А вот и дворец, в котором Вовка пережил столько волнений, тревог и радостей! Где-то здесь скрывается рыжий поваренок Кунц, королевский закройщик герр Штаф и самый загадочный его друг маленький черноглазый Курт... И, хотя он давно понял, что скрывает лазающий по проходам в стенах чертенок, ему было очень интересно, насколько все его знакомые изменились, и что принесут ему долгожданные встречи. Если было бы возможно, он, не дожидаясь слуг, распахнул бы сам дверцу экипажа и побежал по коридорам этого огромного запутанного помещения с башнями, барельефами и высыпавшими под козырек подъезда юными фрейлинами, завидевшими возок принца через светлые, закапанные моросящим дождем, стекла. Гвардейцы у входа вытянулись и замерли, по-уставному перехватив ружья. Фридрих, еле спрыгнувший после долгой дороги с коня, с восхищением смотрел на их подтянутые фигуры и чеканные профили.

— Что замер у окна? — Услышал Вовка голос принца. — Вылезай. Или хочешь служить при каретном сарае?

Парень опрометью вывалился наружу и, поскользнувшись на мокром граните мостовой, чуть не свалился под колеса тронувшегося экипажа. Но в последний момент его выдернула вверх крепкая рука Генриха. На крылечке раздался девичий смех.

— Не было печали... — Хмыкнул выспавшийся Клаус. — Дитятю черти укачали. Чует мое исстрадавшееся без нежных объятий сердце, быть тебе при этом мальчишке и нянькой и папкой.

— Извините! — Прошептал Вовка. — Я нечаянно!

Генрих отпустил Вовкино предплечье, но тут же взял за руку и крепко сжал пальцы прохладной ладонью.

— Вот! — Всплеснул руками фон Рейне. — А я о чем? За стаканчиком золотого ренского теперь станем обсуждать не женские формы... — он покосился на подъезд, и дамы тотчас присели, показывая товар лицом, то есть, вырезом платья, — а труды Ушинского и Песталоцци!

— Не забывайте его кормить! — Буркнул старый маг, сворачивая к башне. — Знаю я вас: фрукты, вино... К "цыпочкам" не таскайте!

Накинув на сбрызнутые моросью темные волосы плотный капюшон, он медленно пошел к башне.

— До свидания, мэтр Вилдбах! — Негромко сказал Вовка, но маг услышал.

— Увидимся, сорванец!

Парень улыбнулся, подчиняясь ведущей к ступеням дворца руке. Но, оглянувшись, он обнаружил всеми покинутого Фридриха, глупо озирающегося по сторонам.

— Ваше Высочество! — Дернул он принца за руку. — А как быть с моим братом?

Генрих остановился, а фон Рейне, окруживший себя под навесом молодыми барышнями, только вздохнул, с укоризной посмотрев в сторону друга. Возись теперь с этими провинциалами, когда лучшие девушки королевства расточают тебе улыбки и говорят комплименты!

— Лайсе! — Крикнул Генрих одному из часовых. — Иди сюда!

Когда молодой человек подошел, принц кивнул на Фридриха.

— Скажи полковнику, чтобы зачислил в мою личную роту. И гонять этого увальня до седьмого пота!

Лайсе сверкнул глазами, искривив уголок губы усмешкой.

— Да, Ваше Высочество! — Четко сказал он и добавил, кивнув в сторону Вовки. — А это — наша подрастающая смена?

Принц нахмурил брови, и Лайсе поспешил увести Фридриха подальше от пронзительных очей Генриха.

Вовка не удержался и хмыкнул.

— Для тебя, молодой человек, тоже вводится распорядок дня. Так что не рассчитывай, что будешь болтаться по дворцу и строить глазки горничным.

Тон принца был достаточно суров, чтобы заставить мальчика хотя бы задуматься. Но парень только улыбнулся и, подняв кверху мордаху, от всей души согласился с Генрихом. Пусть они его позабыли, но он обязательно сделает все, чтобы эти люди снова стали его доброй семьей!

* * *

Поручив заботам личного камердинера привезенного из провинции мальчишку, Генрих нашел Клауса фон Рейне в коридорной нише, зажимавшего там одну из фрейлин Ее Величества.

