— Ну что, братец — с твоими оценками Т-37А и Т-38 еще можно согласиться, хотя основное их качество, а именно способность сходу, без подготовки, преодолевать водные преграды, ты явно недооцениваешь. А это, особенно в наших условиях насыщенности театра военных действий этими самыми водными преградами, неширокими, но многочисленными — огромный плюс и явное тактическое преимущество. Грамотное использование плавающих танков требует, конечно, хорошей выучки и практики, ну так это с любой броней лишним не будет. — Но вот с твоей оценкой наших новых Т-40 я согласиться категорически не могу, и сейчас объясню, почему. Вот смотри.

Корпус новой формы, обеспечивающий хорошую плавучесть и позволяющий дополнительно транспортировать по воде до 300 килограммов полезной нагрузки, а это немало. При этом, как ты уже сам мог убедиться при осмотре, устранен критически важный недостаток конструкции его предшественников Т-37А и Т-38, а именно раздельное размещение механика-водителя и командира танка, поскольку тогда ранение или смерть мехвода гарантированно выводили танк из строя как боевую единицу. Широкое использование автомобильных агрегатов, отсюда простота эксплуатации и ремонта. Принципиально новая ходовая часть с индивидуальной торсионной подвеской катков. Низкое удельное давление на грунт и достаточно высокая удельная мощность, что позволяет нашему малышу иметь очень хорошие ходовые качества на слабых грунтах. Вооружение — крупнокалиберный (12,7 мм) пулемет ДШК и спаренный с ним 7,62 мм пулемет ДТ, который достаточно легко снимается и может использоваться вне танка.

Резюмирую: Т-40, это, на сегодняшний день, вершина развития концепции малого разведывательного танка, к тому же он самый конструктивно и технологически доведенный "до ума", надежный, достаточно простой в техническом обслуживании и ремонте. И всем требованиям своего предполагаемого применения — а это разведка, связь и боевое охранение колонн на марше — эта боевая машина отвечает в полной мере.

Теперь давай разберем нюансы боевого применения Т-40. Фактически это крупнокалиберный пулемет, но только дополнительно оснащенный хорошим боезапасом, маневренностью и проходимостью, да еще и плавучестью. Причем плавучесть в наших условиях, повторюсь — очень важный, я бы сказал, принципиально важный момент. В условиях климата Белоруссии, с его влажностью, заболоченностью и множеством рек и речушек, плавучесть позволит свободно передвигаться там, где нет ни мостов, ни бродов, да и наличие дорог становится не определяющим. По крайней мере, хороших дорог.

Так вот, будучи использованы по назначению и грамотно, эти малые плавающие танки могут принести нам огромную пользу или нанести немцам большой вред, это с какой стороны посмотреть.

Вот представь себе такую картину. Дорога, по ней идет немецкая колонна. Грузовики с разными полезными для немецкой армии грузами, легкие колесные броневики... допустим, есть даже пару единиц легкой гусеничной брони, типа танков Т-1, Т-2 или те же бронетранспортеры Ханомаг, как вот этот, трофейный.

Наш Т-40 аккуратно ждет в засаде сбоку, метрах в трехстах или даже в полукилометре от дороги. Поджидает, уточняю, именно в засаде, то есть окопанный и замаскированный, а не на виду, как пасхальный кулич в центре стола. И пулемет у него заряжен бронебойными, или, при необходимости, бронебойно-зажигательными патронами — и те и другие штатно в боекомплекте танка предусмотрены. А бронебойный патрон Б-30 или Б-32 калибра 12,7 мм, чтобы ты знал, даже на дистанции 500 метров по нормали пробивает броню толщиной до 15 мм.

В результате — минута-две интенсивного огня ДШК по броне, потом по транспорту — и на дороге уже нет колонны. А есть разбитая техника и транспорт, уничтоженные водители, раненые и умирающие солдаты, которых теперь уже совсем не заботят боевые подвиги на поле боя — все их помыслы сейчас, это санитары и госпиталь...

Это, так сказать, картина первая. Теперь картина вторая. Допустим, злые немцы погнались за маленьким, легкобронированным и практически беззащитным Т-40. Допустим, это серьезные дяди типа их средних танков Т-3 весом более 21 тонны и с 50-мм пушкой. Удельное давление на грунт у нашего малыша значительно ниже, поэтому скорость и проходимость на слабых грунтах намного выше, следовательно, даже если немцы не засядут по башню, наш Т-40 легко оторвется за счет скорости.

— А если за ним погонится немецкая легкая броня, тоже скоростная и проходимая, — азартно включился в обсуждение старший сержант Гаврилов, которому очень нравились такие вот познавательные беседы с новым командиром, знавшим, казалось, о военном деле если не все, то намного больше самого Гаврилова, и при этом не стеснявшимся своими знаниями делиться. — Они ведь будут по скорости с нашим танком на равных — что тогда?

— Тогда, мой юный и наивный друг, они будут с нашим танком "на равных" только до ближайшей речушки. После чего наш малыш сходу форсирует водную преграду, да и помчит себе дальше врагу урон наносить, а им, несчастным — только и останется, что немецкие ругательства вслед кричать, да брод или мост искать, ... — Еще вопросы...?

