Бесноватый кровожадный я

Талсидония располагается в северной центральной части крупного материка, с очень узким выходом к океану на севере. С востока с ней соседствуют Каллагадра, степи криффов и Мрачные горы, также населенные криффами. На юго-востоке и юге — королевство Эрулан, на юго-западе Талсидония выходит к внутреннему морю Ветров, на западе граничит с Кортанией, которая отделена от нас труднопроходимым горным хребтом и обширными лесами, населенными альвами. А на том берегу внутреннего моря находится длинный пролив, соединяющий море с южным океаном, и Хесперес, перекрывший этот самый пролив двумя неприступными твердынями и тем самым отрезавший Кортании, Талсидонии, Эрулану и нескольким странам поменьше выход на богатейшие рынки южного океана.

Каллагадра — крупное государство, преимущественно степное, с натурально-сырьевой экономикой. Сельское хозяйство работает главным образом на внутренние нужды, основа экспорта — преимущественно железная руда с примесями, делающими ее пригодной для оружейного производства. С учетом того, что король Каллагадры держит своих оружейников в черном теле, скупая оружие по низким ценам и запрещая продавать его 'налево', общее благосостояние народа там печальное, а внешняя политика — сугубо милитаристская. Армия Каллагадры хорошо вооружена за казенный счет, а король спит и видит, как бы поправить свое финансовое положение за счет соседей. Торговля с другими странами сделала купцов Каллагадры вторым по богатству и влиянию сословием, но в целом эти купцы не особо и богаты.

Эрулан — также довольно сильная и агрессивная страна, располагающаяся преимущественно на побережье, на узкой полосе между Мрачными горами и морем Ветров. Эруланцы — типичные морские налетчики, и большая часть их армии — это флот. Король Эрулана имеет давние счеты с талсидонскими монархами, так как лет семьдесят назад мой прадед предпринял ответный удар, перевалил через горы, разорил пару городов помельче и осадил столицу. В последовавшем сражении армия Эрулана продемонстрировала крайне низкое умение сухопутной войны и была наголову разбита, и в этой битве погиб сам король, чей череп до сих пор надет на пику на единственном удобном пути из Талсидонии в Эрулан. И ниже — предостерегающая надпись 'Он забыл, что Талсидония — не провинция Эрулана'.

Однако, несмотря на кровную вражду, эруланский король — наименьшая из проблем, поскольку у него просто нет сколь-нибудь серьезной сухопутной армии. От сухопутных соседей его хорошо защищают Мрачные горы и степи криффов, а в самом крайнем случае — все крупные города находятся на побережье и очень хорошо укреплены. Таким образом, взять их приступом очень трудно, а измором — и вовсе невозможно, потому что для этого нужна еще и морская блокада, а по любой стране, имеющей сильный флот в море Ветров, Эрулан способен нанести ответный удар по морю.

Более того, основа экспорта Эрулана — рыба, морепродукты и военные трофеи, а основной торговый путь к рынкам сбыта — именно через Талсидонию, потому что Каллагадра сама имеет большой рыболовецкий флот на северном океане, криффы рыбу не едят вообще и торговать с Эруланом не склонны, а более мелкие соседи и сами рыбаки. Потому эруланцы продают почти всю свою рыбу через Талсидонию и в самой Талсидонии, и война с нами королю этой страны просто невыгодна, хотя при случае он не преминет оттяпать кусок нашей земли.

С Кортанией все сложилось иначе: в целом, она могла бы быть не врагом, а союзником, потому что врагов у нее хватает и без нас, но общее тяжелое положение в Кортании и относительное благополучие Талсидонии привели к нескольким попыткам кортанских королей поправить свои дела за счет более богатого соседа. Далеко не всегда эти попытки носили военный характер, впрочем, хотя заканчивались все одинаково — провалом. Два года назад старый король скончался, его наследник, взойдя на престол, даже посватался к Лине, но сватовство не удалось. Детали я не стал выспрашивать — это было бы странно — но на ус себе намотал: надо будет узнать, что там к чему.