— Идем, мой друг.

— Куда? — Нехотя отлепился изголодавшийся за три дня по всем красоткам сразу Клаус. — Подождать не может?

— Не может. Я говорил с Вилдбахом... Он пересказал мне то, о чем беседовал с мальчиком.

— И что такого мог поведать магу сын захолустного герцога?

— О чем мы с тобой думали, но так и не довели до конца. О престолонаследии.

— Юноша метил в принцы? — Усмехнулся заинтересовавшийся Рейне и, отпустив красотку, пошел рядом с Генрихом.

— Да ни в коем разе. Но кое-кто уже зачищает соперников. Кстати, твой отец — один из возможных претендентов. А ходит без охраны.

— Чушь! Он хороший маг и не позволит на себя напасть. Ну и кто же у нас по головам лезет к трону?

— Мой отец. — Хмуро сказал Генрих. — Сидел, развлекался, как мог и насколько хватало фантазии, а теперь его словно подменили. Перестал пить, окружил себя самыми драчливыми и недовольными дворянами. Раздает им деньги. И это тупое окружение во всеуслышание говорит о войне. Мол, порубим врагов в капусту... а у нас ни боеприпаса, ни пушек, ни сабель... На дворе осень. У солдат нет сапог и теплого обмундирования. Ульрих дряхл и даже не понимает, что происходит вокруг.

— Что ты хочешь сделать?

— Пойти к Королю. И умолять отдать армию мне.

— Спятил? — Рейне в ужасе отшатнулся от друга. — Ты хочешь повесить на наши шеи этот бедлам и позор разваливающейся страны?

— Спасибо, что не бросаешь одного. — Усмехнулся принц.

— Да ты без меня сразу позабудешь, что на свете есть женщины и удовольствия. Ты тут же сделаешь солдат монахами, а сам станешь пастырем мужского монастыря! А если без смеха, — Рейне задумчиво пожевал кончик светлой косы, — то на нас нападут еще быстрее.

— Пока Король жив, у нас есть время на подготовку. Я хочу начать ее как можно скорей. И, соответственно, подписать уже готовый приказ на ее обеспечение средствами казначейства. Нужно будет заказать новые пушки, ядра... Созвать совет пяти герцогов. Заключить договора на поставки обмундирования, продуктов, палаток... Шанцевого инструмента. И, самое главное, снова отправить людей в шахты за магическими кристаллами.

— Это у тебя так мозги перекосило после встречи Вилдбаха с этим мальчишкой? — Рейне вздохнул. — Ну с чего ты решил, что нам объявят войну? Помаршируют на границе, проведут несколько учений, да и разойдутся на зимние квартиры!

— Вот поэтому я и хочу серьезно поговорить с дядюшкой. Пока у меня не будет узаконенного повода спрашивать, данные разведки мне никто не сообщит. Фон Эйден проходит мимо с милой улыбкой. Как только я начинаю заговаривать с ним на темы его ведомства, делает непонимающее лицо и переводит разговор на жеребцов, скачки, яхты...

— Ужас, — насмешливо покачал головой Рейне, — а ты уверен, что хочешь ввязаться в эту политическую авантюру?

— Если не я, то кто?

— У нас есть совет герцогов. Тоже, кстати, королевской крови. Один из них вполне может стать Командором. А кто-то еще — наследником. Представляешь, как взбесится твой отец?

— Представляю. Знаешь, что случится потом?

— Мы уедем в путешествие?

— Нет, дорогой. — Генрих кивнул гвардейцам, стоящим на карауле у королевских апартаментов. — Они передерутся за корону. Ну, пожалуй, кроме герцога Вилтхарского. Его амбиции не простираются дальше собственных владений. Но прибьют его первым. В назидание друг другу. Поэтому, мой дорогой братец, я включаюсь в политическую игру!

— Тс! — Прижал к губам палец фон Рейне. — Мы в королевских покоях!