— Нет вопросов, товарищ лейтенант, — ответил Гаврилов, теперь уже с уважением поглядев на Т-40.

— Тогда продолжу. — Это я тебе описал, так сказать, варианты использования Т-40 в чистом виде, только как собственно танка. Но его отличие и преимущество от всех более ранних моделей наших малых плавающих танков в том, что он, помимо того, что сам уверенно двигается на воде, может попутно так же уверенно транспортировать на себе груз до 300 кг. А это и пулеметный расчет или расчет ПТР, и снайперская пара, и миномет, или, наконец, просто диверсионная тройка со специалистом-подрывником в составе — много еще чего полезного придумать можно, чтобы вот так, сходу, это полезное на другой берег перевезти и там использовать... — Таким образом, машинки нам достались очень удачные и очень полезные, допускающие широкий спектр задач и боевого применения.

— Вот, вкратце, наиболее оптимальные условия и тактика боевого применения Т-40. — Повторюсь — любые образцы бронетехники и вообще техники, транспорта, вооружения, имеют свои сильные и слабые стороны. И одна из главных задач любого грамотного командира — выбрать и обеспечить именно такую тактику применения хоть бронетехники, хоть всего остального вооружения, чтобы максимально использовать его сильные стороны и чтобы при этом его слабые стороны мешали как можно меньше. — Это понятно? — Вопросы есть?

— Нет пока вопросов, товарищ лейтенант — еще раз повторил Гаврилов, — мне бы все сказанное Вами сначала обдумать... сейчас только одно могу сказать — мои броневики на такое не годятся, они все больше по дорогам...

— Обдумать — это хорошо, старший сержант, думать вообще очень полезно. А насчет своих пушечных броневиков ты не переживай — они у тебя тоже очень неплохи, и огневую мощь хорошую имеют. Их только в бою грамотно применять нужно, и все будет тип-топ. — В общем, как надумаешь чего, или вопросы появятся, обращайся, а я пока Сотникова поищу, что-то долго его разведчики телепаются...

— Ну да, рассказывайте, юный пехотный лейтенант, — хмыкнул себе под нос Сотников, и, решив, что настал самый удобный момент для доклада, двинулся из кустов навстречу начальству.

— Ну что, капитан, разведка от Суховоли и лагеря пленных вернулась?

— Отлично, докладывай. — Что это у тебя в руках, схемы оперативной обстановки? — Ай, молодца, капитан, молодца, вот это грамотно, вот это порадовал. Ну, давай, рассказывай и показывай, чего там твои разведчики выяснили...

Внимательно изучив рисунки и выслушав пояснения комэска, Сергей основательно задумался, водя кончиком карандаша по рисункам и вполголоса проговаривая свои мысли.

— Так... оборона города организована блокпостами и только на въездах-выездах... угу, пулеметные гнезда здесь, здесь, и вот тут, понятно... инженерных заграждений нет... мины — очень маловероятно, если только сигнальные... въезды в город со стороны центрального шоссе в обе стороны прикрыты пехотной и противотанковой артиллерией... ага, вот тут и тут еще бронетранспортеры стоят, во фланг... это, грамотно, ничего не скажешь, немецкая военная машина рулит... да только на каждую хитрую жо... в общем, найдутся у нас методы против Кости Сапрыкина... — Так, пешие патрули по периметру... ну, это уже мелочи — где их основные силы расположены...? — Ага, вот они, наши полковые казармы облюбовали... это предсказуемо... — Ну, в принципе, все, как я и ожидал... ничего особо опасного или сложного для нас, с учетом нашего оснащения и тактических изысков...

— Теперь лагерь... — Так, километров семь-восемь от города, дорога одна, проселок, идет мимо и дальше... куда там она дальше идет? — выяснить... сам лагерь... ну, тут все ясно — временный, он и есть временный... фортификации нет, инженерных заграждений, а также ДОТов и ДЗОТов нет, — колючка, да вышки с пулеметами, вот и вся оборона... — пожалуй, лагерь тоже не проблема, и переться туда всей толпой нам совершенно незачем. — И это тоже очень хорошо, поскольку позволит решить сразу несколько задач, и все у нас тогда срастется в лучшем виде...

Сотников знаменитый, но еще не снятый, фильм "Место встречи изменить нельзя" не смотрел, кто такой Костя Сапрыкин и какие против него методы, не знал, но то, что ему было понятно из тихого бормотания лейтенанта Иванова, его... взбудораживало! — Это, получается, командир, помимо освобождения пленных, собирается еще и занятый немцами город атаковать? — Ну, дает командир, ну размахнулся... а уж как его молодцы-кавалеристы рады будут, это просто словами не описать. Надо только на всякий случай уточнить — а то вдруг он Иванова неправильно понял...

— Каких задач, командир?

— Каких задач? — слегка рассеянно переспросил Сергей, продолжая изучать карандашные наброски. — А вот скажи мне, лихой ты мой кавалерист, сможешь ты быстро, на вот этом отрезке дороги, что от Суховоли к лагерю с пленными идет, место для засады подобрать? Причем такое, чтобы оно от городка было подальше, а к лагерю поближе?

