— А Гарри и Лия что?
— Лия рядом, — ответила мне Ира и указала взглядом себе за плечо. Светлая эльфийка стояла возле ели и смотрела в сторону сосен невидящими глазами.
— Что это с ней?
— Пытается удержаться от истерики, — скривившись, бросила Иля.
— Иль, — укоризненно протянул я.
Та вздохнула.
— Не все же такие сильные, как ты.
— У нас все женщины такие.
— Еще неизвестно, насколько это хорошо.
— А что плохого?
— То, что ваши мужчины предпочитают искать утешения не у вас, а у таких же, как они.
— У вас тоже, судя по всему, предпочитают.
Я покачал головой.
— Не стоит по мне судить обо всех людях. В большинстве своем такое отношение к собственной постели, как у меня, у нас считается предосудительным и порочным. Религия не то чтобы не одобряет однополых связей, а напротив клеймит позором и в любой момент готова предать анафеме.
— Тогда почему ты...
— Просто это моя жизнь, и я волен строить её так, как хочу. К слову, с первого курса института живу один в первую очередь потому, что родители не хотели, чтобы я младшим сестре и брату дурной пример подавал. Застукали с парнем и отселили.
— Но ведь это... — возмутилась Иля, новой партией льда охлаждая мою грудь.
— Жестоко, — закончила за нее Ира.
— Ну, да. Такова жизнь, — ответил я и спохватился. — Так, с Лией ясно, а Гарри?
— Ушла за ребятами, — сказала староста и принялась объяснять. — Когда Звезда Имрага лопнула, и ты из неё вывалился, големы, с которыми мы никак справиться не могли, рассыпались на составляющие. Мы пришли к выводу, что ректору и командорам удалось как-то заблокировать вредоносную магию нападающих или они их попросту убили, поэтому все прекратилось. Ну и мы, посовещавшись, отправили Гарри напомнить им, что мы тут, а ты без сознания.
— Ясно. Но мне уже легче, правда.
— Вижу. Но еще неизвестно, как на тебя повлияли такие объемы магических энергий.
— Да ладно тебе, Ира, — я в шутку подул ей в лицо, — Не стоит беспокоиться.
Девчонка насупилась и, гордо фыркнув, объявила в сторону:
— Очень надо.
— Спасибо, Ира, ты настоящий друг, — рассыпался я в благодарностях, перевел взгляд на опустившую глаза Илю и её порадовал. — А ты, Иля, просто волшебница.
Темная тут же вскинула голову и лучезарно мне улыбнулась. Такими нас и застали ребята.
Первыми пришли темные — Кар и Машка.
— Как вы тут? — не скрывая беспокойства, спросил хорошенький темный.
— Терпимо, — ответил за всех я.
Но Машулю это не удовлетворило.
— А с грудью...
Но его перебил Кар.
— Что с ней? — тихо просил коротковолосый и указал глазами на Лию, которая все так же пронизывала пространство остекленевшим взглядом.
Иля фыркнула, Ира рот открыла, но первым успел я.
— Беспокоишься, подойди и обними.
Конечно, будь мы в другой ситуации, я, наверное, подумал бы, прежде чем такое брякать. Но на меня в тот момент такое облегчение накатило, что всё обошлось, что все живы и будут жить дальше, да и боли в основательно остуженной груди я почти не ощущал. Так что само вырвалось. И, что вы думаете, сделал Кар?
Видимо, ребятки еще не опомнились и не сообразили, что теперь им можно мне не подчиняться. Так что Кар, как послушный подчиненный, подошел к рыжей эльфийке и, помедлив, крепко прижал её к груди. Та всхлипнула. Парень опомнился и попытался отступить, выпуская её из объятий, но она не дала, вцепилась в его куртку пальцами и тихо заплакала, пряча лицо у него на груди. Темный снова медленно поднял руки, которые успел опустить, и обнял её уже по-настоящему.
— Иногда твое умение столь быстро действовать по ситуации меня пугает, — вдруг призналась Ира каким-то не своим, чужим голосом. Но спохватилась и встала, выпустив меня из импровизированных объятий. Я пожал плечами.
