Проклятые сокровища

Туран задумчиво покрутил пальцами стальное перо. Вдовушка что-то скрывает. В её эмоциональном фоне робкой ленточкой трепещет страх сболтнуть лишнее. Причём очень интересный страх, заметно сильнее боли от потери мужа и даже страха за собственное будущее. Жаль, свободный рассказ не получился. Придётся тянуть из неё показания клещами, если потребуется, то раскалёнными клещами.

— Во сколько вы сегодня ужинали? — Туран окунул стальное перо в чернильницу.

— Как обычно, в шесть часов вечера. У нас так заведено. Много лет уже. Влиг много работает и любит ужинать в одно и тоже время. Он говорил...

— Кто ещё ужинал с вами?

Туран быстро оборвал словесный поток. Ещё немного и вдова начнёт рассуждать о достоинствах фарфоровых тарелок и ценах на колбасу. Простой, казалось бы, вопрос смутил угору Амнос.

— Я, мой муж, Никар со своей лахундрой и... — платочек в руках вдовушки затрещал от натуги, — мой сын Ласс.

Былая болтливость растаяла куском сала на горячей сковороде. Угора Амнос принялась вновь стрелять глазами в сторону входной двери.

— Если я правильно вас понял, вы имеете ввиду Никара Амноса, старшего сына вашего мужа от первого брака, Таону Амнос, его жену, и Ласса Амноса, вашего сына?

— Да.

— Тогда, — Туран попытался проткнуть вдовушку глазами, — почему Никар Амнос, Таона Амнос и ваш сын отсутствуют?

Угора Амнос сердито поджала губки. Туран с трудом подавил неуместную улыбку — вот оно, то самое, о чём вдова так не хотела говорить, а теперь готова выцарапать глаза.

— Они... Они ушли до окончания ужина, — нехотя ответила угора Амнос.

Та-а-ак, интересно. Туран бросил вопросительный взгляд на старшего следователя. Утус Бизин едва заметно кивнул в ответ.

— Городовой! — Туран повернулся к входной двери.

В столовую ввалился городовой.

— Немедленно отправьте за Никаром Амносом, его женой Таоной Амнос и Лассом Амносом.

— Слушаюсь! — городовой исчез.

При имени родного сына угора Амнос нервно втянула голову в плечи.

— Почему Никар Амнос, Таона Амнос и Ласс Амнос ушли до окончания ужина? — Туран надавил на вдову эмоционально.

— Ну-у-у..., видите ли..., — вдовушка до последнего не желает колоться, — мой сын немного повздорил с Никаром. Мой муж в гневе велел обоим покинуть столовую.

Темнит вдовушка, упорно темнит. Но на убийцу она не похожа. Другое дело, что угора Амнос кого-то упорно выгораживает, защищает. Кого? Сына?

— Уважаемая, — Туран постарался придать голосу официальную строгость, — в ваших интересах рассказать нам всё, что было. Подчеркиваю ещё раз — всё! Если ваш сын ни в чём не виновен, — угора Амнос опять нервно вжала голову в плечи, — то мы обязательно докажем его невиновность.

Угора Амнос отвела глаза, в её эмоциональном фоне красной тряпкой засветилось упрямство.

— В противном случае, — Туран щёлкнул костяшками пальцев по столу, — вы усугубляете его вину.

Личико угоры Амнос пошло красными пятнами. Красная тряпка упрямства вспыхнула огнём страха.

— Хорошо, — угора Амнос шмыгнула носиком, — я расскажу, всё, как было.

Туран невольно прочистил горло, самодовольная улыбка была бы лишней. Разговорить можно кого угодно, главное, нащупать слабое место.

— Сегодня вечером, как обычно в шесть часов, мы сели ужинать. Едва подали второе, как мой сын попросил у отца немного денег. Чуть-чуть совсем. У него..., видите ли..., возникли небольшие финансовые затруднения, — угора Амнос с трудом подбирает нужные слова. — Но этот грубиян Никар опять полез в драку. Ему, видите ли, не нравится, что я помогаю Лассу..., немного..., деньгами. В общем, начался скандал.

