на карнизах и водосточных желобах. Под окном статуя епископа указывала позеленевшей от времени рукой направление к морю.

Юрген Юм сидел в каморке на чердаке высокого, выше других строений в городе, здания, и, пригорюнясь, смотрел в это самое окно на голову бронзового служителя церкви, по двурогой митре которого прыгала ворона.

Май почувствовал себя рядом с Юмом настолько реально, что всего лишь сдержанно кашлянул, чтобы обратить на себя внимание колдуна. Юм вздрогнул и беспокойно оглянулся.

— Кто здесь? — спросил он.

— Ваши случайные гости, — ответил Май.

Юрген Юм закрыл глаза ладонью и сразу поднял голову — узнал.

— Я очень прошу вас не покидать перевал, — быстро сказал он. — Я временно не могу уйти отсюда, но к ночи соберется Мастерский Совет, и я все улажу. Дела таковы, что неприятности может нажить целый мир, а вовсе не я один...

— Уже, — сказала из-за спины Мая Маддалена. — Кто-то только что пробовал подвинуть границу.

Колдун прижал другую ладонь к щеке.

— На меня наложен запрет, я не могу вернуться.

— Зовите на помощь Цех, — потребовала колдунья, выглядывая из-за плеча Мая.

— Как?! — воскликнул Юм. — Мои охранные заклятья ты сама и разбила. А я связан с Цехом закладом, и ничего теперь не могу делать по собственной воле. Зовите на помощь вы. У вас есть шар, имя Магистра — Лотар Кантор, Старших Преемников — Виллибальд Рориц и Ласло Пеш...

— А мое имя — Маддалена Беган из Обежа, — зло сказала колдунья, выходя из создаваемого широкой спиной Мая укрытия, — и двое из трех подписали бумагу, по которой я должна или потерять Силу, или умереть. Сначала они возьмутся за того, кто рушит границу, а потом за меня. Так?

Повисла пауза.

— Возможно, — признал Юм. — Однако, Маддалена Беган из Обежа, ты дала мне обещание в обмен за рассказ о границе. Ты знаешь, что такое обещание колдуна?

Маддалена сморщила нос.

— Руки, — сказала она.

— Какие руки? — не понял Юрген Юм.

Она взяла за рукав Мая.

— Руки ты можешь отпустить. Там нет никого. Даже близко нет. Они все бросили и расползлись, как тараканы, по своим щелям.

Май отнял ладони от стеклянного шара. Странно, но эффект присутствия не потерялся. Угол зрения на панораму в шаре стал немного другим, однако Юм по-прежнему был виден вместе с частью комнаты и окном. Май поспешил отойти в сторонку и стал вытирать вспотевшие ладони краями манжет. Маддалена, уперев руки в бока, расхаживала мимо окна туда и обратно. Юм водил вслед ей головой с закрытыми рукой глазами.

— Итак, — говорила колдунья, — что мы имеем. Великие маги караулили-караулили границу и проморгали тайный заговор у себя под носом. Так?

— Ну... — протянул Юрген Юм. — Может быть.

— Цеховые старшины знают, что граница брошена почти что без присмотра?

— Могут предполагать.

— Тем не менее, не предполагают, ибо в Грааге никого из них сейчас нет.

— У них множество дел в самых различных местах мира.

— А! — сказала Маддалена. — Значит, получается, что это уже никому не надо, кроме меня? У тех, кто колдует в Долине, давным-давно были далеко идущие планы. Вы куда все это время смотрели?

— Ты кто такая, чтоб меня отчитывать? — возмутился Юрген Юм. — Я все это время смотрел в Долину! Я, между прочим, пресек пятнадцать весьма подготовленных попыток проникновений и пробоев границы изнутри и снаружи. Я сплел зеркальную сеть, одно из лучших достижений магического искусства на сегодняшний день...

— Не такой-то уж она была и лучшей, раз я ее разбила, как стакан, — заявила колдунья.

— Нашла, чем хвастать, девочка! — подскочил на лавке Юрген Юм. — Ты открыла дорогу всем, кто до сих пор скрывался и лелеял безумные мечты о соединении миров, кому, видите ли, свободы в пределах Цеха и границ не хватало! Сейчас они полезу со всех сторон. Опрокидывай их обратно, если ты такая умелая!

— Да? — фыркнула колдунья. — Ты, бледный, скажи еще, будто я во всем виновата. Бросай свой дурацкий Цех, иди сюда и сам держи эту границу. Я быть сторожевой собакой Цеху не собираюсь! Я вообще сейчас наверх уйду и Силу потеряю. Цеху назло.

Она развернулась и с гордо поднятой головой направилась к лестнице.

— Стой! — крикнул Юм, выбегая на середину маленькой комнатки. — Ты не можешь все бросить и уйти!

Маддалена повела плечиком.

— Могу, и буду прекрасно себя чувствовать.

— Ты заслужишь прощение Цеха, если поможешь нам!

— Плевала я на ваше прощение. Граница рухнет — Цех подохнет.

— Маддалена, стой! Заклятие Единорога можно снять!

Колдунья была уже на самой границе, на ступеньке, четвертой снизу. Она остановилась.

— Клянись, — не оборачиваясь, проговорила она. — Клянись, что ты сделаешь это сам или заставишь другого, кто сможет сделать.

— Клянусь, — сказал колдун. — Поверишь мне на слово, или, как Цех, желаешь взять заклад?

— Желаю.

— Бери.

Май переводил взгляд с одного колдуна на другого. Минуту ничего не происходило. Оба молчали и не двигались.

— Довольна? — спросил, наконец, Юрген Юм. — Теперь понимаешь, в каком я положении? Я даже с шаром контакт поддержать не могу. И я уже не боюсь раздавать заклады.

Маддалена милостиво повернула к Юму лицо. И спустилась в комнату.

— Надеюсь, что с твоим мнением считаются в Мастерском Совете, черный колдун, — сказала она.

Юм смолчал.

— Итак, — сказала Маддалена, — продолжим. Откуда стало известно, что рано или поздно граница падет?

— В Долине живет адепт Искусства Истинного Прозрения. Он предсказал.

— Не мог он сам ускорить процесс?

Юрген Юм покачал головой.

— Не могу судить. Вообще-то, Искусство Истинного Прозрения считается чисто теоретической отраслью магии, но его основами я никогда не интересовался, поэтому пределов применения не знаю.

— А кто рушит границу ты знаешь? — мрачно спросила колдунья.

— В долине трое могут это сделать по отдельности. И множество людей, которые способны на такое, если соберутся вместе.

Май знал, куда пойдет разговор дальше.

— Бернгар Пелерин входит в число тех троих? — подал голос он.

— Да, — ответил Юм. — Он — Мастер Магии Перемены Мест. Кроме него есть Сэд Сэливан, Мастер Истинного Прозрения и Зау Брун, Мастер Повторения Пути.

— Это Пелерин, — сказал Май. — Он исполняет предсказание.

— Откуда знаешь? — подозрительно прищурившись, спросила Маддалена.