— Ей ведь легче стало, разве нет?
— Он темный, — напомнил мне Машка.
— Да, хоть серобуромалиновый в крапинку. Сейчас он просто мужчина, а она просто женщина, которая ищет утешения и тепла.
— Согласна с Ирой, — Иля убрала руки от моей груди. Мы встретились с ней глазами. — Иногда ты заставляешь нас делать просто удивительные вещи. Но пугает то, что они, какими бы странными не были, оказываются единственно верными.
— Когда бы я успел... — начал я, но темная прижала к моим губам изящный пальчик и покачала головой.
— Все ты успел, — припечатала она и встала.
Мне тоже стало как-то не с руки рассиживаться. Кряхтя, я поднялся на ноги и выпрямился в полный рост. К нам от соснового леса спешили остальные.
Алый как увидел, что темный его соотечественницу обнимает, рот открыл и явно собирался разразиться гневной тирадой, но к нему вовремя подоспел Машуля и основательно ткнул промеж ребер в бок. Светлый задохнулся. Хотел кинуться на обидчика, но вмешался я.
— Алый, — сказал я ему, подойдя ближе, положил руку на плечо и доверительно произнес. — Не будь ханжой.
— Но она...
— Он просто её утешает.
— Он темный!
— И где же был её светлый собрат, когда ей было нужно утешение?
— Я...
— Кто не успел, тот опоздал, Алый.
— Она сама себе не простит, когда узнает, у кого на плече рыдала.
— Простит, будь уверен, — бросил я и посмотрел через его плечо на рыжего Тома. — Ну что там у вас? Пострадал кто?
— Из наших никто, — лаконично отозвался тот, стоя рядом с Улькой. Покосился на него, но видимо не счел нужным упомянуть о чем-то, связанном с рыцарем.
— А ректор и командоры?
— Ректор портал держит, пока командоры пытаются сбежавших через него злоумышленников догнать. Он нас к вам отправил. Сказал, чтобы, если все нормально и все живы, тут сидели и ждали его.
— Хорошо, — рассеянно отозвался я, наблюдая за Фа, который показался из-за спин людей и направился прямиком к обнимающимся Кару и Лии.
— У меня успокоительное есть, — услышал я его тихий, ровный голос. И невысокий пустынник вытащил из складок своего головного убора, весьма отдаленно напоминающего чалму, небольшой пузырек. Протянул его Кару.
Тот кивнул и взял. Отстранил от себя Лию и передал ей, все еще придерживая возле себя одной рукой. Она взяла подношение. Молча кусая губы, свинтила крышку и понюхала легкий сизый дымок, который появился из сосуда. Слезы на её глазах почти сразу просохли.
— Сильное, — расслышал я от нее.
Фа молча кивнул. Забрал пузырек и отошел к нам.
— Фа, а на меня там хватит? — обратился к нему я, чувствуя, что первая эйфория сходит на нет, и меня начинает трясти.
Знаю, что кто-то считает, что настоящий мужик должен быть непрошибаем, как скала. Не знаю, может и должен, но для меня все потрясения сегодняшнего дня не прошли бесследно.
Взяв из рук пустынника его флакончик, я отошел к одной из елок, сполз на травку, вытянул ноги в сторону выползающего из-под нее паркета. И, грузно привалившись к стволу, понюхал пузырек. Правда, полегчало. Закрыл глаза.
— Андрей, — раздался откуда-то сверху голос Иры, и потом меня кто-то совсем невежливо пнул в бедро носком замшевой туфельки. — Ты что, опять в обморок грохнуться собрался?
— Отстань. Мне можно.
— С какой стати?
— С перепугу. Пока шли сюда, думал, в штаны наложу. Никогда такого страха не испытывал.
— И ты так спокойно говоришь это нам, — о, похоже, не выдержала душа рыцаря. — Нам, тем, кого вел за собой.
— А кому еще я могу так откровенно в этом признаться? — спрашивая, я даже соизволил один глаз приоткрыть. Боль в груди нарастала скачками и теперь, я был в этом уверен, никакой лед не спасет. Интересно, а где у них тут медкабинет?