Поздоровавшись со старым доктором и просиживающими штаны в гостиной придворными, молодые люди вошли в опочивальню Его Величества. Тяжелые шторы на окнах едва пропускали внутрь солнечный свет. На большой кровати, утопая в огромных подушках, лежал тяжело дышащий, с заострившимся желтым носом, больной мужчина. Тонкие сухие пальцы безостановочно теребили завязки пододеяльника, неровно лежавшего на его теле. Тучная сиделка, привалившись к спинке кресла, спала, отвалив вниз тяжелую челюсть. Прикрытые почти прозрачными, высохшими веками глаза Короля внезапно открылись, и ясный серый взгляд упал на племянников.

— Дядюшка! — Поспешил к нему Генрих. — Вам плохо? Позвать мэтра Вилдбаха?

Сиделка, услышав посторонний голос, оборвала храп и открыла очи. Прямо перед ней, слегка согнувшись, стоял фон Рейне и хмурил тонкие каштановые брови. Синие глаза метали молнии. Женщина вскочила.

— Вон! — Рявкнул фон Рейне.

Дверь со звуком пробки, извлекаемой из бутылки, грохнула, выпуская наружу тело, и с довольным скрипом вернулась обратно. Клаус подошел и прикрыл ее плотнее.

Король улыбнулся.

— Мои мальчики! — Тихо сказал он. — Ну как же я посмею оставить вас одних? И за страну сердце болит. Все меня утешают... — он отдышался. — Говорят, все хорошо. Но я вижу сны. Там все черно. Беда. Горе, много горя простых людей. Плач родовитых женщин, чей дом растоптан чьей-то злобой и паранойей...

— Дядя Ульрих!

— Помолчи, мальчик. Мне надо хорошенько подумать. Только сил совсем не осталось. Да и мысли скачут, как на собаке блохи.

— Дядя Ульрих! — Твердо сказал Генрих. — Страна на пороге междоусобицы и большой войны. Прошу Вас, составьте в нашем присутствии вердикт о престолонаследии! Иначе внутренние раздоры быстро перерастут во внешние. И я ничего не смогу сделать!

— Хорошо, мальчик. — Едва слышно выдохнул Ульрих. — Оповестите совет герцогов и моего брата. В их присутствии завтра, во второй половине дня, я объявлю свою волю...

Мужчина закашлялся, дергая костлявыми под ночной рубахой плечами. Клаус протянул ему стоящий на столике стакан с настоем. Ульрих сделал два глотка и снова опустил голову на подушки.

— Идите, мальчики... до завтра...

Молодые люди поклонились уже закрывшему глаза Королю.

— Плохо. — Сказал Генрих Клаусу, едва они вышли в коридор. — Он снова отказался назначить преемника!

— Только с каждым днем шанс на то, что он все-таки это сделает, становится призрачней. Как думаешь, — перешел Рейне на шепот, — он доживет до завтра?

— Остается надеяться на Всевышнего. Люди сделали все, что могли.

Проходя мимо покоев отца и матери Генриха, Клаус поинтересовался, кивнув головой на двери в широкий коридор, охраняемый гвардейцами.

— Зайдешь?

— Нет. — Сухо ответил Генрих. — Я — к себе. После дороги неплохо бы отмыться и немного поспать.

— Тогда я в городской дворец родителей. Вечером заеду, прогуляемся...?

— Хорошо. — Рассеянно отозвался принц и, повернув в один из коридоров, быстро ушел в его гулкую тишину.

А Клаус, приобняв проходящую мимо горничную, впился на секунду горячим поцелуем в ее мягкие губы, рукой оценив волнительное колыхание бюста.

— М-м... ты ничего, хорошенькая! — Одобрил ее прелести сын герцога. — Ну, иди, куда шла.

И насвистывая, стал сбегать по лестнице, раскланиваясь со встреченными дворянами. Девушка вытерла платочком вспотевшие волоски над губой и, словно пьяная, пошла в ту сторону, куда ее настоятельно звали дела.

* * *

Приблудный герцогский сын Вовка, оставленный на попечение унылому Юргену, нахально и молча смотрел на четкий пробор масляной головы доверенного слуги, пытающемуся в сотый раз объяснить упрямому мальчишке, что тому не место в личных апартаментах Его Высочества. Но вот на этаже прислуги, где живут пажи Ее Величества, как раз освободилась одна из кроватей.

— Да что же ты, Юрген, такая зануда? А? За какие грехи Боги наградили принца тобой? Я тебе сказал, что буду жить здесь? Сказал. Уж поверь мне на слово и не изображай старого глухого осла. Хочешь, покажу свою комнату?

