Книга 1. Бэйр

— Грабяааат!!! — завопил он, увидев нас. — А ну вон со двора моего! Вон, окаянные!

Он подбежал на нас с выставленными вперед вилами, но мы с рыцарем не растерялись, просто отошли в сторону, и мужик с воплем пролетел мимо нас через брешь в заборе. Зрение у бедолаги, наверное, совсем плохое было. Остановившись, он стал оглядываться и искать нас глазами, а потом пробормотал:

— Нечисть!...

Пес лаять перестал, теперь он с любопытством смотрел на своего полоумного хозяина. Путь был свободен.

Не задаваясь такими глупыми вопросами как "а что это такое было?", мы прошли сквозь участок и вышли на дорогу уже внутри деревни.

Тут носились вперемешку дети и скотина, и не всегда можно было понять, где кто — настолько все были грязные. Между ними женщины, спешащие по делам с ведрами, коромыслами или корзинами.

Но как только мы вышли на середину улицы, все вокруг замерло, как будто кто-то нажал кнопку "стоп". Все застыли, кто с занесенной для шага ногой, кто с поднятой кружкой в руках, кто еще как, и все поголовно смотрели на нас.

Спустя минуту молчания одна женщина велела сыну, чтобы он звал старосту, и мальчонка лет семи, сорвавшись с места, побежал к старосте — ни дать, ни взять, заяц, услыхавший охотничий рог.

Вскоре из-за домов вышел мужчина натурально медвежьей внешности, которого тот самый мальчик вел за руку. Мужику этому было лет сорок-пятьдесят, ну или около того.

— Чего надобно, гости? — гулко проворчал он, подойдя к нам поближе.

— Мы по объявлению. Вам зверь с болот досаждает? — сухо ответил Дейкстр и протянул листок, который выудил из кармана рыцарской туники.

Староста даже не посмотрел на этот лист: то или и так все знал, то ли читать не умел. Он просто кивнул.

— Да, у нас зверь... Да только мы уже не думали, что рыцари до нас доберутся: вы все народ занятой, — он неуверенно потер шею.

— Что ж, я рыцарь, и я здесь, чтобы избавить вас от зверя. Меня зовут Дейкстр, а это, — он кивнул на меня, — моя помощница. Награда, указанная в объявлении, в случае убийства зверя должна быть мне выдана полностью. Помимо нее должно быть уплачено, если я спасу кого-нибудь из жителей от смерти, — монотонно продиктовал Дейкстр, демонстрируя всей деревне сверкающий меч и медальон. — В каком из домов я и моя помощница можем остановиться, пока выслеживаем зверя?

Ответом нам была единогласная тишина, только любопытные взгляды так и сверлили нас со всех сторон. Наконец, вперед из толпы выступили парень и девушка, оба довольно молодые. Видимо, молодожены.

— У нас можете пожить, — предложил парень, хлопая на меня серо-зелеными глазами. — У нас место есть.

— Решено, — кивнул рыцарь. — За еду мы платим, но проживание для нас бесплатное, так как добровольно предоставленное, — предупредил он на всякий случай.

— Согласны, — кивнула девушка, перебирая толстую косу на плече и пряча глаза от прямого взгляда Дейкстера.

На улицу тем временем незаметно подтянулась вся деревня.

— Живые очевидцы, видевшие зверя, есть в деревне? Чтобы были у двора завтра к утру, — пробасил рыцарь, пристально осмотрев всех присутствующих. — Лошадей наших почистить и накормить, пускай попасутся там же, где и все, но чтоб поближе к деревне, а не к лесу: сожрут наших коней, отдадите вдвое больше!

Наших лошадей тут же забрали и отвели к деревенскому стаду, и мне можно было вздохнуть с облегчением: отбиваться от кусающегося Черта мне не придется хотя бы пару дней.

Отдав коней, мы с Дейкстером пошли за хозяевами к небольшой новой избушке на окраине деревни.

По двору тут разгуливали молоденькие курочки, гуси, утки, козлик... или козочка?... из хлева доносилось хрюканье свиньи и блеяние, кажется, овцы... или еще козы блеют? Животных было много, и попозже можно было устроить себе контактный зоопарк. Хорошенький огородик с яркой молодой зеленью виднелся позади избы, как у бабушки в деревне. Интересно, была ли у меня своя бабушка, или я это просто так помню?...