— Он имеет в виду, что кому ему теперь доверять, как не нам, — пояснила Паулю Ира. — Боевым товарищам.
— В следующий раз я бы с таким трусливым командиром не пошел, — объявил Улька, но мне показалось, что не один я услышал в его интонациях сомнение в собственных словах. Не даром же рыцарь голос повысил, чтобы донести до всех следующую простую истину. — Командир должен быть бесстрашен.
— Ну, да, конечно, — фыркнул на это я. — И он должен, противореча здравому смыслу, отправлять своих подчиненных в самую гущу уже проигранной схватки, чтобы положить их там всех до одного. Он ведь бесстрашен, ему не страшно проиграть, не страшно лишиться солдат, ничего не страшно в этом мире.
— Погибнуть в бою — честь, — еще более неуверенно выдохнул Улька.
Рядом с ним я услышал отчетливое фырканье Тома.
— Не знаю, что там за честь, но по мне так лучше жить, чем сдохнуть.
— По мне тоже, — неожиданно поддержал человека Алый.
Я хмыкнул.
— Может, вы тоже присядете? В ногах правды нет.
Меня неожиданно послушалась Иля и почти сразу забралась ко мне под правую руку. Я улыбнулся. Спросил.
— Утверждаешь свои права на меня, как твоего мужчину?
— Пытаюсь, — лукаво улыбнулась она. Добавила. — Ты ведь ближе к нам, чем к этим слишком правильным светлым. Присоединяйся.
— Нет уж. Я сам по себе, и вместе со всеми.
— На двух стульях усидеть не просто, — объявила Ира и тоже опустилась на траву, но слева от меня. Под руку забираться не стала, но прижалась.
Я вздохнул.
— Дуры вы обе.
Удивительно, но они не обиделись. Или в тот момент мы все дружно на время вынужденного перемирия потеряли способность обижаться по пустякам.
— Признаюсь, ты не перестаешь меня удивлять, — от голоса ректора, раздавшегося так близко, я чуть не подпрыгнул, а, распахнув глаза, которые благополучно уже закрыть успел, обнаружил его сидящим на корточках возле нашей живописной группы в лице меня и девочек. Примечательно, что ни Иля, ни Ира и не подумали отстраниться.
— У меня перед нападением видение было, поэтому ребята успели их обезвредить, — пролепетал я, плохо соображая, почему говорю именно об этом.
— Видение? — ректор нахмурился.
— Да. Со мной такого никогда раньше не было. Может быть, это из-за какого-нибудь облучения магией?
— Тебя нельзя облучить, — вместо Ви'Хольма подала голос Ира. — Артефакт надежен. Чего мы только на нем не опробовали, когда его другие до тебя носили.
Иля кивнула, подтверждая её слова.
— Тогда я не понимаю... — вырвалось у меня.
— Я тоже, — хмуро поддержал меня ректор и придвинулся ближе, встав на колени, — Ты ранен? — с нарастающим беспокойством в глазах спросил он и раздвинул полы рубашки. — Вот, значит, как ты потушил звезду.
— Я испугался, что, если порвать цепочку, он сломается и не сработает, а расстегнуть с перепугу не смог.
— Все ясно, — объявил ректор и встал на ноги. Обернулся на студентов. — Вашему классному руководителю нужно к лекарю.
— Мы отведем, — неожиданно вызвался Том и вытолкал вперед Ульку, который хотел возмутиться, но осекся и опустил голову.
Что-то у них не так, нутром чую. Том непохож на альтруиста. Подумав об этом, я отвлекся. Вернулись командоры.
— Мы их упустили, — доложил Мурка и бросил на меня взгляд. — Все нормально?
Я отмахнулся, высвободив руку со стороны Иры, и объявил:
— А знаете в чем ваша с Барсиком основная проблема?
— Ну просвети нас, — рыкнул в мою сторону светлый командор. Разумеется, они оба прекрасно понимали, что в том, что подчиненных им коммандос застали врасплох и сумели так легко обезвредить, львиная доля их вины.