Это всё Таона, лахундра, — угора Амнос резко сменила тон и быстро, быстро затараторила, — Никара против мужа, то есть отца, настраивает. В уши дует! Торгашка несчастная.

— И что произошло потом? — Туран как ни в чём не бывало заполняет протокол.

— Ничего не произошло, — былой пыл и напор угоры Амнос разом испарились. — Никар встал и ушёл. Его лахундра убежала следом. А потом Ласс поднялся из-за стола, вежливо так извинился и тоже ушёл. А Влиг, сердитый такой, так и остался сидеть за столом. Он..., он любит основательно подкрепиться.

Потом Влиг поднялся в свой кабинет, а я осталась присмотреть за прислугой. А потом, потом, вы знаете, — угора Амнос всхлипнула.

Во-о-от, стальное перо быстро скользит по протоколу, это гораздо ближе к истине.

— Вы можете сказать, что находилось в несгораемом сундуке вашего мужа? — Туран поднял на вдову глаза.

— Увы, нет, — угора Амнос развела ручками. — Влиг никогда не открывал его при мне. Он считает, что торговля — не женское дело.

— Что-нибудь ещё, кроме содержимого сундука, пропало?

— Да, — кружевным платочком угора Амнос вытерла слёзки, — золотая цепочка с кулончиком в виде змеи. И серёжки, из золота, со змейками. Кулончик и цепочки комплект один.

— Где находились пропавшие драгоценности?

— В спальне, моей. У зеркала, в шкатулке. Я сняла их перед ужином.

Объективная реальность семейного ужина и убийства потихоньку вырисовываются. Дополнительными вопросами Туран уточнил некоторые подробности. Увы, улов небогатый. О деятельности мужа угора Амнос имеет весьма смутное представление. Да и покойный не стремился просветить её.

— Скажите, — Туран перевернул исписанную страницу, — ваш муж владеет каким-нибудь оружием?

— Да, — угора Амнос моргнула глазами, словно сама получила дубинкой по голове. — Дубинка такая страшная, с пластинами железными, как у разбойников с большой дороги рисуют. Он её в спальне хранит.

— Вы хотите сказать, — Туран оторвал глаза от протокола.

— Нет! Нет! Что вы! — угора Амнос в ужасе замахала ручками. — Мой папа никогда и ни за что не выдал бы меня за разбойника. Влиг хранил её как память о молодости. До двадцати пяти лет он караваны с казаками охранял.

Туран с понимающим видов кинул. Выдал бы за разбойники или нет — это ещё бабушка надвое сказала. Стальное перо нырнуло в чернильницу. Когда вместо доходов одни долговые расписки, а к заложенному имению уже присматриваются новые владельцы, даже потомственные дворяне не отличаются особой щепетильностью.

— Где именно ваш муж хранил дубинку? Не под подушкой же.

— Конечно нет, — угора Амнос кисло улыбнулась. — У изголовья кровати, на стене висела, за спинкой.

— И последний вопрос. Понимаю, вам он будет неприятен, но я обязан его задать, — заранее предупредил Туран. — У вашего мужа была любовница? Какая-нибудь тайная интрижка на стороне?

— Да как вы могли подумать? — угора Амнос грозно сдвинула бровки. — Мой Влиг примерный семьянин. Никаких любовниц! Никаких интрижек!

— Хорошо, хорошо, — Туран поспешно закивал. — Тогда, может быть, он не высказывал желания обзавестись ещё одной женой? Помоложе.

— Ни за что! — эмоциональный фон угоры Амнос вспыхнул праведным гневом. — Влиг любил меня и только меня. Ему не нужна была вторая жена. Тем более по-мо-ло-же.

Последнее слово вдова произнесла с ударением на каждом слоге.

Туран торопливо прикрыл рот левой рукой, любящие жёны бывают такими наивными. Ну да ладно. Допрос вдовы можно считать законченным.

— Благодарю вас за оказанную помощь. Пожалуйста, внимательно прочитайте протокол и напишите: "С моих слов записано верно" и распишитесь внизу, сразу под последней строчкой, — Туран протянул угоре Амнос исписанные листы.