Внутри дома оказалось просторно, войдя, мы попали в одну большую комнату, из которой было два прохода в другие, поменьше.

Обстановка — красота. Натурально русская печка, две лавки по бокам, да стол, накрытый белой скатертью. Был даже красный угол со свечами и иконами неизвестных мне богов.

Тут имелось даже крошечное окошко, что было странно — избы везде были без окон. Откуда же здесь стекло? Хотя слюда решает все проблемы... но откуда здесь может взяться слюда?... А, может, это и не слюда вовсе, а так, неизвестный мне материал из другого мира.

Нас с рыцарем разместили в маленькой комнатке, походящей больше на чулан. В тесноте, да не в обиде, как говорится! Спать нам с рыцарем предстояло на широких лавках.

— Смотрю, тебе здесь нравится, — заметил Дейкстр, укладывая сумки под свою лавку.

— Все это напоминает деревню из моего мира, чувствую себя как на родине, — пожимаю плечами, улыбаясь. Воздух в избе был свежее и насыщеннее, чем в трактирах, он казался мне чем-то знакомым, из мыслей все не уходила эта самая бабушка, которую я не помню, но которая у меня точно была.

— Я тоже временами скучаю по Тангейю, — признался Дейкстр. — Там теплее, чем здесь, хотя меньше зелени и больше нищих. Людей там мало, деревень почти нет, все больше города... Но я там родился и провел почти всю жизнь: много воспоминаний.

— У меня воспоминаний нет, но почему-то все равно приятно находить сходства между вашим миром и моим.

— Ладно, я пока полежу тут, а ты, если хочешь, можешь погулять где-нибудь подальше от меня — но только не выходи за пределы деревни и постарайся не говорить с жителями!... И не подожги ничего!

— Хорошо, я пройдусь, — киваю, выходя из комнатки.

Мне действительно очень хотелось пошнырять по двору нового жилища, погонять кур и попробовать погладить козу.

Осмотрев весь двор вдоль и поперек, напугав до смерти птицу и чуть не получив зуботычину от козы, я вернулась в дом, чтобы посмотреть, как там все устроено, и найти различия с избами своего мира — почему-то, несмотря на усталость и голодную боль в животе, во мне проснулся небывалый энтузиазм исследователя.

Удивленным хозяевам, которые насторожились еще когда от меня стали разбегаться куры, мне пришлось объяснить свое поведение так: "я чувствую, что в вашем доме может быть сглаз!". Это напугало молодую чету до нервной икоты, но зато они от меня отстали и позволили залезать, куда мне будет угодно, лишь бы я избавила их от сглаза.

Когда уже стемнело и почти каждый угол был тщательно мной осмотрен, хозяйка позвала ужинать.

Нас с рыцарем усадили за стол, где уже были расставлены тарелки и свежевыпеченный черный хлеб. Горшок, пахнущий картошкой с овощами, хозяйка достала из печи ухватом и поставила на специальную дощечку, чтобы не испортить скатерть. Горлышко обхватывало румяное тесто, которое служило вместо крышки и впитывало аромат блюда, вкуснотища!

Когда за стол сел хозяин, молодожены хором прочли молитву перед едой, скрестив руки в странные жесты.

— Харья, свет на землю да с неба ведущая, да с неба дожди проливные зовущая, мать богиня, земля, кормилица, благодарим тебя за дары твои, за почки, цветы, за красны плоды, и склоним к земле-тебе свои-наши лица, молясь за тебя, о солнце-небесная птица!...

Культ богини матери в виде птицы — это что-то новое. Особенно если учесть, что все боги этого мира вроде как мертвы. Надо бы разузнать об этом всем поподробнее.

После молитвы хозяйка разложила еду по тарелкам.

— А кому вы молились? — спросила я, едва успевая проглатывать. Даже вкуса не чувствовала, просто глотала: настолько я была голодная.

Молодожены после моего вопроса переглянулись и обеспокоенно на меня посмотрели.

— Харье.

— А кто она?

— Богиня-мать.

— То есть вы язычники?