— Потому что вместо того, чтобы своим бравым парням спуску не давать и до седьмого пота гонять по полигону, вы никак между собой не разберетесь.
Лица командоров застыли, и у меня мелькнула запоздалая мысль, что меня сейчас убивать будут, но было поздно пугаться, я продолжал говорить.
— Так что... — спохватившись, обратился к ректору. — А сколько мне в больничке валяться?
Тот критически осмотрел меня, оценивая нанесенный ущерб.
— Дня два, я думаю.
— Отлично! — и я снова глянул на командоров. — Через двое суток жду вас у себя на сеанс коллективной терапии.
Барсик гордо вскинул голову и явно собрался ответить мне что-то резкое, но Мурка положил ему на плечо руку и светлый осекся, во все глаза уставившись на темного коллегу. Но тот в свою очередь смотрел лишь на меня.
— Мы придем, — сказал он и убрал с плеча Барсика руку.
— Да, сходите, — поддержал его ректор, и светлый не нашел, что возразить. — А теперь Андрею пора в медпункт.
— Мы можем сами его довести, — смотря на то, как девчонки помогают мне подняться и сдают с рук на руки парням, заявил Мурка.
— Вы оба нужны мне здесь. Следует выяснить, чем именно усыпили полкорпуса, если верить нашим студентам, и как всех разбудить. — И он пристально окинул взором столпившихся вокруг нас колокольчиков.
— А чего выяснять? — сказал Том, на которого я теперь опирался правой половиной тела. Слева меня поддерживал Улька, но на него я старался не налегать. Что-то подозрительным мне показалось поведение рыжего в отношении нашего бесстрашного рыцаря.
Ректор повернулся к Тому. Тот достал из кармана какой-то кристалл светло-голубого цвета и протянул ему.
— У нас в классе они не успели его запустить. Когда мы уже выходили, Андрей сказал захватить его на всякий случай.
Я посчитал своим долгом повиниться.
— Я думал, его можно будет использовать во время прорыва, а потом благополучно забыл.
Ректор забрал из рук Тома кристалл и крепко сжал в руке. Встретился со мной взглядом.
— Когда отдохнешь, мы с тобой еще поговорим.
— Конечно.
— Мы тоже, — буркнула в сторону Ира.
— Неужели передачки носить будете? — невинно осведомился я.
— Что будем делать?
— Навестить, говорю, придете? — и я посмотрел на своих студентов.
— Может, и придем, — бросила за всех Иля.
— Все, — скомандовал ректор, — Идите. А то он в любое время сознание может потерять, — правильно оценив мое состояние, добавил он.
И меня повели. Честно скажу, дорогу до медпункта запомнил смутно. Зато тот факт, что, когда мы появились в лекарской, обнаружилось, что Ульку зацепило какое-то заклинание и у него правая нога могла в любой момент отняться, я запомнил. О повреждении одноклассника объявил Том. Так и знал, что он что-то скрывает, чтобы чувства рыцаря пощадить. Потому и вызвался тащить меня в лазарет вместе с ним. Хитрюга! На этой оптимистичной мысли я и провалился в темноту. Какое это было блаженство!
Глава 7
Болеть надо с пользой
Андрей
Первым, кто пришел меня проведать в лекарской башне, неожиданно оказался Машка. Они там что, жребий бросали на то, кто ко мне пойдет? Меня эта мысль заставила улыбнуться. Темный замялся в дверях моей палаты, которая, как и все помещения в этом корпусе, была просто огромной, но из мебели содержала лишь кровать, столик возле нее и узкий шкафчик, который местный лекарь, господин Гвидион Курнур, каждый раз очень тщательно запирал на ключ после того, как доставал оттуда медикаменты, которыми обрабатывал мою грудь и шею. Оказывается, я сразу не заметил, но цепочка тоже вплавилась в кожу. Так вот, Машуля.
Он скользнул к кровати походкой небрежной и легкой. Просто истинный сын эльфийского народа, пусть и темного. И склонился надо мной.