Как бы не расстраивалась вдовушка, как бы не переживала потерю мужа, однако угора Амнос принялась очень даже внимательно читать протокол. Ещё только губами не шевелит от усердия.

И почему богатые семьи никак не могут жить как все нормальные люди? Чего им не хватает? Вдова упорно не хотела выносить сор из избы. Но и то, что удалось из неё вытянуть, наводит на очень интересные размышления. Два взрослых сына до конца ужина вышли из-за стола. У обоих была возможность прибить родителя. Мотив самый банальный и самый верный — деньги. Точнее, наследство. Туран украдкой окинул взглядом богатую столовую. Не хило жил купец. Наследство немалое оставил. Людей убивают и за меньшее.

— Я могу идти? — угора Амнос положила стальное перо на стол.

— Да, да, вы свободны, — Туран сложил листы протокола стопкой.

Следующим в столовую вошёл по-крестьянски крепкий мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Дорогой сюртук коньячного цвета перехвачен кушаком с серебряными нитями. Из кармана на груди торчит золотая цепочка. Ботинки сияют надраенной чистотой. Внешний вид выдаёт коммерсанта новой волны. Такие густые бороды, безрукавки и рубахи на выпуск не носят, предпочитают гладко бриться, одевать деловые костюмы и отправлять детей в закрытые университеты с очень строгим уставом.

— Я знаю, что вы думаете, — мужчина с ходу плюхнулся на стул, карие глаза с вызовом уставились на Турана. — Я категорически заявляю о собственной невиновности. После ссоры с отцом я сразу же пошёл домой.

От мужчины веет решимостью камня. Чувствуется торговая закваска. Такой будет торговаться до хрипоты, до драки, но так и не скинет с первоначальной цены ни совирта.

— Прошу вас, успокойтесь, — Туран примирительно улыбнулся. — Никто и ни в чём вас не обвиняет. Если не ошибаюсь, утус Никар Амнос?

— Да, не ошибаетесь.

Эмоциональный фон старшего сына несколько смягчился. Наверно, он не ожидал от следователя вежливости и уступчивости.

— Пожалуйста, расскажите, что произошло, — Туран положил перед собой чистый лист бумаги.

Утус Амнос облокотился о столешницу.

— Как именно убили моего отца — извините, не знаю. Не было меня. А вот какие дела творятся в нашем славном семействе — расскажу охотно.

Никар Амнос говорит легко и уверенно, как человек, которому нечего скрывать. Только о смерти отца он ни чуть не сожалеет. Хотя, если присмотреться к его эмоциональному фону, радости он также не испытывает.

— Как обычно в шесть мы сели ужинать. Я хоть и живу отдельно, но традиция собираться всей семьёй за одним столом сложилась, когда я ещё пешком под стол ходил, — невольно скаламбурил утус Амнос.

Едва подали второе, как этот бездельник и мот опять принялся клянчить у отца деньги. Систему ему, видишь ли, до ума довести совсем чуть-чуть осталось. Идиот! — в эмоциональном фоне Никара Амноса чёрным облаком вспыхнула ненависть, впрочем, старший сын быстро взял себя в руки. — Я, понятно дело, возмутился.

Видите ли, — утус Амнос преданной собачкой уставился прямо в глаза, — я не только сын своего отца, а ещё его помощник, младший партнёр. Работаю как вол. Заведую магазином "Модные платья и шляпы" на Набережной Свита. Если вашей супруге потребуется модное платье или изысканная ткань для самого изысканного наряда — добро пожаловать в наш магазин "Модные платья и шляпы". Простите, — спохватился утус Амнос, — увлёкся.

Так вот. Я работаю как вол. Денно и нощно приумножаю богатство нашей семьи. Тогда как этот осёл, бездельник и мот Ласс тянет нашу семью в пропасть.

Формально мой братец заведует оружейным магазином "Старый охотник" на Срединной улице. На деле давно забыл, где тот находится. Карты, бабы и вино — вот его интересы. Дворянин доморощенный! Недоучка хренов! — чёрная тучка ненависти вновь вспыхнула в эмоциональном фоне Никара Амноса. — По математике и логике с тройки на двойку перебивался. Однако придумал какую-то систему, которая, якобы, гарантирует ему выигрыш в карты. А самого из гимназии только благодаря взяткам отца не выперли.