Что до торговли, то кортанские мастера давно и заслуженно славились своими шедеврами, будь то вазы, украшения, гобелены или оружие, также страна лидирует по части экспорта тканей. Однако торговля в Кортании обстоит не лучшим образом, поскольку и она окружена врагами, и, что еще хуже, начался процесс превращения пахотных земель в пастбища. Похожий процесс, названный 'огораживания', имел место и на Земле, особенно в Англии, где, по расхожему выражению, 'овцы пожрали людей'. Суконные мануфактуры требовали шерсть, потому феодалы отбирали земли у крестьян и отдавали в аренду овцеводам, что привело к голоду и обнищанию населения. Похожие события начались и в Кортании, что усугубило ситуацию с производством качественных товаров: покупательная способность населения упала. Кортанский король удержал ситуацию под контролем, приказав построить огромный рыболовецкий флот, но это привело к конфликту с Хеспересом.

Еще одним торговым путем остался северный океан, в частности, островная империя Сильбинд, чьи торговые корабля ходят далеко-далеко на север. Сильбиндцы, собственно, живут только рыболовством да торговлей, так как у них практически нет пахотной земли.

После того, как Лерней обстоятельно ответил на все мои вопросы, у него возник вполне резонный интерес.

— Будет ли мне позволено, ваше высочество, спросить, что у вас на уме?

Я кивнул:

— Да вот, думаю, что если бы Талсидония начала больше продавать товаров за границу, не увеличивая количество ввозимого — общие богатства окружающих стран были бы перераспределены в нашу пользу. Богаче купцы — богаче народ. Богаче народ — сильнее страна.

В глазах купца зажглось неподдельное любопытство:

— И как же ваше высочество намеревается это осуществить?

— Сложный вопрос, я ведь только начинаю вникать во все тонкости... Хотя... Давайте предположим, господин Лерней, что у меня есть полкорабля тулокка. Давайте предположим, что я продам вам его за полцены, с условием не продавать ни щепотки на территории Талсидонии и не рассказывать, откуда у вас пряность. Что бы вы сделали?

Купец почесал голову:

— Боюсь, что тут замешаны интересы короля, а супротив короля...

— Хорошо, у моего отца есть полкорабля тулокка, и он вам его продаст. Что делать будете?

Он снова почесал голову:

— Боюсь, у меня просто не хватит денег купить столько пряности, даже за полцены. Я мог бы организовать секретную гильдию, но это неосуществимо из-за условия никому не говорить.

— Хорошо, вы можете сказать это тем, кого пригласите в гильдию и за кого сами поручитесь... головой.

Купец чуть подумал, затем ответил:

— Полагаю, самым выигрышным путем было бы отправить малые партии в разные места... Тогда удастся продать все по высокой цене.

— А если вы получите целый корабль? Или даже два?

Он призадумался.

— В общем-то, возможно. Сам я редко имею дело с тулокком, но другими пряностями порой торгую... Но, конечно же, мы в любом случае останемся в прибыли.

— А если кораблей будет пять?

Он несколько секунд подозрительно смотрел на меня, а потом сказал:

— При таких объемах цена упадет заметно... Может быть, даже больше, чем вдвое. И сдается мне, вы и сами это прекрасно понимаете.

Я усмехнулся в ответ:

— Ну вот, первый же умный человек сразу обо всем догадался. Сможете продать пять кораблей настолько быстро, чтобы везде и сразу, и таким образом выйти в плюс и убраться домой быстрее, чем местные власти поймут, что к чему, и доложат королям?

Лерней тоже ухмыльнулся:

— Сдается мне, нас с вами за это проклянут... Эх-х, вот бы в южный океан выйти... Вы знаете, что там тулокк стоит в восемь-десять раз больше, чем тут?