И парень, поднявшись на ноги, сделал шаг к двери во внутренние покои. Юрген, подпрыгнув, загородил дверь телом, растопырив в стороны руки.

— Не пущу!

— А если я не спрошу? — Улыбнулся Вовка, и камердинер с ужасом увидел, как его собственные пальцы по одному отстают от косяка, не подчиняясь воле хозяина...

Когда принц вернулся обратно, юный герцог уже сидел за столом, уминая курицу с рисом, а Юрген, изобразив лицом мировую скорбь, подливал в его стакан из кувшина морс.

— Доброго вечера! — Улыбнулся принц, усаживаясь за стол напротив Вовки. — А где мой ужин?

Юрген расстроился окончательно. Из-за этого наглого мальчишки он совершенно не побеспокоился о хозяине! Бросившись в приемную, он срочно связался с кухней, попросив прислать Его Высочеству вечерние блюда. Вернувшись в малую столовую, он достал из бара бутылку любимого Генрихом вина.

— Поставь на стол и не мельтеши. — Приказал принц. Сложив перед собой руки, он смотрел, как аккуратно мальчишка доедает рис.

— Спасибо! — Парень вытер рот салфеткой. — В какой, говоришь, каморке под крышей, — обратился он к Юргену, — освободился матрас?

Камердинер дернулся, чуть не разлив вино из бутылки.

— Какая каморка, Юрген? — Принц удивленно посмотрел на съежившегося слугу. — Где вещи мальчика?

— Так я хотел... Где все пажи Ее Величества... Ему будет с ровесниками хорошо...

Принц вздохнул, гася внутреннее раздражение на свой же неточный приказ "разместить где-нибудь".

— Юрген. Запомни: этот юноша — мой личный паж. Жить он будет в моих апартаментах. У нас несколько свободных спален... Поел?

Вовка кивнул.

— Тогда пойдем, выберешь одну из них для себя.

Генрих зашел в жилой коридор.

— Вот тут, — он распахнул дверь, — мой личный кабинет. Рядом — моя спальня. В этой комнате, — створка слегка приоткрылась рукой, — иногда остается ночевать Клаус.

Генрих усмехнулся, припоминая, как сам втаскивал пьяное тело брата на кровать.

— Следующие три комнаты — пустые. Выбирай на свой вкус!

Вовка даже не колебался. Ему хотелось жить там, где и прежде.

— Вот! — Толкнул он дверь синей спальни. — Здесь мне нравится.

— Юрген, принеси сюда вещи молодого господина. У тебя будут отдельная ванная и гардеробная, Вальтер. Но вместо твоих детских рубашечек и штанишек надо заказать новую одежду. Верхнюю в том числе. Мой паж не должен выглядеть наивным ребенком или смешным провинциалом. Юрген!

Тот подавленно вздохнул у распахнутой двери.

— Я дам тебе записку к герру Штафу... Завтра сходишь с юношей и все закажешь.

— Ваше Высочество... — тихо сказал Вовка. — Можно с запиской схожу я сам? Пусть Юрген занимается своими делами. А я уже не маленький. Сам найду и обо всем договорюсь.

— Что ж, это похвально. Пока я буду ужинать, ты обживайся. Потом приходи в кабинет. Мне хочется поспрашивать тебя по базовым предметам, а также о том, чего ты достиг в магическом искусстве.

— Да, Ваше Высочество! — Почтительно поклонился Вовка. Белая коса свалилась с плеча вниз. Парень выпрямился и перекинул ее на спину.

Черные глаза принца вновь озадаченно посмотрели на эти чересчур длинные волосы. "Ну где я их мог видеть?" — Снова подумал он.

* * *

Проверка знаний, к счастью, оказалась недолгой. Уже через пару часов пришел веселый фон Рейне и, кося на парня хитрым глазом, предложил принцу прогуляться в райский сад, где на каждой ветке сладкими голосками прекрасные цыпочки с острыми коготочками и румяными щечками обещают неземное блаженство. Принц покраснел и, в свою очередь, посмотрел на юного пажа. Тот захлопнул тетрадь с формулами.