В общем, — Никар Амнос вновь быстро успокоился, — когда Ласс опять принялся клянчить у отца деньги, я не выдержал. Признаю: далеко не в самой культурной форме я потребовал у отца выделить мою долю в наследстве и полноценного партнёрства с разделением капиталов. Погорячился, малость.

Никар Амнос отвёл глаза. Щёки старшего сына чуть заметно покраснели.

— Ну, в общем, я заявил отцу, что больше не намерен ждать, пока этот болван окончательно нас разорит. Понятно дело, мои требования не понравились Юрле, то есть второй жене моего отца. Эта дура до одури любит своего дебила и пуще мыша под юбкой боится остаться без совирта в кармане. Если бы не она, то отец давно выгнал бы этого болвана к чертям собачим. Пусть пропадает.

Естественно, разгорелся скандал. Этот придурок потребовал денег, а иначе, видите ли, он утопится. Эта дура принялась обвинять меня во всех смертных грехах, как будто это я спускаю деньги на шлюх и разбрасываю направо и налево долговые обязательства. Дошло до того, что во всём Снорке не осталось ни одного ростовщика, который дал бы Лассу в долг даже под шестьдесят процентов.

Под конец Юрла заявила, будто я жду не дождусь смерти отца, чтобы наложить лапу на всё его состояние. Понятно дело, столь грубого оскорбления я не стерпел и поднялся из-за стола. Таона, жена моя, ушла вместе со мной. Вот и всё, пожалуй.

Откровения старшего сына удивляют. Ну и дела в богатом семействе.

— Вы понимаете, — Туран так и замер с ручкой наперевес, — что только что признались в мотиве? В очень серьёзном мотиве. В некотором смысле, косвенно, конечно же, сознались в убийстве родного отца.

— Прекрасно понимаю, — утуса Амнос кивнул. — У меня нет алиби. Слова Таоны, жены моей, вы не примете. К тому же вам достаточно заглянуть в завещание отца, чтобы отыскать в нём десятки тысяч мотивов. После его смерти я получу как минимум половину его дела. А потом, честно признаюсь, завладею всей его торговлей. Болван Ласс всё равно спустит свою долю за пару месяцев. А его обожаемая мамаша отправится на Набережную Свита просить подаяние. Но родного отца я не убивал! — Никар Амнос стукнул кулаком по столу.

Очень и даже очень похоже на правду. Туран быстро занес последнее заявление Никара Амноса в протокол. В эмоциональном фоне старшего сына нет ни тени сомнения или страха перед разоблачением. Подобной храбростью обладают либо честные люди, либо великие лжецы. Последние, хвала Великому Создателю, встречаются крайне редко.

— Хорошо, мы найдём настоящего убийцу вашего отца, — невольное обещание сорвалось с губ. — Скажите, вы знаете, что находилось в несгораемом сундуке утуса Влига Амноса?

— Папа страсть как не доверял банкам и предпочитал хранить ценные бумаги и деньги у себя под боком. Ну и драгоценности, конечно, там же лежали.

— Вы можете конкретно указать, что именно находилось в несгораемом сундуке? — Туран вытащил из пачки новый лист.

— К сожалению, нет. Хотя... — утус Амнос призадумался. — В сундуке отец хранил две шкатулки. Да! Точно две. Одна такая чёрная, прямоугольная, с плоской крышкой. По-моему, там бумаги, ценные, лежали. А вторая, квадратная такая, красивая, синяя, кажется, крышка ещё такая полукруглая. В ней, если не ошибаюсь, отец драгоценности хранил.

Туран старательно записал внешний вид шкатулок. Хоть какая-то информация о похищенном, хоть от чего-то теперь можно танцевать.

— У кого хранился ключ от сундука?

— Ключ только один. Отец никогда не снимал его с шеи и никогда и никому не доверял. Пунктик у него такой, — утус Амнос усмехнулся, — был.

Значит пунктик. Так и запишем, Туран пошевелил исписанными листами.