— Уже знаю, и подумаю над этим. А вы подумайте, где и как продать пять кораблей. И учтите, знаете о моем замысле только вы. Если окажется, что знает кто-то еще — я буду знать, чей язык разболтал.

— Я — могила, — заверил меня Лерней, — без вашего распоряжения вообще никому ни гу-гу.

Мы с ним распрощались и я пошел пообедать. Подали мне восхитительные салаты с красной рыбой, нежными соленьями и беконом, рыбный паштет и замечательные сочные отбивные, запил все это я шербетом с куском фруктового пирога.

Затем я пошел в караульное помещение. Проходя мимо балконов, я увидел двух рогатых амбалов, стоящих у двери. А за дверью на балконе сидели за столиком Лина и Люциус и вкушали закуски с красным вином, при этом обмениваясь неслышными мне репликами. За все время с момента их визита брат и сестра больше никак мне не надоедали, мы только здоровались, если встречались в коридорах и залах дворца. Пожалуй, я уже готов поставить на то, что Сарториэль не врал, говоря, что они против меня. То есть, доказательств заговора пока никаких, но что они замечательно ладят между собой — железный факт, и что не спешат меня приглашать вот так посидеть — тоже факт.

В караульном помещении я отыскал капитана Сидониуса, командира дворцовой гвардейской роты, того самого, который руководил тренировками гвардейцев.

При виде меня он вытянулся и отдал честь.

— Вольно, капитан. Я пришел спросить, не знаете ли вы случайно, кто учил меня фехтовать?

— Я, — коротко сказал он.

— Отлично. А то мне требуется память свою освежить: я из фехтования только и помню, с какой стороны за меч браться... ну вы понимаете.

— Понимаю, — вздохнул он. — Я сохранил ваш тренировочный меч на память... Не думал, что пригодится. Когда желаете начать?

— Как только у вас появится на это время.

— Хоть сию секунду.

— Превосходно.

По его приказу слуги принесли из арсенала мой тренировочный доспех, в целом похожий на боевой, только легче, и помогли мне в него облачиться, поскольку мой личный оруженосец был отослан из дворца, когда я начал 'болеть'. Затем капитан принес тренировочные мечи, причем мой оказался почти точной копией того, что в шкафу, только тупой.

И понеслась. Вначале капитан показал мне простейшие движения и приемы, и я их без труда повторил.

— Кажется, вы не разучились фехтовать, — заметил Сидониус.

— Я и не разучился. Я забыл. Все, что вы мне показали, капитан, я увидел будто бы впервые, а руки... руки помнят.

— Ладно, тогда начинаем вспоминать штуки посложнее.

Он показал мне круговую защиту, приемы с двуручным хватом, парирование и специальный хват 'полмеча', предназначенный для точных ударов в уязвимые части латного доспеха. Все это я тоже довольно уверенно повторил.

— Давайте перейдем к собственно фехтованию в целом, а не к отдельным приемам, — предложил я.

— А вы себя хорошо для этого чувствуете? — забеспокоился капитан.

— Абсолютно, — заявил я.

Иногда лучше жевать, чем говорить, но никого, кто вовремя заткнул бы мне рот пирожком, поблизости не нашлось.

* * *

Следующие два часа были воистину адскими.

Капитан ничтоже сумняшеся хреначил меня мечом по голове, рукам и плечам, и легкие учебные доспехи пропускали сквозь себя немалую толику кинетической энергии. Мои попытки применять все 'вспомненные' приемы имели минимальный эффект: Сидониус атаковал, отбивал мои контратаки и снова атаковал — легко, не напрягаясь, с ленцой. Молодость, скорость и реакция оказались пшиком против его опыта и мастерства, он двигался медленнее и даже как-то вальяжнее, но все равно успевал отбивать мои удары, порой из немыслимых позиций, и легко доставал меня, порой под немыслимыми углами. В его движениях не было ничего киношного — только совершенно незрелищные, но весьма эффективные приемы. Самое унизительное — что я был в легких доспехах, а он — в тяжелых боевых, и я все равно выглядел сосунком.