— ...

— А...

— Бэйр, хватит! — разозлился Дейкстр и дал мне легкий подзатыльник. — Замолчи уже и дай всем поесть!

— Эй! А что такого вообще!? Ну интересно!

Дейкстр встал и, схватив меня за руку, увел из-за стола в другую комнату.

— Ты — ведьма, и у тебя это на лице написано! — прорычал он. — А ведьма, спрашивающая о том, кому поклоняются честные люди, осматривающая перед этим дом на "сглаз", это верная дорога к костру и белой рубашке! Давно тебя не пытались убить, соскучилась по острым ощущениям!?

— Как!? И у вас охотятся на ведьм!? Но ведь это не инквизиция?...

— Поменьше спрашивай о том, что тебя не касается! Как можно быть такой дурой и не понимать этого!?

— Но почему они молятся кому-то, когда ты сам говорил, что богов убили? Это странно!

— Потому что людям нужно во что-то верить, вот почему. Так все делают!

— Если задуматься, то и в нашем мире так, — вздохнула я. Рыцарь все еще испытующе смотрел на меня, ожидая извинений. — Ну, сглупила, каюсь, больше не буду!

Дейкстр смирил меня недовольным взглядом, но промолчал. Мы вернулись за стол к побледневшим хозяевам.

— А... — начала было девушка, потом вопросительно посмотрела на мужа и, не дождавшись его реакции, вновь обернулась к нам и продолжила. — Вы, путники, пришли к нам не одни. К нам еще сказочник пожаловал, сегодня ночью костры жечь будем, сказанья рассказывать. Вы там будете гости желанные, путники ведь многое знают, — улыбнулась она.

— Это так интересно!... Можно мне пойти? — я с надеждой обернулась на Дейкстера.

— Можно, — буркнул он.

После ужина Дейкстр, сладенько позевывая, ушел в наш чулан, мне, конечно, тоже хотелось спать, но любопытство погнало меня к костру. Ведь выспаться я смогу в любой другой день, а послушать местные сказания — вряд ли еще когда-нибудь удастся!

У огромного костра поодаль от деревни собрались если не все ее жители, то большая их часть уж точно. Они тихо переговаривались и шептались, но стоило появиться мне, как все тут же умолкли.

— Я не кусаюсь, — я попробовала улыбнуться как можно добрее. По их удивленным лицам мне стало ясно, что у меня не получилось.

— Не обращайте на меня внимания, — я вздохнула и уселась у костра.

Вокруг меня тут же образовалось пустое пространство: все сидевшие рядом поспешили отодвинуться.

Мне захотелось второй раз повторить, что я не хочу никого обижать, но, кажется, это было бесполезно. Пришлось молча сидеть в одиночестве, делая вид, что все в порядке и меня вовсе не огорчает такое отношение.

— Она хочет сжечь нашу деревню! — вдруг завопил один мужик, вскочил и убежал куда-то.

— Эй! Я просто хочу послушать сказки! Где ваше гостеприимство? — проворчала я, поворачиваясь обратно к костру... мне кажется, или он не был синим?

Догадавшись, что в дело может быть во мне, я отсела от костра метра на три, и тогда костер вновь стал нормальным. Люди выдохнули с облегчением и я тоже.

Какое счастье, что Дейкстр этого не видел! Он бы меня убил.

Кажется, мне стоит серьезно заняться изучением своих способностей, иначе силы могут выйти из-под контроля и, кто знает, к чему это может привести.

Наконец, у костра раздался скрипучий голос, и мне пришлось отвлечься от своих мыслей. Литературный вечер в Верегее начался.

Присмотревшись, я заметила странного мужчину по другую сторону пламени. По крайней мере одет он был действительно необычно. Ярко-алая рубашка, красный плащ и тюрбан, тоже красный с полосой малиновой ткани. Натуральный цыган.

Наверное, это и был тот сказочник, о которым мне говорили хозяева.

Свет танцующего пламени окутывал его, выделяя из толпы, находящейся дальше от костра, во мраке. Как только не играли тени на его одежде и лице, на бронзовой коже, превращая из простого человека в образ, в призрак, видение, гипнотизирующее и завораживающее, движением ли, словом ли... Каждый жест сказителя добавлял живости и реальности повествованию, мое воображение бурлило и взрывалось яркими, четкими образами, уничтожая любые сомнения в том, что я не вижу рассказанного собственными глазами.