— Думаю, смогу, командир, командир, — обрадовался Сотников. Значит, командира он понял правильно, и его молодцам дополнительный шанс реабилитироваться выпадает. — Вот только... чтобы место хорошо подобрать, мне бы желательно знать, засада какая, для чего, кем и на кого. Если, к примеру, моим кавалеристам кого на дороге обстрелять, а потом в галоп, да и ходу оттуда, это один вопрос. А если с окопами, маскировкой, да с использованием бронетехники или артиллерии что большое на дороге убивать, так для этого и место надо особое выбирать.

— И снова ты молодец, капитан, прямо радуешь меня своими вопросами — сразу видно, что настоящая разведка в тебе есть. Ну, тогда помечай себе...

— Все понятно, или еще вопросы есть? — Нет вопросов? — Тогда бери своих четвероногих орлов и выдвигайся, чем скорее ты место для засады найдешь, тем лучше...

— У меня вопросы имеются, лейтенант. — Много вопросов... — Это что сейчас тут было? Какая еще засада, на кого, и вообще — что происходит, ...еханный бабай?!!!...

— Товарищ бригадный комиссар! — преувеличенно радостно улыбнулся Сергей, поворачиваясь к Трофимову и одновременно коротким жестом отсылая комэска. — А я как раз Вас искать собирался, новые обстоятельства и планы дальнейших действий обсудить...

Глава

Командир пулеметной роты 109-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона (он же ОПАБ, он же артпульбат, или просто пульбат) из состава гарнизона 66-го (Осовецкого) укрепрайона старший лейтенант Кузнецов чуть повернулся, постаравшись поудобнее пристроить горящую огнем, дергающую острой болью при каждом движении раненую ногу, и снова уставился в ночное звездное небо. Спать он не мог из-за сильной боли в ноге, да и не хотел — за те несколько часов, что оставались ему до смерти, он перебирал в голове воспоминания о своих жизнях, которых, как он сам считал, он прожил уже две.

Первая — жизнь советского командира, выбравшего своей профессией защиту Родины, хоть и была не без трудностей, но прошла светло и радостно. Счастливое пионерское детство с летними лагерями и занятиями в разных интересных кружках, затем комсомольская юность и посильное участие в строительстве светлого будущего своей Страны вместе с такими же, как и он, окрыленными идеями нового, справедливого мира, парнями и девушками. Думы и мечтания, а потом окончательный выбор своего пути в жизни и поступление в военное пехотное училище, где он, в полном соответствии с заветами Ильича и призывами товарища Сталина, старался осваивать военную премудрость как можно лучше. Годы учебы, новые друзья и верные боевые товарищи, а потом выпуск в числе лучших курсантов и начало службы в качестве командира пулеметного взвода стрелкового батальона. Снова боевая учеба, различные курсы комсостава, старательное повышение своего профессионального уровня и навыков командования, обучения подчиненных. К июню 1941 года он уже боевой командир, успевший повоевать на Зимней войне, и уже полгода как принявший пулеметную роту 109-го артпульбата на Западной границе. Ну, как пулеметную — пулеметной она только называлась, а по штату имела, помимо станковых и ручных пулеметов, еще легкие минометы и артиллерию (в том числе казематную). Грозная сила, предназначенная, в случае войны, для размещения в оборонительных сооружениях "Линии Молотова", в районе Граево.

...Да уж, "линия Молотова" и ее оборонительные сооружения... кошкины слезки это были, а не оборонительные сооружения! К началу войны в Осоветском УРе, куда правым флангом входили и участки обороны под Граево, из запланированных к постройке оборонительных сооружений была построена хорошо, если десятая часть, да и построенные сооружения в боевой готовности находились отнюдь не все. К тому же, приказ на выдвижение к границе из мест постоянной дислокации для занятия тех самых "оборонительных сооружений" подразделения ОПАБов получили уже только после начала войны, а до этого, как и все остальные, в соответствии с приказом "не поддавались на провокации". А потому выдвигаться пришлось в спешке и горячке, в условиях недостатка транспорта и извечного русского бардака, щедро приправленного паникой беженцев и хаосом войны. В результате до "своих" участков обороны рота старшего лейтенанта Кузнецова так и не дошла, бой пришлось принимать в чистом поле, в наспех отрытых окопах, без связи и координации с соседями, почти без артиллерии и с минимумом боеприпасов.

Вот там, под огнем немецкой артиллерии и бомбами немецких пикировщиков, всего лишь на второй день войны и после потери двух третей личного состава, закончилась первая жизнь старшего лейтенанта Кузнецова.

И там же, на том самом поле, где между воронками от бомб и снарядов появились с фланга немецкие мотоциклисты, достреливающие раненых и сбивающие остальных, — уже не бойцов — пленных, — в кучу для их последующего конвоирования на сборный пункт, началась его вторая жизнь. Ну, как жизнь — скорее, угрюмое и постыдное существование в немецком плену...