И все бы еще ничего, но затем капитан сказал, что, в общем-то, я явно вернул себе значительную часть былых навыков, пора от боя с бездоспешным противником перейти к бою с противником одоспешненным...

...А бой двух рыцарей в латах, как оказалось, состоял процентов на десять из собственно ударов в стиле 'полмеча' и на добрых девяносто — из приемов, вращающихся вокруг этого стиля, и все приемы в той или иной мере оказались силовыми. Толчки, броски и опрокидывания, а иногда и локтем в голову. К такому просмотр исторических фильмов меня не готовил.

Начался настоящий ад: за час я упал, наверное, раз пятьдесят. Хуже всего же было то, что наша тренировка собрала определенное количество зрителей, в том числе придворных фрейлин, коих набрался добрый десяток, все хорошенькие, некоторые примерно моего возраста.

Когда я грохнулся, гремя латами, в первый раз, они даже ахнули, но я бодрячком встал и довольно громко сказал:

— Молодец не тот, кто никогда не падал, а тот, кто каждый раз поднимался!

Ну и пошло-поехало.

В конечном итоге я вымотался настолько, что уже едва стоял на ногах, но самолюбие не позволяло мне позорно сбежать с тренировки. К счастью, капитан все же спохватился, что перестарался.

— Пожалуй, на первый раз хватит, ваше высочество, за один день фехтование не освоить, — сказал он и добавил: — да и я устал, признаться. Давненько не приходилось так выкладываться.

Последнее, скорее всего, было сказано как раз для моего самолюбия.

Я поблагодарил его за науку, взвалил на плечо тренировочный меч, к тому времени ставший уже почти неподъемным, и прямо в доспехах пошел к своим покоям, рассудив, что если я их сниму — окружающим явится весьма жалкое зрелище взмыленного меня. Уж лучше греметь по полу сабатонами, чем шаркать туфлями.

Вернувшись в свои покои, я приказал приготовить мне ванну и выбрался из доспехов с помощью Финтуса, оставил ненавистные железяки валяться на полу и пошел принимать омовение в комнату, находящуюся рядом с покоями, неотлучный охранник остался у двери.

Я отмокал в горячей воде минут двадцать, пока она не начала остывать, и успел немного оклематься от полученной взбучки. Выбрался из ванной, вытерся, сунул ноги в теплые тапочки, надел халат и пошел в свои покои. Так, надо поужинать — и на боковую.

Но в коридоре меня уже поджидала Роктис с каким-то свитком под мышкой.

— Ваше высочество, мы с мастером тут опросили кое-кого и составили список ваших друзей, которых вы забыли из-за, кхм, болезни, — сказала она и протянула мне свиток.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Что-нибудь еще?

— Вас там ждут, — она кивнула в сторону двери в мои палаты и пожелала мне спокойного отдыха.

Я вошел, закрыл за собой дверь, вошел в спальню и понял, что тут не так: в моей кровати обосновалась белокурая обнаженная девица.

Точнее, она укрылась одеялом, так что я видел только ее плечи, но интуиция мне подсказала, что она сняла с себя все.

Мы взглянули друг на друга: я — слегка ошарашенно, она — радостно.

— Я так рада, что вы наконец-то вспомнили обо мне! — прощебетала она. — А то уж боялась, что не вспомните совсем...

И я ее вспомнил: только что она была среди фрейлин. Ну да, я идиот, мог бы и сам догадаться, что у принца просто не могло не быть любовницы. Что ж, из прежней жизни ушел, не солоно хлебавши — в этой наверстаю!

— Я тоже рад, что мне напомнили, — улыбнулся я, сбросил халат и забрался под одеяло.