— Многое я встречал в своих странствиях, многое слышал от бесчисленных попутчиком, но ничто из того, ничто, от последнего дерева Охмараги до вершины Гор Хельсов, не сравнится с ними. С живой легендой. Я говорю о птице хаарь, друзья мои, о птице грома, живущей на самой границе Великих Равнин, на самых высоких скалах. Ни один любопытный путник не осмелится заглянуть туда по доброй воле: ведь цена секретов этого места — человеческая жизнь! Птицы хаарь — удивительные существа, птенцов они растят только там, где родились сами. Говорят, что скорлупа их яиц крепче гранита, а сами они все равно что самоцветы размером с медвежью голову! Чтобы разбить скорлупу, птенец должен, еще будучи внутри, скинуть его со скалы, на которой гнездятся эти птицы. Когда яйцо разбивается, скорлупа разлетается на тысячи осколков, и за один такой можно выкупить целое стадо баранов! — рассказчик махнул рукой в красном рукаве в сторону пастбища. Завороженные слушатели проследили за ней взглядом и ахнули, зашептались. Дав им наговориться, рассказчик продолжил. — Птенцы хаарь рождаются совершенно голые, но кожа у них уже тверда, как камень, и еще прочнее! Железные перья вырастают у этих птиц только к трем годам, до этого они не летают, ходят на лапах, как звери, — он поставил руки на землю и изобразил походку кошки, — и питаются мясом пойманных животных, ведь в детстве они очень хорошо бегают. Матери не оставляют своих детей до десятилетнего возраста. Представляете, чтобы было, если бы курица возилась с цыпленком десять лет? Смешно! А вот родители хаарь совсем как люди, они не бросят свое чадо до тех пор, пока оно не сменит оперение три раза, не научится летать и не найдет себе пару. Кстати, пару эти удивительны птицы находят себе одну на всю жизнь, а отец растит птенцов вместе с матерью — ну чем не люди? Когда же птенец находит себе пару, он улетает вместе с ней с родной скалы, с родных Равнин в далекую чужбину. Обычно юные птицы селятся близ людских домов и пытаются питаться едой, приготовленной человеком — до сих пор никто не знает, почему они не любят охотиться самостоятельно. Хаарь зачастую обещают людям за корм драгоценности и золото, которое крадут, как сороки, но это не всегда срабатывает. Люди прогоняют птиц от своих жилищ сразу, как увидят, потому что они опасны не только своими острыми перьями, но и гром-криком. Когда хаарь начинает петь, а поют они всегда высоко в небе, то гремит гром и сверкают молнии, начинается сильный дождь, вымывающий зерно из почв. Но самое удивительно у этих птиц не железные перья, не голос и даже не яйца, представьте себе! Самое удивительное в них то, что между железными перьями у них есть длинные мягкие перышки, которые есть, и которых нет!... Ха-ха, но ведь так оно и есть! Эти перья, мягкие и длинные, впитывают в себя молнии в небе, а потом помогают птице создавать образы-обманки! Ты видишь, например, что птица большая, а она маленькая на самом деле, или ты видишь не птицу вовсе, а дерево или собаку. А если птица взрослая и мудрая, она может даже обернуться человеком. Но птицу Хаарь легко узнать по одной особенности: у них необычные, невероятно притягательные глаза. В этих глазах не только живет свободолюбивая душа волшебной птицы, но и бушуют стихии, сменяя одну другую, как волны в далеком бушующем море. В этих глазах взвивается рыжее пламя, угасая в темнеющей бездне, которая в конце концов распадается, открывая чистые и прозрачные, как грозовой ливень, помыслы небесного создания. В них распускаются чувства, словно дикие цветы, и увядают сомнения, как цветы садовые, не способные выжить в яростной, пылкой душе, — под конец этого животрепещущего бреда рассказчик впился в меня глазами с подозрительной внимательностью, казалось, он следит за каждым моим движением и ждет чего-то. — Птицу Хаарь всегда можно узнать по ее глазам.